Телефон завибрировал на столе как раз в тот момент, когда я разбирала счета. Мамино имя высветилось на экране – и почему-то сердце ёкнуло. Словно предчувствие. Я сняла трубку.
– Маринка! – голос мамы звучал необычайно бодро, почти празднично. – Представляешь, я решилась! Буду отмечать юбилей в ресторане! Семьдесят лет – это ведь дата! Нужно достойно, красиво, чтобы запомнилось!
Я молчала. В голове пролетели цифры из квитанций, которые только что перебирала. Коммуналка, кредит за холодильник, Димкина секция по плаванию… Мама между тем продолжала с воодушевлением:
– Я уже присмотрела место, там такой зал уютный! Человек на тридцать-сорок. Ты ведь поможешь с организацией, правда? Ну и с оплатой, конечно… Ты же моя дочка, кто как не ты?
Слова застряли в горле. Я попыталась что-то сказать, но получилось только:
– Мам, а… сколько это примерно?
– Ой, Маринка, не переживай! – она махнула рукой, я это почувствовала даже по интонации. – Мы же не каждый день празднуем! Ну там тысяч семьдесят-восемьдесят наберётся. Или сто. Смотря какое меню выберем. Но ведь в складчину – это же не так много!
Сто тысяч. В складчину. Я закрыла глаза.
– Мам, давай я перезвоню чуть позже, ладно? Мне нужно подумать…
– Думать-то тут нечего! – мама явно обиделась. – Один раз в жизни юбилей! А ты уже «подумать»… Ну ладно, жду звонка. Только не тяни, надо бронировать!
Она повесила трубку. Я осталась сидеть с телефоном в руках, уставившись в пространство. Сто тысяч. Где я возьму хотя бы половину? У меня нет мужа, который помог бы разделить расходы. Есть только я, моя зарплата библиотекаря и шестнадцатилетний сын, которому нужны учебники, одежда, репетитор по математике…
Я набрала номер брата. Олег ответил на третьем гудке, голос у него был сонный – видимо, только проснулся, хотя на часах уже одиннадцать.
– Слушаю.
– Олег, привет. Мама тебе звонила?
– А, про юбилей? – он зевнул. – Да, что-то говорила. Слушай, Мариш, ты же с ней ближе живёшь… Да и вообще, у тебя Димка уже взрослый, почти самостоятельный. А у меня двое маленьких, ипотека, жена в декрете…
– Олег, у меня тоже не густо! – я не сдержалась. – Я одна воспитываю ребёнка, ты в курсе?
– Ну так Димке же уже шестнадцать, – он явно не понимал, в чём проблема. – Это не младенцы, которых нужно на руках носить. Ты как-нибудь разберись, ладно? Мама всегда на тебя больше рассчитывает.
И отключился. Я сжала телефон так, что побелели костяшки пальцев. «Разберись». Всегда так. Всегда я. Потому что я «ближе живу». Потому что я «всё равно справляюсь». Потому что у всех свои причины, а у меня – что? У меня что, причин не бывает?
В комнату вошёл Дима, растрёпанный после сна, в старой футболке и треках. Бросил взгляд на моё лицо.
– Мам, что случилось? Ты какая-то… напряжённая.
Я вздохнула.
– Бабушка хочет отметить юбилей в ресторане. Дорого. И считает, что мы должны оплатить.
Дима сел рядом, почесал затылок.
– А сколько это стоит?
– Примерно сто тысяч. Может, чуть меньше, если повезёт.
Он присвистнул.
– Это же… мам, у нас таких денег нет. Ты же знаешь.
– Знаю, – я кивнула. – Но бабушка почему-то уверена, что это само собой разумеющееся.
Дима помолчал, потом сказал тихо:
– Мам, а почему ты всегда соглашаешься? На всё. С бабушкой, с дядей Олегом, даже с соседями. Они просят – ты делаешь. А что ты сама хочешь?
Его слова ударили меня сильнее, чем я ожидала. Я посмотрела на сына – когда он успел вырасти? Когда стал таким взрослым, что задаёт вопросы, на которые я сама боюсь ответить?
– Не знаю, Димка, – призналась я. – Наверное, привыкла.
– А может, пора отвыкать? – он пожал плечами и ушёл на кухню.
Я осталась одна. С мыслями, которые ворочались в голове, как камни.
Следующие дни превратились в какой-то кошмар. Мама звонила каждый день – то уточнить меню, то обсудить оформление зала, то спросить, успела ли я «отложить деньги». Я пыталась намекнуть, что у меня проблемы с финансами, но она словно не слышала. Или не хотела слышать.
– Маринка, ну что ты мне голову морочишь! – раздражённо бросила она в очередной раз. – Деньги всегда можно найти, было бы желание! Ты же понимаешь, что это единственный раз в моей жизни? Мне семьдесят! А дальше что? Дальше уже некому будет праздновать!
– Мама, я не отказываюсь праздновать, – я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. – Просто давай подумаем, как сделать это… не так дорого?
– Не так дорого? – она фыркнула. – То есть ты хочешь, чтобы я отмечала юбилей в какой-то забегаловке? Чтобы все подумали, что у меня дети жадные? Спасибо, дочка, порадовала.
Я прикусила губу.
– Мам, дело не в жадности…
– А в чём тогда? – она повысила голос. – Я всю жизнь на вас положила! Недоедала, недосыпала, чтобы вам было хорошо! А теперь, когда мне нужна помощь, вы отворачиваетесь! Олег вечно занят, а ты – придумываешь отговорки!
– Мам…
– Я для вас всё делала, – голос её дрогнул, и я поняла, что сейчас она заплачет. – А сейчас – никому не нужна. Вот так вот.
Она положила трубку. Я сидела, уставившись в стену. Чувство вины накрывало волнами, тяжёлыми и липкими. Может, я правда эгоистка? Может, надо было промолчать, согласиться, найти деньги где угодно – занять, взять кредит… Но ведь я уже живу в постоянном режиме экономии. Мы с Димой не ездим в отпуск, не ходим в кафе, я штопаю его носки вместо того, чтобы покупать новые. Где взять ещё сто тысяч?
На следующий день я встретила соседку, Валентину Петровну. Она – мамина подруга, они вместе в одном подъезде живут уже лет тридцать. Увидела меня – и сразу с укоризной:
– Марина, что ты маму-то расстраиваешь? Она вчера вечером плакала, я к ней зашла – вся в слезах! Говорит, дети отказываются юбилей справлять…
– Я не отказываюсь, – попыталась я объяснить. – Просто не могу потянуть такие расходы…
Валентина Петровна поджала губы.
– Неблагодарность это называется, милая. Мать тебя растила, а ты теперь – не могу, не хочу. Стыдно должно быть!
Я хотела что-то возразить, но она уже повернулась и ушла. Я осталась стоять посреди двора, чувствуя, как ком подступает к горлу. Все против меня. Мама, соседка, брат… Даже родственники начали названивать – тётя Люда, двоюродная сестра мамы, с порога заявила:
– Маринушка, я слышала, ты маме отказываешь в празднике. Это же ужасно! Что люди скажут?
Что люди скажут. Вот что всех волнует. Не то, как я живу, не то, справляюсь ли я, а что люди скажут.
Я вернулась домой, закрылась в комнате и просто села на кровать. Тишина. Только тиканье часов на стене. Я чувствовала, как внутри растёт что-то непривычное – не обида, не злость, а какой-то тихий бунт. Впервые за много лет я задумалась: а почему, собственно, всегда я? Почему, когда родителям нужна помощь, звонят мне? Когда нужно посидеть с племянниками – зовут меня? Когда надо организовать, оплатить, решить – опять я?
А где Олег? Почему он может отговориться ипотекой и маленькими детьми, а я – нет? Почему моя жизнь, мои трудности, мои переживания никого не волнуют?
Дима постучал в дверь.
– Мам, можно?
– Заходи.
Он вошёл, сел рядом.
– Мам, ты плачешь?
– Нет, – я вытерла глаза. – Просто… устала.
Он обнял меня за плечи. Неловко, по-мальчишески, но так тепло.
– Мам, а давай ты скажешь бабушке, что не можешь. Честно скажешь. Без всяких отговорок.
– Дим, она обидится…
– Ну и пусть, – он пожал плечами. – Ты же не обязана разрываться на части, чтобы всем угодить. Ты же не супергерой.
Я посмотрела на него и вдруг поняла, что он прав. Я правда не супергерой. Я обычная женщина, у которой есть свои ограничения, свои возможности, своя жизнь. И я имею право сказать «нет». Даже маме. Даже на юбилей.
Я приняла решение не сразу. Ещё несколько дней я металась, взвешивала, пыталась найти компромиссы. Может, занять у подруги? Может, попросить аванс на работе? Но каждый раз, прикидывая варианты, я понимала: это будет означать жертвовать тем, что нужно Диме. Его будущим. Его образованием. Его возможностями.
И тогда я написала маме письмо. Да, именно письмо – от руки, на бумаге. Потому что в разговоре я бы сорвалась, начала бы оправдываться, а мне нужно было сказать всё чётко и спокойно.
«Мама, я очень люблю тебя. Ты для меня – самый важный человек, и твой юбилей – это действительно значимая дата. Но я не могу оплатить банкет в ресторане. У меня просто нет таких денег. Я воспитываю Диму одна, и каждый рубль на счету. Я не отказываюсь от праздника – я хочу, чтобы мы отметили его вместе, в тёплой обстановке, но по средствам. Давай соберёмся дома, приготовим что-то вкусное, посидим всей семьёй. Это будет честно, искренне и от души. Я подготовила тебе подарок – альбом с нашими семейными фотографиями, с воспоминаниями. Надеюсь, он тебе понравится. Прости, если разочаровала. Но я не могу жертвовать будущим сына ради одного вечера. Люблю тебя. Марина.»
Я запечатала письмо в конверт, вложила туда фотографию – ту, где мы с мамой вдвоём, я ещё маленькая, сижу у неё на коленях. Потом отнесла к ней домой и оставила в почтовом ящике.
Два дня мама не звонила. Я не знала, прочитала ли она письмо, и если да, то какова её реакция. Сердце сжималось от тревоги, но я держалась. Дима каждый вечер спрашивал:
– Ну что, бабушка ответила?
– Пока нет.
– Значит, думает, – философски заключал он.
А потом позвонил Олег. Я ответила с опаской.
– Марина, я тут… подумал, – начал он неуверенно. – Насчёт маминого юбилея. Может, правда, не стоит в ресторане? Давай просто соберёмся у неё, принесём продукты, устроим семейный ужин. Я возьму на себя закуски и напитки. Ты – может, салаты сделаешь? А мама пусть просто сидит, отдыхает, принимает поздравления.
Я не поверила своим ушам.
– Олег, ты серьёзно?
– Ну да, – он кашлянул. – Я понял, что перегнул. Всё на тебя свалил, а сам устранился. Не по-братски получилось. Мама хоть и обиделась сначала, но, думаю, поймёт. Главное ведь – не место, а атмосфера. Правда?
Я улыбнулась. Первый раз за последние дни.
– Правда, Олег. Спасибо.
– Да не за что. Созвонимся ближе к дате, договоримся, кто что несёт.
Он повесил трубку, а я просто сидела и смотрела в окно. Неужели? Неужели всё обошлось? Неужели можно было просто сказать «нет» – и мир не рухнул?
Мама позвонила через неделю. Голос у неё был тихий, немного смущённый.
– Маринка, ты придёшь в субботу?
– Конечно, мам. Олег тоже будет. Мы всё организуем.
Она помолчала.
– Знаешь, – наконец сказала она, – я прочитала твоё письмо. Несколько раз перечитала. И… ты права. Мне хотелось почувствовать, что я всё ещё важна. Что обо мне помнят, что меня ценят. А я решила, что это должно быть дорого и пышно, чтобы все видели. Но ты и так всегда рядом. Ты всегда помогаешь. Просто… я как-то забыла об этом. Извини.
У меня защипало в носу.
– Мам, не извиняйся. Просто давай отметим так, чтобы всем было хорошо. И тебе, и нам.
– Давай, – согласилась она.
Юбилей прошёл в маминой квартире. Мы с Олегом приехали рано утром, развесили шарики, накрыли стол. Дима принёс бабушке букет астр – её любимых. Олег притащил торт из хорошей кондитерской, его жена Света испекла пироги с капустой. Я сделала салаты, запекла курицу с картошкой, нарезала овощи.
Мама сидела в кресле, нарядная, с причёской, и улыбалась. Не той натянутой улыбкой, которую я видела последние недели, а настоящей – тёплой, счастливой.
– Ну что, – сказала она, когда мы все собрались за столом, – я думала, что хочу ресторан. А оказалось, что хочу вот это. Вас. Всех вместе.
Олег поднял бокал:
– За маму! За то, что она у нас есть!
Мы чокнулись. Дима толкнул меня локтем:
– Мам, смотри, какая бабушка довольная.
Я посмотрела – и правда. Мама сияла. Она рассказывала истории из молодости, смеялась, обнимала нас по очереди. А я сидела и думала: как же хорошо, что я не побоялась сказать «нет». Что не сломалась под давлением. Что поставила границу.
Потому что граница – это не стена. Это не разрыв отношений. Это просто честность. С собой и с другими.
После праздника, когда все разошлись, мама взяла меня за руку.
– Маринка, спасибо за альбом. Я всю ночь его смотрела. Столько воспоминаний… Знаешь, я поняла: не в ресторане счастье. А в том, что мы есть друг у друга.
Я обняла её.
– Мам, я всегда рядом. Просто иногда мне нужно, чтобы ты это понимала. Что у меня тоже есть ограничения.
– Понимаю теперь, – кивнула она. – Прости, что давила.
Мы помолчали. А потом она добавила с усмешкой:
– Хотя тортик в ресторане, наверное, был бы побольше.
Я рассмеялась.
– Зато этот – вкуснее. Потому что с любовью.
Прошло несколько месяцев. Жизнь наладилась. Мама перестала требовать невозможного, Олег начал чаще звонить и интересоваться, не нужна ли помощь. А я – я научилась говорить «нет», не чувствуя себя при этом виноватой.
Дима как-то вечером спросил:
– Мам, а ты изменилась. Стала какая-то… спокойнее.
Я подумала.
– Наверное, да. Потому что поняла: нельзя жить только для других. Нужно жить и для себя тоже.
– Это правильно, – серьёзно кивнул он.
Я обняла его.
– Спасибо, что тогда сказал мне эти слова. Про то, что я всем угождаю.
– Ну, я же вижу, – пожал плечами он. – Мама, ты у меня самая лучшая. Но ты не должна разрываться на части ради всех подряд.
Я кивнула. Он прав. Я поняла это не сразу, но поняла. И теперь живу по-другому. Честнее. Свободнее.
А мамин юбилей? Это был самый искренний праздник, который я помню. Без пафоса, без показухи, но с душой. И с пониманием того, что семья – это не про то, кто сколько потратил. А про то, кто рядом. По-настоящему.
