— Марин, ну ты чего? Я же просил. Это на пару дней, не больше, — голос Вадима в трубке был вкрадчивым, почти заискивающим. Таким он становился всегда, когда ему что-то было нужно.
Марина прижала телефон плечом к уху, продолжая помешивать кашу для сына. Утро было серым и промозглым, под стать её настроению.
— Вадим, мы разведены. Твои «пару дней» всегда превращаются в недели. А твои проблемы — в мои. У меня нет ни времени, ни желания снова в это ввязываться.
— Но это же не просто так! — в его голосе зазвенели обиженные нотки. — Дело серьезное. И касается нас всех.
— Нас «всех» больше не существует. Есть ты, и есть я с Серёжей. И наши дела теперь разные, — она сказала это так ровно, как только смогла. За полгода после развода она научилась этому ледяному спокойствию. Оно было её броней.
— Ты даже не выслушаешь? — он почти заныл.
Марина вздохнула. Где был этот человек, когда она умоляла его одуматься, когда плакала ночами, поняв, в какую финансовую яму он их загнал? Тогда он был непреклонен и уверен в своей правоте.
— Говори. У меня две минуты, потом Серёжу в сад будить.
— Мне нужно, чтобы ты подписала одно согласие. У нотариуса. Это формальность, чистая формальность. Чтобы я мог реструктуризировать тот долг. Иначе… — он замялся.
— Иначе что? Приставы придут описывать имущество в квартире, в которой ты больше не прописан? Вадим, ты когда брал тот безумный кредит под залог нашей квартиры, ты меня уверял, что всё под контролем. Где твой контроль теперь?
— Марина, не начинай! Я пытаюсь всё исправить! — он повысил голос. — Я для семьи старался!
— Семьи, которую ты и разрушил. Нет, Вадим. Я ничего подписывать не буду. Решай свои проблемы сам. — Она нажала отбой, и в наступившей тишине громко тикали часы на стене.
Серёжа, шестилетний вихрастый мальчик, уже копошился в своей комнате. Марина пошла его будить, натягивая на лицо улыбку. Сын не должен был видеть её тревог. Для него мир оставался прежним: мама, папа, который приходит по выходным, и бабушка Тамара, которая появляется, когда ей вздумается.
Днем раздался звонок в дверь. Не в домофон, а именно в дверь. Марина насторожилась. Она никого не ждала. Посмотрев в глазок, она увидела свою бывшую свекровь, Тамару Борисовну. Женщина энергично нажимала на звонок, всем своим видом излучая нетерпение.
Тамара Борисовна была женщиной монументальной. Высокая, статная, с неизменной прической-башней на голове и боевой раскраской на лице, которую она гордо именовала «лёгким макияжем». Она всегда говорила громко, ходила уверенно и считала своё мнение единственно верным.
Марина открыла дверь.
— Наконец-то! Я уж думала, ты спишь, — без предисловий заявила Тамара Борисовна, проходя в прихожую. Она окинула квартиру хозяйским взглядом. — Я за Серёженькой. Мы с ним в планетарий идём. Вадик билеты достал.
— Здравствуйте, Тамара Борисовна. Во-первых, меня нужно предупреждать заранее. У Серёжи сегодня занятия по подготовке к школе. Во-вторых, Вадим мне ничего не говорил.
Свекровь отмахнулась, стягивая перчатки.
— Ой, ну что за новости! Всегда забирала, и ничего. А Вадик… замотался, наверное. Где внук? Серёжа, бабушка пришла!
Марина встала у неё на пути. Спокойно, но твёрдо.
— Серёжа никуда не пойдёт. У него режим. И я бы попросила вас впредь согласовывать свои визиты со мной.
Тамара Борисовна замерла и смерила её взглядом с головы до ног. В её глазах плескалось ледяное изумление.
— Что это за тон, Марина? Я не чужая здесь. Я бабушка. И я пришла к своему внуку.
— Вы пришли в мой дом. И здесь действуют мои правила.
На лице Тамары Борисовны отразилась целая гамма чувств: от недоумения до откровенного гнева. Она привыкла, что Марина всегда была тихой, уступчивой, старалась сгладить углы. Эта новая, непреклонная Марина ей категорически не нравилась.
— Так вот, значит, как ты запела после развода? Решила характер показать? Думаешь, Вадика нет, так можно и мать его за порог выставить?
— Я никого не выставляю. Я прошу уважать моё личное пространство. Всего лишь.
— Личное пространство! — фыркнула свекровь. — Наслушалась модных словечек! Эта квартира, между прочим, и моему сыну принадлежит!
Это был удар ниже пояса. Марина почувствовала, как внутри всё закипает.
— Ваш сын прописан у вас. А эта квартира — единственное жильё для меня и вашего внука. Жильё, которое из-за вашего сына мы можем потерять. Так что давайте не будем об этом.
Тамара Борисовна поджала губы. Она явно не ожидала такого отпора. Поняв, что сегодня штурм не удастся, она развернулась к выходу.
— Я это так не оставлю, — бросила она через плечо. — Я поговорю с Вадимом. Он поставит тебя на место.
Дверь за ней захлопнулась. Марина прислонилась к стене и закрыла глаза. Это было только начало. Она знала это. И в тот же вечер она позвонила в фирму по замене замков.
Прошла неделя.
Вадим больше не звонил. Марина чувствовала затишье перед бурей. Она забрала Серёжу из сада и, когда они подходили к дому, увидела у подъезда машину Вадима. Сердце неприятно ёкнуло.
Они поднялись на свой этаж, и Марина увидела то, чего боялась. У её двери стояла Тамара Борисовна и пыталась открыть замок своим ключом. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, стоял Вадим.
— Почему мой ключ больше не подходит? — возмущалась бывшая свекровь, с силой дёргая ручку. — Что за безобразие!
Увидев Марину с Серёжей, она выпрямилась.
— А вот и она! Марина, что ты сделала с замком? Почему я не могу попасть в квартиру?
Серёжа испуганно прижался к ноге матери.
— Бабушка, мама, не ругайтесь, — прошептал он.
Марина погладила сына по голове и спокойно посмотрела на бывшую родственницу.
— Я сменила замки, Тамара Борисовна.
— Ты… что? — лицо свекрови побагровело. — На каком основании? Кто тебе позволил?
— Это моя квартира. Я не обязана ни у кого спрашивать разрешения.
Вадим шагнул вперёд.
— Марин, ну зачем так? Мама просто хотела взять Серёжины вещи для поездки на дачу.
— Какие вещи? Какая дача? Меня кто-нибудь поставил в известность? — Марина перевела взгляд на него. — Вы решили всё за моей спиной, как обычно. Приехать, забрать ребёнка, как вещь. Так больше не будет.
— Да что с тобой происходит?! — взорвалась Тамара Борисовна. — Совсем от рук отбилась! Вадик, скажи ей! Ты же мужчина, в конце концов!
Но Вадим молчал, виновато глядя то на мать, то на бывшую жену. Он был между двух огней, и эта позиция была для него привычной и крайне неудобной.
— Мама, перестань, — наконец выдавил он. — Пойдём в машину.
— Никуда я не пойду! — отрезала Тамара Борисовна. — Пока не получу ключ! Я имею право видеться с внуком!
— Видеться — да. Входить в мой дом без спроса — нет. Если хотите забрать Серёжу, звоните мне заранее. Мы договоримся о времени и месте. А теперь, будьте добры, дайте нам пройти.
Марина достала свой новый ключ и вставила в замочную скважину. Щелчок замка прозвучал в напряжённой тишине как выстрел. Она открыла дверь, втолкнула Серёжу внутрь и, прежде чем закрыть её, сказала:
— Ваши ключи, Тамара Борисовна, можете выбросить. Они вам больше не понадобятся.
Она закрыла дверь прямо перед их носами. С той стороны послышался возмущённый возглас свекрови и невнятное бормотание Вадима. Марина заперла все замки и прислонилась к двери, тяжело дыша. Война была объявлена…
На следующий день позвонила её подруга Лариса.
— Марин, привет. Ты как? Мне тут общая знакомая рассказала, что твоя бывшая свекровь всем жалуется, какая ты неблагодарная. Замки сменила, бабушку к внуку не пускаешь.
Марина усмехнулась.
— Пусть жалуется. Лар, я так устала.
— Я понимаю. Но ты молодец, что сделала это. Давно пора было. Кстати, насчёт вашего кредита… Ты узнавала, что там на самом деле?
Именно этот вопрос заставил Марину действовать решительнее. Она взяла на работе день за свой счёт и поехала в банк. Разговор с кредитным менеджером был долгим и тяжёлым. Оказалось, что всё гораздо хуже, чем она думала. Вадим не просто взял кредит. Он несколько раз его «рефинансировал», увеличивая сумму долга, и последние несколько месяцев вообще не вносил платежи. Проценты набежали колоссальные. Квартира, их двушка, в которой они прожили десять лет, была под реальной угрозой.
— Ваш бывший супруг просил отсрочку, — сообщил ей менеджер, — но ему отказали. Если в течение месяца долг не начнёт гаситься, мы будем вынуждены запустить процедуру взыскания.
Марина вышла из банка с ощущением ледяной пустоты внутри. Он не просто предал её — он поставил на кон будущее их сына.
Вечером, уложив Серёжу, она села за стол и стала изучать документы. Договор купли-продажи, свидетельство о собственности, кредитный договор, который Вадим подсунул ей на подпись под видом «страховки на машину». Как она могла быть такой слепой?
Она позвонила Вадиму.
— Я была в банке.
На том конце провода повисло молчание.
— Марин, я всё решу, — наконец произнёс он неуверенно.
— Как? Как ты решишь, Вадим? Возьмёшь ещё один кредит? Заложишь мамину дачу?
— Не говори ерунды…
— Я подаю на раздел имущества. Прямо завтра. И на определение твоего порядка общения с ребёнком. Официально, через суд.
— Ты с ума сошла? — в его голосе прозвучал страх. — Зачем через суд? Мы же можем договориться!
— Мы не можем. Ты доказал это. Квартиру придётся продавать, Вадим. Чтобы покрыть твой долг. Иначе мы все останемся на улице.
— Продавать? Ты не посмеешь! Это и моя квартира!
— Которую ты почти проиграл в своих финансовых играх. Половина денег после продажи и уплаты долга — твоя. На вторую половину я куплю что-нибудь для себя и Серёжи. Маленькую студию, комнату, неважно. Но это будет наше. И никто больше не сможет это у нас отнять.
Она говорила, и с каждым словом чувствовала, как с плеч падает невидимый груз. Это было страшное, но необходимое решение. Единственно верное..
Через пару дней к ней снова явилась делегация. Вадим и Тамара Борисовна. На этот раз они не ломились в дверь, а смиренно ждали у подъезда. Их лица были мрачными.
— Марина, мы должны поговорить, — начал Вадим без предисловий.
— Мы уже обо всём поговорили.
— Нет, не обо всём, — вмешалась Тамара Борисовна. Её тон был на удивление тихим. Боевая раскраска на лице казалась размытой, а всегда идеальная причёска слегка растрепалась. — Ты не можешь продать квартиру. Где вы будете жить? Где будет жить мой внук?
— Я найду где. Это вас не касается.
— Как это не касается? — она сделала шаг вперёд. — Вадик мне всё рассказал. Я… я не знала, что всё так серьёзно. Я думала, это просто временные трудности.
Марина горько усмехнулась.
— Вы никогда ни во что не вникали, Тамара Борисовна. Кроме того, что касается контроля над нашей жизнью. Вы поощряли его безответственность, называя это «мужской предприимчивостью». Вот результат.
Вадим смотрел в землю.
— Марин, может, не надо продавать? Я найду деньги. Попрошу у друзей, продам машину…
— Ты уже всё продал, Вадим. Наше доверие. Наше прошлое. Наше будущее. Решение принято. Мой юрист завтра с тобой свяжется.
Она обошла их и пошла к подъезду.
— Марина, постой! — крикнула ей в спину Тамара Борисовна. В её голосе слышалось отчаяние. — Ну подожди! А как же Серёжа? Он же любит эту квартиру, свой двор, друзей…
Марина остановилась, но не обернулась.
— Серёже нужна спокойная мать и крыша над головой. Пусть маленькая, но своя. А не жизнь на вулкане в ожидании, когда приставы выломают дверь. Вы с сыном этого не поняли. А я поняла. Прощайте.
Она вошла в подъезд, и тяжёлая дверь отсекла её от прошлого. Она не знала, что ждёт её впереди. Будет трудно, страшно, придётся начинать всё с нуля. Но впервые за долгое время она чувствовала не страх, а свободу. Свободу принимать собственные решения и нести за них ответственность.
Поднимаясь по лестнице, она думала о том, что ключ, который она сменила, был не просто куском металла. Это был ключ к её новой жизни. Жизни, в которой больше не было места для тех, кто её разрушал. И в этой жизни не будет приторных примирений и фальшивых семейных ужинов. Будет только правда. Горькая, но честная. И этого было достаточно.
