— Я квартиру купила до замужества и прописывать твою родню в ней не стану, — осадила я мужа

— Я квартиру купила до замужества и прописывать твою родню в ней не стану, — осадила я мужа.

Андрей замер с телефоном в руке. Его глаза, обычно тёплые и ласковые, потемнели. Он медленно положил телефон на кухонный стол и глубоко вздохнул.

— Лена, мы же об этом говорили. Маме нужна временная регистрация для оформления медицинской страховки. Это всего на полгода, — его голос звучал спокойно, но я чувствовала нарастающее раздражение.

Я покачала головой и отвернулась к окну. За стеклом моросил типичный петербургский дождь. Капли стекали по стеклу, создавая причудливые узоры — совсем как мысли в моей голове.

— Нет, Андрей. Я уже сказала. Эта квартира — мой единственный актив. Я копила на неё шесть лет, отказывала себе во всём. И я не хочу, чтобы потом возникли какие-то проблемы.

— Какие проблемы? — его голос повысился. — Ты думаешь, моя мать приедет из Твери, чтобы отобрать твою драгоценную квартиру? Лена, это бред!

Я резко повернулась к нему:

— Не повышай на меня голос. Я имею право распоряжаться своим имуществом так, как считаю нужным.

Наши взгляды встретились. В его глазах читалось непонимание и обида. Мы были женаты всего восемь месяцев, и это был наш первый по-настоящему серьёзный конфликт.

Знакомство с родителями Андрея год назад прошло не так, как я ожидала. Его отец, Виктор Павлович, военный в отставке, встретил меня сдержанно, но вполне доброжелательно. А вот мать, Алла Сергеевна, с первых минут начала задавать вопросы, которые я сочла неуместными.

— А квартира у вас своя или съёмная? — поинтересовалась она, едва мы сели за стол.

— Мама! — одёрнул её Андрей, но она только отмахнулась.

— Что такого я спросила? Обычный вопрос. Сейчас многие молодые живут в съёмных квартирах.

— У меня своя, однокомнатная, — ответила я, стараясь сохранять спокойствие. — В новом доме, в Приморском районе.

— О, это хорошо! — оживилась Алла Сергеевна. — Значит, вы состоятельная девушка. А родители помогали с покупкой?

— Нет, я сама накопила. Работала в двух местах.

— Похвально, — кивнула она, но в её голосе мне послышалась нотка недоверия. — А кем вы работаете, напомните?

— Я веб-дизайнер.

— А, креативная профессия, — протянула Алла Сергеевна таким тоном, будто я сказала, что зарабатываю на жизнь гаданием на картах. — И сколько же может заработать веб-дизайнер?

— Мама! — снова вмешался Андрей. — Это уже слишком.

— Ничего страшного, — ответила я. — Достаточно, чтобы купить квартиру и не голодать.

Тот вечер закончился внешне мирно, но осадок остался. По дороге домой Андрей извинялся за мать, объяснял, что она просто беспокоится за него и что со временем она обязательно полюбит меня. Я кивала и делала вид, что верю.

Через три месяца Андрей сделал мне предложение. Мы расписались в ЗАГСе без пышной церемонии, просто в присутствии самых близких друзей. Его родители не смогли приехать — у отца обострился радикулит.

Медовый месяц мы провели в Сочи, а когда вернулись, встал вопрос, где жить. У Андрея была комната в коммуналке, доставшаяся от бабушки. Естественно, переехали ко мне — в светлую, недавно отремонтированную однушку на пятнадцатом этаже с видом на залив.

Всё шло хорошо. Я продолжала работать удалённо, Андрей ездил в свой НИИ. По вечерам мы гуляли по набережной, строили планы, мечтали о детях. Иногда, конечно, случались небольшие ссоры — бытовые мелочи, которые быстро забывались. До сегодняшнего дня.

— Лена, я не понимаю, — Андрей потёр переносицу, как делал всегда, когда нервничал. — Мы же семья. Что моё — то твоё, что твоё — то моё. Разве не так?

— В теории — да, — я скрестила руки на груди. — А на практике получается, что я одна платила за эту квартиру, а пользоваться ею хотят все.

— «Все»? — он усмехнулся. — То есть я и моя мама — это уже «все»? И вообще, я, между прочим, за коммуналку плачу половину. И продукты покупаю.

— Не переводи стрелки, — покачала я головой. — Речь не об этом. Просто я не хочу, чтобы здесь была прописана твоя мать.

— Хорошо, — он поднял руки в примирительном жесте. — Давай спокойно обсудим, почему ты против. У тебя были какие-то проблемы с ней?

Я замялась. Прямых конфликтов с Аллой Сергеевной у меня не было — после той первой встречи мы виделись всего пару раз, и она держалась подчёркнуто вежливо. Но интуиция подсказывала мне, что эта женщина не так проста, как кажется.

— Просто мне кажется, что временная регистрация может превратиться в постоянную, — наконец сказала я. — А потом и в какие-то права на жилплощадь.

Андрей рассмеялся, но как-то невесело:

— Господи, Лена, ты сериалов насмотрелась? Мама не собирается к нам переезжать. У неё квартира в Твери, работа, подруги. Ей нужна только регистрация для оформления медицинской страховки, чтобы лечиться в петербургской клинике. У неё проблемы с сердцем, и в Твери нет таких специалистов.

Я почувствовала укол совести, но тут же напомнила себе, что нельзя поддаваться эмоциям, когда дело касается недвижимости.

— А почему она не может зарегистрироваться у кого-то другого? У твоих друзей или дальних родственников?

Он посмотрел на меня с таким выражением, будто я предложила отправить его мать в Антарктиду.

— Потому что я её сын! И ты моя жена! Какие ещё нужны причины?

— Хорошо, — я сделала глубокий вдох. — А что, если мы поможем ей снять квартиру на время лечения? Я могла бы частично финансово поучаствовать.

Андрей покачал головой:

— Дело не в деньгах. Ей не нужна отдельная квартира — она будет приезжать только на консультации и процедуры, раз в месяц на два-три дня. Остановится у нас, а потом уедет обратно в Тверь. Если бы я не продал свою комнату, то она делала бы регистрацию там.

— То есть она ещё и жить здесь будет? — я почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. — Ты об этом раньше не говорил.

— А что в этом такого? У нас что, места мало? — он обвёл рукой пространство кухни. — Она будет спать на диване, никому не помешает.

Я представила Аллу Сергеевну, с её пристальным взглядом и неуместными вопросами, в моей квартире. За моим столом. Сидящую на моём диване и комментирующую мои привычки, мой стиль жизни, мою работу…

— Нет.

— Что «нет»?

— Нет, я не согласна, чтобы твоя мать жила здесь и была здесь прописана.

Андрей смотрел на меня так, будто видел впервые:

— Знаешь, я думал, что женился на доброй и понимающей женщине. А оказалось — на собственнице, которая трясётся над своими квадратными метрами.

Его слова ударили больнее, чем я ожидала. Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком, а на глаза наворачиваются слёзы. Но я не собиралась показывать свою слабость.

— Думай, что хочешь, — я пожала плечами. — Это моя квартира, и я имею право решать, кто в ней будет жить и быть прописан.

Андрей молча смотрел на меня несколько секунд, потом резко встал из-за стола:

— Хорошо. Раз так, то и относиться к этому месту я буду как к съёмной квартире, а не как к дому.

Он вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Я осталась сидеть, глядя на недопитый чай в кружке. За окном усилился дождь, и теперь капли барабанили по стеклу, как будто торопили меня принять решение.

На следующий день Андрей был подчёркнуто вежлив и холоден. Отвечал односложно, избегал смотреть мне в глаза. Вечером сказал, что задержится на работе — какой-то важный эксперимент.

Я знала, что он избегает разговора, и мне было больно от этой внезапно возникшей между нами стены. Но я тоже не спешила делать первый шаг к примирению. Мне казалось, что я права, и уступить — значит показать слабость.

Так прошло три дня. Андрей возвращался поздно, молча ужинал и уходил на балкон, который мы оборудовали под его кабинет. Там стоял раскладной диван, и последние ночи он спал там, хотя мы об этом не договаривались.

На четвёртый день я не выдержала. Постучала в дверь его кабинета вечером, когда он, как обычно, скрылся там после ужина.

— Можно? — спросила я, приоткрыв дверь.

Он сидел за компьютером, просматривая какие-то графики. Обернулся, кивнул.

— Нам нужно поговорить, — сказала я, присаживаясь на край дивана.

— Слушаю, — он развернулся в кресле, скрестив руки на груди.

Я собиралась начать разговор спокойно, но почему-то первое, что вырвалось:

— Ты ведь даже не спросил, почему я так настроена против регистрации твоей мамы.

Он пожал плечами:

— Ты ясно дала понять, что это твоя квартира и ты не хочешь делить её с моей семьёй.

— Дело не в этом, — я покачала головой. — То есть, не только в этом.

Я замолчала, подбирая слова. Андрей ждал, не торопя меня.

— Когда мне было двенадцать, мои родители развелись, — наконец начала я. — Отец ушёл к другой женщине, но свою долю в квартире не продал и не подарил нам с мамой. Сказал, что это его «страховка». Два года мы жили втроём — я, мама и бабушка — в двухкомнатной квартире, где одновременно был прописан человек, который к нам даже не заходил.

Я сделала паузу, вспоминая.

— А потом бабушка умерла, и отец решил, что пора «страховкой» воспользоваться. Он привёл риелтора и заявил, что будет продавать свою долю. Мама пыталась найти деньги, чтобы выкупить её, но не смогла. И отец продал свою часть какому-то жуткому типу, который начал выживать нас из квартиры. Устраивал дебоши по ночам, приводил друзей, включал громкую музыку…

— Боже, — Андрей покачал головой. — Я не знал.

— В итоге нам с мамой пришлось съехать, — продолжила я. — Снимали комнату на окраине, потом другую. Я сменила три школы за два года. Когда поступила в институт, жила в общежитии, а на втором курсе начала подрабатывать. Сначала официанткой, потом освоила веб-дизайн. Копила на первоначальный взнос по ипотеке шесть лет. И всё это время мечтала только об одном — о собственном жилье, где никто не сможет меня выгнать.

Я посмотрела на Андрея. Он слушал внимательно, и в его глазах я видела понимание, которого не ожидала.

— Поэтому для меня так важно, чтобы квартира оставалась только моей, — закончила я. — Это не жадность. Это… страх. Страх снова оказаться без крыши над головой.

Он встал с кресла, подошёл и сел рядом со мной:

— Почему ты раньше не рассказала?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Наверное, боялась, что ты не поймёшь. Или решишь, что я не доверяю тебе.

Он взял мою руку в свою:

— А ты доверяешь?

Я задумалась.

— Тебе — да. Но твоей маме… Я её почти не знаю. И первое впечатление было не самым лучшим.

Андрей вздохнул:

— Мама может быть резковатой, это правда. Но она не злой человек. И уж точно не собирается отбирать у нас квартиру.

— У нас? — я посмотрела на него. — Ты только что сказал «у нас», хотя несколько дней назад я чётко услышала, что это «моя» квартира.

— Потому что так и есть, — он пожал плечами. — Юридически это твоя квартира. Но я считал, что мы строим общий дом, нашу семью. А когда ты так категорично отказалась помочь моей маме…

— Я не отказывалась помогать, — перебила я. — Я предложила снять ей жильё. Возможно, вместе с регистрацией.

— Это не только о деньгах, — покачал головой Андрей. — Мама хочет остановиться у нас, потому что после процедур ей нужен уход. Не постоянный, конечно, но наблюдение. И ещё… Я просто хочу проводить с ней время. Она всё-таки моя мама.

Мы помолчали. Я думала о том, как было бы здорово, если бы моя мама могла приехать ко мне, погостить, пообщаться… Но она два года назад переехала к новому мужу в Сургут, и мы виделись только по видеосвязи.

— Хорошо, — наконец сказала я. — Пусть приезжает и останавливается у нас. Но без регистрации, хотя бы пока. Ей действительно нужна именно регистрация для получения медицинской помощи?

Андрей задумался:

— Вообще-то, я не уверен. Надо уточнить. Если честно, это просто она так сказала, что ей нужна регистрация. А я передал тебе.

— Давай разберёмся с этим вопросом, — предложила я. — Если регистрация действительно необходима для лечения, мы что-нибудь придумаем. Может быть, временная регистрация не даёт никаких прав на жилплощадь.

Андрей улыбнулся — впервые за последние дни:

— Спасибо. И прости, что я был таким… непонимающим.

Я покачала головой:

— Это я виновата. Надо было сразу объяснить, почему для меня это так важно.

Он обнял меня, и я почувствовала, как напряжение последних дней начинает отпускать. Мы сидели в тишине, прижавшись друг к другу, и за окном наконец-то перестал идти дождь.

Мы позвонили в областную больницу Твери и выяснили, что для получения направления на лечение в Петербурге Алле Сергеевне регистрация не нужна. Достаточно было полиса ОМС и паспорта.

— Странно, — нахмурился Андрей, когда мы завершили звонок. — Зачем тогда мама настаивала на регистрации?

Я промолчала, но внутренне порадовалась, что моя интуиция не подвела.

Через неделю Алла Сергеевна приехала. Я встретила её на вокзале — Андрей был на конференции в Москве и должен был вернуться только к вечеру.

— Какая вы заботливая невестка, — улыбнулась свекровь, когда мы ехали в такси. — Не каждая согласится принять старую больную женщину в свой дом.

— Вы совсем не старая, Алла Сергеевна, — вежливо ответила я.

— Ох, льстите, — она похлопала меня по руке. — А как там с регистрацией? Андрей говорил, что вы не хотите меня прописывать.

Я напряглась:

— Мы выяснили, что для лечения вам регистрация не нужна.

— А, да, конечно, — она как-то странно усмехнулась. — Разумеется, для пожилого человека лишние хлопоты с документами — это стресс. А у меня сердце слабое.

Я решила не продолжать этот разговор в такси.

Дома я показала Алле Сергеевне квартиру, помогла разложить вещи, предложила чай. Она осматривалась с нескрываемым интересом, комментируя всё, что видела:

— О, у вас такая современная мебель! Наверное, дорогая?

— А шторы сами выбирали или дизайнера нанимали?

— Такая маленькая кухня, а вы справляетесь?

Я старалась отвечать нейтрально, но с каждой минутой чувствовала, как растёт раздражение. Наконец, не выдержав, я сказала:

— Алла Сергеевна, я понимаю, что вам интересно, но мне не очень комфортно обсуждать финансовую сторону нашей жизни.

Она всплеснула руками:

— Ой, я вас обидела? Простите старую женщину! Это я от нервов болтаю. Перед приёмом у врача всегда волнуюсь.

Вечером вернулся Андрей. Увидев маму, он просиял, обнял её, расцеловал. Я наблюдала за ними и невольно улыбалась — было в этой сцене что-то трогательное.

За ужином Алла Сергеевна рассказывала городские новости из Твери, вспоминала истории из детства Андрея, расспрашивала о его работе. Обо мне почти не говорили, но я не возражала — мне было интересно узнать больше о прошлом мужа.

После ужина мы переместились к телевизору. Андрей включил сериал, я принесла чай с конфетами. Разговор зашёл о планах на будущее.

— Ну а когда вы мне внуков подарите? — спросила Алла Сергеевна, глядя на нас поверх чашки.

Мы с Андреем переглянулись. Эту тему мы уже обсуждали и решили, что детей заводить пока рано — нужно встать на ноги, возможно, купить квартиру побольше.

— Мам, мы пока не планируем, — мягко ответил Андрей.

— Как это — не планируете? — возмутилась она. — Вам сколько лет? Тебе тридцать, Лене двадцать восемь. Самое время! Я в двадцать три родила, между прочим.

— У всех своё время, — я постаралась ответить максимально вежливо.

— Своё время, своё время, — проворчала свекровь. — А потом окажется, что время ушло. Сейчас знаете, какая экология? Какие продукты? После тридцати уже риски, патологии…

— Мама! — Андрей повысил голос. — Давай не будем об этом сейчас.

Алла Сергеевна надула губы:

— Ну вот, уже и слова сказать нельзя. А я ведь только о вашем благе беспокоюсь.

Я решила сменить тему:

— Как ваше самочувствие сегодня? Не устали с дороги?

Она вздохнула:

— Да какое там самочувствие в моём возрасте… Сердце шалит, давление скачет. Таблеток целая горсть каждый день. Хорошо хоть, в Питере врачи хорошие.

— Кстати, о врачах, — вспомнил Андрей. — Мы звонили в больницу, и нам сказали, что для получения медицинской помощи регистрация не нужна. Достаточно полиса ОМС.

Алла Сергеевна как-то странно дёрнулась:

— Да? Надо же… А мне говорили, что нужна. Наверное, что-то изменилось.

Я поймала её взгляд и поняла, что она лукавит. Но решила не заострять на этом внимание — по крайней мере, не при Андрее.

— В любом случае, — продолжил муж, — мы рады, что ты приехала. И ты всегда можешь остановиться у нас, когда будешь в Питере.

— Спасибо, сынок, — она похлопала его по руке. — Знаешь, я ведь иногда думаю, а не переехать ли мне насовсем в Питер? Всё-таки одной в Твери тяжело…

Я напряглась, но Андрей опередил меня:

— Мам, мы это уже обсуждали. У нас маленькая квартира, однокомнатная. Нам самим тесновато.

— Да-да, конечно, — она кивнула. — Я просто так, мысли вслух. А вы не думали о расширении жилплощади?

— Думали, — ответил Андрей. — Но пока не потянем.

— А если квартиру Лены продать и добавить? — предложила Алла Сергеевна. — Можно было бы купить хорошую двушку или даже трёшку. И мне с отцом комнатка бы нашлась.

Я почувствовала, как внутри всё похолодело. Именно этого я и боялась.

— Мама, — Андрей смотрел на неё с недоумением. — Мы не будем продавать квартиру Лены. Это её собственность, она сама решает, что с ней делать.

— Конечно-конечно, — она снова покивала, но в глазах её я заметила недовольство. — Я просто предложила. В моё время как-то принято было всё делить в семье, не делить на «моё» и «твоё»… Но времена меняются, я понимаю.

Повисло неловкое молчание. Я допила чай и поднялась:

— Пойду приготовлю постель для вас, Алла Сергеевна.

— Спасибо, деточка, — она улыбнулась мне, но улыбка не коснулась глаз.

Ночью я не могла заснуть. Андрей тихо посапывал рядом, а я ворочалась, прокручивая в голове разговор с его матерью. Что-то не давало мне покоя.

Утром Алла Сергеевна отправилась на приём к врачу. Андрей ушёл на работу, а я, как обычно, села за компьютер — нужно было сдать проект к концу недели.

Около полудня раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела свекровь с пакетами из супермаркета.

— Решила порадовать вас домашним обедом, — объявила она, проходя на кухню. — Давно не готовила для Андрюши его любимый борщ.

— Спасибо, но не стоило беспокоиться, — я была удивлена. — Как прошёл приём?

— Хорошо, — она начала разбирать продукты. — Врач сказал, что нужно будет сделать ещё несколько исследований. Я останусь у вас на неделю, не возражаешь?

Неделя вместо трёх дней. Я мысленно вздохнула, но вслух сказала:

— Конечно, нет. Оставайтесь, сколько нужно.

— Ты такая добрая девочка, — улыбнулась Алла Сергеевна. — Знаешь, я сначала волновалась за Андрея. Думала, как он будет жить с девушкой, которая вся в работе… А ты оказалась хорошей хозяйкой. И квартирка у тебя уютная.

— Спасибо, — я не знала, как реагировать на эти странные комплименты.

— Только тесновата для семьи, — продолжила она, начиная чистить свёклу. — Особенно если детишки пойдут.

— Мы планируем со временем купить квартиру побольше, — я решила быть вежливой. — Когда накопим достаточно.

— А я вот думаю, — она на секунду прервалась, — может, мне свою квартиру в Твери продать? Всё равно там делать нечего. А деньги вам бы отдала, на первоначальный взнос за новую квартиру. Только с одним условием — чтобы и мне, и отцу Андрея комнатка нашлась.

Я замерла. Вот оно. Именно к этому она и вела.

— Алла Сергеевна, мы с Андреем пока не готовы к такому шагу, — максимально мягко ответила я. — И потом, у вас в Твери вся жизнь, друзья, знакомые…

— Какие друзья в моём возрасте, — махнула она рукой. — Все или разъехались, или уже на кладбище. А здесь у меня сын. И ты, невесточка.

Она посмотрела на меня с таким выражением, что мне стало не по себе.

— Я думаю, этот вопрос нужно обсуждать вместе с Андреем, — я отступила к двери. — Извините, мне нужно работать. Вы справитесь с готовкой?

— Конечно, милая, — она снова улыбнулась. — Иди, работай. А я тут похозяйничаю.

Я вернулась к компьютеру, но сосредоточиться не могла. Мысли крутились вокруг одного: свекровь явно планировала переезд к нам, несмотря на все мои опасения.

Вечером, когда Андрей вернулся с работы, Алла Сергеевна встретила его с фартуком и половником в руке, как будто всю жизнь была хозяйкой в этой квартире. Я наблюдала, как радостно он обнимает мать, как нахваливает её борщ, и чувствовала себя лишней на этом празднике жизни.

После ужина, когда Алла Сергеевна отправилась в ванную, я отозвала Андрея в спальню:

— Нам нужно поговорить.

— Что-то случилось? — он выглядел обеспокоенным.

— Твоя мама хочет переехать к нам, — я решила не ходить вокруг да около. — Она сегодня предложила продать квартиру в Твери, отдать нам деньги на первоначальный взнос за новую, большую квартиру, и жить с нами.

Андрей удивлённо поднял брови:

— Тебе это она сказала?

— Да, сегодня днём.

Он задумался:

— Странно, что она не обсудила это со мной сначала.

— Возможно, она хотела сначала прощупать почву, — предположила я. — Узнать моё мнение.

— И какое оно? — он внимательно посмотрел на меня.

Я глубоко вздохнула:

— Андрей, я не готова жить с твоей мамой. Прости, но это правда.

Он кивнул:

— Я понимаю. Если честно, я тоже не думаю, что это хорошая идея. Мама — замечательная женщина, но у неё… своеобразный характер. И потом, мы же только начали жить вместе, привыкать друг к другу.

Я почувствовала такое облегчение, что чуть не расплакалась. Обняла его:

— Спасибо за понимание.

— Я поговорю с ней, — пообещал Андрей. — Объясню, что мы пока не планируем ничего менять.

На следующий день Андрей ушёл на работу, а я снова осталась наедине со свекровью. Она с утра копалась в шкафах, перебирала вещи, рассматривала фотографии. Я пыталась работать, но постоянно отвлекалась на её комментарии и вопросы.

— Лена, а это кто на фотографии? Твои родители? А почему так мало семейных фото? У нас вот целый альбом…

Ближе к обеду она присела рядом со мной на диван:

— Я тут подумала о своём предложении. Что ты решила?

Я отложила ноутбук:

— Мы с Андреем обсудили это вчера. Спасибо за предложение, но мы пока не готовы к таким переменам.

Её лицо изменилось:

— То есть вы не хотите, чтобы я жила с вами?

— Дело не в этом, — я постаралась быть дипломатичной. — Просто сейчас не самое подходящее время для такого серьёзного шага.

— А когда будет подходящее? — в её голосе появились нотки раздражения. — Когда я состарюсь настолько, что не смогу себя обслуживать? Или когда вы наконец решите родить детей и вам понадобится бесплатная няня?

Я растерялась от такого напора:

— Алла Сергеевна, пожалуйста, не надо так. Мы с Андреем просто хотим пожить какое-то время вдвоём. Это нормально для молодой семьи.

— Нормально, — она фыркнула. — В вашем понимании нормально — это когда родители мужа остаются в глуши, а сын даже не задумывается о том, чтобы помочь.

— Андрей любит вас и заботится о вас, — возразила я. — Но это не значит, что мы должны жить все вместе.

Она вдруг резко сменила тон:

— Знаешь, Лена, я ведь могу и по-другому поступить. Я могу продать квартиру в Твери, добавить денег прямо сейчас и переехать в этот дом. На этаж ниже или выше. А Виктору вообще все равно, где жить, он человек привычный ко всему.

Я почувствовала, как холодеет спина:

— Вы угрожаете мне?

— Нет, что ты, — она улыбнулась. — Просто объясняю ситуацию. В семье всё должно быть честно. Ты не хочешь делиться своей квартирой — и правильно! Это твоя собственность. Но и я имею право распоряжаться своим имуществом так, как считаю нужным.

Мы смотрели друг на друга, и я вдруг поняла, что она не остановится. Что это только начало долгой войны, в которой будут использоваться любые средства.

— Я думаю, нам всем нужно хорошенько подумать, — наконец сказала я. — И обсудить всё вместе, когда Андрей вернётся.

— Конечно, деточка, — она похлопала меня по руке. — Обязательно обсудим.

Вечером, когда Андрей вернулся, атмосфера в квартире была наэлектризованной. Алла Сергеевна встретила сына с улыбкой, но я видела напряжение в каждом её движении.

За ужином разговор не клеился. Я молчала, Андрей рассказывал о работе, а свекровь время от времени вставляла комментарии о том, как трудно жить в маленьком городке.

После ужина, когда мы перешли на диван, Алла Сергеевна наконец перешла к делу:

— Андрюша, я сегодня говорила с Леной о возможном переезде в Питер. Она против.

Андрей взглянул на меня, потом на мать:

— Мам, мы с Леной обсуждали это. И решили, что пока не готовы к такому шагу.

— Но почему? — она всплеснула руками. — Что вам мешает? У вас маленькая квартира — продайте, добавьте мои деньги, купите большую. Всем будет хорошо.

— Нет, мам, — твёрдо сказал Андрей. — Мы не будем продавать Ленину квартиру.

— А как насчёт твоей доли в моей квартире? — она прищурилась. — Ты же не отказываешься от неё?

— Какой доли? — он выглядел озадаченным. — У меня нет доли в твоей квартире.

— Юридически — нет, — согласилась она. — Но морально — есть. Я всю жизнь для тебя старалась, для твоего будущего. И эта квартира — часть твоего наследства.

Андрей покачал головой:

— Мама, давай не будем смешивать. Ты всегда говорила, что квартира — твоя и только твоя. И я это уважаю. Так же, как уважаю право Лены распоряжаться её собственностью.

Алла Сергеевна поджала губы:

— Значит, вы оба против того, чтобы я переехала к вам?

— Дело не в этом, — Андрей говорил спокойно, но я чувствовала, что он напряжён. — Просто сейчас не самое подходящее время. Мы только начали жить вместе, привыкаем друг к другу.

— А когда будет подходящее? — она повысила голос. — Когда я умру?

— Мама! — Андрей тоже повысил голос. — Перестань драматизировать. Ты прекрасно себя чувствуешь, у тебя есть своя квартира, муж, друзья в Твери. Зачем всё это менять?

— Потому что я скучаю по тебе! — воскликнула она. — Потому что хочу видеть тебя чаще, чем раз в полгода!

Андрей смягчился:

— Я тоже по тебе скучаю. И буду приезжать чаще, обещаю. И ты приезжай, когда захочешь. Но жить вместе… Это слишком сложно, мам.

Она вдруг расплакалась:

— Ты меня отталкиваешь. Своя жизнь, своя семья… А мать уже не нужна.

Я видела, как Андрей мучается, разрываясь между чувством долга перед матерью и желанием сохранить нашу молодую семью. Он обнял её:

— Ну что ты, мама. Ты всегда будешь нужна. Просто пойми — у меня теперь есть жена, и я должен в первую очередь думать о ней.

Алла Сергеевна вытерла слёзы и посмотрела на меня:

— Значит, ты выбираешь её, а не меня?

— Это не выбор, мам, — устало сказал Андрей. — Я люблю вас обеих. Но Лена — моя жена, мы строим семью.

Свекровь вдруг резко изменилась в лице:

— Хорошо. Я всё поняла. Завтра же уеду обратно в Тверь. Не буду вам мешать.

— Мама, ты не мешаешь, — Андрей попытался её успокоить. — Оставайся, сколько нужно для лечения.

— Нет-нет, — она покачала головой. — Я всё поняла. Вам хорошо вдвоём, а старая больная мать только портит картину.

Я видела, что это манипуляция, но Андрей купился. Он выглядел совершенно несчастным:

— Мама, пожалуйста, не говори так.

— А как мне говорить? — она снова всхлипнула. — Когда собственный сын отталкивает меня?

Я не выдержала:

— Алла Сергеевна, никто вас не отталкивает. Мы просто просим понять нашу позицию.

Она посмотрела на меня с нескрываемой неприязнью:

— А ты вообще молчи! Это ты настроила его против меня!

— Мама! — Андрей повысил голос. — Не смей так разговаривать с Леной!

— Ой, уже и слова сказать нельзя! — она вскочила с дивана. — Всё, я ухожу спать. А завтра уеду. И больше не побеспокою вас своим присутствием.

Мы с Андреем остались сидеть вдвоем. Он выглядел совершенно измученным.

— Прости, — сказал он наконец. — Я не думал, что всё так обернётся.

— Всё нормально, — я взяла его за руку. — Это не твоя вина.

— Знаешь, — он вздохнул, — я только сейчас понял, насколько ты была права, не желая её регистрировать здесь. Это был первый шаг в её плане.

Я кивнула, но промолчала. Не хотелось говорить «я же тебе говорила».

— Что будем делать? — спросила я вместо этого.

Он задумался:

— Если она действительно уедет завтра, то проблема временно решится сама собой. А в долгосрочной перспективе… Нам нужно будет установить чёткие границы. Я люблю маму, но не готов жить с ней под одной крышей. И не позволю ей манипулировать мной или оскорблять тебя.

Я обняла его, чувствуя гордость и облегчение. Андрей сделал выбор — наша маленькая семья была для него важнее.

Утром Алла Сергеевна действительно начала собирать вещи. Делала она это демонстративно медленно, периодически вздыхая и бросая выразительные взгляды на Андрея, который, взяв отгул на работе, пытался её отговорить.

— Мама, ну куда ты поедешь? У тебя ещё два приёма у врача на этой неделе.

— Ничего, — она поджала губы. — Отменю. Здоровье уже не вернёшь всё равно.

— Прекрати, — он начинал раздражаться. — Ты ведёшь себя как ребёнок.

— Вот как ты разговариваешь с матерью? — она всплеснула руками. — Этому тебя жена научила?

Я стояла в дверях, не вмешиваясь, но готовая в любой момент прийти на помощь Андрею. Он кинул на меня извиняющийся взгляд и снова повернулся к матери:

— Лена тут ни при чём. Это я так решил. И вообще, давай успокоимся и всё обсудим.

— Нечего обсуждать, — отрезала она. — Вы всё решили без меня.

В этот момент я поняла, что нужно вмешаться:

— Алла Сергеевна, пожалуйста, останьтесь до конца недели. Закончите лечение. А потом мы все вместе подумаем, как быть дальше.

Она посмотрела на меня с подозрением:

— А чего думать? Вы же уже всё решили.

— Нет, — я покачала головой. — Мы с Андреем решили, что пока не готовы жить вместе с вами. Но это не значит, что мы не хотим вам помочь. Может быть, есть другие варианты.

Свекровь немного смягчилась:

— Какие, например?

Я задумалась:

— Может быть, имеет смысл подыскать вам сьемную квартиру в Петербурге, недалеко от нас? Тогда вы сможете видеться с Андреем чаще, но при этом у каждого будет своё пространство.

— А деньги? — она прищурилась. — Квартиры в Питере дорогие.

— Можно сдать квартиру в Твери, — предложил Андрей. — И добавить… Я могу дать еще денег.

Я внутренне напряглась, но промолчала. Это была серьёзная финансовая нагрузка, но если такой ценой мы сохраним мир в семье…

Алла Сергеевна задумалась:

— А где? В каком районе?

— Можно поискать что-то недалеко от нас, — сказал Андрей. — Или рядом с моей работой. Как тебе будет удобнее.

Она перестала складывать вещи и присела на край дивана:

— Ну, не знаю… Нужно подумать.

— Конечно, — я старалась говорить максимально мягко. — Это серьёзное решение. Но в любом случае, сначала нужно закончить лечение. Хорошо?

Она неохотно кивнула:

— Хорошо. Останусь до конца недели.

Андрей облегчённо выдохнул:

— Вот и отлично. А сегодня давай я отвезу тебя к врачу, а потом мы сходим пообедать в твой любимый ресторан.

Она слегка улыбнулась:

— Хорошо, сынок.

Когда они ушли, я осталась одна в квартире. Села за компьютер, но работать не могла. Думала о том, что только что пообещала помочь свекрови с переездом в Питер. Это означало серьёзную финансовую нагрузку на Андрея, а значит, и на наш семейный бюджет. Но с другой стороны, это был компромисс — она получала возможность быть ближе к сыну, а мы сохраняли свою независимость.

Ближе к вечеру раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела Андрея с огромным букетом цветов.

— Это тебе, — он протянул мне розы. — За терпение и мудрость.

Я улыбнулась:

— А где твоя мама?

— Она осталась в кафе с подругой, — Андрей снял куртку. — Представляешь, случайно встретили её одноклассницу, которая тоже переехала в Питер. Они не виделись лет двадцать.

— Надо же, какое совпадение, — я поставила цветы в вазу.

— Да уж, — он обнял меня сзади. — Слушай, насчёт квартиры для мамы… Ты правда согласна?

Я повернулась к нему:

— Если это позволит нам сохранить мир в семье, то да. Но я беспокоюсь, что финансово это будет тяжело для тебя.

Он задумался:

— Да, искать съемную квартиру — это серьёзно. И вообще надо узнать мнение отца.

Я кивнула:

— Да, это разумно. И знаешь, я подумала… Может быть, и нам стоит задуматься о расширении жилплощади? Не сейчас, конечно, а через год-два. Начать копить на первоначальный взнос.

— Для детей? — он улыбнулся.

— В том числе, — я улыбнулась в ответ. — Но и просто для нас. Чтобы был дом, где всем хватит места.

Андрей крепче обнял меня:

— Это отличная идея. Но знаешь, что я понял за эти дни?

— Что?

— Что дом — это не стены и не квадратные метры. Дом — это где тебя понимают и принимают таким, какой ты есть. И я благодарен тебе за то, что ты создала такой дом для нас.

Я прижалась к нему:

— А я благодарна тебе за то, что ты защитил нашу маленькую семью. Это дорогого стоит.

Мы стояли, обнявшись, и я думала о том, как важно уметь отстаивать свои границы, даже если это непросто. Моя квартира действительно была моей крепостью, но главное в ней — это наша любовь и взаимопонимание. И ради этого стоило бороться.