— Свекровь, я вас умоляю, не трогайте мои вещи! — Кристина стояла на пороге спальни, сжимая в руках испорченную блузку. Белая шёлковая ткань покрылась рыжими пятнами, словно её окунули в ржавую воду.
Вера Николаевна даже не подняла глаз от утюга. Она методично разглаживала постельное бельё, укладывая идеально ровные складки одну к другой.
— Детка, я просто хотела помочь. Постирала твои вещи, пока ты на работе. Разве это плохо?
Кристина чувствовала, как внутри неё что-то туго сматывается в узел. Эта блузка стоила половину её зарплаты. Она купила её специально для важной презентации на следующей неделе.
— Вера Николаевна, мы об этом уже говорили. Шёлк нельзя стирать в горячей воде. Я просила не трогать мою одежду.
Свекровь наконец оторвалась от утюга и посмотрела на невестку с выражением глубоко оскорблённой добродетели.
— Вот как? Значит, я теперь чужая в этом доме? Не могу даже порядок навести? Знаешь, Кристиночка, когда я была молодой женой, я благодарила свою свекровь за каждый совет, за каждую помощь. А ты современная, образованная. Тебе всё не так, всё не по-твоему.
Кристина молча развернулась и вышла из комнаты. Спорить было бесполезно. Каждое её слово превращалось в обвинение против неё самой. Она прошла на кухню и застыла на месте.
Её холодильник был полностью переорганизован. Контейнеры с заготовленными обедами на неделю исчезли. Вместо них на полках красовались кастрюли с борщом, банки с маринованными огурцами и судочки с котлетами.
— Где мои контейнеры? — спросила Кристина, когда свекровь появилась на кухне.
— А, эти пластиковые коробочки с травой? Выбросила. Разве это еда? Листья салата, варёная курица без соли. Мой Димочка после такой диеты совсем зачах. Посмотри, какой он худой стал!
Дмитрий действительно похудел на пять килограммов с тех пор, как они начали правильно питаться. Он сам попросил Кристину помочь ему привести себя в форму. Они вместе планировали меню, вместе ходили в спортзал.
— Это не диета, — тихо произнесла Кристина. — Это здоровое питание. Дима сам просил так готовить.
— Димочка просил? — свекровь ахнула. — Сынок, да ты что! Мужчине нужно мясо, жирный бульон, сметана! А не эта кроличья еда! Я теперь буду готовить сама. Нормальную, человеческую пищу.
Вера Николаевна приехала к ним две недели назад. Просто погостить, как она сказала. На недельку. Теперь срок её визита размывался с каждым днём. Она заняла гостевую комнату, разложила свои вещи, развесила в ванной свои полотенца и заполнила собой каждый уголок квартиры.
Кристина терпела. Она улыбалась, когда свекровь критиковала её уборку. Она кивала, когда та объясняла, как правильно складывать полотенца. Она молчала, когда Вера Николаевна переставляла мебель в гостиной, потому что прежняя расстановка была неправильной.
Но сегодня что-то внутри Кристины переломилось окончательно.
Вечером, когда Дмитрий вернулся с работы, она встретила его в коридоре.
— Нам нужно поговорить.
Он устало кивнул и прошёл на кухню. Вера Николаевна уже накрыла на стол. Жареная картошка с салом, солёные помидоры, густой борщ со сметаной. Дмитрий сел за стол, и мать тут же положила ему полную тарелку.
— Кушай, сыночек. Я знаю, как ты любишь мою картошечку.
Кристина села напротив. Она не притронулась к еде.
— Дима, твоя мама выбросила все наши заготовки на неделю. Испортила мою блузку за двенадцать тысяч. Переставила мебель без спроса. Это уже слишком.
Дмитрий медленно пережёвывал картошку. Он не смотрел на жену.
— Мам, может, действительно не надо было выбрасывать? — пробормотал он.
Вера Николаевна всплеснула руками.
— Димочка! Ты что, на её стороне? Я для тебя стараюсь! Я вижу, как ты приходишь голодный после работы, а она тебе предлагает листья салата! Какая жена так кормит мужа?
— Свекровь, хватит! — Кристина резко встала. — Дима сам попросил меня готовить здоровую пищу. Вы не имеете права вмешиваться в нашу жизнь!
— Какое право? — свекровь побагровела. — Я его мать! Я родила его, вырастила одна, без мужа! Я имею полное право заботиться о своём сыне!
— В своём доме заботьтесь! — голос Кристины зазвенел. — Это наша квартира, наша жизнь, наш брак!
Вера Николаевна медленно поднялась из-за стола. Её лицо исказилось.
— Вот оно что. Выгоняешь меня. Пожилую женщину, которая всю жизнь положила на сына. Димочка, ты слышишь, что она говорит?
Дмитрий сидел, опустив голову. Он молчал.
— Дима, — Кристина повернулась к мужу. — Скажи что-нибудь. Защити меня. Защити наш брак.
Он поднял на неё глаза. В них читалась такая усталость, такое отчаяние.
— Кристина, ну зачем ты устраиваешь скандал? Мама хотела как лучше. Давай не будем раздувать конфликт.
— Раздувать конфликт? — она не поверила своим ушам. — Твоя мать превратила наш дом в кошмар! Она не уважает меня, не уважает наши границы! И ты молчишь!
— А что мне делать? — он повысил голос. — Выгнать собственную мать на улицу? Она пожилой человек!
— У неё есть своя квартира! Я не прошу невозможного! Я прошу, чтобы мы жили отдельно, как нормальная семья!
Вера Николаевна схватилась за сердце.
— Димочка, у меня давление поднялось. Где мои капли?
Дмитрий вскочил, бросился к матери.
— Мам, сядь. Я принесу.
Он выбежал из кухни. Кристина и свекровь остались стоять друг напротив друга. Вера Николаевна убрала руку от сердца и усмехнулась.
— Думала, отнимешь у меня сына? Он мой. Всегда был моим и останется.
Кристина смотрела на эту женщину и вдруг всё поняла. Это не забота. Это собственничество. Вера Николаевна не хотела помочь. Она хотела контролировать. Владеть. Управлять жизнью взрослого сына через чувство вины и манипуляции.
Той ночью Кристина не спала. Она лежала рядом с храпящим мужем и смотрела в потолок. Дмитрий даже не попытался поговорить с ней после происшествия. Он принёс матери капли, уложил её спать и лёг сам, будто ничего не произошло.
Утром Кристина встала раньше всех. Она достала большую сумку и начала складывать вещи. Нижнее бельё, одежду, косметику, документы. Она работала быстро и методично, как хирург во время операции.
Когда Дмитрий проснулся, она уже была готова уйти.
— Ты куда? — он сел в постели, протирая глаза.
— К родителям. Пока ты не решишь, с кем ты живёшь — с женой или с мамой.
— Кристина, не устраивай мне истерик…
— Это не истерика, — она спокойно застегнула сумку. — Это мой выбор. Я не буду жить в доме, где меня не уважают. Где мой муж не может защитить меня от собственной матери.
— Ты ставишь меня перед выбором?
— Нет, Дима. Ты сам уже сделал выбор вчера вечером. Когда промолчал. Когда встал на её сторону. Я просто озвучиваю последствия.
Она взяла сумку и вышла из комнаты. В коридоре столкнулась с Верой Николаевной. Свекровь стояла в халате, с торжествующей улыбкой на лице.
— Уходишь? Правильно делаешь. Не твоего ума это хозяйство.
Кристина остановилась. Посмотрела на эту женщину долгим взглядом.
— Знаете, Вера Николаевна, вы выиграли битву. Но проиграли войну. Вы вернули себе сына. Теперь он будет жить с вами, стирать ваши носки, есть ваш борщ. А я найду себе мужчину, который умеет быть мужем, а не маминым сыночком.
Она вышла за дверь, не оборачиваясь.
Три дня Дмитрий не звонил. Кристина жила у родителей, ходила на работу и пыталась не думать о том, что её брак разваливается на куски. Родители поддерживали её, но она видела вопросы в их глазах. Неужели нельзя было найти компромисс?
На четвёртый день раздался звонок в дверь. Отец открыл. На пороге стоял Дмитрий. Он выглядел ужасно — небритый, с синяками под глазами, в мятой рубашке.
— Можно мне поговорить с Кристиной?
Она вышла в коридор. Они стояли, не зная, с чего начать.
— Мама уехала, — выдавил он наконец. — Вчера. Я отвёз её на вокзал.
Кристина молчала. Ждала.
— Я был идиотом. Я думал, что могу угодить вам обеим. Что если буду молчать, всё как-нибудь само рассосётся. Но ты права. Я не защитил тебя. Я позволил маме превратить нашу жизнь в кошмар.
Он шагнул ближе.
— Когда ты ушла, я понял, что потерял. Мама начала диктовать мне, как жить. Что надеть, что съесть, когда спать. Я почувствовал себя ребёнком. И понял, что ты давала мне то, чего я никогда не имел — свободу быть взрослым мужчиной.
— И что ты ей сказал? — тихо спросила Кристина.
— Что я люблю её. Что она всегда будет моей мамой. Но что я женат. И моя жена — моя семья. И если она не может уважать мой выбор и мой брак, то ей лучше жить отдельно.
Он протянул руку, коснулся её щеки.
— Прости меня. Вернись домой. Я буду другим. Я буду тем мужем, которого ты заслуживаешь.
Кристина смотрела в его глаза. Она видела в них искреннее раскаяние. Но она также видела что-то ещё — страх потерять её. И это было важно. Потому что впервые за всё время их брака он испугался не гнева матери, а потери жены.
— Я вернусь, — сказала она. — Но мы должны установить правила. Границы. Твоя мама может приезжать в гости, но она не живёт с нами. Она гость в нашем доме, а не хозяйка.
— Согласен.
— И если она снова начнёт критиковать меня, переставлять мои вещи или учить жизни — ты останавливаешь её. Сразу. Без оправданий.
— Обещаю.
Они обнялись прямо в дверях родительской квартиры. Кристина прижалась к его груди и почувствовала, как напряжение последних недель начинает растворяться.
Они вернулись домой вместе. Квартира встретила их тишиной и пустотой. Вера Николаевна забрала все свои вещи. На кухне не было борща и жареной картошки. Холодильник пустовал.
— Давай закажем пиццу? — предложил Дмитрий с улыбкой.
— Давай лучше я приготовлю салат, а ты пожаришь курицу. Как раньше, — ответила Кристина.
Они готовили вместе, плечом к плечу на своей маленькой кухне. Дмитрий рассказывал про работу, Кристина делилась планами на выходные. Всё было как прежде, но в то же время совершенно иначе. Потому что теперь между ними была не просто любовь. Между ними была договорённость. Уважение границ. Признание того, что брак — это не слияние двух людей в один организм, а союз двух взрослых, которые выбирают быть вместе.
Вечером, когда они сидели на диване с бокалами вина, зазвонил телефон Дмитрия. Вера Николаевна. Он посмотрел на Кристину.
— Ответь, — кивнула она. — Это твоя мама. Просто помни о границах.
Он взял трубку.
— Привет, мам… Да, всё нормально… Кристина вернулась… Нет, мам, мы не будем это обсуждать… Потому что это мой брак и мой выбор… Я тебя люблю, но это не обсуждается… Приезжай в гости через месяц, мы будем рады… Но именно в гости, на выходные… Да, мам, я серьёзно.
Он положил трубку и выдохнул.
— Трудно? — спросила Кристина.
— Очень. Но правильно.
Она взяла его за руку.
— Спасибо, что выбрал меня. Выбрал нас.
Он поцеловал её ладонь.
— Я выбрал не тебя вместо неё. Я выбрал быть взрослым мужчиной вместо маминого сыночка. Ты просто помогла мне это понять.
Они сидели в тишине своего дома, который снова стал их крепостью. Не полем битвы, не территорией для захвата. Просто местом, где двое людей учились быть семьёй — несовершенной, ошибающейся, но своей. И это было самое важное, что у них было.
