Олег швырнул пачку счетов на стол так, что вилка со звоном ударилась о тарелку.
— Хватит, я больше не могу тянуть твой неуёмный аппетит, понимаешь?
Елена замерла с ножом над разделочной доской. Не подняла глаз. Продолжала резать помидоры — тонко, ровно, как каждое утро перед работой.
— Пятнадцать лет я кручусь как белка, а ты тут устраиваешь себе ресторанное меню, — голос Олега звучал устало и зло одновременно. — Творожки, фрукты, овощи круглый год. Знаешь, сколько это стоит?
Она не ответила. Отложила нож, вытерла руки о полотенце и наконец посмотрела на мужа.
— С сегодняшнего дня мы делим бюджет пополам, — Олег отодвинул стул с грохотом. — Каждый покупает еду только для себя. Каждый сам за себя. Я устал тебя тянуть.
Он ждал взрыва. Слёз, хлопанья дверью, истерики. Вместо этого Елена медленно кивнула:
— Хорошо, Олег. Раздельный бюджет — значит, раздельный во всём.
Что-то в её интонации заставило его насторожиться.
К вечеру на дверцах кухонных шкафов появились цветные стикеры. «Елена». «Олег». Аккуратно, как в бухгалтерии, где она работала пятнадцать лет. Разделила кладовую, холодильник, морозилку.
В её ящике — гречка, овсянка, творог, яблоки. В его — пельмени, сосиски, хлеб.
Олег вернулся с ночной смены, открыл холодильник и застыл.
— Ты что, серьёзно?
— А ты думал, я буду кормить тебя из своих запасов? — Елена не подняла головы от книги. Перед ней стояла тарелка с запечёнными овощами и куриной грудкой.
Олег нарезал себе бутерброды, пошёл к телевизору. Она осталась за столом. Так они и зажили — под одной крышей, но будто в разных квартирах.
Через три месяца Олегу стукнуло сорок пять. Юбилей. Он решил отметить с размахом — человек двадцать в доме.
— Позову народ, — сказал Олег за ужином. — Коллег, сестру Ирину, брата Ивана. Ты список составишь?
Елена протянула ему тетрадь с расчётом.
— Селёдка под шубой, мимоза, жаркое, нарезка. Вот примерная сумма на двадцать человек.
Олег пробежался глазами по цифрам и поморщился.
— Откуда такие суммы? Ресторан открываем?
— Ты же сам их пригласил.
Он молчал. Потом схватил куртку и вышел. Вернулся через час с двумя пакетами. Высыпал содержимое на стол: дешёвый хлеб, копчёная колбаса, маргарин, консервы, сардельки.
— Вот, готовь из этого. Денег больше нет.
Елена заглянула в пакеты.
— На горячее пойдут сардельки с картошкой. Ты их купил — значит, это будет твоё угощение для гостей.
Олег хотел заорать, но что-то в её спокойном взгляде остановило его. Он развернулся и ушёл в комнату, хлопнув дверью.
На следующий день гости начали приходить уже с обеда. Шумные, с бутылками беленькой и игристого, с подарками. Они ввалились в дом, прошли на кухню — там всегда пахло жареным мясом, пирогами, всегда был богатый стол.
Сегодня на столе стояло другое. Блюдо с нарезанными огурцами и редисом. Тарелка с дешёвой колбасой. Противень с запечёнными сардельками. Всё.
Гости переглянулись. Сестра Олега, Ирина, первой подошла к холодильнику и распахнула дверцу. Замерла.
— Лена, это что за история? — голос прозвучал на всю кухню. — Юбилей брата, гости в доме, а у тебя еда за стикерами?
Елена подошла, улыбнулась — мягко, но в глазах была сталь.
— Ира, мы с Олегом три месяца назад перешли на раздельный бюджет. Он сам принял это решение. Я приготовила то, что он купил для своих гостей. Из моих запасов я ничего брать не буду.
— Как это раздельный бюджет? — Ирина оглянулась на брата. — Олег, объясни!
Олег стоял у окна. Красный. Будто его окунули в кипяток. Он сжимал бокал, но не пил. Молчал, чувствуя, как на него смотрят все двадцать человек.
— Магазин в пяти минутах ходьбы, — продолжила Елена спокойно. — Олег может сходить и докупить всё, что считает нужным. Но готовить из моих продуктов я не буду. Каждый сам за себя — разве не так ты говорил, Олег?
Она произнесла это без злости. Просто как факт. И это было страшнее любого скандала.
Брат Иван хмыкнул и отвернулся. Коллеги переглянулись. Кто-то достал телефон. Ирина шумно выдохнула и села за стол, демонстративно положив себе сардельку.
— Ну что ж, будем есть то, что есть, — сказала она ядовито.
Олег поставил бокал на стол, взял ключи и вышел из дома, не говоря ни слова. Гости замолчали. Елена налила себе компот и встала у окна.
Олег вернулся через двадцать минут с пакетами. Молча выложил на стол окорок, ветчину, сыр, зелень. Положил всё перед Еленой.
— Вот, готовь теперь.
Елена посмотрела на продукты, потом на мужа.
— Нет, Олег. Я уже приготовила. Ты пригласил гостей, ты за них и отвечаешь. Если им недостаточно — пусть закажут горячее в столовой на углу.
Гости молча жевали сардельки. Кто-то пытался поддержать разговор, но слова повисали в воздухе тяжело и неловко. Ирина ела колбасу, запивая игристым, но больше не решалась говорить. Олег сидел во главе стола и впервые за много лет чувствовал себя не хозяином праздника, а виновником позора.
К вечеру гости начали расходиться. Быстро, не задерживаясь. Последним ушёл Иван, хлопнув Олега по плечу и буркнув что-то про «разберётесь сами».
Когда за последним захлопнулась дверь, в доме стало тихо. Олег стоял посреди кухни, глядя на грязные тарелки. Елена молча собирала со стола.
— Ты меня опозорила, — сказал он тихо.
Елена остановилась. Обернулась.
— Нет, Олег. Я просто перестала делать то, что ты и твои родные считали само собой разумеющимся. Я дала тебе прожить по твоим же словам. Ты сам ввёл правило «каждый сам за себя». Я просто следую ему.
Он стоял, сжав челюсти. Хотел что-то сказать, но понимал — она права. Он сам загнал себя в этот угол. Сам создал эти правила. И теперь они вернулись к нему самым унизительным образом — перед двадцатью гостями, перед сестрой, перед коллегами.
Олег развернулся, включил воду и начал мыть посуду. Молча, тарелку за тарелкой. Елена смотрела на его спину. Впервые за пятнадцать лет он мыл посуду после гостей сам.
Утром Олег встал раньше обычного. Вернулся через час с двумя тяжёлыми сумками. Высыпал содержимое на стол: мясо, овощи, крупы, фрукты, творог в баночках.
Елена вышла на кухню, остановилась в дверях.
— Возвращаем общий бюджет, — сказал Олег тихо, не глядя ей в глаза. — Хватит этой ерунды со стикерами.
Она подошла, взяла один стикер с дверцы шкафа. Потом второй. Третий. Медленно снимала их один за другим. Скомкала в ладони и выбросила в мусорное ведро.
— Хорошо, — сказала она коротко.
Олег сел за стол, наблюдая, как она убирает продукты в холодильник. Без разделения. Просто ставит на полки, как раньше.
— Прости, — выдавил он хрипло. — Думал, будет легче.
Елена закрыла холодильник, обернулась.
— Легче не будет, Олег. Но если ты хочешь жить врозь — живи честно. До конца. Не только когда тебе выгодно. Ты готов?
Он молчал. Потому что ответ был очевиден — нет, не готов. Он хотел экономии, но не хотел последствий.
— Понял, — сказал он наконец. — Понял, Лена.
Она кивнула, налила кипяток в заварочный чайник, достала две пиалы. Поставила перед ним. Села напротив. Между ними больше не было криков. Но была осторожная тишина, выстраданная через унижение.
Прошло несколько недель. Олег перестал уходить с тарелкой к телевизору. Стал ужинать за столом, вместе с ней. Иногда спрашивал, что она готовит на завтра. Иногда сам покупал что-то по дороге — фрукты, хлеб. Клал на общую полку, без вопросов.
Ирина больше не звонила. Олегу было стыдно. Он вспоминал тот день, когда стоял красный перед гостями, и каждый раз сжимался внутри.
Однажды вечером Олег подошёл к Елене, когда она читала у окна, и сел рядом.
— Почему ты тогда не закричала? Не ушла? Другая бы устроила скандал.
Елена закрыла книгу.
— Потому что крик ничего не меняет, Олег. Ты бы решил, что я истеричка, и продолжил бы гнуть своё. А я просто дала тебе то, что ты просил. Полностью. Чтобы ты сам увидел, как это — жить по твоим же правилам.
Он кивнул, глядя в окно.
— Я увидел.
Она не ответила. Просто снова открыла книгу. Но её рука легла на подлокотник кресла рядом с его рукой. Не касаясь, но рядом.
Их жизнь стала тише. Не прежней — той уже не вернуть. Но другой. Олег перестал швырять счета на стол. Елена перестала молчать, когда его слова её задевали.
И стикеры больше не появлялись на дверцах шкафов. Потому что теперь они оба знали — раздельный бюджет это не про деньги. Это про то, готов ли ты жить с человеком до конца. Или только до момента, когда станет неудобно.
Олег выбрал первое. Не сразу, не легко. Но выбрал. И Елена это видела — в том, как он моет посуду, не дожидаясь просьбы. Как спрашивает, что купить к ужину. Как иногда просто садится рядом и молчит, но это молчание не пустое.
Они больше не были влюблёнными, как в двадцать лет. Но стали партнёрами. Людьми, которые прошли через испытание и не разбежались.
Олег это понял, стоя красным перед гостями в свой юбилей. А Елена знала давно — просто ждала, когда он дорастёт до этого сам.
