– Да, это я написала на тебя анонимку в налоговую И напишу ещё! – кричала свекровь, не зная, что в моём кармане включён диктофон. Эта запись стала её приговором
В субботу утром их квартира пахла — бельгийским шоколадом, свежей малиной и ванилью. Анна, колдовала над многоярусным свадебным тортом — это был её шедевр, аккуратно укладывала последнюю ягоду на вершину белоснежного торта, с любовью оглядывая свою работу.
В дверях кухни стоял Дмитрий, был уже одет для выхода — строгая рубашка, брюки, начищенные туфли. Не смотрел на торт с восхищением, как раньше, а смотрел на часы.
— Ну как? — спросила Анна. — По-моему, это лучшее, что я когда-либо делала!
— Красиво, адрес тот же, на Ленина? У меня через час встреча с клиентом, я могу опоздать.
— Да, тот же… Спасибо, милый, ты меня так выручаешь, без тебя бы не справилась.
Тяжело вздохнул.
— Работа у меня такая теперь, курьер при Её Величестве шеф-кондитере.
Анна почувствовала укол вины. Вот опять заставила его чувствовать себя униженным. Стало стыдно за свой успех, за этот прекрасный торт, за свою радость. Она пообещала себе, что вечером обязательно приготовит его любимую лазанью, купит его любимое пиво, сделает всё, чтобы загладить свою вину.
Вечером того же дня, без предупреждения, пришла Ирина Борисовна. Она никогда не звонила заранее, предпочитая заставать их врасплох. Не села пить чай, как обычно делают гости, её пронзительный взгляд прошёлся по кухне.
— Сынок, я на тебя без слёз смотреть не могу. Исхудал, мешки под глазами, разве это мужская работа — бабские сладости по городу развозить? Твой дед, полковник, в гробу бы перевернулся, если бы увидел.
Дмитрий молча смотрел в свою тарелку, но Анна видела, как сжал кулаки под столом.
— Мужчина должен делом заниматься, — продолжала Ирина Борисовна, теперь уже поворачиваясь к Анне. — Серьёзным, ответственным, а не жене прислуживать. Анечка, ты пойми, я же тебе добра желаю, ты своим этим… хобби… Диму в могилу вгонишь. Он же мужик, ему надо чувствовать себя опорой, главой семьи. А кем он себя чувствует рядом с тобой? Придатком к твоей духовке.
Она сделала паузу.
— Бросай ты эти свои тортики, дочка. Займись домом, как положено нормальной жене, уютом. А он, я тебя уверяю, когда почувствует себя снова хозяином в доме, найдёт себе настоящее, мужское дело и всё у вас наладится.
Она ушла, Дмитрий до конца вечера не сказал ни слова.
***
Визит Ирины Борисовны стал поворотной точкой, Дмитрий больше не ограничивался тяжёлыми вздохами, а начал действовать. «Вдохновлённый» матерью, решил доказать всем — и самому себе, — что он «мужик», и на «серьёзное дело».
Начал пропадать по вечерам, на вопросы Анны отвечал уклончиво: «На собеседование ездил», «Со старыми партнёрами встречался, проект обсуждали». Анна хотела верить, что её «правильное» поведение — стала меньше брать заказов, больше времени уделяла дому — принесло плоды, и он правда нашёл что-то стоящее.
В почтовом ящике, среди рекламных буклетов и счетов за коммуналку, лежал плотный белый конверт из банка, был адресован Дмитрию, но Анна, думая, что это очередное предложение кредитной карты, вскрыла его, не задумываясь.
«Уважаемый Дмитрий Игоревич, уведомляем вас об одобрении кредита на развитие малого бизнеса под залог имеющейся в вашей совместной собственности недвижимости по адресу…».
Земля ушла из-под ног. Несколько раз перечитала строчку про «залог недвижимости», каждый метр которой был оплачен бессонными ночами у духовки, не поверила, решила, что это ошибка. Позвонила в банк, оператора сверившись с данными, подтвердил: да, кредит на сумму полтора миллиона рублей выдан вчера, под залог квартиры, с согласия обоих собственников.
— Но я не давала согласия!
— У нас имеется нотариально заверенная доверенность от вашего имени.
Она вспомнила. Месяц назад: «Мариш, подпиши тут бумажку, это для налоговой, формальность». Не глядя, подписала, доверяла ему.
Вечером, когда он пришёл домой, весёлый, с бутылкой шампанского: «Будем отмечать начало моей новой жизни!», она не стала кричать, положила перед ним письмо из банка.
— А… ты уже знаешь, я хотел тебе всё рассказать, честно…
И тут его прорвало.
— Да, взял! Взял! Потому что я устал быть придатком к твоей духовке! Я устал от этого приторного запаха ванили в моей квартире! Я устал слышать, как ты щебечешь по телефону со своими клушами-клиентками о каком-то крем-чизе и велюровом покрытии! Я мужик, Аня! Я хочу пахнуть бензином, железом, деньгами! Хочу говорить о сделках, о поставках, а не о том, какого цвета розочки будут на торте у чей-то дочки!
— Ты своим этим успехом, своими деньгами, меня просто кастрировала, понимаешь?! Я перестал чувствовать себя мужчиной! Стал твоим водителем, твоей прислугой и мальчиком на побегушках!
— А теперь всё будет по-другому, я открываю своё дело, автозапчасти. Это серьёзный, мужской бизнес, я докажу тебе, матери, всем! Что я чего-то стою, без твоих тортиков.
Он говорил, а Анна смотрела на него и видела не мужа, а озлобленного человека, который в своей попытке самоутвердиться был готов поставить на кон их общий дом.
Попыталась воззвать к его разуму.
— Дима, но почему ты не посоветовался со мной? Почему под залог квартиры? Это же безумие! Это же наш единственный дом!
— Потому что ты бы не поняла! Начала считать, прикидывать риски, отговаривать! А мне не нужны твои советы! Мне нужно было действовать!
Вдруг заметил на столе большую коробку с дорогой фисташковой пастой, которую она заказала для очередного торта.
— Вот она, цена твоего бизнеса! — закричал, схватив коробку. — Бесконечные траты на какую-то чушь! А я должен был просить у тебя денег на своё дело?!
И с силой швырнул коробку об стену.
В этот самый момент, глядя на эту зелёную кляксу сползающую по стене, Анна поняла, что это — точка невозврата. Видела перед собой не любимого мужа, переживающего кризис, а врага, который ненавидит то, что составляет смысл её жизни, который готов уничтожить всё, что ей дорого, ради самоутверждения.
***
После той страшной ночи в квартире была тишина. Дмитрий с головой ушёл в свой «бизнес», пропадая целыми днями, больше не просил у Анны денег, вёл себя как человек, который обрёл финансовую независимость, которая была куплена ценой общего дома.
Анна пыталась жить как прежде. Пекла торты, встречалась с клиентами, улыбалась, но внутри неё всё выгорело. Запах фисташковой пасты, который когда-то так любила, теперь вызывал у неё приступы тошноты. Зелёное пятно на обоях, которое так и не смогла отмыть, было постоянным напоминанием о его предательстве.
Понимала, нужно что-то делать. Просто сидеть и ждать, пока его авантюра провалится и они останутся на улице, она не могла. Собрав волю в кулак, записалась на консультацию к юристу, хотела знать свои права. Можно ли оспорить кредит? Можно ли защитить свою долю в квартире?
В тот самый день, когда вернулась от юриста, подавленная и испуганная сложностью предстоящей борьбы, в дверь позвонили.
На пороге стояли два человека в строгих костюмах, мужчина и женщина.
— Здравствуйте, — сказал мужчина, мельком показав удостоверение. — Налоговая инспекция, у нас имеется жалоба на осуществление незаконной предпринимательской деятельности по данному адресу.
— Мы можем войти?
Женщина прошла на кухню, где на столе остывал свежеиспечённый бисквит, мужчина задавал вопросы.
— Вы зарегистрированы в качестве индивидуального предпринимателя или самозанятого?
— Н-нет… — пролепетала Анна.
— Кассовый аппарат имеется? Онлайн-чеки пробиваете?
— Нет…
— Налоги с полученного дохода уплачиваете?
Женщина на кухне фотографировала на телефон духовку, миксер, стеллаж с формами для выпечки. Это был конец, её маленький, выстроенный с такой любовью мир рушился не глазах. Они составили протокол, описав всё, и ушли, оставив ей копию и предписание явиться для дачи показаний.
Она не сомневалась ни секунды, кто это сделал. Нашла в себе силы, и набрала в телефоне номер Ирины Борисовны.
— Я вас слушаю.
— Это ваших рук дело? Анонимка в налоговую?
Ирина Борисовна не стала отпираться, наслаждалась своей победой.
— Я не знаю, о чём ты, Анечка, но если какой-то сознательный, добропорядочный гражданин и пожаловался на твою незаконную деятельность, то этот человек поступил абсолютно правильно, в нашей стране нужно жить по закону.
Сделала паузу, давая Анне осознать всю глубину своего падения.
— Я просто хочу спасти семью моего сына. И я её спасу, любыми доступными мне методами. Пойми ты, глупая, не будет твоего этого «бизнеса» — не будет и проблем. Дмитрий, когда поймёт, что кормушка закрылась, снова станет мужчиной, найдёт нормальную, серьёзную работу, а ты наконец-то займёшься тем, чем и должна заниматься женщина — домом, мужем, будущими детьми.
— Я вас поняла, Ирина Борисовна.
Она больше не плакала, поняла, что больше не может в одиночку с ними справиться. Достала телефон и набрала номер, который не набирала уже очень давно.
— Витя? Привет. Это Аня, мне нужна твоя помощь.
***
Её брат Виктор, бывший опер, а сейчас начальник службы безопасности в небольшой фирме. Приехал через час, выслушал её сбивчивый рассказ, просмотрел копию протокола из налоговой и кредитный договор.
— Понятно. Классическая схема, пихологическое давление, финансовое мошенничество, использование административного ресурса. Работали в паре, мамаша — идеолог, сынок — исполнитель.
— Витя, что мне делать?
— Тебе, ничего, сиди дома и не отвечай на звонки. А я поеду, поговорю с твоим… мужем по-мужски и с его мамой.
Анна с ужасом посмотрела на него, с ним были двое его друзей.
— Витя, не надо! Пожалуйста! Я не хочу криминала!
— А это не криминал, сестрёнка, а семейное дело, так сказать профилактическая беседа.
Они приехали к дому Ирины Борисовны. Дмитрий, как и ожидалось, был там, Анна умоляла брата просто поговорить, не применять силу.
— Хорошо, попробую.
Подошли к двери квартиры, донеслись яростные, крики. Ирина Борисовна кричала на своего сына.
— Тряпка! Слюнтяй! Я для тебя всё сделала! Я эту вертихвостку почти сломала! А ты раскис! Нюни распустил! «Анечка, Анечка»! Она сейчас приползёт просить прощения, и ты её примешь, да?! Ты должен был забрать у неё всё до копейки! Чтобы знала своё место у плиты!
План Анны поговорить спокойно рухнул. Виктор, услышав это, не сказал ни слова, профессиональным, отточенным ударом ноги вынес хлипкую дверь вместе с замком.
Застали картину : растрёпанная Ирина Борисовна трясла за плечи испуганного Дмитрия.
Увидев Виктора и его друзей, Дмитрий впал в ступор, а Ирина Борисовна, не растерявшись, бросилась на Анну, которая стояла за спиной брата.
— Ты ещё и бандитов на нас натравила, дрянь?!
Начался хаос. Виктор одной рукой легко отшвырнул Ирину Борисовну на диван, его друзья заблокировали Дмитрия в углу комнаты. Анна достала телефон, нажала на кнопку и, когда загорелся красный значок, громко и чётко сказала:
— Ирина Борисовна, повторите, пожалуйста, ещё раз про анонимку в налоговую, и про то, как вы собирались «забрать у меня всё», мой брат и его друзья будут свидетелями.
Никакого суда над свекровью не было, но эта короткая запись на диктофоне стала для Анны главным оружием. Поставила Дмитрию ультиматум: немедленный развод, официальный раздел имущества и реструктуризация кредита, который теперь полностью ложился на него. В противном случае запись ложилась на стол следователю вместе с заявлением об угрозах и мошенничестве.
Он согласился на всё.
Прошло полгода.
Анна жила в той же квартире, но одна. Большую часть мебели пришлось продать, чтобы погасить свою часть штрафов от налоговой и внести первый платёж по реструктурированному кредиту. Её кондитерский бизнес был разрушен, репутация в маленьком городе — подмочена слухами. Работала простым пекарем в булочной за крошечную зарплату.
Вечером к ней зашёл брат, принёс пакет с продуктами.
— Как ты?
— Уже вас хорошо.
— Может, зря ты тогда с этой записью? Надо было их дожать до конца.
— Нет, я просто хотела, чтобы они оставили меня в покое, чтобы это всё закончилась.
