— Сегодня день рождения Маришеньки! — раздался в трубке приторный голос Татьяны Павловны. — Ты уж постарайся, накрой хороший стол для моей доченьки. Она у нас такая молодец, заслужила праздник.
Ольга молча смотрела на телефон. В голове звенело от раздражения. За окном блеклое ноябрьское утро — серое, ленивое. Казалось, само небо предупреждало: день будет тяжёлым.
— Конечно, мама, — ровно ответила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Всё будет, как всегда.
— Вот и умница! — защебетала свекровь. — И не забудь про её любимый салат с крабами, и про грудинку с апельсинами. И тортик «Прага» возьми, там, в вашей кондитерской. У тебя ведь вкус к праздникам!
Когда трубка щёлкнула, Ольга долго сидела неподвижно. С кухни доносился запах кофе — единственное, что пока спасало утро.
Она посмотрела на спящего мужа. Артём лежал на боку, дышал ровно, спокойно. Ему, как всегда, удавалось держаться в стороне. Он никогда не ссорился с матерью, не спорил с сестрой — просто «не вмешивался».
Ольга встала, накинула халат и пошла на кухню.
Квартира была тиха, но в этой тишине уже звенел будущий шум — звон бокалов, визгливый смех Марии, шуршание обёрток, крики подруг. Всё это уже звучало в её голове, как надоевшая пластинка.
Она налила кофе, присела к окну. За стеклом серый город только просыпался.
— Три года, — прошептала она. — Три года подряд одно и то же.
Мария когда-то сказала, что у неё «слишком тесно» для гостей, а у них, в просторной трёшке, просто идеально. И вот с тех пор «идеально» стало для Ольги синонимом усталости и раздражения.
В коридоре скрипнула дверь спальни. Артём вышел, потянулся и зевнул.
— Доброе утро, — лениво произнёс он.
— Угу, — коротко ответила она, не поворачиваясь.
— Что-то ты не в духе, — заметил он, наливая себе кофе. — Сны плохие?
— Не сны, — она кивнула на телефон. — Мама звонила. Сегодня день рождения твоей Маришеньки.
Артём вздохнул, почесал затылок.
— Ох… опять праздник. Ну, потерпи, один день в году.
Ольга усмехнулась.
— Один день? А знаешь, сколько длится этот «один день»? Неделя подготовки, день ада, два дня последствий. Семь дней семейного счастья.
Он смущённо пожал плечами.
— Ну, давай без трагедий. Мы просто устроим вечер, пообщаемся, и всё.
— Конечно, — тихо ответила она, глядя в окно. — Пообщаемся. Как всегда.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но… В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Сладкий голос свекрови
Уже через час Ольга сидела за столом с блокнотом, где исписанными строчками рос список покупок: рыба, сыры, фрукты, алкоголь, мясо, сладости. Внизу она приписала: «Торт — “Прага”».
Телефон снова завибрировал.
— Да, мама, — сказала она, стараясь улыбнуться в трубку.
— Олечка, я тут вспомнила! — звенел голос свекрови. — Маришенька любит ещё те рулетики с ветчиной и сыром. Ты их так вкусно делаешь. И, может, купишь ей маленький букет? Ну, от нас с Артёмом.
— Хорошо, мама, — Ольга положила трубку и тяжело выдохнула.
В кухню вошёл Артём. Волосы растрёпаны, на лице — сонная улыбка.
— Что это у тебя за список? — спросил он, заглядывая в блокнот.
— То, что нужно купить. И как можно скорее.
Он взял листок, прищурился.
— Ничего себе… это что, всё для Марии?
— А для кого же ещё? — холодно ответила она. — Вон, и мама твоя уже позвонила три раза, чтобы напомнить, что её дочь «должна чувствовать праздник».
Артём хмыкнул:
— Да уж… «праздник чувств».
— Так что, — перебила его Ольга, — твоя миссия — магазины. Продукты нужны сегодня до обеда.
— А я-то думал, выходной, — попытался пошутить он.
— Будет выходной, когда твоя сестра перестанет считать наш дом рестораном.
Он не стал спорить. Взял список, надел куртку, но перед дверью обернулся:
— Оль, ну не дуйся. Мы потом спокойно всё обсудим.
— Мы уже три года «обсуждаем». Результат — полный холодильник еды и ноль уважения.
Дверь хлопнула. Квартира снова погрузилась в тишину.
Ольга достала ведро, тряпку и начала уборку. Каждое движение — злое, точное. Пыль с полок летела в воздух, как обиды, копившиеся годами.
Она мыла пол, подоконники, плиту — будто смывала с себя бессилие.
Иногда ей казалось, что всё это — не жизнь, а спектакль. Улыбнись, приготовь, подай, убери. И завтра — снова.
Она взглянула на часы. До полудня оставалось два часа.
— Пора в бой, — сказала она вслух, включая плиту.
На сковороде зашипело масло, по кухне поплыл запах лука. Начинался день, похожий на сотню предыдущих.
День, похожий на вечность
Часы пробили полдень. На кухне стояла жара — от включённой духовки и кипящих кастрюль. Воздух был густой, пропитанный ароматом жареного мяса и специй. Ольга двигалась почти машинально: нарезала овощи, перемешивала салаты, ставила маринады.
Иногда ей казалось, что всё это происходит не с ней, а где-то в другом мире, где хозяйка — просто функция, невидимая и безмолвная.
Дверь хлопнула — вернулся Артём. Он с трудом дотащил в кухню несколько тяжёлых пакетов.
— Фух… я жив! — с кривой улыбкой сказал он, вытирая лоб. — Почти всё достал. Только красной икры не было, взял лососевую. Сойдёт?
Ольга молча кивнула.
— Сойдёт, — коротко ответила она, не поднимая глаз.
Он замер на секунду, будто ожидая благодарности, потом тихо вышел. Её равнодушие ранило, но оправданий у него не было. Он знал — виноват.
На кухне снова остались только звуки — шипение масла, стук ножа о разделочную доску, негромкое позвякивание крышек.
Когда часы показали пять, кухня напоминала поле боя. Всё готово — крабовый салат, фаршированные яйца, запечённая грудинка в апельсиновом соусе, холодец, десерты. Ольга стояла у мойки, вытирая пот со лба.
— Может, помочь накрыть на стол? — осторожно спросил Артём, заглянув в дверь.
— Поздно, — устало ответила она. — Я всё сделаю сама.
Он замолчал и ушёл в гостиную, где включил телевизор. В его руках пульт выглядел как спасательный круг — единственное, за что можно уцепиться, пока буря не прошла.
К семи вечера квартира сияла. Белая скатерть, тарелки в идеальном порядке, свечи — всё как по журналу. Ольга переоделась в новое платье, причесала волосы и села на стул у окна.
Тело гудело от усталости, в висках стучала боль.
— И всё ради кого? — прошептала она. — Ради Маришеньки и её “друзей”.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть.
— Началось, — сказала она тихо.
Артём пошёл открывать.
На пороге стояла Мария — яркая, сияющая, с идеальной укладкой и букетом роз в руках. За ней толпились пятеро подруг, каждая — словно со страницы журнала: смех, духи, шум.
— Привет, братик! — весело воскликнула Мария, бросаясь ему на шею. — А где же наша хозяйка? Олечка! Мы пришли!
Ольга появилась в прихожей с натянутой улыбкой.
— Добрый вечер, — произнесла она. — Проходите.
Мария мгновенно осмотрела гостиную, заметила сервировку и восторженно всплеснула руками.
— О боже, как красиво! Леночка, ой, то есть Олечка, ты просто волшебница! Ну ведь ресторан!
— Спасибо, — сдержанно ответила хозяйка. — Проходите, чувствуйте себя как дома.
«Как дома», — с иронией повторила она мысленно. — «Они и чувствуют».
Праздник без радости
Праздник начался шумно. Музыка, звон бокалов, хохот. Мария сидела в кресле — как королева на троне, а подруги щебетали вокруг.
— Олечка, вина ещё! — весело выкрикнула именинница. — И побольше икры! Я сегодня именинница, имею право!
Ольга без слова налила в бокал, разложила салаты. Её руки двигались автоматически.
Артём пытался подыгрывать гостям, рассказывать истории, смеяться. Но каждый раз, встречая взгляд жены, смолкал.
— Вот, — говорила Мария, — я всегда говорю: лучший праздник — это когда тебе не надо ничего делать! Пришёл, и всё готово! А Олечка у нас просто золото, она же обожает готовить!
— Правда? — с улыбкой спросила Наталья, одна из подруг, глядя на Ольгу. — Вам правда это нравится? Столько блюд, такая сервировка — настоящий подвиг!
Ольга подняла глаза. Хотела что-то ответить, но слова застряли. Она видела перед собой — Мария смеётся, Артём опускает взгляд, гости ждут.
— Конечно, — произнесла она тихо. — Я люблю, когда красиво.
Все кивнули и снова заговорили, не замечая, как она медленно вышла из комнаты.
На кухне Ольга встала у мойки и закрыла глаза. Перед ней громоздилась гора грязной посуды. Слёзы сами катились по щекам.
Дверь приоткрылась — вошла Наталья, та самая подруга.
— Простите, — неловко сказала она. — Я просто хотела воды.
Она заметила слёзы, замялась.
— Ой… извините, я не вовремя.
— Всё в порядке, — быстро вытерла лицо Ольга. — Просто устала немного.
— Понимаю, — тихо ответила Наталья, наливая воду. — Тяжело, когда всё на одних плечах. Может, скажите Марии прямо? Она, знаешь, добрая, но… избалованная.
— Поздно, — глухо сказала Ольга.
Наталья вышла, оставив её в темноте кухни.
Ольга посмотрела в окно. В отражении — уставшее лицо, покрасневшие глаза. И вдруг внутри что-то щёлкнуло.
— Всё, — прошептала она. — Хватит.
Она глубоко вдохнула и направилась в гостиную.
Там всё ещё звучал смех. Мария рассказывала анекдот, подруги хлопали в ладоши.
Ольга остановилась у двери — спокойная, собранная. Что-то в её взгляде изменилось.
Вечер ещё не закончился. Но всё остальное вот-вот должно было начаться заново — уже по другим правилам.
Разрыв
Мария смеялась, рассказывая очередной анекдот, когда Ольга вошла в гостиную. Она стояла у дверей, опершись рукой о косяк. В её глазах не было усталости — только ледяное спокойствие.
— Леночка, то есть Олечка! — весело окликнула Мария. — Вина-то у нас закончилось! Принеси ещё, а? Я видела, в кухне пару бутылок стоит!
Смех стих. Гости повернулись к хозяйке.
— Вино закончилось, Мария, — тихо сказала она, но так, что каждый в комнате услышал.
— Как это закончилось? — удивлённо рассмеялась Мария. — Там же целая коробка была! Артём, ты что, мало купил?
Ольга сделала шаг вперёд.
— Вино закончилось, как и моё терпение, — произнесла она спокойно. — И моё желание быть бесплатной кухаркой и официанткой на твоих праздниках.
В комнате повисла тишина. Даже колонка с музыкой вдруг казалась немой.
Мария моргнула, потом растерянно улыбнулась:
— Это шутка, да? Ты чего, Олечка? Мы же просто празднуем. Я же сестра твоего мужа!
— Семья — это не повод пользоваться другими, — сказала Ольга. — Три года ты приходишь сюда, как к себе домой. Не готовишь, не убираешь, не помогаешь. Просто приходишь — и всё готово. А потом уходишь, оставляя после себя гору посуды и усталость.
— Ну подожди, — вмешался Артём, — давай без сцены…
— Нет, Артём, — перебила она его, — сейчас как раз сцена. Я молчала слишком долго.
Она посмотрела прямо в глаза Марии.
— Праздник заканчивается. Сегодня. Здесь.
Мария побледнела, губы задрожали.
— Но… я же думала… — выдавила она. — Я просто хотела…
— Хотела, чтобы тебе было удобно, — перебила Ольга. — Только вот мне — нет.
Хозяйка перевела взгляд на подруг. Они сидели, не смея пошевелиться.
— Девочки, вы не виноваты. Доедайте спокойно, — сказала она мягче. — Но тебе, Мария, пора собираться.
Мария встала, колеблясь.
— Артём, ты позволишь ей так со мной говорить? — воскликнула она, оборачиваясь к брату.
Он только опустил голову.
— Артём! — голос Марии дрогнул. — Я же твоя сестра!
— Именно, — тихо сказал он. — Поэтому я молчу.
Мария прикусила губу, взяла сумочку, накинула пальто. Её подруги неловко последовали за ней.
Когда дверь за ними закрылась, в квартире повисла гробовая тишина. Только часы на стене размеренно тикали, отсчитывая секунды нового, незнакомого покоя.
После грозы
Прошло минут пятнадцать. Ольга сидела на кровати в спальне, неподвижно, с руками, сцепленными на коленях. В груди всё ещё дрожало — не от страха, а от того, что наконец-то сказала вслух то, что копилось годами.
Дверь тихо приоткрылась. Артём вошёл. Лицо у него было усталое, но спокойное.
— Они ушли, — сказал он.
Ольга не ответила. Только слегка кивнула.
— Мама звонила, — добавил он после паузы. — Мария уже успела пожаловаться. Сказала, что ты выгнала её среди вечера, унизила перед друзьями.
— И что ты сказал? — спокойно спросила она.
Артём сел рядом, взял её за руку.
— Сказал, что ты была не права.
Ольга резко посмотрела на него, хотела вырвать руку, но он удержал.
— Ты была не права, что терпела это так долго, — продолжил он. — А я был не прав, что позволял.
Она растерянно моргнула.
— Я сказал маме, — тихо добавил Артём, — что в следующем году Мария будет праздновать у себя. И что я её брат, но прежде всего — твой муж.
Тишина затянулась. За окном шёл редкий снег, медленно ложился на подоконник.
— Ты ведь понимаешь, — произнесла Ольга, — теперь нас ждёт война.
— Пусть, — ответил он спокойно. — Я устал от притворства.
Он обнял её. Сначала робко, потом крепко, как будто боялся, что она снова уйдёт за свою невидимую стену.
Ольга долго не двигалась. Потом вдруг почувствовала, как внутри расправляется что-то тяжёлое, зажатое. Воздух стал чище.
— Спасибо, — прошептала она. — Просто… что услышал.
В гостиной остались недоеденные блюда, свечи, потухшие наполовину. Праздник закончился, но вместе с ним закончилась и роль, в которой она прожила три года.
Впервые за долгое время Ольга легла спать с ощущением, что в доме — её дом. Не ресторан, не декорация для чужих улыбок, а место, где наконец можно просто жить.
