Телефон завибрировал на кухонном столе в тот самый момент, когда Галина Петровна входила в подъезд. Светлана взглянула на экран и почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой узел. «Свекровь приехала. Открывай». Сообщение от мужа было коротким, как военная сводка. Она посмотрела на часы. Половина девятого вечера. Без предупреждения. Опять.
Она стояла посреди кухни, держа в руках половник, и слушала, как в замке поворачивается ключ. Борщ на плите доваривался, от него шёл густой, насыщенный запах. Света готовила его три часа, аккуратно нарезая свёклу соломкой, как учила её собственная мама. Сегодня она хотела спокойного семейного ужина. Просто они втроём — она, Игорь и маленькая Вероника. Но планы рухнули с одним сообщением.
Голос свекрови прозвучал из прихожей раньше, чем Светлана успела выдохнуть.
— Игорёк! Ну наконец-то! Я уж думала, ты совсем про мать забыл! Три недели не звонил, не приезжал! Хорошо хоть ключ у меня остался, а то так бы и стояла под дверью до утра!
Светлана вышла в коридор. Галина Петровна снимала пальто, оглядываясь по сторонам с выражением ревизора, проверяющего казённое имущество. Она была женщиной крепкой, с туго затянутым на затылке узлом седых волос и острым, цепким взглядом. Её губы были плотно сжаты, словно она постоянно готовилась к тому, чтобы высказать что-то важное и неприятное.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — произнесла Светлана ровным голосом.
Свекровь окинула её взглядом с головы до ног.
— А, Светочка. Вечер добрый. Что это у тебя фартук весь в пятнах? Неужели нельзя было чистый надеть, если гости приходят?
— Вы не гости, — спокойно ответила Светлана. — Вы родственники. Я готовлю ужин.
Игорь суетился рядом с матерью, помогая ей разуться, принимая сумки. Их было три. Большие, тяжёлые, набитые чем-то до отказа.
— Мам, ты же говорила, что просто на пару часов заедешь, — он растерянно смотрел то на неё, то на жену.
— Заеду, заеду! — отмахнулась Галина Петровна. — Я быстро. Просто погостить немного. Одной дома так тяжело, Игорёк. А вас не видела целую вечность. И внученьку мою любимую! Где она, где моя девочка?
— Спит уже, — сказала Светлана. — В восемь укладываю. Режим.
Свекровь всплеснула руками.
— Режим! В восемь! Господи, да она же ребёнок, а не солдат в казарме! Ну ладно, утром увижу. Игорь, помоги мне сумки в комнату отнести.
Светлана вернулась на кухню и выключила плиту. Аппетит пропал мгновенно, будто кто-то перекрыл какой-то внутренний кран. Она разлила борщ по тарелкам машинально, не думая. Мысли были заняты другим. «Погостить немного» у Галины Петровны обычно означало минимум неделю. А три сумки — это явно не на пару часов.
За ужином свекровь развернула полномасштабное наступление. Она пробовала борщ, морщилась, добавляла соль из солонки, потом сахар, потом снова соль.
— Свёкла какая-то пресная. Ты её варила или просто в воду бросила? У меня получается ярче. И жирнее. Надо больше сала класть, тогда навар будет правильный.
Светлана молчала, методично доедая свою порцию. Игорь сидел ссутулившись, уткнувшись в тарелку, и жевал так сосредоточенно, будто решал сложную математическую задачу.
— А квартиру-то вы когда последний раз убирали? — продолжала Галина Петровна, оглядывая кухню. — Шторы совсем пыльные. И на люстре паутина. Я сразу заметила, как вошла.
— Я работаю, — ответила Светлана, не поднимая глаз. — Убираюсь по выходным.
— Работает, — передразнила свекровь. — А семья? А ребёнок? А муж? Он что, сам себе ужин готовить должен, пока ты там в своём офисе сидишь?
Светлана положила ложку. Очень аккуратно. Очень медленно. Она посмотрела на Игоря. Он продолжал жевать, не поднимая головы. Его затылок выражал универсальное нежелание участвовать в происходящем.
— Я готовлю завтрак, обед в контейнере оставляю, ужин делаю. Каждый день. Игорь никогда не оставался голодным.
— Ну да, в контейнерах, — фыркнула Галина Петровна. — Пластик. Химия сплошная. А потом удивляемся, почему у людей проблемы со здоровьем. Вот я всю жизнь всё свежее готовила. Каждый день. И ничего, справлялась. И работала, и дом вела, и сына воспитывала. Одна, между прочим. Без нянек и без детских садов. Зато какой человек вырос!
Игорь наконец поднял голову. Его лицо было несчастным.
— Мам, ну хватит. Света очень старается.
— Я ничего плохого не сказала, — невинно возразила свекровь. — Я просто делюсь опытом. Молодым полезно учиться у старших.
Ночью Светлана лежала рядом с мужем и смотрела в потолок. Игорь уже спал, посапывая в подушку. Он всегда засыпал быстро, словно нырял в сон, как в спасательную шлюпку. Она завидовала этой его способности. Её мысли крутились, как белка в колесе. Три сумки. Погостить. Неделя минимум. Она закрыла глаза и попыталась представить эту неделю. Не получилось. Картинка распадалась на мелкие, режущие осколки.
Утро началось с плача. Вероника проснулась в семь и заревела так, будто её резали. Светлана вскочила и побежала в детскую. Девочка сидела в кроватке, красная, мокрая от слёз, и тянула к ней руки. Света подхватила её, прижала к себе, стала успокаивать, качать, шептать ласковые слова.
— Тише, тише, моя хорошая. Что случилось? Приснилось что-то?
Но Вероника продолжала плакать, цепляясь за мамину шею. И тут в дверях появилась Галина Петровна. Она была в домашнем халате, волосы распущены, на лице — выражение строгого наставника.
— Что за крик с утра? Ты что, совсем её разбаловала? Ребёнок в таком возрасте не должен так реветь. Дай-ка мне её.
Она протянула руки. Светлана инстинктивно прижала дочь крепче.
— Всё нормально, Галина Петровна. Она просто испугалась. Сейчас успокоится.
— Давай сюда, говорю! Я лучше знаю, как с детьми обращаться. Я же мать. С опытом.
Она буквально выхватила Веронику из рук Светланы. Девочка взвыла ещё громче, дёргая ножками и пытаясь вырваться обратно к маме. Галина Петровна начала её трясти, приговаривая:
— Ну что ты, что ты! Перестань сейчас же! Бабушка с тобой, бабушка!
Вероника заходилась в истерике. Светлана сделала шаг вперёд.
— Отдайте мне дочь. Немедленно.
В её голосе прозвучало что-то такое, от чего Галина Петровна замерла. Она посмотрела на невестку, и в её взгляде мелькнуло удивление. Но отдавать ребёнка она не спешила.
— Не командуй мной в этом тоне! Я её бабушка, я имею право…
— У вас нет никаких прав, — оборвала её Светлана. — Отдайте мне ребёнка. Сейчас.
Повисла тишина. Вероника продолжала всхлипывать, но уже тише. Игорь появился в дверях, заспанный, растерянный.
— Что здесь происходит?
— Твоя жена хамит мне! — воскликнула Галина Петровна, но всё-таки протянула Веронику Светлане. — Выгоняет меня от собственной внучки!
Светлана взяла дочь на руки, развернулась и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Она зашла с ней на кухню, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Её руки дрожали. Вероника уткнулась ей в плечо и затихла.
Остаток утра прошёл в напряжённом молчании. Светлана собралась на работу, оделась, накрасилась. Игорь проводил её до двери.
— Прости её, — пробормотал он. — Она не со зла. Просто привыкла всё контролировать.
Светлана посмотрела на него долгим, тяжёлым взглядом.
— Сколько она пробудет?
— Не знаю. Пару дней, наверное.
— Игорь. Три сумки. Это не пара дней.
Он промолчал. Она развернулась и вышла, хлопнув дверью.
На работе она не могла сосредоточиться. Мысли то и дело возвращались домой. Она представляла, как свекровь хозяйничает на её кухне, перекладывает вещи, проверяет шкафы, даёт Веронике что-то без спроса. Эти картины сводили её с ума. В обед она не выдержала и позвонила Игорю.
— Как дела?
— Нормально, — его голос был виноватым. — Мама с Вероникой играет.
— А обедать она ей что давала?
— Не знаю. Я на работе.
— Ты же дома работаешь по средам!
— Ну да. Но я не слежу за каждым её движением, Света. Перестань уже.
Она отключилась, не попрощавшись. Руки тряслись так сильно, что она еле удержала телефон.
Вечером она вернулась в квартиру и сразу почувствовала: что-то изменилось. В воздухе висел странный запах — смесь какого-то крема и чужого парфюма. Она прошла в гостиную. Галина Петровна сидела на диване, а на её коленях лежала Вероника. Девочка была одета в новую розовую кофточку с рюшами и оборками, которую Светлана видела впервые.
— Это что? — спросила она, показывая на кофту.
— А, это? — свекровь улыбнулась. — Я купила. Красиво ведь? Ты же её всё в эти серые тряпки одеваешь. Девочка должна выглядеть как девочка.
— Я прошу вас не покупать ей вещи без моего разрешения.
— Да ладно тебе! — отмахнулась Галина Петровна. — Я бабушка. Захотела внучке подарок сделать — и сделала. Что тут такого?
Светлана подошла ближе. Она заметила ещё кое-что. На щеке у Вероники, у самого угла рта, был небольшой размазанный след. Коричневый. Она наклонилась и провела по нему пальцем. Шоколад.
— Вы дали ей шоколад?
— Ну, одну конфетку, — Галина Петровна пожала плечами. — Маленькую. Ничего страшного.
Светлана выпрямилась. Внутри неё что-то лопнуло. Тихо. Без звука. Как лопается натянутая до предела тонкая нить.
— Ей полтора года, — произнесла она ледяным голосом. — Ей нельзя сладкое. Вообще. Вы же знаете. Я говорила вам это три раза.
— Ой, знаю, знаю, — раздражённо отмахнулась свекровь. — Все эти современные запреты. В наше время детям всё давали, и ничего, выросли здоровыми.
— Игорь! — позвала Светлана. Голос её был спокойным, но в нём звучала сталь.
Муж появился из спальни.
— Что?
— Твоя мать дала Веронике шоколад. После того, как я трижды сказала, что ребёнку нельзя сладкое.
Игорь виновато посмотрел на мать.
— Мам, ну зачем? Света же просила.
— Ах, простите, ваше величество! — Галина Петровна вскинула брови. — Не углядела! Одна конфетка — это же смертный приговор! Сразу скорую вызывать надо!
Светлана медленно подошла к дивану и взяла дочь на руки. Вероника потянулась к ней, обняв за шею. Света погладила её по спинке и повернулась к свекрови.
— Галина Петровна. Соберите свои вещи. Вы уезжаете. Сегодня.
Повисла мёртвая тишина. Даже Игорь замер.
— Что? — переспросила свекровь, и на её лице отразилось неподдельное изумление.
— Вы меня услышали. Собирайте вещи. Я вызову вам такси.
— Игорь! — взвизгнула Галина Петровна, вскакивая с дивана. — Ты слышишь, что она мне говорит?! Твоя жена выгоняет меня! Твою мать! Из дома моего сына!
Игорь стоял, открыв рот. Его лицо было похоже на маску растерянности.
— Света, ну давай не будем так резко…
— Игорь, — Светлана повернулась к нему. В её глазах он увидел что-то, чего не видел никогда. Абсолютную решимость. — Либо твоя мать уезжает сегодня. Либо уезжаем мы с Вероникой. Выбирай.
Он открыл рот. Закрыл. Посмотрел на мать. На жену. На дочь в её руках. Его мир треснул пополам, и из этой трещины на него смотрели два совершенно разных будущих.
— Мам, — пробормотал он наконец. — Может, правда, лучше пока… ну, переночуешь у себя, а завтра…
— Ах так! — Галина Петровна схватилась за сердце. — Значит, так! Предал! Родную мать! Ради этой… этой…
— Не заканчивайте фразу, — оборвала её Светлана. — Я вызываю такси. У вас десять минут.
Свекровь собиралась в истерике, хлопая дверцами шкафов, бросая вещи в сумки, причитая и обвиняя. Игорь стоял в коридоре, как статуя, не в силах ни помочь матери, ни поддержать жену. Светлана сидела в детской с Вероникой на руках и ждала.
Когда такси подъехало, Галина Петровна напоследок бросила в прихожей:
— Запомни мои слова! Без меня ты не справишься! Я — твоя единственная опора! Через неделю приползёшь ко мне на коленях!
Светлана молчала. Дверь захлопнулась. Тишина, наступившая после этого, была оглушительной. Игорь стоял посреди коридора, уставившись в пол. Светлана подошла к нему, всё ещё держа на руках дочь.
— Игорь, — тихо сказала она. — Послушай меня внимательно. Я не против того, чтобы твоя мама видела Веронику. Но есть правила. Правила, которые я устанавливаю, потому что я — мать этого ребёнка. Если она их нарушает — она не видит внучку. Если ты их игнорируешь — ты теряешь нас. Это не угроза. Это факт. Ты понял?
Он кивнул, не поднимая глаз.
— Тогда давай жить дальше. Но по-другому.
Прошло две недели. Галина Петровна не звонила. Игорь ходил угрюмый, замкнутый, но Светлана держалась твёрдо. Она знала, что свекровь ждёт, когда она первая сдастся, когда позвонит, извинится, попросит вернуться. Но Светлана не звонила.
Однажды вечером, когда они ужинали втроём — она, Игорь и Вероника в детском стульчике, — раздался звонок в дверь. Игорь пошёл открывать. Светлана услышала голос свекрови. Тихий. Неуверенный.
— Игорёк. Можно войти? Я… я хотела поговорить.
Светлана вышла в коридор. Галина Петровна стояла на пороге с небольшим пакетом в руках. Она выглядела осунувшейся, постаревшей. Её взгляд был растерянным.
— Здравствуй, Света, — сказала она тихо. — Я принесла пирог. Твой любимый, с яблоками. Игорь говорил.
Светлана молча смотрела на неё.
— Можно мне… увидеть внучку? Я обещаю. Никакого шоколада. Никаких конфет. Буду делать всё, как ты скажешь.
Светлана вздохнула. Она была устала от войны. Она посмотрела на мужа. На свекровь. На дочь, которая выглядывала из-за её ног.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Проходите. Но запомните: в этом доме я устанавливаю правила. Если вы их нарушите хоть раз — всё закончится навсегда. Договорились?
Галина Петровна быстро закивала.
— Да. Да, конечно. Договорились.
Они прошли на кухню. Светлана нарезала пирог и поставила чайник. Галина Петровна сидела тихо, сложив руки на коленях, и смотрела на внучку с робкой надеждой. Вероника осторожно протянула к ней ручку. Бабушка взяла её ладошку и улыбнулась. Светлана видела, что эта улыбка была искренней. Впервые за долгое время.
Может быть, что-то могло измениться. Может быть.
