Я сидела на кухне. Держала в руках чашку. Пустую. Кофе выпила, но чашку продолжала держать. Зачем? Не знаю. Просто держала. И думала о том, что сказал муж.
– Я изменил, и что? Разводом мне некогда заниматься! Поживём пока так… – сказал Борис.
Вот так. Просто. Как будто сообщил, что купил хлеб. Или что на улице дождь.
Я посмотрела на него. На этого человека, с которым прожила двенадцать лет. Двенадцать! Целых двенадцать лет моей жизни. И вот он стоит передо мной, в своей любимой клетчатой рубашке… И говорит про это.
– Ты серьезно? – спросила я.
Голос мой прозвучал странно. Тихо. Как будто чужой.
Борис пожал плечами. Налил себе чай. Спокойно так налил. Сел за стол. Развернул газету.
– Совершенно серьезно. Квартира моя. У тебя ничего нет, Лера. Понимаешь? Ничего. Можешь к матери своей уехать…
Я поставила чашку. На стол.
– С кем ты…? – спросила я.
– Это не важно.
– Как это не важно?! – голос мой сорвался. – Я имею право знать, с кем мой муж…
– Нет. Я уже твой бывший муж – поправил он. Не поднимая глаз от газеты.
Бывший.
Это слово повисло в воздухе. Тяжелое. Как камень. Я сидела, напротив него. Смотрела, как он читает газету. Как поднимает чашку к губам. Как морщит лоб, наткнувшись на какую-то новость.
И я вдруг подумала: когда мы стали чужими?
Может быть, когда он перестал говорить мне «доброе утро»? Или, когда начал задерживаться на работе? Или, когда в его телефоне появился пароль?
А может… когда я перестала спрашивать, как прошел его день? Когда мы начали ужинать в тишине? Когда спали в одной кровати, но как будто отдельно друг от друга…
– Мама?
Я вздрогнула. В дверях стояла Катя. Наша дочка. Семь лет. Большие серые глаза – точь-в-точь как у Бориса. Русые косички. Розовая пижама с лошадками.
– Да, солнышко?
– А почему папа сказал, что ты уедешь?
Я замерла. Борис отложил газету. Посмотрел на Катю. Улыбнулся. Такой… отеческой улыбкой.
– Мамочка просто поживет немного у бабушки – сказал он мягко.
Катя смотрела на меня. Ждала ответа. И я… я кивнула. Потому что что я могла сказать семилетнему ребенку?
Вечером я позвонила маме.
– Он мне изменяет и не скрывает этого, но разводом заниматься не хочет – сказала я в трубку. – Говорит, что квартира его… А мне идти некуда…
Мама молчала. Долго молчала. Я слышала, как она дышит. Тяжело. Со свистом. Астма у неё.
– Приезжай ко мне – наконец сказала она. – Завтра же приезжай.
– Я не могу бросить Катю! Я подумаю…
Я положила трубку. Посмотрела в окно. За окном – темнота. Ноябрьская, промозглая. Редкие фонари горели тускло. Как будто тоже устали.
Я включила ноутбук. Набрала в поисковике: «Как развестись, если муж против».
Первая ссылка: «Расторжение брака через суд».
Вторая: «Раздел имущества при разводе».
Третья: «Как доказать супружескую измену».
Я кликнула на третью.
«Для доказательства измены необходимы: фотографии, видео, показания свидетелей, переписка…»
Переписка.
Я посмотрела на дверь спальни. Там, за дверью, лежал телефон Бориса. С паролем. С его секретами.
И я подумала: а что, если…?
Ночью Борис храпел. Раскинув руки. Я лежала на краю. И смотрела на его телефон. Он лежал на тумбочке.
Я осторожно потянулась. Взяла телефон. Пароль.
Четыре цифры. Я попробовала дату его рождения. Неправильно. Дату нашей свадьбы. Неправильно.
Дату рождения Кати.
Телефон разблокировался.
Я замерла. Сердце колотилось так громко, что, казалось, Борис сейчас проснётся от этого стука. Но он продолжал спать.
Я открыла сообщения.
Первое – от «Л».
«Соскучилась. Когда увидимся?»
Второе – его ответ: «Завтра».
Третье – опять от «Л»: «Я так рада, что скоро мы будем вместе! Ты уже сказал ей?»
Четвертое – его: «Да. Сегодня сказал. Она в шоке, но это не важно. Главное – мы».
Я читала. И с каждым сообщением внутри что-то сжималось. Как пружина. Всё туже…
Я открыла фотографии. Первая – они вдвоем. На каком-то корпоративе. Она – молодая, лет двадцать пять. Блондинка. Яркая помада. Декольте. Она обнимает его за шею.
Вторая – они в машине.
Третья – …
Я закрыла телефон. Положила обратно на тумбочку.
Встала. Тихо. На цыпочках. Вышла из спальни. В коридоре было темно. Я шла на ощупь. Дошла до ванной. Закрыла дверь. Включила свет.
Посмотрела на себя в зеркало.
Тридцать четыре года. Первые седые волоски на висках – их я старательно закрашиваю каждый месяц. Фигура… ну, после родов уже не та. Плюс десять килограммов. Или чуть больше…
Я – не она. Та, молодая. Яркая. А я – просто Лера. Жена. Мать. Домохозяйка.
Нет, постойте. Не просто домохозяйка. Я же работала! До декрета я работала менеджером в компании по продаже канцтоваров. И неплохо работала!
А потом родилась Катя. И Борис сказал: «Зачем тебе эта работа? Я зарабатываю достаточно. Сиди дома, воспитывай дочь».
И я… я послушалась. Семь лет назад. Семь лет я не работаю. Семь лет у меня нет своих денег. Своего дохода.
Я включила холодную воду. Плеснула себе в лицо.
Нет. Хватит. Хватит быть жертвой.
Утром я встала раньше всех. Приготовила завтрак. Блинчики – Катя любит. Сварила кофе.
Борис вышел из спальни. Сонный. Недовольный.
– Кофе есть? – буркнул он.
Я налила ему кофе. Поставила перед ним чашку.
Он пил. Молча. Я смотрела на него. И думала: как же я могла любить этого человека?
– Боря, – сказала я тихо. – Мне нужны деньги.
Он поднял глаза.
– На что?
– На… на продукты. На Катю. На…
– Я же оставлял – оборвал он. – Три тысячи. Этого мало?
– Это я потратила. Неделя уже заканчивается…
Он достал кошелек. Швырнул на стол две тысячи.
– Вот. И учись экономить.
Я взяла деньги. Сложила. Убрала в карман.
Он допил кофе. Встал.
– Вечером задержусь – сказал он, одеваясь.
Да-да. С «Л».
– Хорошо – кивнула я.
Он ушел. Дверь хлопнула.
Я осталась одна. С Катей, которая спала в своей комнате.
Днём я отвела Катю в школу. Потом пошла в библиотеку. Да, в обычную районную библиотеку. Там есть бесплатный интернет.
Я села за компьютер. Открыла почту. Создала новый адрес. Потом зашла на сайт объявлений. Раздел «Работа».
«Требуется менеджер по продажам. Опыт работы приветствуется. График гибкий».
Я отправила резюме.
«Ищем специалиста по работе с клиентами. Удаленная работа».
Еще одно резюме. И так к концу дня я разослала тридцать два резюме.
Тридцать два шанса.
Потому что мне нужны деньги. Свои деньги. Чтобы снять квартиру. Чтобы…
Чтобы вернуть себе жизнь.
Вечером Борис действительно задержался. Пришел в одиннадцатом часу. Пьяный. Счастливый.
– Лера – позвал он из прихожей. – Иди сюда!
Я вышла. Он стоял, покачиваясь, держась за стенку.
– Слушай – сказал он, и голос его был каким-то… мягким. Почти нежным. – Я тут подумал… Может, мы вообще не будем разводиться?
Я замерла.
– То есть как?
– Ну… – он махнул рукой. – Живем как жили. Ты – тут. С Катькой. Я – работаю. Зарабатываю. Все как обычно. А там… – он замялся. – Там – моё личное дело.
Значит, «Л» – это его личное дело.
– Ты предлагаешь мне… – я сглотнула. – Ты предлагаешь мне просто закрыть глаза?
– Ну да! – он улыбнулся. – Смотри: тебе – дом, ребенок, деньги. Мне – свобода. Все довольны!
Я посмотрела на него. На этого пьяного, самодовольного человека.
И вдруг рассмеялась.
– Ты знаешь, Боря? – сказала я. – Иди спать. Утром поговорим.
Он пожал плечами. Поплелся в спальню. А я осталась стоять в коридоре. И думать.
Прошла неделя
Борис ходил на работу. Возвращался поздно. Иногда трезвый, иногда – не очень. Мы почти не разговаривали. Он – в своём мире, я – в своём.
Но я больше не плакала.
Знаете, что самое странное? Когда принимаешь решение – по-настоящему принимаешь – внутри становится тихо. Спокойно. Как после грозы.
В понедельник мне перезвонили. Женский голос, приятный:
– Лера? Мы получили ваше резюме. Не могли бы вы подъехать на собеседование?
Я подъехала. В офис. Небольшая компания – интернет-магазин детских товаров. Директор – женщина лет сорока пяти, в очках, с умными глазами.
– Семилетний перерыв в карьере – сказала она, листая мои документы. – Это серьезно.
– Я растила дочь – ответила я. – Это тоже серьезно.
Она улыбнулась.
– Когда можете выйти?
– Завтра – сказала я. И сама удивилась, как твёрдо это прозвучало.
Зарплата – сорок тысяч плюс проценты от продаж. Не бог весть что. Но это мои деньги. Уже мои.
– Мам, а почему папа на тебя не смотрит? – спросила Катя за ужином.
Мы сидели втроём. Борис уткнулся в телефон. Я раскладывала гречку по тарелкам. Катя смотрела на нас – то на него, то на меня.
– Папа устал – сказала я.
– А ты? Ты тоже устала?
Я посмотрела на дочь. На её серьезное личико. На эти умные, не по годам, глаза.
– Да, – сказала я честно. – Я тоже устала.
Борис поднял голову. Посмотрел на меня. Насмешливо так посмотрел.
– От чего устала-то? Дома сидишь весь день. Кофе пьёшь.
– Вообще-то я вышла на работу – сказала я спокойно.
Тишина.
Он отложил телефон. Медленно. Уставился на меня.
– Что?
– Я устроилась на работу. С завтрашнего дня начинаю.
– Ты… – он даже растерялся. – Ты что, серьезно?
– Абсолютно.
– А Катя?! Кто будет забирать ее из школы? Готовить? Уроки проверять?
– Школа продленка до шести – сказала я. – Готовить буду вечером. Уроки – тоже. Или ты можешь помочь. Ты же отец.
Он побагровел.
– Я работаю! Я деньги зарабатываю! А ты…
– И я теперь зарабатываю – перебила я. – Так что мы – партнеры. Равные.
Он встал. Так резко, что стул опрокинулся.
– Я запрещаю!
– Ты не можешь запретить – я тоже встала. – Я совершеннолетняя. Я имею право работать.
– Тогда… тогда можешь съезжать! – рявкнул он. – Вместе со своей работой!
– Хорошо – кивнула я. – Съеду. Через месяц. Мне нужно накопить на первый взнос за съемную квартиру.
Он замер. Смотрел на меня – и не узнавал. Я видела это. Он не узнавал свою покорную Леру. Ту, которая молчала. Терпела. Прогибалась.
– Мама? – тихо позвала Катя. – Мам, ты правда уедешь?
Я села рядом с ней. Взяла её маленькую ладошку в свою.
– Катюш. Просто… просто мне нужно своё место. Но я тебя не брошу…
У меня перехватило дыхание.
Борис смотрел на нас. Молча. Потом развернулся и ушел в спальню.
Работа оказалась… спасением.
Каждое утро я вставала в семь. Собирала Катю. Вела её в школу. Потом ехала в офис.
Там были люди. Живые, нормальные люди. Коллеги – три девчонки и один парень. Они шутили. Пили кофе. Обсуждали сериалы.
И никто не говорил мне: «Ты никто. Ты ничего не стоишь. Ты зависишь от меня».
Первую зарплату я получила через две недели. Двадцать тысяч – за половину месяца.
Я пришла домой. Разложила деньги на столе. Мои.
Я купила себе новую блузку. Белую. Красивую. И туфли – на каблуке. Но каблук – небольшой, устойчивый.
Катя сказала:
– Мам, ты красивая!
И я… я впервые за много лет поверила, что это правда.
К концу второго месяца я нашла квартиру. Однокомнатную. Хозяйка – пожилая женщина – попросила залог и первый месяц вперед. Заплатила.
И это была моя квартира. Пусть съемная. Но моя.
В субботу я собрала вещи. Две сумки. Больше мне ничего не нужно было.
Борис сидел на диване. Смотрел футбол. Я прошла мимо него – к выходу.
– Лера – окликнул он.
Я обернулась.
Он смотрел на меня. И в глазах его было что-то… Страх? Сожаление?
– Ты… ты правда уходишь?
– Да, – сказала я.
– Но… – он встал. – Подожди. Может, мы… может, все-таки попробуем?
– Попробуем что?
– Ну… начать сначала. Я закончу с Людмилой. Мы с тобой…
Людмила. Значит, «Л» – это Людмила.
– Нет – сказала я. – Мы не попробуем. Знаешь почему, Боря? Потому что я тебя больше не люблю.
Он вздрогнул. Как будто я ударила его.
– Не любишь?
– Нет. Любовь прошла. Где-то между твоими изменами и твоим равнодушием. Она просто… кончилась.
Я открыла дверь.
– Прощай, Борис. Катя пока у мамы. Я её потом заберу.
И вышла.
Новая квартира пахла чужой жизнью.
Но я открыла окно. Впустила свежий воздух. Разложила свои вещи.
И вдруг поняла: я свободна.
Вечером позвонила мама.
– Ну как? – спросила она.
– Страшно – призналась я. – Но… хорошо. Знаешь, мам, как будто сняла тесную обувь. Больно было носить, но снять – еще больнее. А потом проходит. И становится легко.
Мама засмеялась. Сквозь слёзы.
– Моя умница.
Я занялась обустройством своей квартиры.
Вскоре и Катя переехала ко мне.
Через два месяца от общих знакомых, узнала, что Людмила от ушла Бориса. Он теперь один.
«Жаль» – подумала я. И удивилась – я действительно не чувствовала ничего. Ни злорадства, ни жалости. Просто… пустоту.
Через полгода Борис наконец подписал документы о разводе.
Я получила бумаги. Свидетельство о расторжении брака. Гербовая печать. Подпись нотариуса.
Прошел год
Я живу в съемной квартире. Работаю. Меня повысили – теперь я старший менеджер. Зарплата стала намного больше.
Катя живет со мной. Ходит в новую школу. Завела подружку – Машу. Они вместе делают уроки.
Иногда я встречаю Бориса – когда он забирает Катю на выходные. Мы здороваемся. Вежливо. Холодно. Как чужие люди. Потому что мы теперь и есть чужие.
Вчера Катя спросила:
– Мам, а ты жалеешь, что развелась с папой?
Я подумала. Честно подумала.
– Нет – сказала я. – Знаешь, Катюш, иногда расставание – это не конец. Это начало. Начало чего-то нового. Лучшего.
Она кивнула. Серьезно так кивнула.
– Я поняла.
А сегодня утром я проснулась. Посмотрела в окно – там светило солнце. Весеннее, яркое.
Я встала. Сварила кофе.
Разбудила Катю. Мы позавтракали вдвоем. Болтали. Смеялись.
А потом я отвела её в школу. Поцеловала на прощание.
И пошла на работу.
Улыбаясь.
Потому что жизнь продолжается.
Моя жизнь. И она прекрасна.
