Алина отказалась от карьеры, чтобы помочь мужу и лучшей подруге построить IT-стартап их мечты. Она жила этим проектом, вкладывая в него всю душу, пока случайная находка на общем компьютере не показала ей, что ее место в этом «светлом будущем» никогда не предназначалось. Это история о том, как за идеальным фасадом дружбы и любви скрывался холодный расчет.
***
Мой муж Олег всегда говорил, что я чувствую ложь за версту. Какая-то дурацкая сверхспособность, от которой никакого толку. Он просто не думал, что однажды она сработает и на него.
Мы жили в ритме его стартапа. «КоннектСфера» — наше детище, которое должно было изменить мир. Ну, или хотя бы принести нам столько денег, чтобы больше никогда не думать о них. Олег был гением кода и лицом проекта. Я — его тенью, его поддержкой, его дизайнером на полставки и штатным психологом на полную.
Наша лучшая подруга Кира была третьей вершиной этого треугольника. Финансист от бога, акула в юбке-карандаш. Она отвечала за инвесторов и скучные цифры, пока мы с Олегом «творили». Так он говорил.
В тот вечер я просто хотела почистить рабочий стол на нашем общем ноутбуке. Папки с названиями «Счета», «Отпуск 2024», «Дизайн_Коннект». И одна, безликая, «Черновик_11». Я бы прошла мимо, но рука сама кликнула. Сердце еще не знало, а пальцы уже сделали роковой щелчок.
Внутри был один файл: «Устав ООО Вектор_финал_правки_К.docx». «Вектор»? Мы же «КоннектСфера». Я открыла документ. Имена учредителей: Белецкий Олег Андреевич, доля 50%. Воронова Кира Игоревна, доля 50%.
А где же я, Соколова Алина? Я, которая придумала название и логотип? Я, которая три года жила на фрилансе, пока муж строил «наше будущее», отдавая ему почти все заработанные деньги?
Я пролистала 20 страниц юридического текста, от которого рябило в глазах. Приложение №1. Соглашение о намерениях. Продажа 100% доли ООО «Вектор» стратегическому инвестору за сумму с семью нулями. В долларах. Дата сделки — через две недели.
Воздух в нашей стильной студии с окнами в пол вдруг стал густым и липким, как патока. Я не могла дышать.
***
Первой мыслью было — ошибка. Просто какой-то рабочий вариант, мозговой штурм. «Вектор» — это, наверное, тестовое название. Да, точно. Кира любит всё просчитывать, готовить разные сценарии. Это один из них. Глупый, неудачный сценарий.
Я с размаху захлопнула крышку ноутбука — звук удара прозвучал в тишине как выстрел. Прошлась по квартире. Вот диван, который мы выбирали вместе. Вот картина, которую я написала, вдохновившись «нашим проектом». Вот его кружка с надписью «Генеральный директор моего сердца», которую я подарила ему на годовщину.
Все вещи кричали о нашем общем мире. А документ на экране кричал о том, что этого мира нет.
Вспомнились мелочи. Последние полгода Олег и Кира часто задерживались в офисе. «Бьемся над отчетами для инвестора, тебе это неинтересно, котенок». Их переглядывания на общих ужинах, которые я списывала на усталость. Его внезапные командировки, из которых он привозил мне духи, а Кире — ничего. «Неудобно как-то, она же коллега».
Ложь. Все было ложью.
Телефон завибрировал. «Кира». Я смотрела на экран, и буквы расплывались. Ответить? Сделать вид, что ничего не знаю?
«Алин, привет! Ты не видела мои ключи от офиса? Кажется, у вас вчера оставила», — ее голос звучал как обычно. Бодро, чуть насмешливо.
«Нет, не видела», — мой голос был чужим, скрипучим.
«Что с тобой? Заболела?»
«Голова болит. Сильно», — соврала я. Первая ложь в ответ на их бесконечное вранье.
«Ну, ты лечись. Олег просил передать, что будет поздно, у нас встреча. Целую!»
Короткие гудки. «У нас встреча». Не «у меня», а «у нас». Они уже давно были «мы». А кем тогда была я?
***
Я не могла оставаться дома. Схватила ключи от машины и через пятнадцать минут была у офисного центра, где они арендовали свой опенспейс. Я не собиралась устраивать скандал. Я просто хотела увидеть. Увидеть их вместе, чтобы иллюзии развеялись окончательно.
Я поднялась на этаж. Дверь в их стеклянный офис была приоткрыта. Голоса. Я замерла, прижавшись к стене.
«…она ничего не заподозрит. Алина верит каждому твоему слову», — это был голос Киры. Холодный и деловой.
«Я знаю. Но мне хреново, Кир. Все-таки три года. Она… она хорошая». Голос Олега. Уставший. Виноватый?
«Хорошая? Олег, очнись! Она тормоз! Она до сих пор думает, что мы строим коммунизм. Ее „креатив“ и „видение“ тянули нас на дно! Я еле убедила инвесторов, что она просто „приходящий дизайнер“ и к бизнесу отношения не имеет. Спасибо скажи, что я все разрулила».
«Она отдавала нам все свои деньги…»
«Она „инвестировала“ в своего мужа! Какие претензии? Мы вернем ей все до копейки. Даже с процентами. Купишь ей машину новую или шубу. Она и успокоится. Ты же знаешь ее, ей много не надо. Главное — статус „любимой жены“».
Я прикусила руку, чтобы не закричать. Так вот кто я. Тормоз. Девочка, которой купят шубу.
«А если узнает про нас?» — спросил Олег.
«А как она узнает? Ты ей скажешь? Я — нет. После сделки улетим на месяц на Бали. Отдохнем. А когда вернемся, скажешь ей, что проект продан, ты получил свои комиссионные, теперь можно расслабиться. Она будет счастлива, вот увидишь. Будет вить свое гнездышко дальше».
Кира рассмеялась. Этот смех, который я всегда считала заразительным, теперь резал уши, как скрежет металла по стеклу. Я медленно, на цыпочках, пошла назад к лифту. В голове билась одна фраза: «Купишь ей шубу».
***
Домой я ехала на автопилоте. Мир за лобовым стеклом превратился в смазанное цветное пятно. Я припарковалась и еще час сидела в машине, глядя на наши светящиеся окна. Наш дом. Наша крепость. Оказалось — декорация.
Я вошла в квартиру. Тишина. Та самая, которую я раньше любила, теперь давила, высасывала остатки сил. Я подошла к ноутбуку. Открыла файл. Еще раз. Имена. Цифры. Даты.
Ничего не изменилось. Это не сон.
Я пошла в нашу спальню. Открыла шкаф. Его костюмы, дорогие, идеальные. Мои платья. На полке — коробка с моими дипломами по графическому дизайну, пыльные, ненужные. Я же все бросила ради «нас».
«Алина, ты мой талисман. Без тебя у меня ничего не получится», — говорил он, когда уговаривал меня уйти с хорошей работы в дизайн-студии.
«Алинка, ты наш ангел-хранитель! Мы с Олегом — танки, а ты — наша фея», — вторила ему Кира, обнимая меня на кухне.
Танки. Точно. Они просто переехали меня. Медленно, методично, улыбаясь и говоря комплименты.
Я достала свой старый ноутбук, который не открывала уже год. Включила. Загрузилась рабочая программа. Открыла папку «КоннектСфера_исходники». Логотипы, брендбук, дизайн интерфейса, сотни экранов, презентации для инвесторов, которые я рисовала ночами. Вся визуальная часть проекта. Моя работа. Моя душа.
Я выделила папку. Палец замер над кнопкой «Delete». Удалить? Уничтожить три года своей жизни? Но ведь они уже уничтожили.
Я закрыла ноутбук. Нет. Не сейчас. Сначала я хочу посмотреть ему в глаза.
***
Олег вернулся за полночь. Вошел тихо, как всегда, чтобы не разбудить. Я сидела на кухне в темноте. Он щелкнул выключателем и вздрогнул, увидев меня.
«Малыш? Ты чего не спишь?» — он попытался улыбнуться. Уставшая, извиняющаяся улыбка.
«Встреча была продуктивной?» — спросила я ровным, мертвым голосом.
«Да, очень. Устали как собаки. Кира — зверь, конечно. Выжала из них все соки». Он подошел, чтобы обнять меня. Я отстранилась.
«Не трогай меня».
Он замер. Улыбка сползла с его лица. «Алин, что случилось?»
«Олег, что такое ООО „Вектор“?»
Он побледнел. Это было секундное, едва заметное движение, но я увидела. Он опустил глаза.
«Это… рабочий вариант. Мы рассматриваем разные юридические структуры. Кира настаивает».
«А в этой структуре мне есть место?»
«Алин, ну что за вопросы? Конечно! Ты же знаешь, ты — сердце проекта».
«Сердце, которому после продажи купят шубу, чтобы оно успокоилось?» — я смотрела ему прямо в глаза.
Он отшатнулся, как от удара. Молчал. Просто смотрел на меня, и я видела, как в его глазах паника борется с попыткой найти правильные слова.
«Откуда ты…»
«Я прочитала устав. И соглашение о продаже. Все прочитала, Олег. Про твою долю, про долю Киры. Про семь нулей в долларах. И про то, что меня там нет. Вообще нет».
«Дура! Зачем ты полезла?!» — вдруг закричал он. Не виновато, не раскаиваясь. А со злостью. Со злостью на меня, которая все испортила.
«Я полезла в свой компьютер! В нашей общей квартире!» — закричала я в ответ. — «Или это уже тоже не мое?»
«Алина, ты не понимаешь! Это бизнес! Тут нельзя сантиментами! Ты бы не потянула! Эти инвесторы, они акулы! Они бы тебя сожрали! Я хотел тебя защитить!»
«Защитить? Вырезав меня из компании, которую я помогала строить? Забрав мою долю? Это называется „защитить“?!»
«Я бы тебе все отдал! Все, что ты хочешь!»
«Я хочу правду! Вы с ней любовники? Давно?»
Он молчал. Это молчание было громче любого крика. Он просто стоял, опустив голову. И в этот момент я поняла, что муж, которого я любила, умер. Передо мной стоял чужой, жалкий и лживый человек.
***
«Говори!» — потребовала я. Голос сорвался на визг.
«Два года», — выдавил он, не поднимая глаз.
Два года. Не интрижка. Не ошибка. Два года двойной жизни. Все мои воспоминания за эти два года — пикники, поездки, праздники — все это время рядом с нами незримо была Кира.
«Ваше „мы“ на работе… Это было не только про работу?»
«Алина, прости», — прошептал он.
«Прости? — я рассмеялась. Страшным, истерическим смехом. — Ты врешь мне два года, ты с моей лучшей подругой спишь в отелях во время „командировок“, вы вместе крадете мою мечту, мой труд, а теперь ты говоришь „прости“?!»
«Это было не так… Я не хотел тебя ранить».
«Ты не хотел меня ранить? Олег, ты меня убил! Ты и твоя верная Кира! Она сегодня назвала меня „балластом“. Сказала, что я тянула вас на дно. Это правда? Ты тоже так считаешь?»
Он молчал.
«Молчишь? Значит, правда. Значит, все эти „ты мой талисман“, „без тебя никак“ — все это было циничной ложью, чтобы я, дура, сидела тихо и рисовала вам красивые картинки, пока вы за моей спиной делили миллионы?»
«Это сложнее, Алин…»
«Нет, Олег! Это очень просто! Есть ты, есть Кира и есть ваши деньги. А есть я — использованная и выброшенная. Вот и вся сложность!»
Я развернулась и пошла в спальню. Он пошел за мной.
«Что ты собираешься делать?» — в его голосе прорезался страх. Теперь он боялся не за меня. Он боялся за сделку.
«Я? Уйду. Прямо сейчас».
«Постой, куда ты пойдешь? Давай поговорим утром. Мы все решим. Я… я все тебе компенсирую».
«Компенсируешь? Мою жизнь мне компенсируешь? Мою веру в тебя? В дружбу? Засунь свою компенсацию туда же, куда и свою „защиту“!»
Я открыла шкаф и вытащила дорожную сумку. Начала швырять в нее первые попавшиеся вещи. Джинсы, пара футболок, свитер.
***
Олег стоял в дверях, наблюдая за мной. Он был растерян. Кажется, в их с Кирой идеальном плане не было пункта «Алина собирает вещи посреди ночи».
«Прекрати этот цирк», — сказал он уже более жестко. — «Ты ведешь себя как ребенок. Давай сядем и как взрослые люди все обсудим».
«Взрослые люди не врут друг другу годами, Олег. И не воруют у тех, кто им доверяет».
Я застегнула сумку. Подошла к своему старому ноутбуку, который так и остался лежать на кровати. Открыла его. Он следил за каждым моим движением.
«Что ты делаешь?»
«Восстанавливаю справедливость. Ты же бизнесмен, ты должен понимать. Активы, пассивы. Я забираю свой актив».
Мой палец снова навис над папкой «КоннектСфера_исходники». Вся графика. Все, что делало их уродливый код красивым и продаваемым продуктом. Сотни часов работы.
«Не смей», — прошипел он, делая шаг ко мне.
«Не подходи», — мой голос был ледяным. — «Ты сказал, я тормоз. Балласт. Что ж, посмотрим, как ваш корабль полетит без балласта. За две недели вы новый дизайн не нарисуете. А инвесторам, кажется, очень понравились мои „картинки“».
Я посмотрела ему в глаза. В них была ярость. И страх. Настоящий, животный страх потерять деньги. Не меня. Деньги.
И я нажала «Delete». Подтвердила удаление. Навсегда.
«Ты пожалеешь», — процедил он сквозь зубы.
«Я уже жалею, Олег. Жалею о трех годах, потраченных на тебя».
Я взяла сумку, ключи от машины и, не оглядываясь, вышла из квартиры. Из нашей квартиры. Нет, из его квартиры.
На улице было свежо. Город еще не проснулся. Я села в машину, и только тогда меня накрыло. Слезы текли сами собой, беззвучно, обжигая щеки. Я плакала не о нем. Я плакала о себе. О той наивной девочке, которая верила в большую любовь и общую мечту.
Той девочки больше не было. Ее убили сегодня ночью. Но взамен, кажется, родился кто-то другой. Кто-то, кто больше никогда не позволит купить себя за шубу.
