— Я тебе как муж говорю, на кухню не вздумай заходить.
Марина застыла на пороге собственной квартиры с пакетами продуктов в руках. Свекровь Антонина Фёдоровна стояла посреди прихожей с видом полководца, перекрывая проход.
— Простите, но я не поняла, — Марина медленно поставила сумки на пол. — Это моя квартира. И моя кухня.
— Была твоя, — свекровь поправила невидимую складку на своей дорогой блузке. — Теперь она принадлежит семье Григорьевых. А я, между прочим, глава этой семьи. Так что проходи в комнату, Олег сейчас всё объяснит.
Марина обернулась к мужу. Олег стоял у окна, отвернувшись, и его плечи были напряжены так, словно он ждал удара.
— Олег?
Он не ответил. Не повернулся. Просто продолжал смотреть в окно, изучая что-то невероятно интересное на противоположной стороне улицы.
— Олежек устал от твоих капризов, — Антонина Фёдоровна прошла в гостиную, как хозяйка на своей территории. — Бедный мальчик работает как вол, а ты только и делаешь, что требуешь, требуешь, требуешь. То ей ремонт подавай, то мебель новую. Вот он и принял правильное решение — переоформил квартиру на меня. Чтобы было спокойнее. Чтобы ты не могла его шантажировать разводом и разделом имущества.
Слова долетели до Марины как сквозь вату. Переоформил. На свекровь. Квартира, которую они вместе выплачивали три года. Квартира, в которой она каждый вечер после работы мыла полы, клеила обои, красила стены. Квартира, где она мечтала растить детей.
— Олег, — её голос дрожал. — Посмотри на меня. Это правда?
Он наконец повернулся. На его лице было написано всё: вина, страх, злость на самого себя. И покорность. Бесконечная, жалкая покорность перед матерью, которая стояла рядом и улыбалась победной улыбкой.
— Мам сказала, что так будет лучше, — пробормотал он. — Для нас обоих. Чтобы не было проблем в будущем.
— Для нас? — Марина почувствовала, как внутри неё что-то ломается. Не с треском, а тихо, как перегоревшая лампочка. — Ты отдал нашу квартиру своей матери и говоришь, что это для нас?
— Не ори на моего сына! — встряла свекровь. — Он принял взвешенное решение. По-мужски. А ты, как всегда, устраиваешь истерику. Вот поэтому он и не мог тебе доверять.
Марина смотрела на них обоих — на свекровь с её торжествующим видом и на мужа, который не мог поднять глаза. В этот момент она поняла: борьба закончена. Она проиграла ещё до того, как узнала, что идёт война.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я поняла.
Она развернулась и пошла в спальню. За спиной раздался довольный голос свекрови:
— Вот и умница. Главное — знать своё место. Я же говорила, Олежек, с ней можно договориться.
Марина закрыла дверь спальни и прислонилась к ней спиной. Руки дрожали. В голове стучало только одно: «Как? Как он мог?» Она опустилась на кровать и достала телефон. Пальцы сами набрали номер единственного человека, который мог сейчас помочь.
— Лена? Это я. Мне нужна твоя помощь. Срочно.
Елена приехала через сорок минут. Её каблуки простучали по паркету как автоматная очередь. Свекровь, которая уже обосновалась на кухне и заваривала себе чай, выглянула в коридор с недовольным видом.
— А это ещё кто такая? Марина, я не разрешала тебе приглашать гостей!
— Не разрешала? — Елена остановилась и медленно повернулась к свекрови. — А вы кто такая, чтобы разрешать или не разрешать в чужой квартире?
— В моей квартире! — выпалила Антонина Фёдоровна. — Я тут хозяйка, между прочим!
— Вы? Хозяйка? — Елена достала из сумочки папку. — Интересно. А документы на собственность у вас есть?
— Конечно есть! Олег на меня всё переоформил!
— Покажите, — невозмутимо попросила Елена.
Свекровь на секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки.
— Я никому ничего показывать не обязана! Олег, скажи этой особе, чтобы убиралась!
Олег вышел из гостиной, бледный как полотно.
— Лен, это семейные дела, не надо…
— Надо, — отрезала Елена. — Очень надо. Потому что твоя мамочка сейчас совершает уголовное преступление. Статья 159 Уголовного кодекса. Мошенничество.
— Что?! — взвизгнула Антонина Фёдоровна. — Да как ты смеешь!
— Очень просто, — Елена открыла папку и достала несколько листов. — Марина, ты подписывала какие-то документы на переоформление квартиры?
— Нет, — Марина вышла из спальни. Она уже не плакала. Глаза были сухими и холодными. — Никаких документов я не подписывала.
— Вот именно, — Елена повернулась к свекрови. — А по закону для переоформления совместно нажитого имущества требуется согласие обоих супругов. Письменное. Нотариально заверенное. Без такого согласия любая сделка недействительна. И более того — если выяснится, что документы были подделаны или согласие получено обманным путём, это уже уголовная статья.
Лицо Антонины Фёдоровны начало медленно бледнеть. Она посмотрела на сына, но тот отвёл глаза.
— Олег сказал, что жена согласна, — пролепетала она уже не так уверенно.
— Олег соврал, — спокойно констатировала Елена. — Или его заставили соврать. Что, впрочем, не меняет сути. Марина, у тебя есть выписка из Росреестра о правах на эту квартиру?
— Да, в сейфе.
— Доставай. Сейчас проверим, что там вообще произошло.
Марина достала документы. Елена быстро просмотрела их и усмехнулась.
— Как я и думала. Никакого переоформления не было. В Росреестре квартира до сих пор числится за вами с Олегом как за совместными собственниками. Так что ваша свекровушка просто блефовала.
— Что? — Марина схватила бумаги. Действительно, в графе собственников стояли две фамилии: Григорьев О.С. и Григорьева М.В.
— Но Олег же сказал… — начала было свекровь.
— Олег наплёл вам то, что вы хотели услышать, — перебила её Елена. — Чтобы вы от него отстали. Потому что он слабак и маменькин сынок, который боится вам возразить. Но до реального переоформления дело не дошло. Потому что для этого нужно было привести сюда Марину, а он прекрасно понимал, что она никогда не согласится.
Марина медленно повернулась к мужу. Олег стоял, опустив голову, и молчал.
— То есть ты мне врал? — тихо спросила она. — Я полчаса назад чуть не упала в обморок, думая, что осталась без крыши над головой. А ты просто врал?
— Я не хотел… Мама сказала, что иначе она не оставит нас в покое… Что будет требовать переоформления каждый день…
— Так ты решил меня запугать? Чтобы я сама испугалась и согласилась? — голос Марины звенел от ярости.
— Нет! Я просто… Я думал, ты успокоишься, и мы с мамой договоримся…
— Договоритесь с мамой сами, — отрезала Марина. — Без меня.
Она взяла сумку и направилась к выходу.
— Марина, стой! Куда ты?!
— К нотариусу, — бросила она через плечо. — Подавать заявление на развод. И требовать раздел имущества. Раз уж ты так боишься, что я могу тебя этим шантажировать, давай я избавлю тебя от страхов.
— Марин, подожди! Я не то хотел сказать!
Но она уже хлопнула дверью.
Через неделю Марина сидела в офисе нотариуса напротив Олега. Он выглядел потерянным и несчастным. Свекровь, к его удивлению, на встречу не пришла. После того скандала Антонина Фёдоровна уехала к себе домой и с тех пор не появлялась.
— Марина, — начал Олег, — может, мы ещё подумаем? Я понимаю, что был не прав. Мама действительно перегнула палку. Но мы же любим друг друга…
— Любим? — Марина посмотрела на него внимательно. — Олег, ты меня даже защитить не смог. Ты позволил своей матери выгнать меня из моей же квартиры. Ты соврал мне, чтобы я испугалась и сделала то, что хочет твоя мама. Это не любовь. Это предательство.
— Но я же исправлюсь! Я буду другим! Я…
— Нет, — твёрдо сказала она. — Не будешь. Потому что ты не видишь в этом проблемы. Ты думаешь, что проблема в том, что мама «перегнула палку». А проблема в том, что ты позволяешь ей вообще что-то гнуть в нашей семье.
Нотариус кашлянул.
— Итак, переходим к разделу имущества. Квартира по адресу…
— Я не претендую на квартиру, — неожиданно сказала Марина.
Олег вскинул голову.
— Что? Но это же твоё право…
— Знаю, — она достала из папки документ. — Вот моё заявление об отказе от доли в квартире. Взамен я прошу выплатить мне компенсацию в размере половины рыночной стоимости жилья.
— Но у меня нет таких денег!
— Зато они есть у твоей матери, — спокойно ответила Марина. — Она ведь так хотела получить эту квартиру для своего «мальчика». Пусть теперь за неё заплатит. По-настоящему. Деньгами, а не враньём и манипуляциями.
Олег открыл рот, но ничего не сказал. Он понял, что проиграл. Окончательно и бесповоротно.
— Есть ещё одно условие, — добавила Марина. — Я хочу, чтобы в соглашении было прописано: квартира остаётся за тобой лично. Никаких дарений, никаких переоформлений на третьих лиц в течение трёх лет. Иначе я оставляю за собой право через суд потребовать пересмотр условий раздела.
— Но мама…
— Вот именно, — холодно улыбнулась Марина. — Твоя мама так мечтала получить контроль над этой квартирой? Теперь ей придётся за это заплатить. Реальными деньгами. И квартира всё равно останется на твоём имени, а не на её. Считай это уроком. Для вас обоих.
Нотариус молча печатал, а Олег сидел белый как полотно, понимая, что сейчас ему придётся идти к матери и просить денег. Много денег. И объяснять, почему её гениальный план обернулся полным провалом.
Два месяца спустя Марина встретила Елену в кафе. Подруга внимательно оглядела её.
— Ты светишься, — констатировала Елена. — Явно не от развода.
Марина рассмеялась.
— От свободы. Олег выплатил компенсацию. Его мать, кстати, до сих пор со мной не разговаривает. Считает, что я её обманула.
— Обманула? — Елена фыркнула. — Это она вас обманывала.
— Ну, теперь Антонина Фёдоровна знает, что манипуляции имеют цену. Конкретную. В рублях, — Марина отпила кофе. — Знаешь, что самое смешное? Олег звонил на прошлой неделе. Сказал, что мама требует, чтобы он переоформил квартиру на неё. Мол, она же за неё заплатила. А он не может по условиям нашего соглашения.
— И что он?
— Сказал, что теперь понимает, каково это — быть между двух огней. И что я была права. Но уже поздно.
— Поздно, — согласилась Елена. — Ты на новую квартиру уже смотрела?
— Угу. Однушку в новостройке. Маленькую, но свою. Только мою. Где никто не будет мне указывать, на какую кухню мне заходить, — Марина улыбнулась. — И знаешь, что я поняла за это время?
— Что?
— Что свекровь на самом деле сделала мне подарок. Она так старалась отобрать у меня квартиру, что я поняла: мне не нужна та квартира. Мне нужна моя собственная. Где я хозяйка. Где никто не посмеет сказать мне, что это не моё.
Елена подняла чашку.
— За хозяек своей жизни?
— За хозяек, — Марина чокнулась с ней. — И за то, чтобы никакие свекрови не решали, где нам жить и как нам жить.
Она посмотрела в окно на яркий осенний день. Впереди была новая жизнь. Без мужа-тряпки. Без свекрови-манипулятора. Без постоянного страха, что тебя могут выгнать из собственного дома.
У неё была свобода. И собственные деньги на новую квартиру. Где она будет единственной хозяйкой.
И это было лучше любого фальшивого партнёрства с человеком, который не умел за неё постоять.
