— Убирайся отсюда, пока я не выставила твои тряпки на лестницу! — голос Валентины Павловны разнёсся по всей квартире так, что соседи наверняка услышали. — Думаешь, я не вижу, как ты его обманываешь? Только и умеешь, что деньги мои тратить!
Анна стояла на пороге спальни, держа в руках пакет с продуктами. Помидоры и огурцы для салата, который она собиралась приготовить на ужин. Обычный вечер вторника. Она вернулась с работы, зашла в магазин — и вот теперь всё это.
— Валентина Павловна, я не понимаю… — начала было она, но свекровь не дала договорить.
— Не понимаешь?! — женщина шагнула ближе, и Анна невольно отступила к стене. — Ты всю мою жизнь украла! Сергея моего увела, а теперь ещё и в моей квартире командуешь!
В животе у Ани что-то сжалось. Опять. Опять эти обвинения, этот взгляд, полный ненависти. Пять лет — пять лет она терпела, пыталась наладить отношения, но каждый раз было одно и то же. То суп недосолен, то полы плохо вымыты, то слишком громко разговаривает по телефону.
— Я сейчас ужин приготовлю, — тихо сказала Анна, проходя мимо свекрови на кухню. Пакет дрожал в руках.
— Готовь, готовь! — фыркнула Валентина Павловна, идя следом. — Еду приготовишь на всю семью, а кто деньги на это дал? Я! Моя пенсия!
Анна молча начала выкладывать продукты на стол. Сергей придёт через час — он сегодня задерживался на совещании. Нужно просто дождаться. Он всё уладит, как обычно. Успокоит мать, скажет ей что-то… хотя в последнее время он всё чаще отмалчивался, пожимал плечами: «Ну мама такая, ты же знаешь».
— Слышь, я с тобой разговариваю! — рука свекрови легла на плечо Ани, развернув её к себе. Валентина Павловна была невысокой, но крепкой женщиной. В молодости, судя по фотографиям на стене, красивой — темноволосой, с правильными чертами лица. Сейчас же её лицо было перекошено злостью, мелкие морщинки углубились, глаза прищурены.
— Я слушаю вас, — ответила Анна, стараясь сохранять спокойствие.
— Сынок мой вчера сказал, что кредит брать надо. На машину. А я ему: «Серёженька, зачем тебе кредит? У меня деньги есть, накопила». А он: «Нет, мама, не надо твоих денег». Это ты его настроила! — палец свекрови ткнул Ане в грудь. — Ты хочешь, чтобы он в долгах погряз, да?
Анна почувствовала, как внутри что-то начинает закипать. Вчера Сергей действительно говорил о машине. Их старенькая «девятка» едва дышала, и нужен был новый автомобиль. Но при чём тут мать? Они с Сергеем сами всё обсуждали, решили взять в кредит, потому что его зарплаты хватит на платежи.
— Мы сами решили, — выдавила она. — Валентина Павловна, мы взрослые люди…
— Взрослые! — захохотала свекровь. — Взрослые, говоришь? Живёте в моей квартире, на моей территории, а туда же — взрослые!
Это была правда, и Анна это знала. Квартира действительно принадлежала Валентине Павловне. Трёшка на окраине города, в старом панельном доме. Когда они с Сергеем поженились, он сразу сказал: «Пока поживём с мамой, накопим, потом съедем». Прошло пять лет. Никаких накоплений. Сначала свадьба, потом ремонт в этой самой квартире, потом Сергею урезали премии на работе…
— Я схожу к Серёже на работу, — сказала Анна, кладя помидоры обратно в пакет. — Поговорю с ним.
— Стой! — окрик был резким. — Никуда ты не пойдёшь! Будешь ужин готовить, я сказала!
Но Анна уже накинула куртку и вышла в коридор. Ей нужно было уйти. Прямо сейчас. Иначе она не выдержит, сорвётся, наговорит того, что потом не исправить.
На улице было свежо — начало октября, ещё не холодно, но уже чувствовалось дыхание осени. Анна шла быстро, почти бежала по знакомым дворам. Мимо детской площадки, где летом они с Сергеем иногда сидели на лавочке. Мимо продуктового, где она только что покупала эти злополучные помидоры. Мимо автобусной остановки.
Куда идти? К Серёже на работу? Нет, глупо. Он на совещании, и вообще, как это выглядит — прибежала жена жаловаться на свекровь? К родителям? Они живут в другом конце города, да и что она им скажет? Мама начнёт причитать, отец насупится и скажет: «Сама выбирала, сама и разбирайся».
Анна остановилась возле небольшого сквера. Здесь было тихо, пахло прелой листвой. Несколько лавочек, старые клёны, качели, на которых сейчас никто не качался. Она села, достала телефон. Три пропущенных от Валентины Павловны. Не стала слушать, что там наговорено.
Как же она устала. Устала просыпаться каждое утро с мыслью: «Что сегодня придумает свекровь?» Устала оправдываться, молчать, глотать обиды. Устала чувствовать себя чужой в том месте, которое должно было стать домом.
Телефон завибрировал — звонок от Сергея.
— Алло, — ответила она.
— Ань, ты где? — голос мужа звучал встревоженно. — Мама звонила, сказала, что ты сбежала, она тебя обидела случайно…
Случайно.
— Серёж, мне нужно с тобой поговорить, — сказала Анна. — Серьёзно поговорить.
— Давай дома, я уже выезжаю. Минут двадцать — и буду.
— Нет. Не дома. Давай в кафе на Центральной, помнишь, где мы раньше встречались?
Пауза.
— Хорошо, — наконец согласился он. — Жди меня там.
Анна поймала такси — идти через весь город не было сил. Водитель попался молчаливый, и она была ему за это благодарна. Смотрела в окно на проплывающие мимо улицы, дома, людей. Сколько их, таких же, как она? Женщин, которые терпят, молчат, надеются, что всё как-нибудь наладится само собой?
Кафе было полупустым — не сезон для летней веранды, а внутри всего несколько столиков. Анна заказала себе чай, села у окна. Серёжа появился через пятнадцать минут — высокий, немного полноватый, в своей вечной чёрной куртке. Лицо усталое, под глазами тени.
— Что случилось? — он сел напротив, даже не разделся. — Мама говорит, ты на неё наорала.
— Я не орала, — спокойно ответила Анна. — Я вообще ничего не сказала. Я ушла, потому что больше не могу.
— Ань, ну мама же не со зла…
— Серёж, — она посмотрела ему в глаза, — твоя мать только что обвинила меня в том, что я тебя настраиваю против неё. Из-за кредита на машину. Который мы вместе решили взять.
Он отвёл взгляд.
— Ну, она переживает. Ей кажется, что мы деньги транжирим…
— Какие деньги, Серёж? — голос Ани стал тверже. — Мы оба работаем. Мы оба приносим деньги в дом. Мы платим за коммуналку, покупаем продукты. Что я транжирю?
— Она не это имела в виду…
— А что она имела в виду, когда назвала меня замухрышкой? — вопрос повис в воздухе. — Или когда сказала, что я украла у неё жизнь? Или когда…
— Анна, — он взял её за руку, — давай не будем. Мама старая, одинокая. Ей тяжело.
Старая. Одинокая. Ей тяжело. А ей, Анне, разве не тяжело?
— Серёж, я больше так не могу, — сказала она тихо. — Понимаешь? Я просто не могу.
В его глазах мелькнуло что-то — страх? беспокойство? — но он быстро взял себя в руки.
— Что ты предлагаешь?
— Съехать. Снять квартиру. Хотя бы однушку. Где-нибудь.
Он молчал. Долго молчал. Потом покачал головой:
— Сейчас не время. Кредит на машину брать собираемся, денег лишних нет. Давай потерпим ещё немного?
Потерпим. Ещё немного.
Именно в этот момент Анна поняла: он не изменится. Никогда. Мама для него всегда будет важнее.
Всё изменилось через неделю. В субботу утром позвонил Николай Степанович — младший брат Валентины Павловны, с которым она не общалась лет десять. Анна случайно услышала разговор, потому что свекровь включила громкую связь.
— Валя, умерла Тамара Фёдоровна, — голос мужчины звучал глухо. — Тётя наша. В четверг похоронили уже.
— И что мне с того? — огрызнулась Валентина Павловна, но Анна заметила, как дрогнули её пальцы на телефоне.
— Завещание оставила. На нас двоих — на тебя и на меня. Квартиру в центре. Приезжай в понедельник к нотариусу, адрес скину.
После этого звонка свекровь целый день ходила как потерянная. То к окну подходила, то снова хваталась за телефон. Вечером, когда Сергей вернулся с дачи друга, она бросилась к нему:
— Серёженька, сынок! Представляешь, тётя Тома умерла! Квартиру нам с Колей оставила!
— Какая тётя? — Сергей даже не поднял головы от телефона.
— Тамара Фёдоровна! Мамина сестра! Та, что в центре жила, на Пушкинской! Помнишь, я тебе показывала дом тот красивый?
Анна стояла у плиты, помешивая суп, и слушала. Пушкинская. Это же самый престижный район. Там квартиры стоят как самолёты.
— Мам, ну и что? — Сергей наконец отложил телефон. — Дядя Коля же тоже наследник?
— Ну да, пополам. Но всё равно! Это же… — Валентина Павловна запнулась, взгляд её скользнул на Аню. — Серёж, пойдём, поговорим.
Они закрылись в комнате свекрови. Анна выключила плиту и осталась стоять на кухне, глядя в окно. Внизу гуляла молодая мама с коляской. Качала её туда-сюда, что-то напевала. Как же Ане хотелось оказаться на её месте — с ребёнком, с нормальной семьёй, без этого постоянного напряжения.
Дверь комнаты распахнулась.
— Аня, иди сюда, — позвал Сергей.
Она вошла. Валентина Павловна сидела на кровати, лицо у неё было довольное, хитрое даже. Сергей стоял у окна.
— Слушай, мы тут посоветовались, — начал он. — Мама получит наследство, квартиру. Но там ещё дядя Коля, и вообще… Короче, маме нужно будет оформить кредиты.
— Какие кредиты? — не поняла Анна.
— Ну, чтобы дяде Коле выкуп заплатить за его половину. Он согласен продать свою долю, но денег у нас нет таких. Вот мама и говорит, что можно на твоё имя кредит оформить.
Анна почувствовала, как холодеет спина.
— На моё имя? Почему?
— Потому что у мамы возраст уже, ей не дадут, — Валентина Павловна встала, подошла ближе. Голос её был почти ласковым — впервые за пять лет. — Аннушка, ты же понимаешь, это же для семьи. Квартира будет наша. Потом Серёженьке достанется.
— Но я… я не могу взять кредит на такую сумму, — пробормотала Анна.
— Можешь, можешь! — свекровь взяла её за руки. — Ты ведь работаешь, зарплата белая. Банк одобрит. А платить будем все вместе. Серёжа поможет, я со своей пенсии буду добавлять.
Сергей молчал. Просто стоял и смотрел в окно.
— Серёж? — позвала его Анна. — Ты что скажешь?
Он обернулся, пожал плечами:
— Ну вариант неплохой. Квартира в центре — это совсем другое дело. Потом продадим, купим что-то получше.
— Сынок, а я же роднее для тебя, чем эта… — Валентина Павловна осеклась, но Анна поняла, что она хотела сказать. — Чем кто-то чужой? Навешаем… то есть оформим кредит, и заживём по-новому!
Анна вырвала руки.
— Нет, — сказала она твёрдо. — Я не буду брать кредит.
— Как это не будешь?! — голос свекрови сразу стал жёстким. — Ты что, семью не ценишь? Мы тебя приютили, кормим, а ты…
— Мама, не надо, — попытался вмешаться Сергей, но Валентина Павловна уже разошлась.
— Пять лет живёшь на моей шее! Пять лет я терплю твоё присутствие! И теперь, когда у нас шанс появился наконец нормально жить, ты отказываешься помочь?!
— Это не помощь, — Анна чувствовала, как внутри поднимается что-то горячее, неконтролируемое. — Это ловушка. Вы хотите повесить на меня долги, а потом что? Потом скажете спасибо и выгоните?
— Да кто тебя выгонять будет! — возмутилась свекровь. — Ты что себе думаешь!
— Я думаю то, что вижу, — голос Ани дрожал. — Вы меня ненавидите. Каждый день. Каждую минуту. Вы называете меня замухрышкой, обвиняете во всех грехах, а теперь ещё и кредиты на меня хотите оформить. Думаете, я дура?
— Анна! — рявкнул Сергей. — Ты о чём говоришь? Какая ненависть?
— Спроси у своей мамочки, — она развернулась к двери. — Спроси, как она меня называет, когда тебя нет дома.
Валентина Павловна побелела.
— Серёжа, я никогда… Она врёт! Она всё выдумывает!
Но Анна уже вышла. Схватила сумку, куртку и выскочила на лестницу. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.
Телефон разрывался от звонков — сначала Сергей, потом опять Валентина Павловна. Анна отключила звук и пошла наугад. Куда угодно, лишь бы не возвращаться туда.
Она дошла до станции метро, спустилась вниз. Села на первый попавшийся поезд. Ехала молча, глядя на своё отражение в тёмном стекле. Усталая женщина с потухшими глазами. Когда она стала такой?
На конечной вышла и пошла дальше — по незнакомым улицам, мимо незнакомых домов. Здесь был другой район, спальный, с высотками и торговым центром. Зашла в кафе, заказала кофе. Села в дальнем углу.
Телефон завибрировал — сообщение от неизвестного номера. Открыла.
«Здравствуйте, это Николай Степанович, брат Валентины. Мне Серёжа дал ваш номер. Можем встретиться? Мне нужно кое-что вам сказать. Про наследство и про сестру мою».
Анна долго смотрела на экран. Потом набрала ответ:
«Хорошо. Где и когда?»
Николай Степанович оказался полной противоположностью своей сестре. Невысокий, худощавый мужчина с добрыми морщинками у глаз. Они встретились в том же торговом центре, где Анна пила кофе — он сам предложил это место.
— Спасибо, что согласились, — он сел напротив, положив на стол потёртую папку. — Знаете, я десять лет не общался с Валентиной. После того случая.
— Какого случая? — осторожно спросила Анна.
Николай Степанович открыл папку, достал старую фотографию. На ней была молодая Валентина Павловна — красивая, смеющаяся, в белом платье. Рядом высокий мужчина в военной форме.
— Это её первый муж. Игорь. Отец Серёжи погиб, когда мальчику было три года. — Он помолчал. — А это — его сестра. Моя жена. Была моя жена.
Он показал другую фотографию. Светловолосая женщина с открытым лицом.
— Катя умерла восемь лет назад. Рак. — Голос его дрогнул. — Перед смертью она мне всё рассказала. Про Валентину. Про то, как сестра моя довела Игоря до того, что он ушёл в запой. Как травила его, что он мало зарабатывает, что она достойна лучшего. Он погиб пьяным за рулём. А Валя всем рассказывала, какая она несчастная вдова.
Анна слушала, не в силах вымолвить слово.
— Катя просила меня не давать Валентине испортить жизнь Серёже. Но я не знал как. Мальчик вырос под её крылом, боготворил мать. — Николай Степанович посмотрел Ане в глаза. — А потом он женился на вас. И Катя говорила мне перед смертью: «Коля, если Валька найдёт способ навредить его жене, она это сделает. Она не может делиться. Никогда не могла».
— Почему вы мне это рассказываете? — прошептала Анна.
— Потому что тётя Тамара оставила завещание не просто так. — Он достал из папки документ. — Она знала, какая Валентина. И написала: квартира делится между мной и ней, но с условием. Валентина получает свою часть только если в течение месяца представит доказательства, что у неё нормальные отношения с семьёй сына. Если нет — её доля переходит мне полностью.
— Как это — доказательства?
— Совместное заявление от сына и невестки. Что они живут в согласии, что мать их поддерживает. Нотариус должен с вами обоими побеседовать лично. — Николай Степанович усмехнулся. — Тётя Тома была мудрая женщина. Она общалась с Валей до последнего, всё про вас знала. И решила дать вам шанс.
Анна молчала. В голове проносились мысли, одна другой быстрее.
— То есть если я скажу правду нотариусу…
— Валентина останется ни с чем. А я получу всю квартиру. — Он сложил документы обратно. — Но знаете, что самое интересное? Я тоже вам предложу кредит взять.
Сердце ёкнуло.
— Только не на её условиях. — Николай Степанович улыбнулся. — Я продам квартиру, когда получу её. И половину денег отдам вам. Безвозмездно. Чтобы вы могли начать новую жизнь. Купить своё жильё. Уйти от Валентины. Вы не заслужили то, что она вам устроила.
— Но почему… почему вы так?
— Потому что я не смог помочь Игорю. Не смог спасти его от сестры. — В его глазах блеснули слёзы. — Но я могу помочь вам. И, может быть, Серёже. Когда он останется без мамочкиного крыла, может, прозреет наконец.
Анна сидела, не в силах пошевелиться. Всё было как во сне. Неужели это правда? Неужели есть выход?
— Мне нужно подумать, — выдавила она.
— Конечно. У вас есть неделя. Потом встреча у нотариуса. — Он встал, протянул ей визитку. — Звоните, когда решите.
Домой Анна вернулась поздно вечером. Сергей сидел на кухне с красными глазами. Валентины Павловны не было — уехала к подруге, как он сказал.
— Ань, прости, — он поднялся, попытался обнять её, но она отстранилась. — Я не знал, что мама так с тобой… Я правда не знал.
— Знал, — тихо сказала Анна. — Просто не хотел видеть.
Он опустил голову.
— Что теперь делать?
Анна посмотрела на него — на этого мужчину, которого когда-то любила. Которого, может быть, всё ещё любила. Но любви мало. Любовь не греет, когда ты один против целого мира.
— Я иду к нотариусу через неделю, — сказала она. — И скажу правду. Всю правду о том, как твоя мать меня третировала пять лет. Она не получит наследство. И мы с тобой разведёмся.
— Анна, нет! — он схватил её за руки. — Пожалуйста! Я исправлюсь! Мы съедем, я с мамой поговорю…
— Поздно, Серёж. — Она высвободила руки. — Знаешь, твой дядя предложил мне деньги. Просто так. Чтобы я могла начать жизнь заново. И я соглашусь. Потому что я заслуживаю быть счастливой.
Она прошла в спальню, достала чемодан. Начала складывать вещи. Сергей стоял в дверях и смотрел. Молча. Он даже не пытался остановить её. И это было самое страшное — он просто смотрел, как она уходит из его жизни.
— Мама будет в ярости, — пробормотал он.
— Пусть, — Анна закрыла чемодан. — Я больше не боюсь её ярости.
Она вышла из квартиры и впервые за пять лет почувствовала облегчение. Лестничная клетка пахла свежестью — кто-то мыл полы. На улице моросил дождь, но Анне было всё равно.
Она достала телефон и набрала номер Николая Степановича.
— Я согласна. Когда встреча у нотариуса?
И в ту же секунду поняла: иногда справедливость приходит оттуда, откуда не ждёшь. Не громом и молнией, не великим возмездием. А тихим звонком в дождливый вечер от человека, который просто решил поступить правильно.
