Наташа услышала звонок в дверь в тот самый момент, когда стояла у окна и смотрела, как последний луч октябрьского солнца скользит по крышам соседних домов. Она замерла. Сердце дёрнулось неприятно, потому что неожиданных гостей она не любила, а ждать было некого. Максим задерживался на работе, как всегда в последнее время.
Звонок повторился. Настойчивый, длинный.
Она подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стояла свекровь. Лидия Павловна, в своём неизменном бежевом плаще и с огромной сумкой в руках, смотрела прямо в глазок, словно видела её насквозь.
Наташа открыла дверь.
— Добрый вечер, Лидия Павловна, — её голос прозвучал ровно, хотя внутри всё сжалось в тугой узел. Свекровь без предупреждения появлялась редко. А когда появлялась — это означало проблемы.
— Наташенька, здравствуй, милая, — свекровь прошла в квартиру, даже не дождавшись приглашения. Она стянула плащ, повесила его на вешалку и прошла в гостиную, как хозяйка. — Максим дома?
— Нет, задерживается.
— Ну и хорошо. Нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
Наташа почувствовала, как холодок пробежал по спине. Она прошла следом за свекровью в комнату и села в кресло напротив дивана, где уже устроилась Лидия Павловна.
Свекровь достала из сумки папку с документами, положила её на журнальный столик и посмотрела на Наташу долгим, оценивающим взглядом. В этом взгляде была жалость. Унизительная, липкая жалость, которая всегда выводила Наташу из себя.
— Доченька моя, я ведь давно хотела с тобой об этом поговорить, но всё не решалась, — начала Лидия Павловна мягким, почти ласковым тоном. — Но сейчас уже нельзя молчать. Ты ведь понимаешь, что Максиму тяжело?
— О чём вы? — Наташа почувствовала, как напряглись плечи.
— Наташенька, ну зачем притворяться? — свекровь вздохнула, как вздыхают над безнадёжно больным. — Максим мне всё рассказал. Про твоё… состояние. Про то, что детей у вас не будет. Мне его так жалко, бедного мальчика. Он так мечтал о сыне!
Наташа почувствовала, как земля уходит из-под ног. Он рассказал. Максим рассказал своей матери то, о чём они договорились молчать. Её самую большую боль, её самую глубокую рану, он вынес на обсуждение. Он предал её доверие.
— Максим не имел права, — выдавила она сквозь зубы.
— Ах, Наташа, он мой сын! Конечно, имел право! — свекровь наклонилась вперёд, и в её голосе зазвучали стальные нотки. — Он страдает! Он жертвует своим счастьем, своим будущим, оставаясь с тобой! А ты… ты даже не ценишь этого!
— Я не просила его жертвовать.
— Но он жертвует! — Лидия Павловна повысила голос. — И знаешь что? Я нашла решение. Справедливое решение для всех.
Она открыла папку и выложила на стол несколько листов. Наташа машинально взглянула на них. Это были документы на квартиру. На эту квартиру. На их квартиру.
— Смотри, доченька, — свекровь заговорила деловито, словно объясняла ребёнку таблицу умножения. — Эту квартиру покупал я. Да, на имя Максима оформлена, но деньги мои. Все документы у меня. И вот что я предлагаю. Ты делаешь правильную вещь. Освобождаешь Максима. Разводишься с ним тихо, по-хорошему. А я, как благодарность за то, что ты не будешь тянуть и портить ему жизнь, переоформлю на твоё имя однокомнатную квартиру на окраине. Хорошую квартиру! С ремонтом! Тебе одной хватит с головой.
Наташа молчала. Она смотрела на эти бумаги, на самодовольное лицо свекрови, и внутри неё что-то холодело и твердело, превращаясь в лёд.
— Ты же понимаешь, что это честно? — продолжала Лидия Павловна. — Максим ещё молодой, он найдёт нормальную жену, которая родит ему детей. А ты… ну что ты можешь ему дать? Ты же бесплодная!
Последнее слово прозвучало как пощёчина.
— Уходите, — тихо произнесла Наташа.
— Что?
— Я сказала — уходите. Немедленно.
Свекровь удивлённо распахнула глаза.
— Наташа, ты не понимаешь! Я предлагаю тебе выход! Ты останешься с квартирой, со средствами, ты сможешь начать новую жизнь! А Максим…
— Уходите, пока я не вызвала участкового, — голос Наташи стал жёстче. — Эта квартира оформлена на Максима. Я его законная жена. Вы не имеете права здесь ничего решать.
Лидия Павловна вскочила с дивана. Её лицо исказилось.
— Ах ты неблагодарная! — зашипела она. — Думаешь, я не знаю, что ты за человек?! Прилипла к моему сыну, как банный лист! Высосала из него всё! А теперь ещё и спорить смеешь!
— Выходите, — Наташа встала и подошла к двери, распахивая её настежь.
Свекровь схватила свою папку, сунула её в сумку и, тяжело дыша от злости, вышла на площадку. Наташа захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Руки дрожали.
Она не плакала. Слёзы казались слишком мелкими, слишком бесполезными. Внутри неё бушевала ярость. Не горячая, истеричная ярость, а холодная, выверенная злость, которая требовала действий.
Максим вернулся через час. Он вошёл с виноватой улыбкой, неся пакет с продуктами.
— Привет, зай! Прости, что задержался. Закупил всё для ужина, сейчас быстро приготовлю…
— Твоя мать была здесь, — оборвала его Наташа.
Максим замер. Пакет едва не выпал из его рук.
— Мама? Зачем?
— Зачем? — Наташа медленно подошла к нему. — Она пришла предложить мне развестись с тобой. Предложила однокомнатную квартиру на окраине в обмен на то, чтобы я освободила тебя, несчастного, от бесплодной жены. Ты рассказал ей про мой диагноз?
Максим побледнел.
— Наташ… послушай… она сама допёрла! Она такая настойчивая, она пилила меня каждый день! Я не выдержал, я просто хотел, чтобы она отстала от нас!
— Ты предал меня.
— Я не предавал! Я просто…
— Ты рассказал ей мою тайну, чтобы ТЕБЕ было легче! — голос Наташи сорвался на крик. — Ты выставил меня дефективной перед твоей матерью, чтобы она перестала тебя пилить! Ты думал обо мне хоть секунду?!
— Наташ, она моя мать! Я не могу ей врать!
— Но мне ты врал! — Наташа почувствовала, как внутри всё переворачивается. — Ты обещал мне, что это останется между нами! Ты обещал, что поддержишь меня! А вместо этого ты побежал к маме жаловаться, как маленький мальчик!
Максим опустил глаза.
— Прости. Я не думал, что она так поступит.
— Не думал? — Наташа почувствовала, как холод внутри неё превращается в лёд. — Ты прекрасно знал, какая у тебя мать! Ты знал, что она сделает! Ты просто думал, что я не узнаю!
Она развернулась и пошла в комнату. Максим последовал за ней.
— Наташ, давай поговорим! Я исправлю ситуацию! Я поговорю с мамой, объясню ей…
— Не надо ничего объяснять, — Наташа подошла к шкафу и достала большую дорожную сумку. — Ты уже всё объяснил.
— Ты что делаешь?
Она открыла его половину шкафа и начала методично складывать его вещи в сумку. Рубашки, джинсы, свитера. Максим попытался остановить её, схватив за руку.
— Наташа, остановись! Не надо! Мы можем всё обсудить!
Она резко выдернула руку.
— Уходи к маме, Максим. Возвращайся в ту квартиру, которую она тебе купила. Возвращайся к той женщине, которая управляет твоей жизнью. А я останусь здесь.
— Но это моя квартира!
Наташа остановилась и посмотрела на него. В её глазах было что-то такое, что заставило его отступить.
— Да? Твоя квартира? — она усмехнулась. — Тогда объясни мне, почему твоя мать пришла сюда с документами, доказывая, что это её собственность? Почему она решила, что может распоряжаться этим жильём и выселять меня? Может, потому что она и есть настоящая хозяйка, а ты просто марионетка?
— Это не так!
— Тогда докажи! — выкрикнула Наташа. — Скажи ей, что она не имеет права лезть в нашу жизнь! Скажи ей, что ты на моей стороне! Скажи ей, что предал меня и раскаиваешься!
Максим молчал. Он стоял, опустив голову, и молчал. Этого молчания было достаточно.
Наташа закончила паковать его вещи. Она застегнула сумку, подняла её и протянула ему.
— Уходи, — сказала она тихо. — И не возвращайся, пока не научишься быть мужем, а не маминым сыночком.
Максим взял сумку. Он посмотрел на неё, хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он развернулся и пошёл к выходу. Наташа услышала, как хлопнула входная дверь. Она подошла к окну и увидела, как он вышел из подъезда, бросил сумку в багажник машины и сел за руль.
Она осталась стоять у окна, глядя на пустую улицу. Внутри была пустота. Не облегчение, не победа, не грусть. Просто пустота. Она знала, что впереди будет сложно. Развод, дележ имущества, битва со свекровью, которая не отступит. Но она также знала, что не отступит сама.
Телефон зазвонил через пятнадцать минут. Номер свекрови.
Наташа взяла трубку.
— Ты выгнала моего сына! — визжала Лидия Павловна. — Как ты посмела?!
— Я не выгоняла, — спокойно ответила Наташа. — Я просто показала ему дверь. Он сам выбрал, куда идти.
— Ты пожалеешь об этом! Я добьюсь, чтобы ты осталась ни с чем!
— Попробуйте, — Наташа усмехнулась. — Квартира оформлена на Максима, а я его законная жена. По закону половина моя. И я найду очень хорошего адвоката, который докажет, что ваши попытки меня выселить и ваше давление на сына — это основание для того, чтобы вообще лишить вас права претендовать на что-либо.
Свекровь задохнулась от ярости.
— Ты… ты…
— Я научилась защищать себя, Лидия Павловна, — оборвала её Наташа. — То, что вы считали меня слабой и податливой, было вашей ошибкой. Я больше не буду терпеть ваши унижения. И если Максим хочет вернуться, он вернётся не к маме, а ко мне. И он будет доказывать, что достоин быть моим мужем.
Она положила трубку, не дожидаясь ответа.
Наташа прошла на кухню, поставила чайник и села за стол. Руки всё ещё слегка дрожали, но внутри было спокойно. Она знала, что сделала правильный выбор. Она выбрала себя. Своё достоинство. Своё право жить без унижений.
Максим вернулся через три дня. Он позвонил в дверь тихо, несмело. Наташа открыла и увидела перед собой осунувшегося, небритого мужчину с красными глазами.
— Можно войти? — спросил он хрипло.
Она молча отступила в сторону.
Он прошёл в комнату и сел на диван. Наташа села напротив.
— Я поговорил с мамой, — начал он, глядя в пол. — Я сказал ей, что она не имеет права лезть в нашу жизнь. Я сказал, что ты моя жена, и что я люблю тебя. Я сказал, что если она будет продолжать, я вообще прекращу с ней общение.
Наташа молчала, ожидая продолжения.
— Я понял, что был неправ, — его голос дрогнул. — Я предал тебя. Я думал только о себе, о своём комфорте. Я не защитил тебя. Я слабый, я трус, я… я не знаю, простишь ли ты меня.
Наташа смотрела на него долго и внимательно.
— Максим, я не знаю, смогу ли тебя простить, — сказала она наконец. — Ты сломал моё доверие. Ты показал мне, что когда приходится выбирать между мной и твоей матерью, ты выбираешь её. Это больно. Это унизительно. И это не то, что можно исправить одним разговором.
— Я понимаю, — он поднял на неё глаза. — Я готов доказать. Сколько угодно времени. Я готов ходить к психологу, я готов менять себя. Я просто прошу тебя дать мне шанс.
Наташа вздохнула.
— Хорошо. Один шанс. Но если ты снова меня предашь, если ты снова позволишь своей матери унижать меня, я уйду. И больше не вернусь.
Максим кивнул.
— Я не подведу тебя. Обещаю.
Он протянул руку. Наташа посмотрела на неё, потом на его лицо. И медленно, осторожно, взяла его руку. Это было не прощение. Это была попытка. Попытка восстановить то, что было разрушено.
А через неделю, когда свекровь снова позвонила Максиму с очередными претензиями, он впервые в жизни сказал ей:
— Мама, хватит. Если ты не можешь уважать мою жену, значит, ты не уважаешь меня. Мы созвонимся, когда ты будешь готова извиниться перед Наташей.
И положил трубку.
Наташа, стоявшая рядом, услышала это. И впервые за долгое время улыбнулась. Не широко, не радостно, но искренне. Он учился. Он менялся. И, может быть, у них действительно был шанс.
