Марина сжала в руке телефон, на экране которого все еще светилось уведомление о новом сообщении от свекрови.
Оно было коротким, но емким: «Мариночка, у Леночки есть чудесная сумочка, из натуральной кожи, она мне такую же хочет подарить. Напомни Антончику, пожалуйста, что у меня скоро день рождения».
Антончик — муж Марины, а Леночка — его сестра, успешная бизнес-леди, для которой покупка дизайнерской сумочки была равноценна приобретению булки хлеба для обычного человека.
— Опять? — раздался за ее спиной спокойный голос Антона. Он подошел и обнял жену за плечи, посмотрев через голову на телефон. — Мама опять про подарки?
— Не просто про подарки говорила, — с горькой усмешкой ответила Марина, откладывая смартфон на подоконник, — а открытым текстом намекала на такие же, как у Леночки.
Антон вздохнул. Он терпеть не мог эти разговоры. Его мать, Галина Петровна, была женщиной с непростыми запросами и твердой уверенностью, что жизнь ее детей — это прямое отражение их любви к ней, измеряемое в рублях и брендах.
— Не обращай внимания. Купим, как в прошлый раз, хороший кашемировый платок и красивый букет. Она отойдет.
— Она не отойдет, Антон! — Марина резко развернулась к нему. — В прошлый раз, когда мы подарили платок, она целый вечер рассказывала о том, как Лена подарила ей шубу. В позапрошлый раз, когда мы купили ей набор дорогой косметики, она три часа делилась впечатлениями от круиза по Средиземному морю, который ей оплатила та же Лена! Я чувствую себя не невесткой, а участником какого-то абсурдного аукциона, где я вечно проигрываю, потому что не могу или не хочу делать большие ставки.
— Мама просто очень любит, когда о ней заботятся, — попытался найти оправдание Антон, но голос его дрогнул. Он и сам понимал шаткость этого аргумента.
— Забота и соревнование — разные вещи. Я устала, понимаешь? Я устала чувствовать себя недостаточно хорошей.
Этот затянувшийся разговор был резко прерван звонком самой Галины Петровны.
Марина, сделав глубокий вдох, нажала на зеленую кнопку и включила громкую связь.
— Маришенька, а ты получила мое сообщение? — послышался бархатный, но настойчивый голос свекрови. — Я тебе фотографию той самой сумочки, о которой говорила, отправила. Она в бутике на Петровке, я тебе адрес сброшу попозже.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — холодно поздоровалась Марина. — Мы как раз с Антоном обсуждали ваш подарок.
— О, отлично! Ну, вы там не сомневайтесь, я точно знаю, какая модель и цвет мне подходит. В наличии осталось всего две штуки!
Антон, поморщившись, взял телефон.
— Мам, привет. Послушай, мы, возможно, рассмотрим другие варианты. Эта сумка… она немного не укладывается в наш бюджет…
В трубке повисло короткое, но красноречивое молчание.
— Антошка, ну чего ты мелочишься? — голос Галины Петровны стал сладким, но с отчетливыми нотками укора. — Я же знаю, какая у вас Марина хозяйка экономная, вы же, наверное, уже и на отпуск отложили, а отпуск подождет. У меня юбилей. Леночка говорит, я в свои годы заслуживаю только самого лучшего. Она уже билеты в Карловы Вары мне на ноябрь купила, на лечение. Вот что значит настоящая забота.
Марина с силой сжала кулаки. «Настоящая забота» — эти слова жгли как раскаленное железо.
— Мам, мы тоже о тебе заботимся, — попытался парировать Антон, но мать его перебила.
— Я знаю, сыночек, знаю, поэтому и не сомневаюсь, что вы мне такую же радость доставите, как и Леночка. Ладно, я побежала, у меня маникюр. Целую! Жду вас в субботу.
Раздались короткие гудки. В комнате снова воцарилась напряженная тишина.
— Я не вынесу этого, — тихо, но очень четко произнесла Марина. — Я не куплю ей эту дурацкую сумку. Я не буду участвовать в этой гонке.
— Но что мы скажем? — растерянно спросил Антон. — Она будет обижаться, устроит сцену…
— Пусть устраивает! Твоя сестра может позволить себе откупаться дорогими подарками. У нее нет семьи, нет детей, ее бизнес — ее ребенок. А у нас есть ипотека, садик для Сережки, планы на собственную дачу. Я не хочу тратить наши деньги на то, чтобы удовлетворить чье-то тщеславие!
Она говорила эти слова горячо, и Антон впервые за долгое время увидел в ее глазах не усталость, а гнев и решимость. Он подошел поближе и обнял ее.
— Хорошо. Что будем делать?
— Мы подарим ей то, что считаем нужным, а главное — скажем правду, — уверенно проговорила Елена.
Праздничная суббота выдалась на удивление солнечной. Золотая осень на несколько часов прогнала дожди, и яркое солнце залило уютную гостиную Галины Петровны.
Сама виновница торжества, в новом шелковом платье (подарок Лены, как она немедленно сообщила гостям), восседала в кресле, словно королева, ожидающая подношений.
Лена, высокая и подчеркнуто элегантная, уже вручила матери свой подарок — обещанную путевку в Карловы Вары, красиво упакованную в конверт с логотипом турагентства.
Галина Петровна от души расцеловала дочь, назвав ее «своей умницей и красавицей».
И вот настал черед Марины и Антона. Марина, с бьющимся сердцем, но с высоко поднятой головой, протянула свекрови небольшую, но изящную коробку.
— С днем рождения, Галина Петровна! Желаем вам крепкого здоровья, счастья и радости.
Галина Петровна, сияя, приняла коробку. Ее улыбка померкла, когда она сняла крышку.
Внутри, на мягкой бархатной подушечке, лежали не часы, не украшение и, конечно, не дизайнерская сумочка.
Там лежал кожаный ретро-фотоальбом и новая, дорогая ручка с золотистым пером.
— Что это такое? — спросила Галина Петровна, не скрывая своего разочарования.
— Это наша память, мама, — твердо начал Антон. — Мы с Мариной и Сережей весь прошлый месяц разбирали старые фотографии. Мы их оцифровали, восстановили, а самые лучшие собрали в этот альбом. Посмотри!
Он открыл первую страницу. Там была молодая Галина Петровна с двумя маленькими детьми — Леной и Антоном — на руках. Она смотрела в камеру с усталым, но счастливым выражением лица.
— А это… — Галина Петровна невольно тронула фотографию. — Что это такое?!
— А ручка, — продолжила Марина, — это чтобы вы записывали ваши воспоминания, истории из жизни. Сережа подрастет, и ему будет важно это прочесть. Мы хотели подарить вам не вещь, а время на воспоминания и время на то, чтобы сохранить их для нас.
В комнате повисла натянутая тишина. Лена, сидевшая рядом, скептически подняла бровь.
— Мило, — произнесла она свысока. — Но, по-моему, маме нужны практичные подарки, чтобы пользоваться здесь и сейчас, а не копаться в каком-то пыльном прошлом.
Галина Петровна не слушала ее. Она медленно стала перелистывать страницы. Вот Антон с разбитой коленкой и первоклассница Лена с бантами.
Вот они все на даче, где ее покойный муж жарит шашлыки. Вот свадьба Антона и Марины… Ее пальцы задрожали.
— Я эту фотографию думала, потеряла, — прошептала она, глядя на снимок, где они с мужем молоды и безумно счастливы. — А ты где их нашел?
— В старом дедушкином сундуке, на даче, — ответил Антон. — Мы с Мариной специально ездили.
Галина Петровна подняла на них глаза. И все увидели, что они наполнены слезами.
— Спасибо, — выдохнула она. — Это… это самый дорогой подарок, который у меня когда-либо был.
Лена фыркнула, но тут же замолчала, почувствовав на себе строгий взгляд брата.
Вечер пошел совсем по другому сценарию. Галина Петровна не выпускала альбом из рук, показывала гостям фотографии, рассказывала смешные и трогательные истории из прошлого.
Она смеялась и плакала, и это был не образ светской львицы, а настоящая, живая женщина.
Когда гости разошлись, и они остались втроем, Галина Петровна подозвала к себе Марину.
— Садись, милая, — сказала она мягко. Марина, ожидая подвоха, опустилась на диван рядом со свекровью. — Знаешь, Леночка… она очень хочет мне добра. Но она дарит мне вещи, которые… которые должны компенсировать ее отсутствие. Она вечно в разъездах, на совещаниях. А вы… вы подарили мне мое прошлое. Ту жизнь, которую я, кажется, начала понемногу забывать, гоняясь за чем-то неважным.
Женщина аккуратно взяла ручку, подаренную Мариной, и задумчиво повертела ее в руках.
— Я, пожалуй, и правда начну писать для внука, чтобы он знал, какими мы были. Спасибо тебе, дочка.
Слово «дочка» прозвучало так просто и так искренне, что у Марины ком подкатил к горлу.
Она просто кивнула, не в силах вымолвить ни слова. По дороге домой, в машине, царило молчание.
Первым нарушил его Антон, которому захотелось поделиться своими впечатлениями от вечера.
— Я не думал, что мама так воспримет наш подарок. Когда я говорил, мне казалось, что она сейчас перебьет меня и начнет обвинять в нелюбви и неуважении.
— Я тоже, — честно призналась Марина, глядя на мелькающие огни города. — Я думала, будет скандал…
— Ты была права. На все сто. Я больше не позволю маме манипулировать нами. Мы — семья. И наши подарки, и наша любовь — не должны быть предметом торга.
Марина взяла его руку и крепко сжала. Она смотрела вперед, на дорогу, освещенную фонарями.
Впереди была ясная, тихая ночь. И впервые за долгое время она почувствовала не тревогу не оправдать ожидания, а легкое, невесомое чувство облегчения.
