Свекровь стояла на пороге с видом человека, которому только что вручили ключи от чужого королевства.
— Ну что, Маша, показывай, где тут у вас что, — Зинаида Павловна прошла в прихожую, не снимая туфель. Грязь с подошв тут же отпечаталась на светлом паркете. — Сергей сказал, что вы переезжаете. Я пришла помочь собраться.
Мария замерла с коробкой в руках. Помочь. Свекровь никогда не помогала просто так. За каждым её жестом скрывалось что-то ещё, какой-то подвох, который обязательно вылезет позже.
— Зинаида Павловна, мы справимся сами. Спасибо, конечно, но не стоило беспокоиться.
Свекровь махнула рукой, уже проходя в комнату. Она оглядывала квартиру цепким взглядом оценщика, который прикидывает стоимость каждой мелочи.
— Какие церемонии! Я же практически хозяйка тут. Эту квартиру ещё мой покойный муж покупал, царствие ему небесное. Сергей же тогда совсем мальчишкой был.
Мария стиснула зубы. Вот оно. Началось. Свекровь никогда не упускала случая напомнить, что эта двухкомнатная квартира в центре — собственность семьи Громовых. Что Мария тут просто гостья. Временная жильчица.
Они с Сергеем прожили здесь три года. Три года Мария обустраивала эту квартиру, превращая её из холодной коробки в уютный дом. Она сама клеила обои, вешала шторы, расставляла цветы на подоконниках. Но свекровь каждым своим визитом давала понять — это не твоё.
— Зина, ты пришла, — Сергей вышел из спальни с чемоданом. На его лице было написано облегчение. — Мам, помоги Маше на кухне, пожалуйста. Я тут с вещами разберусь.
Свекровь улыбнулась своему сыну той тёплой, материнской улыбкой, которую невестка видела редко.
— Конечно, Серёженька. Я же для того и пришла.
Мария пошла на кухню. Там на столе стояли коробки с посудой, которую она бережно собирала. Каждая тарелка, каждая чашка были куплены ею на свои деньги. Она работала бухгалтером в строительной фирме, и зарплата была неплохой. Сергей трудился прорабом, но деньги в семью приносил нерегулярно — то проект задерживался, то зарплату не выдавали вовремя.
Свекровь вошла следом и принялась вытаскивать из коробок посуду, рассматривая каждую вещь.
— Так, это оставим здесь. И это тоже. Мария, ты же понимаешь, что не всё можно забирать. Часть вещей должна остаться в квартире.
— Почему? — Мария обернулась. — Мы всё покупали сами.
— Ну как же, милая, — свекровь поставила на стол сервиз, который Мария выбирала целый месяц. — Квартира-то наша. Значит, и обстановка должна остаться. Новым жильцам же что-то нужно. Мы ведь сдавать будем.
Сердце Марии ухнуло вниз. Сдавать. Значит, свекровь уже всё решила. Они переезжают в съёмную однушку на окраине, а эту квартиру Зинаида Павловна будет сдавать и получать деньги.
— Мы три года здесь живём, — Мария попыталась сохранить спокойствие. — Я думала, квартира оформлена на Сергея.
Свекровь усмехнулась. Эта усмешка говорила яснее слов: наивная дурочка.
— На меня оформлена, дорогая. Я же мать, я своему ребёнку только добра желаю. Вот вы с Сергеем на ноги встанете, тогда и поговорим. А пока я буду сдавать и копить вам на будущее.
На будущее. Мария прекрасно понимала, что эти деньги она никогда не увидит. Свекровь найдёт тысячу причин, почему эти средства нужны на что-то другое. На ремонт в её собственной квартире. На лечение. На поездку к сестре в Сочи.
— Зинаида Павловна, мы можем сами решить, куда нам переезжать, — Мария старалась говорить ровно. — И квартиру мы могли бы сдавать сами, раз уж так получилось.
— Ой, Машенька, ну что ты говоришь, — свекровь изобразила на лице искреннее удивление. — Ты же молодая, неопытная. Сдавать квартиру — это целая наука. Надо найти нормальных людей, договор составить, следить, чтобы не разгромили. Нет-нет, я сама всё сделаю. Вам и так забот хватает.
Мария молчала. В горле стоял комок. Она вдруг поняла, что все эти три года свекровь просто ждала удобного момента. Ждала, когда можно будет выставить их из квартиры и начать на ней зарабатывать.
Сергей зашёл на кухню, вытирая вспотевший лоб.
— Всё, почти собрал. Мам, может, чаю?
— Конечно, сынок, — свекровь заулыбалась и принялась греть чайник.
Мария смотрела на мужа. Он избегал её взгляда. Значит, знал. Знал, что мать выставит их отсюда. Знал про планы сдавать квартиру. И молчал.
— Серёжа, — позвала она тихо. — Пойдём поговорим.
Он неохотно последовал за ней в спальню. Мария закрыла дверь.
— Ты знал, что твоя мать собирается сдавать квартиру?
Сергей развёл руками, его лицо было виноватым, но беспомощным.
— Маш, ну это же мамина квартира. Она имеет право.
— Право? — Мария почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. — Мы три года здесь живём! Я обустраивала этот дом! Я покупала мебель, посуду, бельё! Всё на свои деньги!
— Ну так заберём всё с собой, — он пожал плечами, как будто это была мелочь.
— Сергей, твоя мать уже начала выбирать, что мы можем забрать, а что должно остаться! Она хочет оставить здесь половину вещей!
Он помолчал, потом вздохнул.
— Маша, давай не будем скандалить. Мама старая, ей деньги нужны. Пенсия маленькая. Пусть сдаёт, если хочет.
Старая. Зинаиде Павловне было пятьдесят восемь, она прекрасно выглядела, ездила в отпуска и водила машину. Но для сына она навсегда осталась беспомощной старушкой, которую нужно оберегать.
— А нам деньги не нужны? — Мария почувствовала, что голос дрожит. — Мы снимаем квартиру за двадцать пять тысяч! Это половина твоей зарплаты!
— Найдём подешевле, — он опять пожал плечами.
— Серёжа, — Мария схватила его за руку. — Скажи матери, что мы сами будем сдавать квартиру. Ты же хозяин, ты же можешь настоять.
Он высвободил руку и отступил на шаг.
— Я не хозяин. Квартира на маме. И вообще, хватит капризничать. Переедем и переедем, не умрём же.
Капризничать. Мария смотрела на него и не узнавала. Где тот Сергей, который три года назад говорил, что она самое важное в его жизни? Где мужчина, который обещал защищать её от всего мира?
Его нет. Есть только маменькин сынок, который боится перечить матери.
Они вернулись на кухню. Свекровь уже разлила чай по чашкам и сидела, довольная собой.
— Ну что, дети, определились с вещами? Я тут подумала — диван новый тоже лучше оставить. Он дорогой, жалко таскать туда-сюда. Купите себе что попроще.
Диван. Тот самый диван, который Мария выбирала два месяца, копила на него, потому что Сергей в тот момент без работы сидел.
— Нет, — сказала Мария.
Свекровь подняла брови.
— Что нет?
— Диван мы заберём. Я его покупала на свои деньги. И сервиз заберём. И всю посуду. И телевизор. И вообще всё, что я покупала за три года.
Зинаида Павловна поджала губы.
— Машенька, ну что ты как маленькая? Вещи в квартире остаются в квартире. Это нормальная практика.
— Для кого нормальная? — Мария встала. — Для тех, кто привык жить за чужой счёт?
В кухне повисла тишина. Сергей побледнел.
— Маша, ты чего? Извинись перед мамой!
— Не извинюсь, — Мария чувствовала, как трясутся руки, но голос был твёрдым. — Я три года живу с ощущением, что я тут временно. Что в любой момент меня могут выставить. И знаешь что? Меня выставили. Но я заберу всё, что купила сама.
Свекровь встала, её лицо побагровело.
— Да как ты разговариваешь со старшими?! Серёжа, ты слышишь, как твоя жена со мной?!
Сергей метался взглядом между матерью и женой. Мария видела, как в его глазах идёт борьба. Мать. Жена. Кого выбрать. И она вдруг поняла — он выберет мать. Он всегда выбирал мать.
— Маш, успокойся, — начал он примирительно. — Мы же семья, зачем ругаться?
— Семья? — Мария засмеялась, и смех этот был горьким. — Серёжа, в семье муж защищает жену. В семье люди принимают решения вместе. А у нас что? Твоя мать решает, где нам жить, что нам делать, что брать с собой. А ты молчишь.
— Я не молчу, — он попытался возразить. — Просто не вижу смысла скандалить.
— Потому что тебе удобно, — Мария шагнула к нему. — Тебе удобно, когда я всё терплю. Когда твоя мать приходит и указывает мне, что делать в моём же доме. Когда она отбирает у нас квартиру. А я должна молчать и улыбаться, да?
Свекровь вмешалась, её голос звенел от праведного гнева.
— Серёжа, ты допустишь, чтобы она мне хамила? Я же мать твоя!
— Маш, хватит, — Сергей повысил голос. — Веди себя прилично!
И вот тогда что-то внутри Марии окончательно сломалось. Она посмотрела на мужа, на свекровь, на эту кухню, где она провела столько вечеров, готовя ужины, моя посуду, мечтая о будущем. И поняла — будущего нет. Есть только бесконечное повторение этого кошмара, где она всегда будет виновата, всегда будет чужой, всегда будет на вторых ролях после маменькиной любимицы.
— Знаешь что, Серёж, — сказала она тихо. — Собирай вещи сам. Или с мамой. Я ухожу.
Она развернулась и пошла в прихожую. Сердце колотилось, в голове был туман, но ноги несли её к выходу.
— Маша! — закричал Сергей. — Ты куда?!
Она схватила с вешалки куртку и сумку.
— От вас. Подальше. Живите тут со своей мамочкой и выясняйте, кому что оставить.
— Да ты с ума сошла! — он схватил её за руку. — Стой, не устраивай истерику!
Мария вырвала руку.
— Это не истерика. Это решение. Я устала быть третьей лишней в собственной семье.
Свекровь выглянула из кухни, на её лице было торжество.
— Вот видишь, Серёжа, я же говорила, что она не наша. Не ценит ничего. Избалованная.
Мария обернулась и посмотрела на свекровь. В этом взгляде не было ни злости, ни обиды. Только холодное понимание.
— Знаете, Зинаида Павловна, вы правы. Я не ваша. Потому что я человек, а не безвольная кукла, которая должна терпеть ваши манипуляции. Живите с сыном, раз так хотите. Управляйте его жизнью, выбирайте ему квартиры, работу, может, и жену новую найдёте. Удачи вам.
Она вышла за дверь, не оглядываясь. Сергей кричал что-то вслед, но она не слушала. Она шла по лестнице вниз, и с каждым шагом становилось легче. Словно с плеч сваливался тяжёлый груз.
На улице был вечер. Холодный ноябрьский ветер бил в лицо, но Мария не чувствовала холода. Она достала телефон и набрала номер подруги.
— Лен, это я. Можно к тебе переночевать?
— Конечно, приезжай. Что-то случилось?
— Да. Я ушла от Сергея.
Короткая пауза.
— Давно пора. Жду тебя.
Мария поймала такси. Пока машина ехала по вечернему городу, она смотрела в окно. Огни домов мелькали за стеклом, люди спешили по своим делам. Где-то кто-то был счастлив, кто-то страдал, кто-то принимал решения.
Телефон завибрировал. Сергей. Мария посмотрела на экран и отключила звук. Потом написала коротко: «Не звони. Мне нужно время подумать.»
Ответ пришёл мгновенно: «Маш, прости. Давай поговорим. Я всё объясню.»
Объяснять нечего. Всё и так ясно. Три года она была удобной. Работала, приносила деньги, вела хозяйство, терпела свекровь. Но в решающий момент, когда нужно было встать на её сторону, Сергей выбрал мать.
Она набрала ответ: «Серёжа, возвращайся в квартиру к маме. Думаю, вам там будет хорошо вдвоём. Мои вещи я заберу позже. Развод оформим через юриста.»
Отправила. Выдохнула. Почувствовала, как сдавленность в груди начинает отпускать.
За окном мелькнул рекламный щит: «Новостройки! Квартиры от застройщика!» Мария усмехнулась. Да, придётся начинать всё сначала. Снимать жильё, копить на своё. Но это будет её жильё. Её жизнь. Без свекрови, которая указывает, что делать. Без мужа, который прячется за мамину юбку.
Месяц спустя Мария сидела в маленькой студии, которую снимала недалеко от работы. Окна выходили во двор, вид был так себе, но это было её пространство. Она купила новый диван — небольшой, но уютный. Повесила шторы, расставила цветы.
Телефон звонил регулярно. Сергей извинялся, просил вернуться, обещал, что всё будет по-другому. Свекровь даже написала сообщение с просьбой «не разрушать семью».
Мария не возвращалась. Она ходила к юристу, оформляла развод, строила новую жизнь. И с каждым днём понимала — она сделала правильный выбор.
Однажды вечером позвонила бывшая соседка.
— Маш, привет. Слушай, ты не поверишь. Твоя свекровь сдала квартиру какой-то паре. Они там уже месяц живут, и такой скандал устроили! Оказалось, что половина техники не работает, а Зинаида Павловна требует деньги за ремонт с них. Теперь они с ней судятся.
Мария усмехнулась.
— Ну что ж, значит, нашла кого-то, кто не хочет терпеть.
— А Серёжа твой, говорят, к матери переехал. Живёт с ней теперь.
Мария не удивилась. Так и должно было быть. Мама и сыночек. Идеальная пара.
Она положила трубку и посмотрела на свою маленькую квартирку. Тесно. Не центр. Но это был её выбор. Её свобода. Её жизнь без манипуляций, без постоянного чувства вины, без ощущения, что ты всегда в проигрыше.
Мария налила себе чай, села на диван и открыла ноутбук. У неё было столько планов. Курсы повышения квалификации. Путешествие, о котором она мечтала. Может быть, даже собственная квартира когда-нибудь.
Она улыбнулась. Впервые за много лет эта улыбка была настоящей.
Игра была окончена. И Мария выиграла — она выиграла себя.
