Вера резала хлеб на бутерброды, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Денис пришёл раньше обычного. Сбросил ботинки в коридоре, прошёл на кухню, остановился в дверном проёме:
— Сейчас гостья придёт. Накрой на стол нормально.
Вера обернулась, нож застыл в руке.
— Какая гостья?
— Увидишь.
Он развернулся и вышел. Через минуту в квартиру вошла женщина — лет тридцати, в синей куртке, с животом. Месяцев на пятом, не меньше. Она остановилась в прихожей, оглядываясь по сторонам, словно оценивала, куда попала.
Денис прошёл в зал, плюхнулся на диван, закинул ногу на ногу.
— Вера, познакомься. Это Лида. Она теперь с нами живёт.
Вера стояла с ножом в руке. Лида сняла куртку, повесила на вешалку — так, будто уже знала, где её место.
— Ты же всё равно не родишь. Так хоть ребёнок в доме будет. Лида на пятом месяце. Мой, если что.
Тишина. Вера слышала, как на кухне капает кран. Лида прошла в зал, села в кресло — осторожно, придерживая живот.
— Что расселась, жена? Гостью обслужи, да пошустрее. Чай, бутерброды — давай.
Денис взял пульт, включил телевизор. Вера посмотрела на него — на вытянутые ноги в серых носках, на лицо спокойное, даже скучающее. Она медленно положила нож на стол, вытерла руки о полотенце и пошла на кухню.
Четыре года она пила гормоны, ходила по врачам, лежала с поднятыми ногами. Денис говорил: «Другие рожают пачками, а ты что?» Два года назад она нашла его анализы в ящике стола — старые, ещё до свадьбы. Там было написано: вероятность зачатия низкая. Она хотела сказать, но в тот вечер он устроил скандал из-за немытой сковородки. Потом она привыкла молчать.
Вера поставила перед Лидой тарелку с бутербродами. Денис жевал, глядя в телефон.
— Вы тут между собой распределите, кто что делает. Я устал разбираться. Лида пока не работает, так что, Вера, основное на тебе.
Вера села напротив Лиды.
— Ты правда беременна от него?
Лида кивнула, сглотнула.
— Он сказал, что ты не можешь… Я не хотела…
— Но пришла.
Лида замолчала. Вера встала, взяла свою чашку и вылила чай в раковину. Ушла в спальню, закрыла дверь. Села на кровать. Достала телефон, полистала контакты. Остановилась на имени Марина. Её сын недавно устроился грузчиком — крупный парень, с татуировками.
Вера набрала: «Марина, можешь попросить Костю помочь? Заплачу. Нужен на пару дней».
Ответ пришёл через минуту: «Конечно. Что случилось?»
Вера не стала отвечать. Легла поверх одеяла, не раздеваясь. За стеной Денис смеялся над чем-то по телевизору.
Костя появился на следующий день, около полудня. Широкоплечий, под два метра, на шее змея выползала из-под воротника.
— Мать сказала, помощь нужна. Что делать?
Вера впустила его. Лида сидела на кухне, ела творог. Увидела Костю — ложка застыла на полпути ко рту.
— Лида, познакомься. Это Костя. Мой мужчина. Он теперь тоже здесь живёт.
Лида поперхнулась, закашлялась. Костя кивнул ей — вежливо, без улыбки — и прошёл в зал. Сбросил рюкзак на диван.
— Вы что, серьёзно? — Лида вскочила. — Денис же…
— Денис вчера привёл тебя. Сказал: раз я не рожаю, будешь ты. Я подумала: значит, и я могу. Справедливо, правда?
Лида открыла рот, но ничего не сказала. Вера подошла к Косте, положила руку на плечо.
— Теперь мы живём вчетвером. Мужчины — в спальне, женщины — в зале. Кровать — Косте, он крупный. Денис справится на раскладушке.
Костя промолчал, но в глазах мелькнуло понимание.
Денис вернулся в семь. Ключ в замке провернулся дважды. Вошёл, скинул куртку.
— Вера, ужин готов?
Она вышла из зала.
— Готов. Только у нас гость.
Денис прошёл в комнату — и замер. Костя сидел на диване, смотрел футбол. Денис посмотрел на Костю, потом на жену.
— Это кто?
— Костя. Мой мужчина. Раз ты привёл Лиду, я решила: почему бы нет? Он теперь с нами.
Денис шагнул вперёд, но Костя поднял глаза — спокойно. Денис остановился.
— Ты охренела?
— Нет. Просто подумала, что если ты можешь, то и я могу. Честно же, правда?
Вера улыбнулась, но глаза оставались холодными.
— Кстати, мы тут переделили комнаты. Мужчины — в спальне, женщины — в зале. Тебе раскладушку поставили. Костя на кровати, он не влезает на раскладушку.
Денис медленно повернулся к ней. Лицо покраснело.
— Ты сейчас всё уберёшь. Немедленно.
— Нет.
Тишина. Костя переключил канал. Денис шагнул к нему, но Костя поднялся — не резко, просто встал в полный рост. Денис сглотнул, отступил.
— Вера, мы поговорим. Наедине.
— Поговорим здесь. Костя свой.
Ужинали молча. Денис уставился в тарелку, не притронувшись к еде. Лида всхлипывала на кухне. Костя ел спокойно, методично.
После ужина Денис попытался пройти в спальню. Костя уже лежал на кровати, листал телефон. Раскладушка стояла у стены — узкая, скрипучая.
— Ты там уляжешься. Мне на ней спина отваливается.
Денис стоял в дверях, сжав кулаки. Потом развернулся, вышел. Вера проходила мимо с бельём.
— Это ненадолго, да?
Он говорил тихо, почти умоляюще.
— Не знаю. А Лида надолго?
Он не ответил.
Ночью Денис не спал. Костя храпел. Раскладушка скрипела при каждом движении. В какой-то момент Денис попытался уснуть на боку, но металл впился в рёбра. Он лежал на спине, глядя в потолок, и впервые за четыре года понял: Вера больше не боится его.
На третий день Денис не выдержал. Вернулся раньше обычного — лицо серое, под глазами мешки. Костя сидел на кухне, ел из их общей кастрюли большой ложкой, запивая из Денисова стакана — с логотипом футбольной команды.
— Это… мой стакан.
Денис говорил тихо.
— Беру, что под руку попалось. Грязных в раковине полно, сам помой.
Костя пожал плечами, вытер рот рукой. Денис сжал кулаки, но промолчал. Пошёл в зал. Вера сидела на диване, листала журнал. Лида дремала в кресле.
— Вера. Нам надо поговорить. Сейчас же.
Она подняла глаза.
— Говори.
— Не здесь. Давай выйдем.
— Зачем? Все свои.
Денис оглянулся — Костя вышел из кухни, прошёл в спальню. Дверь не закрыл. Денис выдохнул.
— Хватит. Давай решим это как взрослые люди. Ты же понимаешь, что так нельзя.
— Почему нельзя? Ты так решил — значит, можно. Ты привёл Лиду и сказал: живём вчетвером. Я согласилась.
— Я не это имел в виду!
— А что?
Вера встала, подошла ближе.
— Ты думал, я буду прислуживать вашему ребёнку? Варить супы, стирать пелёнки? А сама сиди в углу и радуйся?
Денис молчал. Лида проснулась, заворочалась.
— Может, мне правда уйти? Я не хотела, чтобы так…
Голос дрожал.
— Поздно. Ты уже здесь. Денис так решил.
Вера не глянула на неё. Денис шагнул к жене, но она не отступила.
— Я четыре года пила таблетки. Лежала с поднятыми ногами. Считала дни. А ты ни разу не спросил: может, дело не во мне?
— Вера, не надо…
— Надо. Ты привёл сюда беременную женщину и велел мне её обслуживать. В моей квартире.
— Хорошо! Давай разведёмся. Только убери его. Сегодня же.
Вера кивнула.
— Разведёмся. Квартиру продадим, деньги пополам. Быстро и чисто.
Денис сглотнул. Три года они выплачивали двушку. Половина — почти ничего. Но продолжать так он не мог. Ночью Костя толкнул его ногой — Денис свалился с раскладушки, ударился локтем. Утром обнаружил синяк. На работе начальник спросил, не бьёт ли его жена. Коллеги смеялись.
— Ладно. Пусть так. Только быстро. И чтобы он ушёл сегодня.
— Уйдёт. Как только подпишем бумаги.
Через два дня они сидели у нотариуса. Денис подписывал документы, не читая — лишь бы быстрее. Костя исчез в тот же вечер. Лида съехала к подруге — Денис сам отвёз вещи, молча грузил сумки, не глядя в глаза.
После нотариуса Вера попросила Дениса задержаться.
— У меня для тебя кое-что есть.
Она достала из сумки конверт. Протянула через стол. Денис взял, открыл. Внутри — медицинская справка. Старая, пожелтевшая. Его фамилия, дата — за два месяца до свадьбы.
Он пробежал глазами по строчкам. Остановился: «Подвижность сперматозоидов критически снижена. Вероятность естественного зачатия — менее 5%».
Денис поднял глаза. Вера смотрела спокойно, без злорадства.
— Я нашла это два года назад. В твоём столе. Ты проверялся перед свадьбой. Только мне не сказал.
Он открыл рот, но слова застряли. Справка выскользнула из пальцев.
— Четыре года ты твердил, что я бесплодная. Водил по врачам. А сам знал. Всегда знал.
— Я думал… может, ошиблись. Может, само…
— Само не получилось. Зато ты нашёл, кого обвинить.
Денис сжал челюсти. Вера поднялась.
— Костя, кстати, сын моей подруги. Студент. Подрабатывает грузчиком. Я попросила его помочь. Даже денег не хотел брать, но я настояла.
Денис застыл.
— Ты… всё подстроила?
— Подстроил ты, когда привёл Лиду. Я просто сыграла по твоим правилам.
Она взяла сумку, направилась к выходу. У двери обернулась.
— Удачи с Лидой. Только на твоём месте я бы попросила её сдать анализ. На отцовство. Вдруг ребёнок тоже не твой.
Она вышла. Денис остался сидеть, глядя на справку. За окном шумели машины. В горле стоял комок.
Вера шла по улице медленно. Было начало октября, ветер срывал листья, но она не застёгивала куртку. Костя ждал у кафе на углу.
— Ну что, всё?
— Всё.
— Он как, не буянил?
— Нет. Подписал быстро. Даже не читал.
Костя усмехнулся.
— Мать говорила, что ты тихая. Я думал, просто посижу, телек погляжу. А ты, оказывается, железная.
Вера улыбнулась — впервые за несколько дней. Достала из сумки конверт, протянула.
— Держи. Как договаривались.
Костя взял, не глядя, сунул в карман.
— Если что ещё понадобится — звони. Таких, как ты, выручать не западло.
Он хлопнул её по плечу — по-братски — и пошёл к метро. Вера смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом.
Она сняла однушку на окраине — маленькую, но светлую. Окна выходили во двор, где играли дети. По вечерам она сидела на подоконнике с книгой, слушала их крики, смех. Раньше это резало по ушам — напоминало о том, чего у неё нет. Теперь — просто фон.
Однажды, через месяц, Вера встретила Лиду в супермаркете. Та стояла у кассы с пакетом молока и батоном. Живот стал ещё больше — седьмой месяц, наверное. Увидела Веру, побледнела, попятилась.
— Вера, я…
— Ничего не хочу слышать.
Вера прошла мимо, но у выхода остановилась, обернулась.
— Одно скажу: если ребёнок правда его — проверь анализы Дениса. Он бесплоден. Так что либо чудо, либо ты тоже кого-то подставляешь.
Лида открыла рот, но Вера уже вышла на улицу. Ей было всё равно, поверит та или нет.
Вечером она сидела на кухне, пила горячий какао. Телефон лежал на столе — без сообщений от Дениса. Он не писал с того дня. Наверное, стыдно. А может, просто нечего сказать.
Вера допила какао, помыла кружку. За окном зажглись фонари. Во дворе кто-то громко смеялся. Она подошла к окну, распахнула его. Холодный воздух ударил в лицо.
Впервые за четыре года ей было легко дышать.
Она не думала о Денисе. Не думала о том, что он сейчас чувствует, где живёт, как объясняется с Лидой. Не думала, почему он молчал про анализы, почему предпочёл обвинить её. Всё это больше не имело значения.
Денис решил, что может распоряжаться её жизнью. Привести в дом чужую женщину, объявить правила, унизить на глазах у любовницы. Он думал, она стерпит. Потому что стерпела раньше — упрёки, обвинения, молчание.
Но терпение кончается. Не сразу, не громко. Просто однажды внутри что-то ломается — и ты понимаешь: хватит.
Вера закрыла окно. Выключила свет на кухне. Прошла в комнату, легла на кровать — свою, новую, в которой не пахло чужим одеколоном. Взяла телефон, набрала Марине: «Передай Косте спасибо. Он молодец».
Ответ пришёл почти сразу: «Передам. Он говорит, ты тоже. И что таким, как твой, давно пора было получить по заслугам».
Вера усмехнулась, положила телефон на тумбочку. Легла на спину, закрыла глаза.
Завтра она пойдёт на работу. Послезавтра — встретится с риелтором. Через месяц получит деньги, сможет снять жильё получше.
А Денис останется с Лидой. С ребёнком, который, скорее всего, не его. С виной, которую он не признает вслух, но которая будет грызть изнутри. С пониманием, что всё, что он построил за четыре года, рухнуло за три дня — потому что он сам запустил этот механизм.
Вера не радовалась его падению. Не злорадствовала. Просто знала: каждый получает то, что заслужил.
Она повернулась на бок, укрылась одеялом. За окном шумел ветер, раскачивая ветки. Где-то внизу хлопнула дверь подъезда.
Вера закрыла глаза и уснула — впервые за долгое время спокойно, без тревоги, без ожидания, что сейчас кто-то войдёт и скажет: «Ты опять всё делаешь не так».
Теперь в её жизни никто не мог этого сказать.
