Новость о наследстве свалилась на них не как снег на голову, а как бетонная плита. Вася, бледный и растерянный, держал в руках уведомление от нотариуса. Его двоюродный дед, которого он видел два раза в жизни, оставил ему не просто «домик в деревне», а полноценный автосервис с большим участком земли в черте города. Жирный, ликвидный кусок, пахнущий большими деньгами.
Ира сразу почувствовала холодок в животе. Она посмотрела на мужа: тот ещё не успел осознать масштаб удачи, а телефон в его кармане уже завибрировал. Экран высветил: «Мама».
— Вася, не бери пока, — тихо, но твердо сказала Ира. — Нам нужно самим понять, что делать. Оформить документы, оценить…
Но Вася, по привычке, нажал «принять». Через секунду динамик взорвался восторженным визгом Клавдии Григорьевны. Слух о наследстве распространился быстрее скорости света.
Через час они были у них. Не спрашивая разрешения, дверь открыли своим ключом (который Вася так и не решился забрать у матери после свадьбы). В прихожую ввалилась Клавдия Григорьевна, таща за собой тяжелые сумки с едой, и старший брат Васи — Толик. От Толика привычно пахло перегаром и дешевым табаком.
— Ну, олигарх! — гаркнул Толик, с размаху хлопая Васю по спине так, что тот поперхнулся. — Наливай, делить будем!
Ира встала в дверях кухни, скрестив руки на груди.
— Делить здесь нечего. Наследство оформлено на Василия.
Клавдия Григорьевна замерла, не донеся салатницу до стола. Её маленькие глазки-буравчики мгновенно сузились. Она ласково, как змея, улыбнулась сыну.
— Ирочка, деточка, ты в наши дела не лезь. Семья — это святое. Васятка же не бросит брата в беде? У Толика долги, коллекторы душат. Продадим этот сервис, закроем кредиты, а остальное — маме на ремонт. Ну и вам на мороженое останется.
Вася растерянно переводил взгляд с матери на жену.
— Мам, ну я еще даже документы не подал… Может, я сам буду бизнесом заниматься?
— Каким бизнесом?! — взвизгнул Толик, плюхаясь на диван. — Ты гайку от болта не отличишь! Продавать надо срочно, пока не отжали! У меня уже и покупатель есть, свой человек, наличкой даст. Правда, цену собьет чуть-чуть за срочность, но зато без волокиты.
Ира почувствовала, как внутри закипает ярость.
— Никаких «своих людей», — отрезала она. — Мы наймем независимого оценщика.
— Ты смотри, какая цаца! — Толик вскочил, опрокинув стул. — Ты здесь вообще никто! Пришла на всё готовенькое! Вася, ты мужик или тряпка? Скажи своей бабе, чтобы рот закрыла, пока старшие говорят!
В комнате повисла звенящая тишина. Вася побелел. Он посмотрел на брата, потом на Иру.
— Толя, не кричи, — промямлил он. — Ира дело говорит. Спешить не надо.
Клавдия Григорьевна тут же сменила тактику. Она плюхнулась на стул и схватилась за сердце.
— Ой, довели… Родную мать довели… Я же для вас стараюсь. Я же ночей не спала, растила… А теперь, когда копейка в семью пришла…
Вася тут же бросился к аптечке. Ира осталась стоять неподвижно. Она видела этот спектакль сотню раз. Но сегодня ставки были слишком высоки.
Следующие три дня превратились в ад. Родственники не уходили. Толик спал на диване в гостиной, Клавдия Григорьевна хозяйничала на кухне, переставляя банки и критикуя Ирину стряпню. Они создавали атмосферу хаоса.
Каждое утро начиналось с обработки Васи.
— Вася, ну подпиши доверенность на Толика, — елейным голосом уговаривала мать. — Он шустрый, он всё оформит. Тебе-то некогда, ты работаешь. А он побегает, бумажки соберет. Зачем тебе этот геморрой?
Ира находила мужа на балконе, курящим одну за одной.
— Они меня с ума сведут, Ир, — признался он. — Может, и правда отдать им часть? Толик ведь пропадет из за долгов.
— Если ты отдашь им, они выпьют тебя до дна, — жестко сказала Ира. — Это твой шанс вырваться, Вася. Построить нам дом, обеспечить будущее детям. А Толик свои долги нажил сам.
— Но они же родня…
— Родня радуется успехам, а не делит шкуру неубитого медведя.
На четвертый день ситуация накалилась до предела. Ира вернулась с работы раньше обычного и застала дома незнакомого мужчину. Он сидел за их столом, разложив какие-то бумаги. Рядом суетился Толик, а Клавдия Григорьевна подливала гостю чай. Васи дома не было.
— О, Ирочка! — фальшиво обрадовалась свекровь. — А это Петр Ильич, юрист, друг Толика. Пришел помочь нам с документами.
Ира подошла к столу и взяла верхний лист. Это был предварительный договор купли-продажи автосервиса. Цена была занижена в три раза. В графе «Получатель средств» стояла фамилия Клавдии Григорьевны.
— Интересно, — ледяным тоном произнесла Ира. — Вася в курсе, что он продает сервис за копейки, а деньги идут не ему?
— Не твое собачье дело! — рявкнул Толик, пытаясь вырвать бумагу.
Ира отдернула руку и спрятала документ за спину.
— Вон отсюда. Все вон.
— Ты кого гонишь, дрянь?! — взвизгнула Клавдия Григорьевна. — Это квартира моего сына!
В этот момент входная дверь открылась. Вошел Вася, уставший, с пакетом продуктов. Он замер, увидев красную от ярости мать, набычившегося Толика и чужого мужика за столом.
— Что происходит? — тихо спросил он.
— Твоя жена нас выгоняет! — заголосила мать. — Мы юриста привели, чтобы тебе помочь, время сэкономить, а она…
Ира молча протянула мужу тот самый договор.
— Читай, Вася. Пункт 4 и 5.
Вася пробежал глазами по строчкам. Его лицо начало меняться. Сначала недоумение, потом осознание, и наконец — гнев, которого Ира у него никогда не видела.
— Мам… Это что? — голос его дрогнул. — Вы хотели продать моё наследство без меня? И деньги… тебе?
— Ну а кому?! — выпалил Толик, поняв, что скрываться нет смысла. — Ты ж каблук! Тебя эта стерва оберет! А у мамы деньги целее будут! И мне долги закрыть надо, братан, ты же не чужой!
— Мы хотели как лучше! — подхватила мать. — Ты же мягкотелый, тебя любой обманет! А мы семья! Подпиши сейчас, Петр Ильич всё заверит, и забудем, как страшный сон!
Вася посмотрел на «юриста», который торопливо собирал папку, на перекошенное злобой лицо брата, на мать, в глазах которой не было любви — только жадный расчет. И перевел взгляд на Иру. Она стояла бледная, но спокойная, готовая биться за него до конца.
Внутри Васи что-то щелкнуло. Громко и отчетливо. Словно лопнула цепь, державшая его годами.
— Пошли вон, — сказал он. Не громко, но так, что Толик поперхнулся.
— Чего? — переспросил брат.
— Я сказал: пошли вон из моего дома. Сейчас же.
— Сынок, ты что… — начала было Клавдия Григорьевна, хватаясь за сердце, но Вася перебил её жестким жестом.
— Хватит, мама. Театр закрыт. Никаких доверенностей, никаких продаж. Наследство моё. И распоряжаться им буду я и моя жена.
— Да ты пожалеешь! — заорал Толик, идя к выходу. — Прокляну! Знать тебя не хочу, жмот!
— Ключи, — Вася протянул руку к матери. — Те, что от квартиры. Верни.
Клавдия Григорьевна зашипела, как рассерженная кошка, швырнула связку ключей на пол и выбежала в подъезд. Толик и «юрист» поспешили следом. Дверь захлопнулась, отрезая вопли и проклятия, несшиеся с лестничной клетки.
— Ты всё правильно сделал, — прошептала Ира.
— Завтра меняем замки, — сказал Вася.
— А сервис? — спросила Ира.
— Оставим. Буду сам работать. Научусь. Это наш шанс, Ир. И я его никому не отдам.
Вася смотрел на жену и думал, что главное наследство — это не гаражи и земля. Это понимание того, кто на самом деле твоя семья. И сегодня он наконец-то вступил в права этого владения.
