«Чего встала? Поехали, говорю!» — прорычал муж, когда я затормозила у сгорбленной фигуры на обочине. Я всегда была послушной женой, но в тот миг что-то во мне переломилось. Я и представить не могла, что, впустив в машину эту дрожащую старушку, я не просто подпишу приговор нашему браку, но и раскрою преступление десятилетней давности, которое мой муж так тщательно скрывал.
***
— Ян, собирайся. На выходные едем к моим родителям на дачу.
Я от удивления чуть не выронила чашку. Арсений стоял в дверях гостиной с дорожной сумкой, всем своим видом показывая, что решение принято и обжалованию не подлежит.
— Как к твоим? Арсений, мы же на эти выходные собирались к озеру, шашлыки, помнишь?
— Планы поменялись, — отрезал он, бросая сумку на диван. — Мама звонила, просила помочь. У неё там яблони уродились, одной не справиться. Говорит, варенья нам наварит, компотов закроет на всю зиму.
«Вечно у неё то яблони, то потоп, — с досадой подумала я. — Специально ведь подгадывает, когда у нас планы!»
Но вслух я лишь вздохнула: «Хорошо, раз надо, значит, надо».
Я не стала спорить. Последние месяцы Арсений был на взводе, любой пустяк выводил его из себя. Я списывала это на проблемы на работе — у него крупный строительный бизнес, там вечно какие-то сложности. А я… я ему обязана. Он вытащил меня из моего захолустья, дал всё, о чём я и мечтать не могла. Так что спорить и качать права я не привыкла.
Дорога до дачи его родителей занимала часа три. Арсений почти сразу помрачнел, включил музыку на полную громкость и вцепился в руль. Я смотрела в окно на пролетающие мимо осенние пейзажи. Часа через полтора он зевнул.
— Что-то меня рубит, — пробормотал он. — Всю ночь не спал, проекты эти… Садись за руль, а? А я на заднем сиденье подремлю.
— Конечно, милый, — я с готовностью согласилась.
Мы поменялись местами. Арсений почти мгновенно отрубился, а я повела машину, стараясь ехать как можно плавнее.
И вот тогда, на почти пустом шоссе, я её и увидела. У обочины стояла пожилая женщина в стареньком пальто и с какой-то авоськой в руках. Она махала рукой, но машины проносились мимо. Вид у неё был отчаянный.
Сердце сжалось. Я притормозила и съехала на обочину.
— Чего встала? — тут же проснулся Арсений, будто его толкнули. Он сел и недовольно уставился на меня. — Что случилось?
— Там женщина голосует, пожилая совсем. Одна на трассе… Давай подвезём, нам же по пути.
— Ты с ума сошла? — взвился он. — Какая ещё женщина? Мало ли кто это! Аферистов сейчас пруд пруди! Поехали, говорю!
Но я уже открыла окно.
— Вам куда, бабушка? Садитесь, если по пути!
Старушка, опираясь на палочку, заковыляла к машине. Лицо у неё было заплаканное и измученное.
— Доченька, до поворота на Заречье хотя бы, — прошамкала она, заглядывая в салон. — А то сил уж нет никаких.
— Садитесь, конечно.
Арсений сзади зашипел, как змей.
— Яна, я тебе сказал — нет! Высади её немедленно!
Но я пропустила его слова мимо ушей. Я помогла женщине сесть на переднее сиденье. Она пахла валерьянкой и чем-то кислым, старым.
— Спасибо, милая, — прошептала она, усаживаясь. — Дай бог тебе здоровья. А то уж думала, так и останусь тут.
Она искоса посмотрела на Арсения, который сверлил меня испепеляющим взглядом с заднего сиденья, и съёжилась.
— Муж твой? Сердитый какой…
— Он устал просто, — соврала я, трогаясь с места. — Вы куда так спешите?
— Да в район еду, в администрацию. Опять. Бумажку одну получить пытаюсь, а они гоняют меня, как собаку. Говорят, дом мой мне больше не принадлежит. Как же так? Я там всю жизнь прожила. Ещё с покойным мужем строили…
Она вдруг замолчала и уставилась на Арсения в зеркало заднего вида.
— А я вас, молодой человек, будто где-то видела… Лицо знакомое очень. Вы не из наших краёв будете? Я Воронова Анна.
Арсений дёрнулся, как от удара.
— Я вас вообще первый раз вас вижу! Яна, высади её у поворота и поехали. И чтобы больше никаких фокусов!
Он отвернулся к окну, и до самой дачи не проронил ни слова. А я всю дорогу ощущала ледяное напряжение, повисшее в машине. Что так взбесило моего мужа? И почему он так странно отреагировал?
***
Когда мы подъехали к даче, свекровь уже ждала нас у калитки. Тамара Семёновна, женщина властная и прямая, сразу окинула нас цепким взглядом.
— Что лица такие, будто лимон съели? Поругались, что ли?
— Устали, мама, — буркнул Арсений, вытаскивая сумки из багажника. — Привет. Где отец?
— В доме, телевизор свой смотрит. Проходите, я стол накрыла. Ян, ну что ты стоишь? Помоги мужу!
Я поспешила помочь. Весь вечер Арсений был как на иголках. Он почти не ел, отвечал на вопросы односложно и то и дело бросал на меня злые взгляды. Я чувствовала себя виноватой, хотя и не понимала, в чём именно провинилась.
После ужина свекровь потащила меня на кухню мыть посуду.
— Ну, рассказывай, что у вас стряслось? — спросила она, вручая мне полотенце. — На Арсении лица нет.
— Да так, Тамара Семёновна… Просто по дороге случай вышел. Подвезли одну старушку, а Арсению это не понравилось.
— Старушку? Ещё чего выдумала! Правильно сделал, что рассердился. Никогда не знаешь, на кого нарвёшься. У нас тут в Заречье, знаешь, такая история была.
Я напряглась. Заречье — это как раз тот посёлок, куда ехала наша попутчица.
— Какая? — спросила я как можно небрежнее.
— Да лет десять назад, а то и больше. Была там семья одна, Вороновы. Крепкие хозяева, свой магазинчик держали, лучший в округе. И вот в один момент всё у них прахом пошло. Кто-то их так подставил, что они и бизнес потеряли, и дом. Глава семьи, Пётр, с сердцем слёг и не оправился. А жена его, Анна, с сыном остались ни с чем.
У меня похолодели руки. Вороновы. Та самая фамилия.
— А… что с ними стало? — мой голос дрогнул.
— А кто их знает, — махнула рукой свекровь. — Говорят, сын куда-то уехал, а старуха так и мыкается. Говорят, умом тронулась от горя, всё ходит по инстанциям, справедливости ищет. А где ж её найдёшь? Говорят, там какие-то городские дельцы их убрали с дороги. Очень уж место у них под магазин было хорошее.
Она вдруг замолчала и прищурилась.
— А чего это ты так заинтересовалась? Старуха-то, которую вы подвозили, не из тех ли краёв?
В этот момент на кухню вошёл Арсений.
— Вы о чём тут шепчетесь? Мам, ты бы лучше спать шла, а не сплетни собирала. И ты, — он впился в меня взглядом, — тоже. Завтра рано вставать, яблоками будем заниматься.
Его голос был тихим, но в нём звучала такая угроза, что у меня по спине пробежал холодок. Он слышал наш разговор. И он чего-то очень сильно боялся.
Ночью я долго не могла уснуть. Я ворочалась, снова и снова прокручивая в голове слова свекрови и ту сцену на дороге. Арсений спал рядом, но его сон был беспокойным. Он бормотал что-то, стонал.
Вдруг он сел на кровати. Я замерла, притворившись спящей. Он взял с тумбочки телефон и вышел из комнаты. Я тихонько проскользнула за ним. Он стоял в коридоре у окна и говорил с кем-то шёпотом, но я отчётливо слышала каждое слово.
— Вадим, это я… Да, ночью, потому что тут такое… Она всплыла, понимаешь? Старуха Воронова. Яна её сегодня на трассе подобрала… Нет, не узнала. Но фамилию назвала… Да, я тоже думаю, что совпадение, но мне не по себе… Что делать? Ничего! Главное, чтобы Яна больше с ней не пересеклась. Я всё улажу. Не хватало нам сейчас, чтобы эта история десятилетней давности вылезла наружу…
***
Утром я чувствовала себя разбитой. Слова Арсения, подслушанные ночью, не выходили из головы. «История десятилетней давности», «она всплыла»… Значит, та бедная старушка и её семья — это не просто сплетня. И мой муж имеет к этому прямое отношение.
За завтраком я не выдержала. Родители Арсения ушли в огород, и мы остались на кухне одни.
— Арсений, я хочу с тобой поговорить, — начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— О чём? — он даже не поднял на меня глаз, размешивая сахар в чае.
— О той женщине. О Вороновых. Я слышала твой ночной разговор.
Ложка звякнула о чашку. Он медленно поднял голову. В его глазах была холодная ярость.
— Ты подслушивала? Совсем страх потеряла?
— Я не подслушивала, я случайно… Арсений, кто эти люди? И при чём здесь ты? Ты сказал Вадиму, что не хочешь, чтобы эта история вылезла наружу. Какая история?
Он вскочил, опрокинув стул.
— Не суй свой нос не в своё дело, Яна! Я тебя предупреждал! Это тебя не касается!
— Не касается? — я тоже встала. Внутри всё клокотало от обиды и страха. — Погиб человек, целая семья осталась на улице! А ты говоришь, меня это не касается? Ты был замешан в этом? Отвечай!
— А что, если и был? — выкрикнул он. — Что ты сделаешь? Побежишь в полицию? На собственного мужа донесёшь? На человека, который тебя из грязи вытащил, который тебе всё дал?
— Я хочу знать правду! — почти плача, прошептала я.
Он подошёл ко мне вплотную.
— Правду? Ты хочешь правду? Изволь! Да, мы с Вадимом тогда только начинали. И нам нужен был тот участок под строительство. А этот старый хрыч Воронов упёрся, не хотел продавать. Пришлось немного на него надавить. Ну, с документами поработать, с поставщиками его… Мы не хотели, чтобы он умер! Сердце у него слабое оказалось, сам виноват!
Я смотрела на него, и не узнавала. Это был не мой Арсений, не тот заботливый и сильный мужчина, за которого я вышла замуж. Передо мной стоял жестокий, циничный чужак.
— То есть… вы его разорили? Специально?
— Мы делали бизнес, Яна! — он схватил меня за плечи. — Так делается бизнес! Или ты, или тебя! Благодаря тому участку мы поднялись! Благодаря ему у тебя есть эта квартира, эта машина, эти шмотки! Или ты думала, это всё с неба падает? Я это для нас делал! Для нашего будущего!
— Чужими слезами оплачено это будущее, — прошептала я, отшатываясь. — Кровью.
— Ой, только не надо этих дешёвых драм! — он скривился. — Десять лет прошло! Все всё забыли! И ты забудешь. Ясно тебе? Ты будешь молчать, если хоть капля мозгов у тебя осталась. Ты моя жена и будешь на моей стороне. Точка.
Он оттолкнул меня и вышел из кухни, хлопнув дверью. А я опустилась на стул и разрыдалась. Мой мир, такой уютный и стабильный, рухнул в одночасье. Я жила с человеком, который построил наше благополучие на чужом горе. И теперь он требовал, чтобы я стала его соучастницей.
***
Весь оставшийся день я ходила как в тумане. Я механически помогала свекрови с яблоками, улыбалась её мужу, но в голове был только один вопрос: что мне делать? Арсений вёл себя так, будто ничего не произошло. Он даже пытался шутить, но я видела, как внимательно он за мной наблюдает.
В воскресенье утром мы поехали обратно в город. Всю дорогу молчали. Это молчание было страшнее любой ссоры. Когда мы вошли в нашу шикарную квартиру, она показалась мне чужой и холодной. Каждый предмет здесь кричал о том, на какой лжи построено наше счастье.
— Я к Вадиму съезжу, надо кое-что обсудить, — бросил Арсений с порога, даже не разуваясь. — А ты сиди дома. И подумай над своим поведением.
Как только за ним захлопнулась дверь, я приняла решение. Я не могу так жить. Я не могу быть соучастницей.
Я нашла в интернете адрес администрации Зареченского района. Я должна была найти ту женщину, Анну Петровну. Я должна была хоть что-то сделать.
Я поехала туда. В администрации меня, конечно, отфутболили.
— Анна Воронова? Не знаем такую. Ничем помочь не можем.
Я вышла на улицу в полном отчаянии. И тут увидела его. Молодого мужчину, который тоже выходил из здания администрации. Он показался мне смутно знакомым.
— Простите, — обратилась я к нему. — Вы случайно не знаете Анну Петровну Воронову?
Он остановился и внимательно на меня посмотрел.
— Знаю. Это моя мать. А вы кто?
У меня перехватило дыхание. Сын. Тот самый сын, который остался ни с чем.
— Меня зовут Яна, — сказала я. — Я… я подвозила вашу маму на днях. Она обронила платок в машине, я хотела вернуть.
Это была первая ложь, что пришла мне в голову.
— Понятно, — он горько усмехнулся. — Она опять ходила сюда? Всё пытается доказать, что наш дом украли.
— А это не так?
Он снова всмотрелся в моё лицо.
— А вам какое до этого дело? Вы ведь не просто так её ищете, верно? Я вас раньше не видел. Вы не из местных.
— Нет, не из местных, — призналась я. — Меня зовут Яна Романова. Мой муж… Арсений Романов.
При имени Арсения его лицо изменилось. Он побледнел, его кулаки сжались.
— Романов… Так это вы. Жена того самого Арсения Романова.
— Вы его знаете?
— Ещё бы мне его не знать, — процедил он. — Это он вместе со своим дружком Вадимом Кольцовым моего отца в могилу свёл и всё у нас отнял. Меня, кстати, Денис зовут. Денис Воронов. Так что вы хотели, Яна Романова? Приехали посмотреть на плоды трудов вашего мужа?
— Нет! — воскликнула я. — Я ничего не знала! Я только что всё выяснила. Я хочу помочь.
Денис расхохотался, но в его смехе не было веселья.
— Помочь? Чем? Десять лет прошло! Вы ничего не докажете. У них всё схвачено. Я пытался. Я писал во все инстанции. Всё бесполезно. Кольцов теперь большой человек, у него везде свои люди.
— Но должна же быть какая-то справедливость! — с отчаянием сказала я. — Должны же быть какие-то документы, доказательства!
— Все документы давно переписаны или уничтожены. Был один бухгалтер, который мог бы дать показания, но он испугался и уехал. Найти его невозможно.
Мы стояли на площади перед унылым зданием администрации, и я чувствовала, как последняя надежда покидает меня. Но потом я посмотрела в глаза Дениса. В них была та же боль и та же жажда справедливости, что и у меня.
— А если я помогу вам его найти? — тихо спросила я.
***
Денис посмотрел на меня с недоверием.
— Вы? Зачем вам это? Он же ваш муж.
— Он перестал быть моим мужем в тот момент, когда я узнала правду, — твёрдо ответила я. — Я не могу жить во лжи. Скажите мне всё, что вы знаете об этом бухгалтере. Имя, фамилия, где он жил. Любая мелочь может помочь.
Мы сели на скамейку в сквере. Денис, всё ещё сомневаясь, начал рассказывать. Бухгалтера звали Аркадий Львович Зайцев. Пожилой, очень педантичный человек. После того, как фирму его отца развалили, он приходил к ним, извинялся, говорил, что его заставили подделать документы под угрозами. Потом он продал квартиру и исчез.
Домой я вернулась поздно. Арсений уже был там. Он сидел в кресле в тёмной гостиной, и только огонёк сигареты освещал его лицо.
— Где ты была? — его голос был пугающе спокоен.
— Гуляла, — соврала я. — Думала.
— И что надумала?
— Я не могу с этим жить, Арсений.
Он медленно встал и подошёл ко мне.
— Это значит, ты выбрала не мою сторону? Ты выбрала сторону этих неудачников?
— Я выбрала сторону правды.
— Глупая, глупая девочка, — он усмехнулся. — Ты даже не представляешь, во что лезешь. Вадим не я. Он не будет с тобой нянчиться. Он просто тебя раздавит и не заметит.
От его слов мне стало страшно, но я не подала виду.
— Я тебя не боюсь. И его тоже.
Следующие несколько дней я жила как на вулкане. Арсений делал вид, что ничего не происходит, но я чувствовала его тяжёлый взгляд на себе. Он забрал у меня ключи от машины и велел сидеть дома. Но у меня был свой план.
Я начала искать Аркадия Зайцева через социальные сети, базы данных. Это было почти безнадёжно. Но потом я вспомнила, что Арсений когда-то упоминал, что у старого бухгалтера была единственная страсть — редкие почтовые марки. Филателия.
Я стала искать по форумам филателистов. И через два дня поисков я нашла его! Человек под ником «Аркаша-марка» продавал часть своей коллекции. Город был указан — маленький райцентр в соседней области. Я написала Денису.
Он отреагировал мгновенно. Сказал, что выезжает туда.
В тот вечер Арсений пришёл домой раньше обычного. И пьяный.
— Ты думаешь, я идиот? — заорал он с порога. — Думаешь, я не знаю, что ты копаешь под меня? Вадим звонил. Денис Воронов уже засветился в Тмутаракани, ищет бухгалтера! Я же тебя предупреждал, Яна!
Он схватил меня за руку так, что я вскрикнула от боли.
— Я тебе последний шанс даю. Звони ему. Скажи, чтобы он убирался оттуда и забыл всё. Иначе я за себя не ручаюсь. И за него тоже. Поняла?
— Нет, — выдохнула я. — Я не буду этого делать.
Его лицо исказилось от ярости. Он замахнулся. Я зажмурилась, ожидая удара… но его не последовало. Он отшвырнул меня в сторону.
— Убирайся, — прошипел он. — Убирайся из моего дома. Чтобы духу твоего здесь не было. Но запомни, если ты или этот Денис сунетесь дальше, пеняйте на себя. Вадим ошибок не прощает.
Я выбежала из квартиры в чём была. В кармане пальто лежал телефон и немного денег. Я бежала по улице, не разбирая дороги. Моя прошлая жизнь закончилась. Впереди была только неизвестность и страх. Но впервые за долгое время я чувствовала, что поступаю правильно.
***
Я позвонила Денису. Рассказала, что Арсений всё знает и что мне пришлось уйти из дома.
— Где ты сейчас? — его голос в трубке был встревоженным.
— Не знаю. На какой-то улице.
— Яна, слушай меня внимательно. Сейчас же садись в поезд или автобус и приезжай сюда. Я встречу. Одной тебе в городе оставаться нельзя. Арсений и Вадим могут быть опасны.
Он был прав. Я купила билет на ближайший ночной поезд. Всю дорогу я не спала, вздрагивая от каждого шороха.
Денис встретил меня на перроне. Увидев его спокойное, уверенное лицо, я впервые за последние дни почувствовала себя в безопасности. Он снял небольшую квартиру на окраине городка.
— Я нашёл Аркадия Львовича, — сказал он, когда мы остались одни. — Он живёт тут совсем один. Сначала он и говорить со мной не хотел, был очень напуган. Но когда я рассказал про тебя, про то, что ты ушла от мужа, чтобы помочь нам, он… он согласился дать показания.
— Правда? — я не верила своим ушам.
— Да. Но есть одна проблема. Он сказал, что оригиналы тех фиктивных договоров и накладных он тогда не уничтожил. Он спрятал их. Но тайник находится в его старой квартире в нашем городе. В той самой, которую он продал.
— Но кто её купил?
— В том-то и дело, — помрачнел Денис. — Её через подставное лицо выкупил Вадим Кольцов. Наверняка он искал эти бумаги, но не нашёл. Квартира стоит пустая, опечатанная.
Это был тупик. Попасть в квартиру, принадлежащую Вадиму, было невозможно.
И тут я вспомнила одну деталь. Однажды Арсений, хвастаясь своей прозорливостью, рассказывал, как они с Вадимом «решали вопросы». Он упомянул, что Вадим панически боится пожаров и во всех своих объектах недвижимости установил новейшую систему пожаротушения, которая срабатывает от малейшего дыма и тут же посылает сигнал на пульт охраны, которая приезжает через пять минут. Но есть «слепая зона» — 15 минут, пока система перезагружается после срабатывания.
Я рассказала об этом Денису.
— Это безумие, — сказал он, выслушав мой план. — Но это наш единственный шанс.
На следующую ночь мы были в нашем родном городе. План был дерзким и опасным. Мы подожгли мусорный бак у подъезда дома, где находилась квартира. Через минуту завыла сирена. Мы видели, как в окнах квартиры на мгновение вспыхнул и погас аварийный свет — система сработала.
Охранная машина приехала через семь минут. Двое охранников выскочили, осмотрели и потушили бак, выругались на хулиганов и уехали.
У нас было меньше десяти минут.
Денис ловко вскрыл простой замок на двери. Мы вбежали в квартиру. Аркадий Львович нарисовал нам подробный план. Тайник был за старой печной изразцовой плиткой на кухне.
Руки дрожали. Денис поддел плитку ножом. За ней оказалось небольшое углубление. А в нём — плотный бумажный пакет.
Мы выскочили из подъезда за минуту до того, как система пожарной безопасности должна была перезагрузиться.
В пакете были те самые документы. Договора с поддельными подписями, накладные на несуществующий товар, долговые расписки. Это было прямое доказательство мошенничества в особо крупном размере.
— Теперь у них нет шансов, — прошептал Денис, перебирая бумаги. — Теперь мы их достанем.
***
С этими документами мы поехали не в нашу местную полицию, где у Вадима всё было схвачено, а в областное управление по борьбе с экономическими преступлениями. Нас принял следователь по особо важным делам, пожилой и очень въедливый полковник.
Он долго изучал бумаги, слушал наш рассказ. Потом поднял на нас глаза.
— Да, это серьёзно. Очень серьёзно. Давняя история, но, похоже, дурно пахнущая. Оставляйте всё здесь. И свои контакты тоже. И будьте на связи. А ещё, — он строго посмотрел на меня, — я бы вам, девушка, пока посоветовал не светиться. Такие, как ваш бывший муж и его партнёр, не любят, когда им на хвост наступают.
Началось следствие. Вадима и Арсения вызвали на допрос. Поначалу они вели себя нагло, всё отрицали. Но когда им предъявили оригиналы документов, их самоуверенность испарилась. Аркадий Зайцев, которого взяли под программу защиты свидетелей, подтвердил всё до мелочей.
Вадима взяли под стражу почти сразу. Арсений, чтобы смягчить свою участь, начал давать показания, валя всю вину на партнёра. Он звонил мне, умолял, угрожал, кричал, что я разрушила его жизнь. Я молча клала трубку.
Я подала на развод. На суде Арсений смотрел на меня с ненавистью. Он получил условный срок как подельник, активно сотрудничавший со следствием. Вадиму дали восемь лет колонии с конфискацией.
Через несколько месяцев решение суда по их делу вступило в силу. Это стало основанием для пересмотра гражданского дела о банкротстве фирмы Вороновых. Семье Дениса вернули права на их дом и присудили компенсацию за потерянный бизнес и моральный ущерб.
Когда всё закончилось, мы с Денисом и его мамой, Анной Петровной, стояли у их старого, запущенного дома. Старушка плакала, гладя обшарпанные стены.
— Я дожила… Я дожила до справедливости, — шептала она.
Денис подошёл ко мне и взял меня за руку.
— Спасибо, Яна. Без тебя у меня бы ничего не получилось.
— Мы сделали это вместе, — ответила я, сжимая его ладонь.
За эти месяцы мы очень сблизились. Мы вместе прошли через страх, опасность и отчаяние. И теперь, когда всё было позади, я понимала, что не хочу его отпускать.
— Что ты будешь делать дальше? — спросил он.
— Не знаю, — честно призналась я. — У меня ничего нет. Ни дома, ни работы.
— Это неправда, — улыбнулся он. — У тебя есть мы. И этот дом. Он большой, места всем хватит. Если ты, конечно, захочешь остаться.
Я посмотрела в его добрые, честные глаза, потом на Анну Петровну, которая счастливо улыбалась нам, и поняла, что впервые в жизни я дома. Я обрела не просто справедливость. Я обрела настоящую семью.
Как вы думаете, стоило ли рисковать всем ради справедливости для чужих, по сути, людей, или лучше было смириться и сохранить свой привычный, комфортный мир?
