– Мы поживем у тебя немного, Кариночка. Всего-то на недельку, может, две. У нас трубу прорвало, представляешь, какой ужас! Весь стояк меняют.
Карина замерла на пороге собственной квартиры, сжимая в руке ручку сумки. Она только что вернулась после тяжелого дня, мечтая о горячей ванне и тишине, а вместо этого ее встречала бывшая свекровь, Светлана Аркадьевна, с расплывшейся по лицу любезной улыбкой. Рядом с ней, скрестив руки на груди, стояла Зоя, сестра Игоря, и оглядывала Карину с едва скрываемым превосходством. В воздухе витал незнакомый, приторный аромат духов, перебивавший привычный запах ее дома.
– Здравствуйте, – медленно произнесла Карина, пытаясь осознать происходящее. – Что значит «поживете»? И как вы сюда попали?
– Игорек открыл, кто же еще, – махнула рукой Светлана Аркадьевна, будто это было само собой разумеющимся. Она была одета в домашний велюровый костюм персикового цвета, который делал ее похожей на перезрелый фрукт. – Он же еще не все вещи перевез. Сказал, ты не будешь против. Мы же не чужие люди.
Карина перевела взгляд на Игоря, который виновато выглядывал из кухни. Ее теперь уже бывший муж. Месяц назад они получили документы о разводе, и этот месяц Игорь должен был использовать, чтобы найти себе новое жилье и окончательно съехать. Квартира была ее, Каринина, купленная задолго до их брака, и этот факт никогда не давал покоя его родне.
– Игорь, – голос Карины прозвучал холодно и ровно, – мы договаривались, что ты живешь здесь временно, пока не найдешь вариант. Мы не договаривались, что ты устроишь здесь общежитие для своей семьи.
– Кар, ну не начинай, – Игорь подошел ближе, пытаясь взять ее за руку, но она отдернула ладонь. – У мамы правда трубу прорвало. Им некуда идти. Это же ненадолго.
– А Зоя? У нее тоже трубу прорвало? В другом районе города? – с сарказмом уточнила Карина.
– Я мать не оставлю одну в такой ситуации! – тут же взвилась Зоя. Ее тонкие губы скривились в презрительной усмешке. – Не у всех же каменное сердце. Некоторые о своих родных заботятся.
Карина глубоко вздохнула, чувствуя, как внутри закипает глухое раздражение. Она посмотрела на огромные сумки, стоявшие в коридоре. Судя по их количеству, «неделька-две» были весьма оптимистичным прогнозом.
– Хорошо. Два дня, – отрезала она. – Пока вы не найдете съемную квартиру. У меня свои планы.
Светлана Аркадьевна картинно всплеснула руками.
– Девочка моя, да где же мы за два дня найдем? Цены-то какие сейчас! Ты же знаешь, мы люди простые, не шикуем.
Карина ничего не ответила. Она молча прошла в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. Усталость навалилась с новой силой. Она села на край кровати и поняла, что ее дом перестал быть ее крепостью. Это было только начало.
Первые дни превратились в настоящий кошмар. Светлана Аркадьевна и Зоя вели себя не как гости, а как полноправные хозяйки. Они не двигали мебель и не меняли шторы, как в дурных анекдотах про свекровей, нет, их методы были тоньше и куда более изощренными.
Утром ванную было не занять. Зоя могла просидеть там час, а выйдя, оставить после себя мокрый пол и облако пара с запахом ее едкого шампуня. Светлана Аркадьевна оккупировала кухню. Она готовила жирные, пахнущие на всю квартиру котлеты, щедро приправляя их чесноком, и постоянно комментировала содержимое Карининого холодильника.
– Ой, Кариночка, одни йогурты у тебя да травка эта заморская. Разве ж это еда? Мужика нормальной пищей кормить надо, а не этим… – она неопределенно махала рукой в сторону упаковки с руколой.
Карина стискивала зубы и уходила пить кофе в свою комнату. Игорь делал вид, что ничего не происходит. Он уходил на работу раньше всех, возвращался поздно, а на все ее попытки поговорить отвечал одно и то же: «Кар, ну потерпи немного. Они скоро съедут».
Но они не съезжали. Прошла неделя. Карина, вернувшись домой, обнаружила, что ее любимую кружку, которую ей подарила подруга, использует Зоя. А на диване в гостиной, где Карина любила по вечерам читать, теперь спала Светлана Аркадьевна, устроив там настоящее лежбище из подушек и одеял. Телевизор орал до полуночи, транслируя бесконечные ток-шоу.
– Игорь, это невыносимо, – сказала Карина тем же вечером, поймав его в коридоре. – Твоя мама и сестра чувствуют себя здесь лучше, чем я. Они даже не пытаются искать жилье. Я проверяла сайты, полно вариантов.
– Они ищут, просто ничего подходящего нет, – пробубнил он, избегая ее взгляда. – То дорого, то далеко, то первый этаж…
– Им нужна квартира в центре с евроремонтом за три копейки? – не выдержала Карина. – Игорь, это моя квартира! Я хочу приходить домой и отдыхать, а не чувствовать себя лишней.
– Ты преувеличиваешь. Никто тебя лишней не считает, – он попытался обнять ее, но в его жесте не было ни тепла, ни поддержки. Только желание поскорее замять неудобный разговор. – Просто будь снисходительнее. Это же моя семья.
Именно из-за этого «это же моя семья» они и развелись. Игорь никогда не умел выстраивать границы. Его мама и сестра всегда были не просто частью его жизни, а ее центром управления. Любое их желание, любая жалоба воспринимались им как прямое руководство к действию. Он не был «маменькиным сынком» в классическом понимании – он не бежал к маме по первому зову. Хуже: он впускал ее мнение и ее желания прямо в голову, позволяя им определять его собственные поступки. Он искренне верил, что поступает правильно, когда жертвовал комфортом Карины ради спокойствия своей матери.
Однажды вечером Карина разговаривала по телефону с подругой Леной, закрывшись в комнате.
– Лен, я больше не могу. Я как в коммунальной квартире живу. Они даже не стучатся, когда входят. Сегодня Зоя просто открыла дверь, чтобы спросить, где у меня фен. Я в этот момент переодевалась!
– Карин, это не просто наглость. Это похоже на спланированную акцию, – серьезно сказала Лена. – Ты уверена, что у них правда что-то с трубами? Может, стоит проверить?
– Как я проверю?
– У тебя есть знакомые в их районе? Или, может, позвонить в их управляющую компанию? Просто так, узнать, были ли аварии. Адрес-то ты их знаешь.
Эта мысль показалась Карине дикой, но занозой засела в голове. На следующий день, сославшись на плохое самочувствие, она осталась работать из дома. Дождавшись, когда все разойдутся, она нашла в интернете телефон диспетчерской их ЖЭКа. Сердце колотилось, когда она, изменив голос, представилась жительницей соседней квартиры и с тревогой спросила, когда планируют закончить ремонтные работы по замене стояка.
– Какого стояка, девушка? – удивленно ответила диспетчер на том конце провода. – Никаких аварийных работ по этому адресу у нас за последний месяц не зарегистрировано. Все в штатном режиме.
У Карины похолодело внутри. Значит, все это было ложью. Наглая, продуманная ложь. Но зачем?
Ответ пришел сам собой через пару дней. Карина искала в ящике комода какой-то документ и заметила, что бумаги переложены. Она точно помнила, как складывала их. Сердце неприятно екнуло. Она стала проверять дальше и наткнулась на папку с документами на квартиру. Она тоже была не на своем месте.
Паника начала подступать к горлу. Она вытащила все бумаги. Свидетельство о собственности, договор купли-продажи… все было на месте. Но сам факт того, что кто-то рылся в ее личных документах, привел ее в ярость.
Вечером она решила поговорить с Игорем. Окончательно. Она подкараулила его, когда он вышел на балкон покурить.
– Игорь, твоя семья мне лжет. У них нет никакой аварии. Я звонила в их ЖЭК.
Игорь вздрогнул и медленно обернулся. В его глазах промелькнул испуг.
– С чего ты взяла? Может, они ошиблись…
– Не ошиблись. А еще кто-то из вас рылся в моих документах на квартиру. Что вам нужно, Игорь? Скажи прямо.
Он долго молчал, глядя куда-то в темноту за окном. Потом тяжело вздохнул.
– Мама считает, что я имею право на долю. Мы прожили в браке пять лет. Она начиталась каких-то форумов в интернете… Говорит, если я здесь прописан и продолжаю жить, то при разделе имущества…
– Каком разделе?! – Карина почувствовала, как земля уходит из-под ног. – Мы уже развелись! Квартира куплена до брака, она не является совместно нажитым имуществом! Твоя мать сошла с ума? И ты вместе с ней?
– Я ей говорил, что это бесполезно, – его голос звучал жалко. – Но она… она считает, что если они будут здесь жить, создадут видимость, что мы одна семья, то можно будет через суд что-то доказать. Что были неотделимые улучшения, которые мы делали вместе…
– Какие улучшения? Полочка в ванной, которую ты прикрутил три года назад? – Карина рассмеялась горьким, срывающимся смехом. – Так вот в чем дело. Вы решили меня просто выдавить отсюда? Захватить мою квартиру?
Она смотрела на него, и пелена спадала с ее глаз. Это был не просто слабый, безвольный мужчина. Это был соучастник. Он все знал. Он привел их сюда, зная их истинные намерения, и врал ей в лицо каждый день. Вся его «любовь», все его «Кар, ну потерпи» были лишь частью этого омерзительного спектакля.
– Я все понял, – сказал Игорь, потушив сигарету. – Я поговорю с ними. Завтра же.
Но Карина ему больше не верила. Она видела, что он не будет ничего решать. Он снова попытается найти компромисс там, где его быть не может. Он будет тянуть время, надеясь, что все как-нибудь само рассосется. Но она больше не позволит этому случиться.
На следующий день была суббота. Карина проснулась с четким планом действий. Она дождалась, когда Игорь уедет «по делам» – скорее всего, просто сбежал, чтобы не присутствовать при неминуемом скандале. Светлана Аркадьевна и Зоя сидели на кухне, пили чай и обсуждали какую-то свою знакомую.
Карина вошла на кухню. Она была спокойна. Пугающе спокойна.
– Светлана Аркадьевна, Зоя. У вас есть два часа, чтобы собрать свои вещи и покинуть мою квартиру.
Обе женщины замолчали и уставились на нее. Первой опомнилась Зоя.
– Ты что себе позволяешь? С ума сошла?
– Нет, Зоя, не сошла. Я просто ставлю на место людей, которые обманом проникли в мой дом и пытались устроить здесь рейдерский захват, – Карина смотрела прямо ей в глаза.
Лицо Светланы Аркадьевны исказилось. Любезная улыбка исчезла, уступив место злой, брезгливой гримасе.
– Какое ты имеешь право? Игорек – мой сын! Он здесь живет! Значит, и мы имеем право!
– Нет, не имеете. И он здесь больше не живет. С этой минуты. Я вызвала мастера, через два часа он приедет менять замки. Если вы не успеете собрать свои вещи, я просто выставлю их на лестничную клетку.
– Да я… Да я Игорю позвоню! Он с тобой разберется! – зашипела Зоя, хватаясь за телефон.
– Звони, – пожала плечами Карина. – Можешь еще в полицию позвонить, пожаловаться, что вас выгоняют из чужой квартиры, в которую вы незаконно вселились. Думаю, им будет интересно.
Она развернулась и ушла в комнату, оставив их ошеломленных. Через несколько минут она услышала, как Зоя кричит в трубку, жалуясь брату. Потом наступила тишина. А затем начались суетливые сборы. Было слышно, как хлопают дверцы шкафов, как злобно швыряются вещи в сумки.
Ровно через полтора часа, когда Карина вышла в коридор, она увидела их, готовых к уходу. Сумки снова стояли у порога. Лицо Светланы Аркадьевны было багровым от злости. Зоя смотрела с лютой ненавистью.
– Ты еще пожалеешь об этом, Карина, – прошипела бывшая свекровь. – Останешься одна, как перст, никому не нужная. Посмотрим, кто тогда тебе стакан воды подаст.
– Своей водой я как-нибудь обойдусь, – спокойно ответила Карина, открывая входную дверь. – А теперь, будьте добры, на выход.
Они вышли, громко топая и что-то бормоча себе под нос. Карина захлопнула за ними дверь и несколько раз повернула ключ в замке. Она прислонилась спиной к двери и медленно сползла на пол. Тишина. Впервые за две недели в ее квартире была абсолютная, звенящая тишина.
Через час пришел мастер и поменял замки. Еще через час начал звонить Игорь. Карина не отвечала. Он писал сообщения: сначала гневные, потом умоляющие. «Карина, ты не могла так поступить с моей матерью!», «Куда они пойдут на ночь глядя?», «Кар, прости, я был неправ, давай поговорим».
Она прочитала все сообщения и заблокировала его номер. Потом она прошла по квартире. Собрала оставшиеся вещи Игоря – пару рубашек, зубную щетку, старые кроссовки – в большой мусорный пакет и выставила его за дверь.
Она открыла все окна, впуская в квартиру свежий вечерний воздух, который выметал последние следы чужого присутствия, чужих запахов, чужой лжи. Она заварила себе свой любимый чай в своей любимой кружке. Села на свой диван, в своей гостиной, в своей квартире.
Это не было похоже на счастье. Это было похоже на свободу. Тяжелую, выстраданную, но абсолютно реальную. Она была одна. И впервые за долгое время это слово не пугало ее, а дарило покой. Впереди была ее собственная жизнь, в которой больше не было места для тех, кто пытался ее разрушить. И она точно знала, что справится.
