— Там на репетитора ещё оплатить надо до конца месяца.
Матвей сунул Алисе мятую квитанцию прямо над тарелкой. Она подняла глаза — сын стоял в дверях кухни, высокий, неловкий, в футболке, из которой он уже вырос. Пятнадцать лет. Ему нужны были кроссовки, новый рюкзак, ещё какие-то курсы. Всё время что-то нужно.
— Сколько? — спросила Алиса.
— Ну, как обычно. Папа переводит же.
Папа. Константин. Который три месяца назад вернулся с летнего отпуска, положил ключи на стол и сказал: «Я люблю другую. Забудь обо мне». Собрал вещи за час и ушёл, оставив запах своего одеколона и обещание переводить деньги.
— Переводит, — ответила Алиса и отложила квитанцию к остальным счетам.
Она позвонила ему вечером, когда сыновья разошлись по комнатам.
— Мне нужно больше. На репетиторов, на секцию. У Кирилла выпускной класс, ты же понимаешь.
Константин вздохнул — тот самый вздох, которым он отвечал ей последние годы на любую просьбу.
— Алиса, я плачу. Больше, чем должен по закону. У меня свои расходы, быт обустраивать. Елена…
— Ты бросил семью ради Елены, а я должна экономить на детях?
— Слушай, не начинай, — голос стал жёстче. — Я честно сказал, что не могу дальше. И плачу исправно. Не хватает — найди себе состоятельного ухажера. Ты ещё ничего.
В трубке засмеялась женщина. Елена. Значит, он поставил на громкую связь.
— Не добавишь значит? — спросила Алиса тихо.
— Не могу, извини.
Она положила трубку и села на диван. Что-то внутри неё оборвалось. Не от обиды. От понимания.
Через месяц Константин подал на развод. Накануне заседания Алиса не спала — сидела на кухне и вспоминала историю про прапрабабушку, которая вернула неверного мужа, отправив к нему детей. «Попробуй справься без меня». Муж вернулся через полгода.
Она открыла ноутбук и до утра читала судебную практику.
На заседании Константин пришёл в строгом костюме, рядом — Елена, высокая, ухоженная, с коротким маникюром. Она смотрела на Алису с плохо скрытым превосходством.
Когда судья спросила о возражениях, Алиса встала.
— Я прошу определить место жительства сыновей с отцом.
Константин замер. Елена выронила телефон.
— Константин зарабатывает хорошо, у него стабильная должность начальника участка, — продолжила Алиса спокойно. — Он может оплачивать квартиру, возить их на секции, нанимать репетиторов. У меня хроническое заболевание, работаю неполный день. Буду платить алименты и снимать жильё рядом, забирать каждые выходные. Но у отца больше возможностей дать им нормальное будущее.
Судья задала несколько вопросов. Алиса отвечала чётко, без эмоций. Константин пытался возразить, но что он мог сказать? Что не хочет сыновей? Тогда он выглядел бы законченным подлецом.
— Ваше мнение? — спросила судья.
— Я готов, — выдавил Константин, не глядя на Елену.
Решение вынесли через полчаса. Мальчики с отцом. Алиса платит алименты. Встречи — каждые выходные.
Елена молчала всю дорогу домой. Потом закрылась на балконе и долго дымила, нервно стряхивая пепел.
— Ты серьёзно их сюда заберёшь? — спросила она наконец.
— А что мне делать? Отказаться? Тогда я их вообще потеряю.
— Ты мне не говорил, что они будут жить с нами постоянно.
— Мне самому никто не говорил, — огрызнулся Константин.
Елена швырнула окурок и хлопнула дверью спальни.
В субботу Алиса привезла сыновей с сумками. Они прошли молча в комнаты, которые Константин наскоро освободил. Елена пыталась улыбаться, предлагала поесть, спрашивала про школу. Подростки отвечали, глядя в телефоны.
Через три дня она сорвалась.
Матвей включил музыку поздно вечером. Елена ворвалась к нему:
— Ты что творишь? Это мой дом, я не обязана терпеть твой шум!
Матвей поднял на неё холодный взгляд:
— Это дом моего отца. Не твой.
Елена выбежала на кухню, устроила скандал Константину. Он попытался поговорить с сыном, но тот ушёл к брату, и они заперлись вдвоём. Константин стоял за дверью и чувствовал себя чужим в собственной квартире.
Кирилл требовал денег постоянно — на проезд, обеды, учебники. Константин платил и смотрел, как тает зарплата. Елена перестала готовить, приходила с работы и уходила в спальню. Мальчики заказывали доставку, оставляя коробки на кухне. Убирал Константин.
Однажды Кирилл позвонил:
— Пап, мне завтра на секцию в семь. Отвезёшь?
— У меня совещание в восемь.
— Ну так возьми отгул. Мама всегда возила.
Мама. Алиса. Которая сейчас спокойно живёт одна, пока он разрывается между работой и двумя подростками.
Константин набрал её номер.
— Ты платишь копейки, а у меня расходы втрое больше! Ты в курсе, сколько им надо на всё?
— В курсе, — голос Алисы был ровным. — Двадцать лет это тянула. Теперь твоя очередь.
— Ты обязана платить больше!
— Константин, — она говорила так спокойно, что это бесило сильнее крика. — Ты три месяца твердил, что платишь достаточно. Я плачу столько же. Разве несправедливо?
Пауза.
— Кстати, заберу их в пятницу вечером. Приготовь вещи.
Она положила трубку. Константин швырнул телефон на диван. Из спальни донёсся голос Елены — она жаловалась подруге по телефону: «Я не на это подписывалась, понимаешь? Не для того я с ним сошлась».
В пятницу Алиса приехала ровно в шесть. Мальчики ждали с рюкзаками в коридоре. Она стояла на пороге — коротко постриженная, в новой куртке, с лёгким румянцем. Выглядела моложе.
— Готовы?
— Давно, — буркнул Матвей.
Константин вышел из кухни.
— Ты хорошо выглядишь.
— Спасибо. В воскресенье вечером привезу.
Она развернулась. Мальчики пошли за ней, не попрощавшись. Константин стоял в дверях и смотрел им вслед.
Елена вышла, когда дверь закрылась:
— Наконец-то. Я так устала от этого.
Константин молчал. Думал о том, как легко Алиса ушла — свободная, довольная. А он остался в пустой квартире, где через два дня всё начнётся снова.
Воскресным вечером, когда Алиса привезла сыновей обратно, они смеялись, рассказывали друг другу что-то, размахивая руками.
— Как съездили? — спросил Константин.
— Нормально, — Кирилл прошёл мимо.
— Мам, не забудь в следующий раз ту настолку взять, — крикнул Матвей.
Алиса кивнула и подождала, пока они разойдутся.
— Им у тебя лучше, — сказал Константин тихо.
— Я просто провожу с ними время. Не заставляю привыкать к чужим людям, не пытаюсь устроить им новую жизнь.
Она посмотрела на него внимательно, без злости:
— Ты получил всё, что хотел, Константин. Новую женщину, свободу. Просто за всё надо платить. Ты забыл это, когда говорил мне: «Забудь обо мне».
Она ушла. Константин закрыл дверь. Из спальни:
— Они опять? Господи, когда закончится?
Никогда, подумал он. Ещё год до выпуска Кирилла, потом университет, Матвей. А между — бесконечные просьбы, траты, скандалы. И Елена, которая всё чаще ночевала у подруги.
Через месяц она стояла у двери с чемоданом:
— Я не на это подписывалась. Ты обещал, что мы будем вместе. А получилось — дом с твоими детьми, которые меня ненавидят, и ты всё время занят.
— Это мои дети. Я не могу от них отказаться.
— Вот и живи с ними, — Елена взяла чемодан. — Мне нужен мужчина, а не отец с двумя подростками.
Она ушла. Константин остался в прихожей. Из комнаты Матвея играла музыка, Кирилл бубнил английские слова. Константин прошёл на кухню, сел за стол.
Он бросил Алису ради Елены. Потерял жену, которая двадцать лет держала дом, растила сыновей, терпела усталость и командировки. Потерял Елену. Остался с двумя подростками, которые требовали внимания, денег, времени.
А Алиса жила в съёмной квартире, работала, забирала мальчиков на выходные и была счастлива. Он видел это. Она освободилась — от него, от быта, от необходимости быть всегда рядом. Теперь она мама по выходным, которую ждут и любят. А он стал ею — загнанным, уставшим, виноватым.
В пятницу, когда Алиса пришла за мальчиками, Константин остановил её:
— Можем поговорить?
Она подняла бровь:
— О чём?
— О том, что случилось. Я не думал, что так будет.
— Ты не думал вообще. Просто ушёл, потому что захотелось нового. А теперь узнал, каково это — тянуть всё на себе. И знаешь что? Ты справляешься хуже. Потому что я делала это по любви. А ты — по обязанности.
Матвей и Кирилл вышли с сумками:
— Мам, пошли уже.
— Пошли, — кивнула Алиса.
Она посмотрела на Константина — спокойно, почти с жалостью.
— Елена ушла, — сказал он тихо.
— Знаю. Мальчики говорили.
— Ты рада?
Алиса задумалась:
— Нет.
Мне просто безразлично. Ты хотел, чтобы я забыла о тебе. Вот я и забыла.
Она развернулась и пошла к лифту. Мальчики пошли следом, обсуждая планы на выходные. Константин стоял в дверях пустой квартиры и слушал, как затихают голоса.
Он получил то, что заслужил. Одиночество, усталость и двух подростков на несколько лет. Не по любви. По решению суда.
А Алиса получила свободу. И сыновей, которые теперь ценили каждую встречу с ней. Потому что она не бросила их. Она дала им понять, кто готов быть рядом на деле, а не на словах.
Константин закрыл дверь и вернулся на кухню. На столе лежала квитанция за секцию Матвея, рядом — записка от Кирилла с просьбой купить учебник. Он сел и достал калькулятор.
Считать расходы теперь ему. Каждый день. До конца.
Он вспомнил, как говорил Алисе про состоятельного ухажера. Как смеялась Елена в трубке. Как он был уверен, что свободен, что начинает новую жизнь, что всё будет легко и правильно.
А получилось, что он забыл не только о любви к жене. Он забыл о любви к сыновьям — той самой, что измеряется не переводами, а присутствием. Завтраками, разговорами перед сном, помощью с уроками, поездками на секции. Всем тем, что делала Алиса двадцать лет, пока он строил карьеру и считал, что достаточно просто приносить деньги в дом.
Теперь он понял. Поздно, но понял.
В коридоре зазвонил телефон. Константин поднял трубку — школа. Классный руководитель Матвея хотела обсудить его поведение на уроках и пригласить на собрание в среду вечером.
— Хорошо, я приду, — сказал Константин и записал дату.
Раньше на все собрания ходила Алиса. Теперь это его работа. Как и всё остальное.
Он посмотрел в окно. За стеклом медленно падал снег. Скоро зима, нужно будет покупать мальчикам куртки — они опять выросли. И ботинки. И шапки. Список был бесконечным.
Константин открыл калькулятор на телефоне и начал считать. В квартире было тихо. Слишком тихо для дома, где живут двое подростков. Но они вернутся только в воскресенье вечером. А до этого — пустота и понимание того, что он сам выбрал эту жизнь, когда сказал: «Я люблю другую. Забудь обо мне».
Только забыл о любви не Алиса. Забыл он сам. Когда решил, что можно уйти от ответственности, оставив переводы вместо себя. Когда подумал, что новая женщина важнее, чем двадцать лет брака и двое сыновей. Когда поверил, что свобода — это право делать что хочешь, не расплачиваясь за последствия.
Теперь он расплачивался. Каждый день. И это было только начало.
