— Светк, я сегодня пораньше убегу, — шепнула я, раскладывая печенье на полке. — Закроешь ларёк сама? И если Людмила Петровна что, прикрой меня, ладно?
Света жевала пирожок, крошки сыпались на прилавок.
— Ещё спрашиваешь, перестань! — махнула она рукой. — Только я уже переживать за тебя начинаю. Два месяца прошло с похорон, а ты всё никак…
Я отвернулась к окну. Дождь моросил, серый, нудный.
— Ромашковый чаёк заварить? — Света встала, потянулась к баночке с травами. — Успокоишься хоть.
— Я спокойная, — соврала я. — Просто времени ещё надо. Понимаю же, что жизнь дальше идёт. Но тяжело.
— Оль, ты о живых думать должна! — она положила мне руку на плечо. — Муж у тебя, дочка. Им твоя поддержка нужна. Даша в универ поступила, ей помощь твоя нужна.
— Она мне не тётя была, — я почувствовала, как голос дрожит. — Она мне мать. Человек, который меня с шести лет растил. Если бы не тётя Нина, я бы в детдоме…
— Оль, хватит! — Света перебила. — Это всё фантазии твои!
Я замолчала. Какие фантазии? Но спорить не хотелось.
— А с матерью своей ты не хочешь встретиться? — не унималась напарница. — Тридцать два года не виделись. Это ж целая жизнь!
Я резко обернулась:
— Света, а ты бы хотела увидеть женщину, которая тебя в шесть лет одну в квартире бросила и свалила с новым мужиком за тысячу километров? Ей было плевать, кто тебя накормит, выживешь ты или помрёшь. Она ни разу не позвонила. Ни-ра-зу. За тридцать два года.
Света помолчала.
— Понимаю. Но это ж мама всё-таки… А вдруг она больна или уже умерла? Вдруг последний шанс?
— Мне на неё наплевать, — я почувствовала, как внутри всё сжимается. — Так же, как ей когда-то на меня. У меня была одна мама. Тётя Нина. И она навсегда в моём сердце.
— А Дашка твоя мечтает с бабушкой познакомиться… — Света не отставала.
— Лучше бы научилась ценить ту, которая ей репетиторов оплачивала и карманные деньги каждую неделю давала, — я почувствовала, как голова раскалывается. — Всё, Светк, устала. Голова болит.
— Ладно, милая, — подруга обняла меня. — Ты держись. Всё будет хорошо.
Я ушла на час раньше. Всегда так делала, когда хотелось побыть одной.
Дождь моросил противный, мелкий. Темнело, хотя было всего десять минут седьмого. Я накинула капюшон и быстро пошла к дому тёти Нины.
Почти у подъезда зазвонил телефон. Витя.
Я присела на мокрую лавочку, натянула улыбку в голос:
— Привет, дорогой. Уже дома?
— Почти. В магазин заехал. Может, что к ужину надо?
— Печенье возьми. Сладкого совсем не осталось.
— Понял. А ты скоро? Ещё работаешь?
— Да. Со Светкой товар раскладываем. Привезли кучу. Могу задержаться даже.
— Только не перерабатывай, — начал он. — Здоровье дороже!
— Прости, бежать надо. Неудобно, что Светка одна пашет, — я быстро сбросила.
Через пять минут я открыла дверь ключом. Квартира тёти Нины встретила тишиной.
— Пусть весь мир подождёт, — сказала я вслух и улыбнулась сквозь слёзы.
Я заварила чай, поставила перед собой фотографию тёти и закрыла глаза.
Когда мать бросила меня, тётя Нина сделала всё, чтобы забрать меня к себе. Удочерила. Мать не возражала, даже помогала с документами.
— Не думай, что Нина тебя любит! — бабушка каждый раз говорила мне это. — У неё своих детей не вышло, вот и цепляется за тебя. Не от большой любви, поверь. Лучше бы в детдом отдали.
Я не понимала тогда, за что меня так ненавидят. Позже тётя рассказала правду. Меня зачали в результате изна…илования. Врачи запретили прерывать. Мать родила, но я стала для всех «чёрным пятном».
Родственники смотрели на меня с ненавистью, избегали, не дарили подарков. Только тётя Нина любила меня всем сердцем.
Последние три года её жизни были адом. Страшная болезнь. Врачи, больницы, лекарства — ничего не помогало.
Но хуже всего было другое. Муж и дочь ни разу не навестили её. Ни разу.
— Это женщина, которая меня вырастила! — кричала я. — Как вы можете так относиться?!
— Дорогая, не преувеличивай, — отмахивался Витя. — Она просто тётя. Любая бы на её месте взяла племянницу. Не приписывай ей заслуг.
— Ты так говоришь, потому что тётя Нина считала тебя недостойным меня! Говорила это в глаза напрямую!
— Мне плевать на её мнение, — грубо отвечал Витя. — Хочешь — беги к ней. Но меня не трогай. Даже пальцем не пошевелю. Мне этот человек неприятен.
Даша вторила отцу.
— Мам, не обижайся, но она мне чужая. Если бы родная бабушка — другое дело! Давай её найдём! Она наверняка классная!
— Забудь! — крикнула я. — Лучше к поступлению готовься!
Я справлялась сама. Утром завтрак, потом к тёте — накормить, умыть. Работа. Вечером снова к ней, потом домой — уборка, готовка. Спала по три часа. Под глазами мешки, морщины.
— Девочка моя, отдохни! — просила тётя. — Не приходи пару дней. Я справлюсь.
— Это невозможно, мамочка, — я гладила её по руке. — Я иногда у тебя ночевать буду.
И правда оставалась ночевать. Часто.
Однажды утром тётя сказала:
— Дочка, у меня просьба. Обещай, что выполнишь.
— Конечно. Всё что угодно.
— Вызови нотариуса. Хочу квартиру тебе подарить.
— Что за бред? — слёзы покатились по щекам. — Мне квартира не нужна. Мне ты нужна!
— Я буду рядом, сколько Бог отведёт. Месяц, год, десять. Оформим на всякий случай.
— Нет!
— Ты никогда меня не подводила. И сейчас не подведи, — она сжала мою руку. — И ещё. Никому не говори о наследстве. Никому. Друзьям, родным, семье. Пусть это будет твоей тайной. Когда меня не станет, сама решишь.
Я согласилась. Квартира перешла мне.
Я ухаживала за ней до последнего. Старалась каждый день сделать счастливым.
Через полгода тёти Нины не стало.
Два месяца прошло. Внутри пустота.
Я сидела на кухне тёти и вспоминала разговор со Светой.
Месяц назад я рассказала ей про наследство.
— Серьёзно?! — Света аж подпрыгнула. — И что делать будешь? Поздравляю! Твоя тётя — человечище! Золотая женщина!
— Только я без неё дышать не могу.
— Уезжай на море! — выдала Света. — Говорят, помогает тем, у кого с дыханием проблемы.
Я впервые после похорон рассмеялась.
— На чьи деньги? Витя на продукты еле зарабатывает. А моей зарплаты до ближайшей лужи хватит.
— Красотка! — Света наклонилась ко мне. — У тебя теперь трёшка есть. Сдай порядочным людям, получи бабки и дуй в Турцию!
— Хорошая шутка, — неуверенно сказала я. — Может, позже.
Тогда я отказалась. А сейчас была готова.
Я зашла на сайт недвижимости, зарегистрировалась, создала объявление.
— Чтоб не передумать, — бормотала себе под нос.
На следующий день телефон разрывался. Я выбрала молодую семью с ребёнком, получила предоплату за три месяца, оформила договор.
— Подруга! — визжала Света. — Ты мне бутылку игристго должна за идею!
Счастливая, я пришла домой. И тут началось.
Витя и Даша набросились на меня как звери.
— Как ты могла скрыть?! — орал Витя. — У меня могли быть другие планы! Я бы дороже сдал! Можно ремонт сделать, посуточно сдавать! Понимаешь, какой доход?! Голова твря пустая!
— А обо мне ты подумала?! — кричала Даша. — Я в общаге с крысами живу! На грязной кухне готовлю! А ты чужим отдала, деньги спрятала и на море хочешь укатить! Мерзко!
Я сидела и молча смотрела на них.
— Всё? — спросила я спокойно. — Если да, то теперь я скажу. И вы меня выслушаете.
Замолчали.
— Я специально скрыла про наследство, — призналась я. — И увидела ваше истинное лицо. Родня — это вы, на всякий случай поясняю. Годами я просила помощи. Никто даже не пришёл к тёте Нине. Ни-ра-зу. Ладно, вы её не любили. Но меня вы тоже не жалели. Я спала по три часа, страдала, замученная была постоянно. А вам было плевать. Вы спали в тёплых кроватях и не обращали внимания.
— Не сочиняй давай! Что за драматизм!? — поморщился Витя.
— Я закрывала на всё глаза. Обманывала себя. Не хотела признавать, что моя семья — не семья. Группа эгоистичных людей с общим ведением хозяйства.
— На море не мы собрались, если что! — возмутилась Даша.
Я усмехнулась:
— Мне вас жаль. Жизнь не даёт ничего хорошего таким, как вы. И ещё. Я поеду на море одна. Буду сдавать квартиру и тратить деньги только на себя. Не нравится — дверь открыта.
Ни дочь, ни муж не приняли мой ультиматум.
Даша перестала общаться. Звонила только по праздникам. Разговаривала холодно, с претензией и явным уколом.
Витя подал на развод. Разделили общую квартиру.
Я не печалилась долго. Через год встретила другого мужчину. Вышла замуж. Обрела счастье.
Настоящее.
