Свекровь стояла в дверном проёме с таким видом, будто только что застала Дарью за убийством. Лицо Галины Петровны выражало смесь праведного негодования и ледяного презрения. В руках она сжимала какой-то конверт, и пальцы её дрожали — не от волнения, а от еле сдерживаемой ярости.
— Ты думала, я не узнаю? — выдохнула свекровь, входя в квартиру без приглашения. — Думала, я слепая?
Дарья замерла у плиты с половником в руке. Сердце её ухнуло вниз. Что опять? Какое новое обвинение приготовила Галина Петровна на этот раз? За три года замужества Дарья научилась различать степени гнева свекрови по тону её голоса. Сейчас это был максимальный уровень. Катастрофа.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — произнесла Дарья как можно ровнее. — Что случилось?
Свекровь швырнула конверт на кухонный стол. Из него высыпались какие-то бумаги.
— Вот что случилось! Ты обманывала нас! Ты обманывала моего сына! Всё это время!
Дарья подошла к столу и взяла бумаги. Это были… справки о её доходах. За последние полгода. Она похолодела. Откуда?
— Я случайно встретила Людмилу Васильевну из бухгалтерии твоей конторы, — свекровь говорила медленно, наслаждаясь каждым словом. — Мы разговорились. И она мне такое рассказала! Оказывается, моя невестка уже полгода как получает не двадцать тысяч, как она нам тут рассказывает, а семьдесят пять! Семьдесят пять тысяч, Дарья! Ты три месяца назад получила повышение и втрое больше стала зарабатывать!
Дарья стояла, сжимая бумаги, и молчала. Да, она скрывала. Она не сказала ни Егору, ни, тем более, его матери о повышении. Потому что знала. Знала, что будет именно так.
— И всё это время ты продолжала давать на общий бюджет те же самые гроши! — продолжала свекровь, её голос становился всё громче. — А остальное куда? На свои тряпки? На свои радости? Пока мой Егорушка вкалывает за копейки!
— Галина Петровна…
— Молчи! Я ещё не закончила! — свекровь подошла вплотную. — Ты пользуешься моим сыном! Он тебя любит, работает на двух работах, чтобы нам всем хватало, а ты! Ты скрываешь настоящий доход и живёшь в своё удовольствие! Это называется воровство! Обман! Ты обокрала семью!
Дарья медленно выдохнула. Значит, так. Значит, началось.
— Я никого не обокрала, — тихо сказала она. — Это мои деньги. Мой заработок.
— Твои?! — свекровь захохотала истерически. — Ничего здесь не твоё! Ты живёшь в квартире, которую Егор получил от меня! Ты ешь продукты, которые он покупает! Всё, что у тебя есть — это благодаря нам!
— Я плачу за половину всех расходов, — Дарья почувствовала, как внутри начинает закипать что-то горячее. — Я всегда платила свою долю.
— Половину от своих двадцати тысяч! — свекровь ткнула пальцем в бумаги. — А остальные пятьдесят пять прятала! Знаешь, что сказала бы моя мама на такое? Она бы сказала, что порядочная жена не скрывает от мужа доходы!
— А порядочная свекровь не лезет в чужую зарплату! — не выдержала Дарья.
Наступила звенящая тишина. Галина Петровна побледнела, потом медленно покраснела.
— Как ты со мной разговариваешь?! Я тебе не чужая, я твоя семья! Мать твоего мужа! И я имею право знать, что происходит в этом доме! Егор! — она повернулась к коридору. — Егор, иди сюда немедленно!
Дарья не слышала, как он вошёл. Её муж появился в дверях кухни, сонный, растерянный. Он работал сегодня до полуночи на второй работе и только пришёл. В его глазах было непонимание и усталость.
— Что случилось? Мама? Почему ты кричишь?
— Спроси лучше у своей жены, — свекровь величественным жестом указала на Дарью. — Спроси, почему она три месяца скрывала от тебя, что её зарплата выросла в три раза! Спроси, куда делись пятьдесят пять тысяч каждый месяц!
Егор перевёл взгляд на Дарью. В его глазах проснулось что-то настороженное.
— Дарья, это правда?
Она смотрела на него и вдруг поняла, что устала. Смертельно устала. От оправданий, от защиты, от постоянного ощущения, что она в этой семье чужая.
— Правда, — ответила она твёрдо. — Я получила повышение три месяца назад. Теперь моя зарплата семьдесят пять тысяч.
— И ты мне не сказала? — голос Егора был тихим, но в нём звучала обида. — Почему?
— Потому что я знала, что будет именно это! — Дарья махнула рукой в сторону свекрови. — Что твоя мать устроит допрос! Что она начнёт требовать отчётов, куда я трачу свои собственные деньги!
— Свои?! — взвилась Галина Петровна. — Егор, ты слышишь? Она называет деньги своими! В семье всё общее! Так меня учила моя мама, так я тебя учила! А эта…
— Мама, подожди, — Егор поднял руку, но свекровь была не остановима.
— Нет, я не подожду! Я три года молчу! Три года смотрю, как она тут хозяйничает в моей квартире, как строит из себя бог знает что! Я видела, какие у неё планы! Она хочет купить свою квартиру! Своими деньгами! И съехать от нас!
Дарья вздрогнула. Откуда? Она никому не говорила о своём тайном сберегательном счёте. Ни одной живой душе.
— Ты читала мою переписку? — медленно спросила она.
— Я читала то, что лежало на столе! — огрызнулась свекровь, но по её лицу промелькнула тень смущения. — Твой телефон лежал открытым, и я случайно увидела переписку с каким-то риелтором!
— Случайно, — повторила Дарья. — Ты специально залезла в мой телефон.
— Я имею право знать, что происходит в доме моего сына!
— Это не твой дом! — впервые за три года Дарья закричала. — Это наш с Егором дом! Наша квартира, наша жизнь! И моя зарплата — это мои деньги! Я зарабатываю их сама, я распоряжаюсь ими как хочу!
— Пока ты состоишь в браке с моим сыном, ничего у тебя не своё! — свекровь подошла вплотную, её лицо было искажено злостью. — И если ты думаешь, что сможешь так просто забрать свои копейки и смыться, ты жестоко ошибаешься! В случае развода всё, что нажито в браке, делится пополам! Включая твою драгоценную зарплату за эти три месяца!
— Мама! — Егор схватил мать за плечо. — Хватит! При чём тут развод?
Но свекровь уже не слушала. Она вошла в раж.
— Ты знаешь, что мой Егор работает на трёх работах? Трёх! Он днём в офисе, вечером на подработке, по выходным ещё где-то! Он себя убивает, чтобы вам с тобой хорошо жилось! А ты в это время копишь деньги на побег!
— Я не копила на побег! — Дарья чувствовала, как к горлу подступают слёзы, но не давала им пролиться. — Я копила на первоначальный взнос по ипотеке! Чтобы мы с Егором могли переехать в нормальную квартиру! В двухкомнатной однушке невозможно жить втроём!
— Втроём?! — свекровь расхохоталась. — Так вот в чём дело! Ты хочешь выгнать меня из моей же квартиры! Я так и знала!
— Я хочу, чтобы у нас была своя жизнь! — Дарья повысила голос. — Я хочу, чтобы моя свекровь не залезала в мой телефон, не подслушивала мои разговоры, не контролировала каждый мой шаг!
— Егор, — свекровь развернулась к сыну, и её голос стал вкрадчивым, жалобным. — Сынок, ты слышишь, как она со мной? Я всю жизнь тебе посвятила, воспитала одна, без отца, всё тебе дала, а она хочет нас разлучить!
Егор стоял посередине кухни, его взгляд метался между матерью и женой. Дарья видела, как он разрывается. Видела его растерянность, его боль, его неспособность сделать выбор.
— Даша, — наконец произнёс он. — Почему ты не сказала мне про повышение? Мы же семья. Мы должны всё друг другу рассказывать.
— Должны? — переспросила Дарья, и в её голосе прозвучала горечь. — А ты рассказал мне, что дал твоей матери ключи от нашей квартиры? Что она может приходить сюда в любое время?
Егор замялся.
— Она моя мама. Ей нужен запасной комплект на случай…
— На случай чего? На случай, если она захочет проверить, чем я тут занимаюсь, пока вас нет? — Дарья почувствовала, как внутри что-то ломается. — Егор, она сегодня залезла в мой телефон! Прочитала мою личную переписку! Это нормально?
— Ну… — он неуверенно посмотрел на мать. — Мам, ты правда читала её телефон?
— Я случайно увидела! — свекровь перешла в атаку. — И слава богу, что увидела! А то бы я так и не узнала, что твоя женушка тут тайком деньги копит, чтобы от нас съехать!
— Не от нас! От тебя! — не выдержала Дарья. — Я хочу съехать от тебя, Галина Петровна! Потому что я больше не могу жить в квартире, где моя свекровь может войти в любой момент, где она проверяет мои сумки, подслушивает мои звонки, контролирует, что я готовлю!
— Вот как! — свекровь торжествующе посмотрела на сына. — Слышишь, Егорушка? Она меня ненавидит! Она хочет отобрать тебя у родной матери!
— Я хочу, чтобы у нас была нормальная жизнь! — Дарья чувствовала, что сейчас взорвётся. — Я хочу, чтобы мы с тобой жили отдельно, как нормальная семья! Чтобы мы сами решали, как распоряжаться деньгами, как проводить выходные, когда заводить детей!
— Детей?! — свекровь ахнула. — Так вот почему ты уже три года не беременна! Ты специально не хочешь рожать моему сыну наследника!
— Я не хочу рожать ребёнка в этом доме! — выпалила Дарья. — Где моя свекровь будет контролировать каждый мой шаг, давать мне указания, как кормить, как одевать, как воспитывать! Где я не смогу даже укачать своего ребёнка без её разрешения!
Повисла тяжёлая тишина. Егор смотрел на Дарью так, будто видел её впервые.
— Ты действительно так думаешь? — тихо спросил он. — Что с мамой невозможно жить?
Дарья посмотрела ему в глаза. Настал момент истины. Можно было соврать, сгладить углы, притвориться. Но она устала притворяться.
— Да, — твёрдо ответила она. — Я так думаю. Твоя мама — хороший человек, но она не умеет отпускать. Она не понимает, что ты уже взрослый. Что у тебя своя семья. И пока мы живём вместе, у нас никогда не будет настоящего брака.
— Настоящего брака?! — взвилась свекровь. — Да как ты смеешь! Егор, ты будешь это слушать?
Егор медленно прошёлся по кухне. Его лицо было напряжённым, закрытым. Он остановился у окна, глядя в темноту.
— Мама, — начал он, не поворачиваясь. — Выйди, пожалуйста. Мне нужно поговорить с Дашей наедине.
— Егор! — свекровь схватила его за рукав. — Сынок, ты с ума сошёл? Она тебе мозги запудрила! Ты же видишь, что она…
— Мама, — повторил он тверже. — Пожалуйста. Выйди.
Галина Петровна стояла, открыв рот. Её лицо приобрело пунцовый оттенок. Она перевела взгляд с сына на невестку, потом обратно.
— Хорошо, — процедила она сквозь зубы. — Хорошо. Я вижу, кто тут теперь главный. Я вижу, что моё мнение никого не интересует.
Она развернулась и направилась к выходу. У двери обернулась.
— Только помни, Егор. Когда она тебя бросит, когда заберёт свои деньги и уйдёт к другому — я буду здесь. Я всегда буду рядом. Потому что я твоя мать.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла тишина, такая плотная, что её можно было резать ножом.
Егор стоял у окна спиной к Дарье. Его плечи были напряжены.
— Скажи честно, — произнёс он, не оборачиваясь. — Ты собиралась уйти?
— Нет, — Дарья подошла ближе. — Я собиралась найти нам новое жильё. Нам двоим. Чтобы мы начали жить по-настоящему.
— Без мамы?
— Отдельно от твоей мамы, — поправила она. — Она может приходить в гости. Мы можем ездить к ней. Но не жить вместе.
Он наконец повернулся. На его лице была написана боль.
— Знаешь, какое у меня сейчас чувство? — медленно сказал он. — Что меня заставляют выбирать. Между мамой и женой.
— Никто тебя не заставляет, — тихо ответила Дарья. — Но я больше не могу так жить, Егор. Я задыхаюсь. Каждый день я чувствую себя чужой в этом доме. Всё, что я делаю — неправильно. Всё, что я говорю — не так. Я устала оправдываться за каждый свой шаг.
Он опустился на стул, провёл руками по лицу.
— Она просто волнуется, — попытался он. — Просто хочет нам добра.
— Она хочет контролировать, — жёстко ответила Дарья. — Разницу ты видишь?
Егор долго молчал. Дарья видела, как внутри него идёт борьба. Она не давила. Не требовала немедленного ответа. Просто ждала.
— Сколько ты накопила? — наконец спросил он.
— Почти двести тысяч, — призналась она. — Ещё месяца три-четыре, и у нас будет на первоначальный взнос за двухкомнатную.
— Двухкомнатную, — повторил он. — Для нас двоих?
— Для нас троих, — поправила Дарья. — Я хочу ребёнка, Егор. Но не здесь.
Он поднял на неё глаза, и в них было столько всего: боль, растерянность, надежда, страх.
— А если я скажу, что не могу? Что не могу оставить маму одну? Она всю жизнь для меня…
— Тогда я уйду, — спокойно сказала Дарья. — Не потому что разлюблю. А потому что задохнусь. И рано или поздно начну тебя ненавидеть за то, что ты не смог отпустить её.
Тишина растянулась на минуту. На две. На вечность.
— Я боюсь, — тихо признался Егор. — Боюсь, что она не переживёт. Что ей будет плохо одной.
— Ей не будет одной, — Дарья села рядом, взяла его за руку. — У неё есть подруги, есть работа, есть интересы. И мы не исчезнем. Просто будем жить отдельно. Как миллионы других семей.
Он сжал её руку. Долго смотрел в её глаза. Потом медленно кивнул.
— Хорошо, — выдохнул он. — Давай попробуем. Только… дай мне время. Время подготовить маму. Объяснить ей.
Дарья чувствовала, как внутри распускается что-то тёплое. Надежда.
— Сколько времени тебе нужно?
— Два месяца? — неуверенно предложил он. — К Новому году мы найдём квартиру?
Она кивнула. Обняла его. Они сидели на кухне, обнявшись, и Дарья впервые за три года почувствовала, что её муж действительно на её стороне.
Через два месяца они въехали в свою квартиру. Небольшую двушку на окраине. Галина Петровна три недели не разговаривала с ними, потом медленно оттаяла. Приезжала раз в неделю на обед. Критиковала ремонт, еду, расположение мебели. Но уезжала в свою квартиру. И Дарья могла выдохнуть.
А ещё через полгода она сообщила Егору, что беременна. И он плакал от счастья, прижимая её к себе, в их маленькой, тесной, но своей спальне. Где не было ключей у свекрови. Где они могли быть просто семьёй.
