— Маша, я вообще не понимаю, какие у тебя проблемы! — голос свекрови звенел в трубке так пронзительно, что Мария невольно отодвинула телефон от уха. — Ну подумаешь, мы с Костиком приедем пожить недельку! Я же свою внучку хочу повидать!
Мария стояла на кухне, сжимая телефон так сильно, что побелели костяшки пальцев. За её спиной, в детской, возилась трёхлетняя Сонечка, бормоча что-то про мишку и куклу. Квартира была маленькой — всего сорок два квадрата. Спальня, детская размером с кладовку, и гостиная, которую они с мужем Андреем превратили в спальню для себя, поставив раскладной диван.
— Галина Ивановна, я понимаю, но у нас правда нет места, — она старалась говорить мягко, но твёрдо. — Вы же знаете, какая у нас квартира. Нам с Соней негде будет…
— А вы на диване поспите! Или на полу! — перебила свекровь. — Неужели родная бабушка для вас обуза? Я всего на неделю! Костику нужно к врачу сходить, у нас в городе нормальных специалистов нет! А потом мы с внучкой погуляем, в цирк сходим…
Мария закрыла глаза. Она уже слышала эту песню. «Всего на неделю» превращалось в три. «Костик к врачу» означало, что младший брат Андрея будет целыми днями лежать на их диване, уткнувшись в телефон, и она будет готовить на четверых вместо троих. А «погулять с внучкой» обернётся тем, что Галина Ивановна скормит Соне полкило конфет, разрешит смотреть мультики до полуночи, а потом уедет, оставив Марии истеричного, разбалованного ребёнка, которого придётся две недели приводить в норму.
— Давай я Андрею передам, — устало произнесла Мария.
Она не стала дожидаться ответа. Она просто положила трубку на стол и пошла в ванную. Там она включила воду и долго смотрела на своё отражение в зеркале. Усталое лицо. Круги под глазами. Она работала удалённо, сидела с ребёнком, тянула весь быт. Андрей приходил поздно, валился на диван и говорил: «Я устал». Да, он уставал. Но почему-то её усталость никого не волновала.
Вечером, когда Андрей вернулся с работы, Мария молча протянула ему телефон.
— Твоя мама звонила. Хочет приехать с Костей. На неделю.
Андрей кивнул, даже не поднимая глаз от ботинок, которые развязывал.
— Ну и что? Пусть приезжает.
Мария почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не резко, не болезненно. Просто тихо. Как натянутая до предела нитка, которая наконец сдалась.
— Андрей, у нас нет места.
— Найдём. Соню к нам на диван, им — детскую.
— А я где буду спать?
Он наконец посмотрел на неё. В его взгляде не было ни понимания, ни сочувствия. Было раздражение.
— Маша, ну хватит уже! Это моя мать! Она раз в полгода к нам приезжает, и то ты устраиваешь сцены! Неужели так сложно потерпеть неделю?
— Три недели, — поправила она. — В прошлый раз они жили три недели. Костя «лечился». А я готовила на четверых, стирала, убирала. И работала. И с ребёнком сидела.
— Это семья! — повысил голос Андрей. — Моя мать помогает нам! Она деньги даёт!
— Помогает? — Мария почувствовала, как в груди закипает что-то горячее и едкое. — Она даёт нам двадцать тысяч раз в три месяца и считает, что купила право командовать нашей жизнью! Она указывает, как мне воспитывать Соню, критикует мою готовку, переставляет вещи в моём доме!
— В нашем доме!
— В моём, — тихо сказала Мария. — Это моя квартира, Андрей. Мои родители помогли с первым взносом. Я плачу ипотеку. Ты вписан в неё как созаёмщик, но деньги вношу я.
Повисла тяжёлая тишина. Андрей смотрел на неё так, будто она сказала что-то немыслимое, оскорбительное.
— То есть ты… ты мне тыкаешь, что это твоя квартира?
— Я говорю факты.
Он схватил куртку.
— Знаешь что? Позвони маме сама и объясни, почему она не может приехать! Я не хочу быть между вами!
Он вышел, хлопнув дверью. Мария осталась стоять посреди прихожей. Из детской донеслось тихое всхлипывание — Соня испугалась крика. Мария пошла к дочке, взяла её на руки, прижала к себе. Девочка уткнулась ей в плечо.
— Мама, папа ругается?
— Нет, солнышко. Папа просто устал.
Но внутри Мария уже приняла решение. Она устала оправдываться. Устала терпеть. Устала быть удобной.
На следующий день, когда Андрей был на работе, Мария позвонила свекрови.
— Галина Ивановна, давайте поговорим откровенно.
— О, наконец-то! — в голосе свекрови послышалось злорадство. — Я слышала, ты устроила Андрею истерику! Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты разрушаешь семью!
— Я не устраивала истерику, — спокойно ответила Мария. — Я просто сказала, что в нашей квартире нет места для гостей. Но я подумала и нашла решение.
— Какое решение?
— Вы можете снять квартиру. Посуточно. На неделю это выйдет примерно в двадцать пять тысяч. Я скину вам контакты агентств.
В трубке повисла оглушительная тишина. Затем свекровь заговорила — медленно, с ледяной яростью:
— Ты… ты предлагаешь мне, родной матери Андрея, снимать квартиру? В городе, где живёт мой сын?
— Да. Так вы сможете жить в комфорте, не стесняя нас. И мы сможем встречаться, когда всем удобно.
— Да как ты смеешь?! — взорвалась Галина Ивановна. — Я своему сыну деньги даю! Я вам помогаю!
— Вы даёте двадцать тысяч раз в три месяца, — невозмутимо продолжила Мария. — За год это двадцать восемь тысяч. Одна ваша поездка с проживанием в отеле обойдётся примерно в столько же. Так что, по сути, вы просто заранее оплатите своё проживание. Всё честно.
— Ты совсем обнаглела! — задыхалась от ярости свекровь. — Андрей об этом знает?!
— Нет. Но сейчас узнает.
Мария повесила трубку. Руки дрожали, сердце колотилось, но она чувствовала странное облегчение. Она сказала то, что думала. Наконец-то.
Вечером разразился скандал. Андрей ворвался в квартиру, не снимая обуви.
— Ты звонила моей матери?! Ты ей что-то про гостиницу говорила?!
— Да.
— Ты в своём уме?! Это моя мать!
— Я в своём, — Мария стояла у плиты, помешивая суп. — Я предложила разумное решение. У нас нет места. У неё есть деньги. Пусть снимет квартиру.
— Какие у неё деньги?! Она на пенсии!
— У неё пенсия сорок тысяч, Андрей. Плюс она сдаёт дачу. Плюс Костя работает. Деньги у них есть.
— Ты подсчитала бюджет моей матери?! — он был вне себя. — Ты кто вообще такая?!
Мария выключила плиту. Положила половник. Повернулась к мужу.
— Я твоя жена. Мать твоего ребёнка. Хозяйка этой квартиры. И я больше не собираюсь жить так, как удобно твоей маме.
— Знаешь что? — он схватил телефон. — Она права. Ты эгоистка. Ты думаешь только о себе.
— Я думаю о своей семье. О Соне. О себе. О тебе.
— О себе! — выплюнул он. — Только о себе! Мама сказала, что ты всегда была такой!
Мария почувствовала, как внутри поднимается волна ледяного спокойствия. Та самая точка, когда уже не больно. Когда просто всё равно.
— Хорошо, — сказала она. — Тогда давай так. Твоя мама приедет. Поживёт. Но на моих условиях.
— Каких ещё условиях?!
Мария прошла в комнату. Достала ноутбук. Открыла документ, который составила ещё утром, после разговора со свекровью. Она распечатала его, взяла ручку.
— Вот. Твоя мама подпишет это, и я не буду против её визита.
Андрей выхватил лист. Начал читать. Его лицо менялось с каждой строчкой — от недоумения до шока.
«График использования квартиры:
Кухня: с 8:00 до 10:00 — готовлю я. С 18:00 до 20:00 — готовлю я. В остальное время — гости могут пользоваться кухней.
Ванная: утром с 7:00 до 9:00 — наша очередь. Вечером с 20:00 до 21:00 — наша очередь.
Детская: после 21:00 гости освобождают комнату. Соня спит в своей кровати.
Покупки: продукты для гостей покупают и оплачивают гости. Я готова готовить, но продукты — за ваш счёт.
Воспитание ребёнка: я прошу не вмешиваться в режим Сони. Никаких конфет после шести вечера. Никаких мультиков после восьми.
Срок пребывания: семь дней. Ровно. На восьмой день прошу освободить квартиру».
— Это… это издевательство, — прошептал Андрей.
— Это правила, — ответила Мария. — Это мой дом. Я имею право устанавливать правила.
— Ты хочешь унизить мою мать!
— Я хочу сохранить свои нервы и здоровье своего ребёнка. Твоя мама в прошлый раз довела Соню до того, что у неё появилась аллергия от конфет. Она перестала спать по ночам. Я месяц приводила её в норму. Я больше не позволю этого.
Андрей смотрел на неё так, будто видел впервые. Потом швырнул лист на стол.
— Я позвоню маме. Пусть она сама решит, ехать или нет.
— Хорошо.
Он вышел на балкон. Мария слышала обрывки разговора. «Она совсем с ума сошла… Мам, я не знаю, что делать… Да, какой-то список составила…»
Через десять минут он вернулся. Лицо было мрачным.
— Мама сказала, что не поедет. Что ты её оскорбила. Что она больше не хочет иметь с тобой ничего общего.
— Мне жаль, — спокойно ответила Мария. И это была правда. Ей было жаль. Но она не жалела о своём решении.
Прошла неделя. Молчаливая, тяжёлая неделя. Андрей почти не разговаривал с ней. Приходил, ужинал, ложился спать. Утром уходил. Мария не пыталась наладить контакт. Она просто жила. Работала. Играла с Соней. Готовила. Убирала. Жила так, будто ничего не изменилось.
А потом, в субботу вечером, когда Соня уже спала, Андрей сел напротив неё за стол.
— Маша, нам надо поговорить.
Она подняла глаза от чашки чая.
— Слушаю.
— Мама очень обижена. Она хочет, чтобы ты извинилась.
— Нет.
— Что — нет?
— Я не буду извиняться. Я ничего плохого не сделала. Я защищала свою семью. Свою дочь. Своё пространство.
— Твоё пространство?! — он дёрнулся. — Это наше пространство!
— Нет, Андрей. Это моё пространство. Моя квартира. Мой ребёнок. Моя жизнь. И я больше не позволю никому диктовать мне, как мне жить.
Он смотрел на неё долго. Потом тихо спросил:
— А я? Я кто в этой твоей жизни?
Мария вздохнула.
— Ты мой муж. Если ты хочешь им оставаться.
— Что это значит?
— Это значит, что ты должен сделать выбор. Между мной и твоей мамой. Между нашей семьёй и её манипуляциями. Я устала быть врагом. Устала объясняться. Устала доказывать, что имею право на границы.
— Ты ставишь мне ультиматум?
— Нет. Я просто говорю, как есть.
Андрей встал. Прошёлся по комнате. Остановился у окна.
— Я не могу выбирать между вами.
— Тогда ты уже выбрал, — тихо сказала Мария.
Он резко обернулся.
— Что?!
— Если ты не можешь выбрать между женой, матерью своего ребёнка, и своей мамой, значит, ты выбрал маму. Значит, ты до сих пор сын, а не муж.
— Маша…
— Я не злюсь, Андрей. Я просто устала. Мне тридцать два. У меня ребёнок. У меня работа. У меня ипотека. Мне нужен партнёр. Человек, который будет на моей стороне. А не мальчик, который бегает к маме жаловаться на злую жену.
Он стоял, бледный, растерянный. Потом сел обратно.
— Что ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Хочу, чтобы когда твоя мама звонит и требует, ты говорил: «Мам, это решаем мы с Машей». Хочу, чтобы ты защищал наши границы. Хочу, чтобы ты был главой нашей семьи, а не сыном своей мамы.
Андрей молчал. Долго. Потом кивнул.
— Хорошо. Я попробую.
— Не «попробуешь». Либо ты это делаешь, либо нет.
Он посмотрел на неё. В его глазах было что-то новое. Уважение. Может быть, даже страх.
— Ладно. Я позвоню маме. Скажу, что ты права. Что мы сами решаем, когда и как она к нам приезжает.
Мария кивнула.
— Спасибо.
Прошло два месяца. Галина Ивановна не звонила. Точнее, она звонила Андрею, но он коротко отвечал: «Мам, мы заняты. Перезвоню». И перезванивал. Но не сразу. Мария видела, как это даётся ему нелегко. Видела, как он мнётся перед телефоном, как потом вздыхает с облегчением. Но он старался. Он правда старался.
А потом свекровь всё-таки приехала. Без предупреждения. Просто позвонила в дверь в субботу утром.
Мария открыла. На пороге стояла Галина Ивановна. Одна. Без Кости. С небольшой сумкой.
— Здравствуй, Маша.
— Здравствуйте, Галина Ивановна.
Неловкая пауза.
— Я… я хотела внучку увидеть. Ненадолго. Можно?
Мария посмотрела на неё. Увидела растерянность. Увидела, что свекровь впервые пришла не завоёвывать территорию, а просить разрешения войти.
— Проходите. Соня будет рада.
Галина Ивановна переступила порог. Разулась. Мария проводила её в комнату. Соня, увидев бабушку, радостно закричала и бросилась к ней. Свекровь обняла внучку, и Мария увидела, как у той блеснули слёзы.
— Бабуля, ты приехала! — щебетала Соня. — Пойдём, я тебе своих новых кукол покажу!
Она потащила бабушку в детскую. Мария осталась стоять в прихожей. Андрей вышел из спальни.
— Это мама?
— Да.
— Ты пустила её?
— Да.
Он обнял жену.
— Спасибо.
Вечером, когда Галина Ивановна собиралась уходить (она сняла гостиницу — сама, без напоминаний), она остановилась на пороге.
— Маша, я… я хотела сказать… — она запнулась. — Ты была права. Насчёт границ. Я привыкла командовать. Думала, что лучше знаю. Но это ваша семья. Ваша жизнь. Извини.
Мария почувствовала, как что-то сжалось в груди. Она кивнула.
— Спасибо. Приезжайте ещё. Но предупреждайте заранее.
Галина Ивановна улыбнулась. Неловко, но искренне.
— Хорошо.
Когда дверь закрылась, Мария прислонилась к стене. Андрей обнял её.
— Ты молодец, — тихо сказал он. — Ты научила нас всех уважать друг друга.
Мария улыбнулась. Впервые за много месяцев она чувствовала, что всё будет хорошо. Что её услышали. Что её границы уважают. Что она не виновата за то, что хочет жить в своём доме по своим правилам.
Она научилась говорить «нет». И это изменило всё.
