— Оля, ты правда думаешь, что зелёные обои в спальне — это хорошая идея?
Марина Петровна стояла в дверях комнаты, держа в руках чашку кофе и смотрела на невестку с выражением лица человека, который только что обнаружил плесень на любимом пироге. Её голос был мягким, почти участливым, но каждое слово падало тяжёлым грузом.
Ольга оторвалась от ноутбука, где она уже третий час изучала каталоги мебели для их новой квартиры. Квартиры, которую они с мужем Игорем купили два месяца назад. Их первого собственного жилья. Их мечты.
— Мне нравятся, — ответила она ровно, стараясь не показывать раздражения. — Они успокаивают. И к нашей мебели подходят.
— Ну да, ну да, — кивнула Марина Петровна, делая глоток из чашки. — Просто у меня подруга, Людмила Ивановна, она дизайнер интерьеров, так она говорит, что зелёный в спальне — это вообще моветон. Люди с хорошим вкусом выбирают бежевый. Или персиковый. Но это, конечно, твоё дело.
Она произнесла последнюю фразу так, словно Ольга собиралась покрасить стены в ядовито-розовый и повесить портрет вождя над кроватью.
Ольга сжала губы. Это был уже пятый «совет» за сегодняшнее утро. До этого были замечания по поводу ламината — слишком тёмный, по поводу штор — слишком простые, и по поводу того, что Ольга вообще затеяла ремонт без консультации с опытным человеком.
Опытным человеком, естественно, была сама Марина Петровна.
Неделю назад она переехала к ним. Временно, как она сама сказала. Якобы в её доме начался капитальный ремонт подъезда, жить стало невозможно, шум, пыль, рабочие с утра до вечера. Игорь, конечно, не мог отказать матери. Ольга тоже не возражала — подумаешь, неделя, может, две. Они справятся.
Но Марина Петровна обосновалась в их двушке так, словно собиралась остаться навсегда. Её вещи заполнили коридор, её крема и баночки заняли половину ванной, а её присутствие пропитало квартиру, как стойкий запах, который невозможно выветрить.
— Игорёк ещё не вернулся? — спросила она, переходя к следующей теме.
— Нет, у него совещание задержалось.
— Бедный мой мальчик, так тяжело работает, — вздохнула Марина Петровна. — Хотя бы дома нормально кормили. Я вот вчера котлеты делала, он три штуки съел! Говорит, давно такого вкусного не ел.
Она бросила на Ольгу быстрый взгляд, оценивающий и колючий. Ольга почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она прекрасно готовила. Игорь всегда хвалил её блюда. Но с появлением в доме его матери он вдруг стал сравнивать. Ненавязчиво, вскользь, но сравнивать.
— Мам всегда добавляет особые специи, — говорил он, когда Ольга подавала жаркое.
— А помнишь, мама делала такой пирог на мой день рождения? Вот это было что-то, — вспоминал он за чаем.
Марина Петровна не просто готовила. Она завоёвывала территорию. Методично, шаг за шагом. Она переставляла кастрюли в шкафу — так удобнее. Она меняла местами продукты в холодильнике — так правильнее. Она давала советы по стирке, уборке, покупкам.
Ольга терпела. Она говорила себе, что это временно. Что скоро ремонт в доме закончится, и Марина Петровна уйдёт. Они снова останутся вдвоём с Игорем. Всё вернётся на свои места.
Но время шло, а ремонт в подъезде, казалось, затягивался до бесконечности.
Однажды вечером, когда Игорь уснул, Ольга не выдержала. Она тихо встала с кровати, прошла на кухню и позвонила своей маме.
— Мам, я уже не могу, — прошептала она в трубку, стараясь не разрыдаться. — Она меня сводит с ума. Каждый день что-то не так. То я не так мою посуду, то не так глажу рубашки. И Игорь… он на её стороне. Он не защищает меня.
— Доченька, потерпи, — успокаивала мама. — Это же его мать. Ты понимаешь, как ему трудно быть между вами. Просто не обращай внимания на мелочи.
Мелочи. Да, каждая в отдельности — мелочь. Но когда этих мелочей сотни, когда они сыплются на тебя каждый день, они превращаются в тяжёлый груз, который тянет ко дну.
Через три недели случилось то, что переполнило чашу.
Ольга пришла с работы уставшая. Она мечтала о горячем душе и тихом вечере. Но, открыв дверь, она увидела картину, от которой внутри всё похолодело.
В их спальне, в ИХ спальне, стояли рабочие. Двое мужчин в грязных комбинезонах сдирали со стен старые обои. Пол был завален кусками бумаги и штукатурной пыли. А в углу, на их кровати, аккуратной стопкой лежали рулоны новых обоев.
Бежевых обоев.
Марина Петровна стояла посреди комнаты с довольным видом архитектора, наблюдающего за воплощением своего проекта.
— А, Оленька, пришла! — радостно воскликнула она. — Смотри, какая красота получится! Я вызвала мастеров, они сегодня старые обои снимут, завтра новые наклеят. К выходным будет готово. И не надо тебе мучиться, я всё организовала. И оплатила, между прочим. Считай, мой подарок вам.
Ольга стояла на пороге и не могла вымолвить ни слова. Её горло сжалось, слова застряли где-то внутри. Она чувствовала, как внутри неё нарастает что-то тёмное и горячее.
— Что… что здесь происходит? — наконец выдавила она.
— Ну я же говорила тебе, что зелёные обои — это ошибка, — терпеливо объяснила Марина Петровна, как ребёнку. — Вот я и решила исправить. Игорёк, кстати, согласился. Я ему утром позвонила, он сказал, что маме виднее. Правда, сынок?
Ольга обернулась. В коридоре стоял Игорь. Он избегал её взгляда, разглядывая носки своих ботинок с преувеличенным вниманием.
— Ты знал? — спросила она тихо.
— Мам права, зелёный действительно мрачновато смотрится, — пробормотал он. — А бежевый — классика. Светло, уютно.
— Ты знал, и не сказал мне?
— Я думал, ты обрадуешься, — он наконец поднял на неё глаза. В них читалась растерянность и лёгкая обида. — Мама же старается для нас. Бесплатно всё делает.
Для нас. Он сказал «для нас». Но Ольгу никто не спросил. Её мнение не учли. Её выбор перечеркнули одним телефонным звонком.
— Выйдите, — сказала она рабочим. — Прямо сейчас. Работа остановлена.
Мужчины переглянулись, потом посмотрели на Марину Петровну. Та нахмурилась.
— Оля, не глупи. Они уже начали.
— Я сказала — выйдите, — повторила Ольга, и в её голосе появилась такая сталь, что рабочие, не дожидаясь дальнейших указаний, начали собирать инструменты.
— Вы что, её слушаете? — возмутилась Марина Петровна. — Я вам плачу!
— Это моя квартира, — отрезала Ольга. — И здесь командую я.
Рабочие молча вышли. Марина Петровна смотрела на невестку с плохо скрытым возмущением. Игорь стоял между ними, бледный и растерянный, как стрелка компаса, потерявшая север.
— Оля, ты сейчас реально странно себя ведёшь, — начал он примирительно. — Мама хотела как лучше.
— Хотела как лучше? — Ольга медленно повернулась к нему. — Игорь, это наша спальня. Наша квартира. Наши обои, которые я выбирала три недели. И вы, не спросив меня, просто взяли и всё изменили?
— Но мама же дизайнером консультировалась, — пробормотал он.
— Мне плевать на её дизайнера! — голос Ольги сорвался на крик. — Это МОЙ выбор! МОЯ жизнь! МОЙ ДОМ!
— Наш дом, — поправил Игорь тихо. — И мамина квартира тоже, пока она здесь живёт.
Эта фраза была как пощёчина. Ольга почувствовала, как что-то внутри неё окончательно треснуло.
— Пока она здесь живёт, — повторила она. — А сколько это «пока», Игорь? Месяц? Два? Год?
Он молчал.
— Я тебя спрашиваю, сколько твоя мама собирается здесь жить?
— Ну, ремонт же идёт…
— Какой ремонт?! — Ольга рассмеялась, и этот смех был горьким. — Я вчера проходила мимо её дома. Там никакого ремонта нет! Подъезд как был, так и стоит! Никаких рабочих, никакой пыли! Она просто соврала! Соврала, чтобы въехать к нам!
Марина Петровна побледнела. Игорь застыл.
— Как ты смеешь обвинять мою мать во лжи! — вспыхнул он.
— Я не обвиняю, я констатирую факт! — Ольга подошла к тумбочке, схватила свой телефон и ткнула пальцем в фотографию. — Вот! Фото с сегодняшнего утра! Её подъезд! Видишь? Никакого ремонта!
Игорь молча посмотрел на экран. Марина Петровна отвернулась к окну.
— Игорь… сынок… Ну да, может, я немного приукрасила, — заговорила она дрожащим голосом. — Но я не могла иначе. Мне так одиноко одной. Я хотела быть рядом с вами. С тобой. Ты же мой единственный сын.
Она прижала платок к глазам. Игорь метнулся к ней.
— Мама, не плачь…
— Я старая, больная женщина, — всхлипывала Марина Петровна. — А меня выгоняют из дома родного сына. Из-за каких-то обоев.
— Мам, никто тебя не выгоняет, — забормотал Игорь, обнимая её за плечи.
Ольга смотрела на эту сцену, и внутри всё закипало. Она видела, как искусно Марина Петровна играет на чувстве вины сына. Как она превращается из агрессора в жертву одним движением.
— Игорь, — позвала она. — Посмотри на меня.
Он обернулся, его лицо было виноватым и растерянным.
— Твоя мама соврала нам. Она вторглась в наш дом под ложным предлогом. Она делает здесь всё, что хочет, не спрашивая меня. Она изменила ремонт в нашей спальне без моего согласия. И сейчас она манипулирует тобой, изображая жертву.
— Оля, хватит, — Игорь помотал головой. — Ты просто устала. Давай успокоимся.
— Я спокойна. Я впервые за месяц абсолютно спокойна. И я хочу услышать от тебя ответ: ты на чьей стороне?
Пауза затянулась. Марина Петровна перестала всхлипывать и замерла, наблюдая за сыном. Игорь стоял между двумя женщинами, и его лицо выражало такую муку, словно его разрывали на части.
— Это неправильный вопрос, — наконец выдавил он. — Я люблю вас обеих.
— Но кого больше? — тихо спросила Ольга. — Кого ты выбираешь?
— Я не могу выбирать между мамой и женой!
— Можешь. И ты только что выбрал. — Ольга развернулась и пошла к выходу.
— Ты куда? — растерянно крикнул Игорь.
— К маме. Пожить. Временно. Подумать.
Она схватила сумку, накинула куртку и вышла, не оглядываясь. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком.
В квартире повисла тишина. Марина Петровна перестала изображать слёзы и посмотрела на сына.
— Игорёк, не переживай. Она остынет, вернётся. Просто характер у неё вздорный. Надо было раньше её в руки брать.
Но Игорь не слушал. Он смотрел на закрытую дверь и вдруг понял, что только что совершил огромную ошибку.
Три дня Ольга не отвечала на звонки. Игорь приезжал к её маме, но она отказывалась с ним разговаривать. Она словно отгородилась от него стеной молчания.
На четвёртый день он не выдержал. Вечером он пришёл к дому её мамы и прождал под окнами два часа, пока Ольга не вышла.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он.
Она остановилась, но на лице её не отразилось никаких эмоций.
— Я попросил маму уехать, — выпалил Игорь. — Сегодня утром. Она собрала вещи и уехала к себе.
Ольга молчала.
— Я понял, что был не прав, — продолжал он, слова сыпались быстро, сбивчиво. — Ты права, она нас обманула. Она вторглась в наш дом. И я… я позволил ей это. Я не защитил тебя. Прости меня. Пожалуйста.
— Игорь, — тихо сказала Ольга. — Проблема не в твоей маме. Проблема в тебе.
Он вздрогнул, словно она ударила его.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты выбрал её. Когда нужно было выбрать меня, ты выбрал её. Ты позволил ей уничтожить мой выбор, моё мнение, моё пространство. А потом обвинил меня в том, что я просто устала.
— Но я же исправился! Я её выгнал!
— Ты её выгнал не потому, что понял свою ошибку. Ты её выгнал, потому что я ушла. Ты испугался остаться один. Это разные вещи, Игорь.
Он молчал, и в его глазах стояли слёзы.
— Что мне делать? — спросил он беспомощно.
Ольга вздохнула. Она смотрела на него, на этого мужчину, которого любила, за которого выходила замуж, с которым мечтала о будущем. И она понимала, что их брак висит на волоске.
— Ты должен решить, Игорь, кто я для тебя. Жена, с которой ты строишь семью. Или гостья в доме твоей мамы. Если второе — мне незачем возвращаться. Если первое — тебе придётся научиться ставить границы. Не для меня. Для нас.
Она развернулась и пошла прочь, оставив его стоять под фонарём. Игорь смотрел ей вслед, и впервые в жизни понимал, что значит быть взрослым. Что значит делать выбор. Настоящий выбор.
Через неделю Ольга вернулась домой. Обои в спальне остались старые, зелёные. Игорь оставил их, как символ. Символ того, что её выбор важен. Что её голос имеет значение.
Марина Петровна звонила каждый день. Игорь разговаривал с ней вежливо, но коротко. Приглашал в гости, но только когда Ольга была согласна.
Граница была установлена. Чёткая, твёрдая граница между его прошлым и их настоящим.
И когда однажды вечером Ольга обняла мужа на их кровати, под зелёными обоями, которые так раздражали его мать, она поняла — они справились. Они выдержали первое настоящее испытание.
Их семья была спасена. Но цена этого спасения была высока. Цена в виде слёз, обид и почти разбитых сердец. Ольга только надеялась, что Игорь больше никогда не забудет этот урок.
Потому что границы нужно охранять каждый день. Иначе они исчезают. И вместе с ними исчезает уважение, доверие и любовь.
