Нина нарадоваться не могла на подарки мужа. Он дарил редко, но, как говорится, метко.
На бархатной подушечке темно-синего цвета, лежали два новых, невероятно ярких украшения: изящное кольцо с витиеватым узором и массивный, но элегантный браслет-жгут.
Нина провела пальцами по прохладной поверхности золота, и на ее губах застыла счастливая улыбка.
Сегодня они с Марком отмечали пятую, деревянную годовщину свадьбы. Прошло пять лет, а казалось, будто это было вчера, когда она, дрожа от волнения, стояла в белом платье.
Марк, всегда практичный и сдержанный в проявлении чувств, на этот раз превзошел сам себя.
За завтраком он вручил ей небольшую коробочку с таким торжественным и одновременно застенчивым видом, что у Нины ёкнуло сердце.
— Не смог найти достойное дерево, поэтому решил, что этот металл переживет любое дерево и любой наш возможный кризис, — пошутил он, целуя ее в макушку.
Нина раскрыла коробку и ахнула. Она не была большой поклонницей золота, но эти два изделия ее покорили.
— Марк! Это же… Это так красиво! — только и смогла вымолвить женщина, набрасываясь на мужа с объятиями.
— Носи на здоровье, моя хорошая, — улыбнулся муж, крепко обнимая ее. — Ты заслуживаешь всего самого лучшего.
После его ухода на работу Нина еще с полчаса просидела на кухне, примеряя то кольцо, то браслет.
Ей не терпелось разделить свою радость с кем-то еще. Подругам она, конечно, сфотографирует и отправит в чат, но здесь, в живую, похвастаться было некому.
И тогда ее взгляд упал на телефон. Мысль была быстрой и, как потом оказалось, роковой: «Позвоню Светлане Петровне».
Свекровь жила в соседнем районе. Их отношения нельзя было назвать идеальными, но за пять лет они научились соблюдать нейтралитет.
Светлана Петровна была женщиной властной, с тяжелым характером, привыкшей быть центром внимания в семье.
Нина, воспитанная в спокойной и интеллигентной среде, порой не знала, как реагировать на ее резкие высказывания и непрошеные советы.
Но сегодня, переполненная счастьем, она решила, что небольшой повод для гордости за ее сына должен порадовать и саму Светлану Петровну. Набрав номер, женщина услышала привычный, немного свысока, голос.
— Нина? Что случилось? — не поздоровавшись, спросила Светлана Петровна.
— Здравствуйте! Да ничего страшного, все прекрасно. Я просто… Марк на годовщину подарил мне такие украшения, прямо не могу в себя прийти от красоты. Решила с вами поделиться радостью.
— Какие украшения? — тон свекрови выражал умеренный интерес.
— Золотые, кольцо и браслет. Очень красивые. Я вам могу фотографии скинуть, — предложила Нина.
— Фото? Нет, что ты. Я мимо как раз иду, в поликлинику записана. Зайду, посмотрю на твои сокровища, — заявила Светлана Петровна и, не дожидаясь ответа, положила трубку.
Нина на мгновение замерла с телефоном в руке. Она не приглашала свекровь в гости, тем более что та шла «мимо».
Однако отступать было поздно. Через двадцать минут звонок в дверь возвестил о ее прибытии.
Светлана Петровна вошла, как всегда, с видом хозяйки, осматривающей свои владения.
Она была одета в свой привычный темно-синий костюм, ее волосы были уложены в строгую прическу.
— Ну, показывай, на что мой сын там разорился, — сказала женщина, снимая туфли и проходя в гостиную прямо к столу, где все еще лежала бархатная коробочка.
Нина, почувствовав легкую дрожь в коленях, молча указала на подушечку. Свекровь взяла в руки сначала кольцо, внимательно, под разными углами рассмотрела его и положила обратно.
Потом потянулась за браслетом. Он был тяжелее. Она взвесила его на ладони, и Нине показалось, что губы Светланы Петровны сжались в тонкую, неодобрительную ниточку.
— Каратов-то много. Не дешево стоит, — констатировала свекровь с нескрываемой завистью. — И все это… тебе?
— Ну да… — смущенно проговорила Нина. — На годовщину же. У нас сегодня пять лет.
В воздухе повисла тяжелая пауза. Светлана Петровна опустила браслет на подушечку и медленно подняла на невестку хитрый взгляд.
— Понимаешь, Нина, — начала она с ледяной вежливостью, — я, конечно, рада за тебя. Но не находишь ли ты, что это немного… слишком?
— Слишком? Что именно? — не поняла невестка, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
— Два таких дорогих подарка! Одновременно! — голос Светланы Петровны начал набирать громкость, теряя первоначальное хладнокровие. — Мой сын, мой единственный сын, который, я надеюсь, не забыл, кто его растил, кто отдавал ему последнее, никогда мне таких подарков не делал! Ни-ког-да!
Она почти кричала, тыча пальцем в сторону украшений. Ее лицо покраснело, а глаза сверкали от возмущения.
— Светлана Петровна, успокойтесь, пожалуйста. Я не понимаю, в чем проблема. Марк просто хотел сделать мне приятное, — попыталась вставить Нина, но ее голос потонул в гневном монологе свекрови.
— Приятное? А мне что, сын приятное делать не хочет? Я ему не мать? Я что, не заслужила хоть капельку его внимания и щедрости? Он тебе на каждый праздник цветы дарит, в рестораны водит, а ко мне раз в две недели забежит на полчаса, как на работу! И вот теперь это! Золотой браслет и кольцо! А у меня до сих пор одна только цепочка, которую я себе сама на пятидесятилетие купила!
Нина стояла, словно парализованная. Она ожидала всего чего угодно: легкой зависти, сдержанного одобрения, даже критики вкуса Марка, но не такой откровенной зависти.
Нина видела, как искривляется от злобы лицо свекрови, и чувствовала, как ей стало не по себе.
— Я… я не виновата, что Марк вам такие подарки не делает. Может, вы поговорите с ним? — слабо предложила она.
— С ним говорить бесполезно! Он уже под твоим каблуком! — прошипела Светлана Петровна. — Но раз уж так вышло, и ты решила похвастаться подарками, то покажи мне свое уважение!
Женщина сделала небольшую паузу, ее взгляд стал пристальным, почти хищным.
— В знак вежливости и уважения ко мне, ты должна мне подарить что-то одно из этого. Либо браслет, либо кольцо. Я не привередлива. Выбирай сама, что отдашь.
— Что? — только и смогла выдохнуть Нина.
— Ты все прекрасно слышала. Ты получила два подарка. Один — лишний. Дай его мне. Это будет правильно. Это будет по-семейному. Я же мать твоего мужа! — Светлана Петровна произнесла это с таким пафосом, словно объявляла незыблемый закон.
Внутри Нины все перевернулось. Первоначальный шок и растерянность сменились холодной ясностью.
Она выпрямилась и посмотрела прямо в горящие глаза свекрови. Ее голос, обычно мягкий и мелодичный, прозвучал твердо и отчетливо.
— Нет. Ни за что!
Светлана Петровна опешила. Она явно не ожидала такого резкого и безапелляционного отказа.
— Как это нет? Ты что, мне, свекрови, отказываешь? Ты совсем меня не уважаешь?
— Уважение не измеряется в граммах золота, Светлана Петровна, — ответила Нина, чувствуя, как дрожь в коленях сменяется уверенностью. — И уж тем более уважение нельзя выпросить или потребовать вот таким образом. Это подарок от моего мужа на нашу общую годовщину. Он принадлежит мне. И дареное — не дарят. Это мое окончательное решение!
— Ах так! — Светлана Петровна схватилась за сумочку, ее лицо исказила гримаса гнева. — Ну ясно! Все мне ясно! Воспитанная девочка… А на деле — жадина! Прячешь свое золотишко, а про свекровь и думать забыла! Хорошо же! Марк обо всем узнает! Узнает, как его жена относится к его матери!
Она, не прощаясь, развернулась и вышла из гостиной. Спустя пару минут громко хлопнула дверью в прихожей.
Нина медленно опустилась на стул, чувствуя странную пустоту. Ей было не столько обидно, сколько горько и нелепо.
Ее попытка поделиться счастьем со Светланой Петровной обернулась грязным скандалом и абсурдным требованием.
Остаток дня Нина провела в тревожном ожидании. Она убрала украшения в шкатулку, прибралась на кухне, попыталась отвлечь себя книгой, но мысли возвращались к одному и тому же.
Когда вечером щелкнул ключ в замке, сердце Нины замерло. Марк вошел с привычным: «Привет, я дома!», но в его голосе она уловила легкую усталость.
Он поцеловал жену в щеку, прошел в комнату переодеться, а затем вернулся на кухню, где Нина уже ставила на стол тарелки с ужином.
— Мама звонила, — сказал Марк без предисловий, садясь за стол.
Нина кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
— Рассказывала, какая ты неблагодарная и жадная. Что ты ей нахамила и отказалась подарить браслет, который она у тебя… вежливо попросила, — он произнес это с легкой, едва уловимой иронией, и Нине стало чуть легче.
— И что ты ей ответил? — тихо спросила она.
— Аня, я прожил с этой женщиной двадцать пять лет. Я знаю ее характер. Я знаю ее манеру требовать, давить и винить всех вокруг. И я прекрасно понимаю, что произошло на самом деле. Ты похвасталась, а она увидела возможность манипулировать, чтобы получить свое… Я сказал ей, что требовать в подарок чужую вещь, особенно подаренную мужем жене на годовщину — это верх бестактности и что я сам выбираю, что и когда дарить своей матери, и что ее поведение по отношению к тебе неприемлемо.
Слезы выступили на глазах у Нины. Это были слезы облегчения и благодарности.
— Правда? — прошептала она.
— Правда, — он встал и подошел к ней. — Ты — моя жена. Ты — мой выбор. И моя семья — это ты. Мама — это моя мама, я ее люблю, но я не позволю ей портить наши с тобой отношения и разрушать твое счастье. Эти украшения — твои. Они символизируют наши пять лет. И никто не имеет на них права, кроме тебя.
— Спасибо, что ты у меня есть! — довольная Нина прижалась к мужу.
Все ее опасения по поводу того, что он мог поддержать Светлану Петровну, не оправдались.
Свекровь же после этого случая не звонила несколько недель, а когда снова появилась в их доме, вела себя подчеркнуто холодно, но о подарках больше не заикалась.
