Осенний дождь барабанил по окнам нотариальной конторы, расположенной в старом двухэтажном здании на окраине города. Я сидела в приёмной, нервно перебирая документы, и пыталась не обращать внимания на Игоря, который расхаживал взад-вперёд, словно маятник. За двадцать лет брака я научилась распознавать все его настроения, и сейчас он был на грани срыва — желваки ходили по скулам, руки то и дело сжимались в кулаки.
— Вера, ты хоть понимаешь, что ввязываешься в бесконечные тяжбы? — в десятый раз начал он. — Твой дядя оставил не дом, а головную боль! Куча долгов, недоделанный ремонт, неоформленная земля. Зачем нам эти проблемы?
Я вздохнула, разглаживая несуществующие складки на юбке.
— Мы же договорились просто проконсультироваться у нотариуса, — сказала я как можно спокойнее. — Узнаем все нюансы и тогда решим.
— Решать нечего! — Игорь наклонился ко мне, понизив голос до полушёпота, чтобы не слышала секретарь за стойкой. — Ты должна просто подписать отказ от наследства, и дело с концом. Я всё узнал — этот дом под снос могут пустить в любой момент, там водопровод гнилой, крыша течёт. А налог за него такой, что мы разоримся!
Дом в пригороде достался мне в наследство от дяди Виктора, маминого брата. Дядя жил один, много лет работал инженером на заводе и никогда не был особенно близок с нашей семьёй. Когда он неожиданно слёг с инсультом, я навещала его в больнице, приносила домашнюю еду, читала книги. Через три месяца дядя пошёл на поправку, но после выписки нуждался в помощи. Мы забрали его к себе — благо трёхкомнатная квартира позволяла. Дядя прожил с нами почти год и за это время мы действительно сблизились. Когда он почувствовал себя лучше и вернулся в свой дом, я продолжала его навещать. А месяц назад мне позвонили из социальной службы и сообщили, что дядя Виктор оставил завещание, в котором указал меня единственной наследницей.
— Подпиши отказ от наследства, — требовал муж, пока нотариус готовил сюрприз в своём кабинете, о котором ни один из нас не подозревал.
— Игорь, пожалуйста, — я потёрла виски, — давай просто выслушаем юриста. Потом примем решение.
— Какое ещё решение? — он присел рядом, положив ладонь на моё колено — жест, который со стороны мог бы показаться ласковым, если бы не сила, с которой он сжимал пальцы. — Верочка, ты же понимаешь, что я забочусь о нас? Зачем нам этот дом? У нас прекрасная квартира в центре, машина, дача. Нам хватает.
В его словах была своя логика. Мы действительно жили неплохо — Игорь занимал руководящую должность в строительной компании, я работала бухгалтером на полставки, позволяя себе больше времени уделять дому и семье. Наши дети — дочь и сын — уже выросли и жили отдельно. Казалось бы, что нам ещё нужно?
— Кравцова Вера Николаевна? — из кабинета вышла женщина средних лет в строгом костюме. — Проходите, пожалуйста.
Я поднялась, Игорь тут же встал рядом.
— Извините, — нотариус посмотрела на моего мужа, — мне нужно сначала поговорить с наследницей наедине. Это стандартная процедура.
— Я её муж, — Игорь выпрямился во весь свой немалый рост. — Мы двадцать лет вместе, у нас нет секретов.
— И всё же, — нотариус была непреклонна, — таковы правила. Вера Николаевна, прошу вас.
Я прошла в кабинет под недовольным взглядом мужа. Нотариус, Елена Сергеевна, как она представилась, указала мне на стул напротив массивного стола, заваленного папками и бумагами.
— Присаживайтесь, — она улыбнулась, и её строгое лицо неожиданно преобразилось, став почти дружелюбным. — Я вижу, ваш супруг настроен решительно.
— Да, он считает, что дом принесёт больше проблем, чем пользы, — я пожала плечами. — Возможно, он прав.
— Позвольте узнать, — Елена Сергеевна открыла какую-то папку, — вы хорошо знаете, что именно оставил вам ваш родственник?
— В общих чертах, — я кивнула. — Дом в Берёзовке, участок земли. Дядя жил там с семидесятых годов. Дом старый, требует ремонта.
— И только? — она приподняла бровь.
Я замешкалась:
— Ну, может, какие-то личные вещи… Я точно не знаю.
Елена Сергеевна листала документы, периодически поглядывая на меня поверх очков.
— Вера Николаевна, скажите, ваш муж общался с Виктором Петровичем?
— Не особо, — я покачала головой. — В основном я навещала дядю. Игорь занятой человек, у него своя жизнь, работа…
— Понимаю, — она кивнула. — И он никогда не интересовался имуществом вашего дяди?
Этот вопрос заставил меня задуматься. Действительно, Игорь, который обычно мало интересовался моими родственниками, вдруг начал расспрашивать о дяде, когда тот заболел. Сначала я считала это проявлением участия, но теперь…
— Знаете, в последнее время он стал спрашивать о доме, — призналась я. — О документах, о том, в каком он состоянии. Я думала, это простая забота.
— Возможно, — Елена Сергеевна отложила бумаги. — Вера Николаевна, я должна сообщить вам кое-что важное. То, что я скажу, может показаться неожиданным, но это часть моих профессиональных обязанностей.
Она достала из ящика стола конверт и протянула мне:
— Ваш дядя оставил не только дом и участок. Вот выписка из банка — у него был счёт. Довольно значительный.
Я взяла конверт дрожащими руками и вытащила документ. Сумма, указанная там, заставила меня охнуть:
— Четыре миллиона? Откуда? Дядя Витя жил очень скромно…
— Судя по документам, это накопления за всю жизнь плюс компенсация от завода, где он работал. Виктор Петрович попал под сокращение за пять лет до пенсии и получил внушительную выплату. Кроме того, — она достала ещё один документ, — в собственности вашего дяди был гараж в кооперативе «Спутник» и автомобиль «Волга» в хорошем состоянии. Раритет, между прочим.
Я сидела оглушённая. Дядя Витя, который ходил в потёртом пальто и старых ботинках, оказывается, был… состоятельным человеком?
— И ещё кое-что, — продолжала нотариус. — Тот самый дом, о котором так беспокоится ваш супруг. Да, он старый. Но он находится в зоне, где сейчас активно ведётся застройка. Рядом строят торговый центр. Земля там сейчас стоит очень дорого.
— Но Игорь говорил, что дом могут под снос пустить, что там всё разваливается…
— Могу я спросить, откуда у вашего мужа такая информация? — Елена Сергеевна сложила руки на столе.
— Он… он говорил, что навёл справки.
— Интересно, — она задумчиво постучала пальцами по столу. — Дело в том, что дом вашего дяди находится в хорошем состоянии. Там недавно был сделан капитальный ремонт — крыша, фундамент, коммуникации. У меня есть все документы. И никаких планов сноса нет, напротив, район развивается, и стоимость недвижимости там растёт.
Я почувствовала, как к лицу приливает жар. Игорь солгал мне. Но зачем?
Елена Сергеевна, словно читая мои мысли, продолжала:
— Вера Николаевна, я не имею права давать советы личного характера. Но как нотариус, я обязана убедиться, что вы принимаете решение осознанно, без давления. Хочу напомнить, что отказ от наследства — необратимое действие. После того, как вы подпишете такой документ, вернуть наследство будет невозможно.
— Я понимаю, — кивнула я, всё ещё ошеломлённая.
— Хорошо, — она встала. — Теперь я могу пригласить вашего супруга для общей консультации.
Игорь влетел в кабинет, едва дождавшись приглашения. По его напряжённому лицу я видела, что он едва сдерживается от расспросов.
— Итак, — Елена Сергеевна снова приняла официальный вид, — я проинформировала Веру Николаевну о составе наследства и об условиях принятия или отказа от него. Теперь вы можете задать вопросы.
— Какие ещё вопросы? — Игорь сел рядом со мной, взяв мою руку. — Всё и так ясно. Дом старый, проблемный, лучше от него отказаться, чтобы не платить налоги и не вкладываться в ремонт.
Елена Сергеевна посмотрела на меня, словно спрашивая разрешения. Я едва заметно кивнула.
— Должна вас разочаровать, Игорь… простите, не знаю вашего отчества.
— Андреевич, — буркнул муж.
— Игорь Андреевич, дом находится в прекрасном состоянии, все коммуникации новые, никаких планов сноса нет.
Я почувствовала, как рука Игоря напряглась.
— Откуда вам это известно? Вы что, строительный эксперт? — в его голосе прорезались высокомерные нотки.
— Нет, но у меня есть все документы, — спокойно ответила нотариус, выкладывая папку. — Выписка из Росреестра, техпаспорт, акты о проведённом ремонте. Если хотите, можете ознакомиться.
Игорь пробежал глазами по бумагам, и я видела, как меняется выражение его лица.
— Кроме того, в состав наследства входит банковский счёт, автомобиль и гараж, — продолжала Елена Сергеевна. — Общая стоимость наследства — около шести миллионов рублей, если считать по рыночной цене.
— Шести миллионов? — Игорь не смог скрыть удивления. — Откуда у старика такие деньги?
— Игорь! — я одёрнула его. — Не говори так о дяде Вите.
— Так что же, — муж быстро взял себя в руки, — вы предлагаете принять это наследство? А налоги? Их же огромная сумма будет!
— При наследовании по завещанию от дяди налог не взимается, если наследник является близким родственником, — терпеливо объяснила нотариус. — Вера Николаевна — племянница, она относится к первой очереди наследников вместе с её матерью, сестрой наследодателя. Но поскольку есть завещание конкретно на Веру Николаевну, она унаследует всё имущество без уплаты налога.
Я видела, как в глазах Игоря мелькнуло что-то похожее на алчность. Он словно на глазах пересчитывал миллионы.
— Что ж, это меняет дело, — он улыбнулся, сжав мою руку. — Верочка, конечно, мы принимаем наследство! Я тебе помогу со всеми документами, не волнуйся.
Эта резкая смена настроения заставила меня насторожиться. Ещё час назад он требовал подписать отказ, а теперь готов взять всё на себя?
— Есть ещё один момент, — вмешалась Елена Сергеевна. — В завещании есть особое условие.
— Какое условие? — одновременно спросили мы с Игорем.
Нотариус достала документ и зачитала:
— «Всё моё имущество завещаю племяннице Кравцовой Вере Николаевне с условием, что недвижимым имуществом она будет распоряжаться самостоятельно, без вмешательства третьих лиц, включая супруга.»
— Что за бред? — Игорь даже привстал. — Это противоречит закону! Имущество, полученное в браке, является совместной собственностью супругов!
— Не совсем так, — возразила Елена Сергеевна. — Согласно статье 36 Семейного кодекса, имущество, полученное одним из супругов по безвозмездным сделкам, в том числе в порядке наследования, признаётся его личной собственностью. А в завещании Виктор Петрович лишь выразил пожелание, как наследница должна распоряжаться имуществом. Юридической силы оно не имеет, но морально обязывает.
Игорь побагровел, но промолчал. Я же чувствовала растерянность и одновременно какое-то освобождение. Дядя словно из-за гроба защищал меня… Нет, не буду думать о таком. Дядя просто хотел, чтобы я была финансово независимой.
— Мне нужно подумать, — сказала я, обращаясь к нотариусу. — Когда я должна дать окончательный ответ?
— По закону у вас есть шесть месяцев с момента открытия наследства, чтобы принять его или отказаться, — ответила Елена Сергеевна. — Прошло только три недели, так что времени достаточно. Но учтите, что фактическое принятие наследства уже могло произойти, если вы, например, забрали какие-то вещи из дома вашего дяди или производили там оплату коммунальных услуг.
— Нет, я ничего такого не делала, — покачала головой я. — Дом закрыт, ключ у соседки.
— Тогда решение полностью за вами, — она протянула мне визитку. — Вот мои контакты. Звоните, когда примете решение.
Домой мы ехали в полном молчании. Игорь, крепко стиснув руль, смотрел только на дорогу. Я же пыталась осмыслить всё произошедшее. Шесть миллионов рублей. Дом в хорошем состоянии. Банковский счёт. И муж, который лгал мне, чтобы я отказалась от всего этого.
— Зачем ты солгал про дом? — наконец спросила я, когда мы остановились на светофоре.
— Я не лгал, — он дёрнул плечом. — Мне в самом деле говорили, что там всё разваливается. Видимо, информация была неверной.
— Кто говорил?
— Знакомый риелтор. Какая теперь разница? — он повернулся ко мне с улыбкой, от которой мне стало не по себе. — Мы богаты, Верочка! Можем купить новую машину, съездить наконец в отпуск за границу. Я давно хотел в Италию…
— Мы ещё не приняли наследство, — напомнила я.
— Да брось! Конечно, примем! Старик оставил тебе целое состояние, глупо отказываться.
— Но ещё утром ты требовал подписать отказ.
— Потому что не знал всех деталей, — отрезал он. — Теперь знаю, и мое мнение изменилось. Что в этом такого?
Мы приехали домой, и Игорь сразу засел за компьютер, явно что-то высчитывая и планируя. А я сидела на кухне, перебирая в памяти странности его поведения за последнее время. Внезапный интерес к дяде Вите и его имуществу. Настойчивые расспросы о документах на дом. Постоянные разговоры о том, что нам нужно избавиться от «этой рухляди».
Вечером, когда мы сидели перед телевизором, Игорь вдруг сказал:
— Знаешь, я подумал — нам надо продать дом. Земля там дорогая, нам предложат хорошую цену. С учётом денег на счету, машины и гаража — это больше шести миллионов. Можно будет вложить в бизнес. Я давно хотел открыть свое дело.
— Своё дело? — я удивилась. — Ты никогда не говорил об этом.
— Конечно, говорил, — он махнул рукой. — Ты просто не слушала. Я мечтал об этом всю жизнь, но не было стартового капитала. А теперь есть!
— Это не наши деньги, Игорь, — тихо сказала я. — Это моё наследство.
Он замер, потом медленно повернулся ко мне:
— Что значит — не наши? Мы муж и жена. Двадцать лет вместе. У нас всё общее.
— По закону наследство является личной собственностью, — я сама удивлялась своей смелости. — Нотариус сказала об этом.
— И ты поверила? — он рассмеялся. — Да что она понимает! Да, формально это так, но мы же семья! Неужели ты собираешься делить всё на «твое» и «моё»?
Я не ответила, и это, кажется, взбесило его ещё больше.
— Ты же не справишься сама! — он почти кричал. — Кто будет заниматься домом? Кто будет его продавать? Ты ничего не смыслишь в недвижимости!
— Найму специалиста, — спокойно ответила я.
— Тебя обманут, разведут как дурочку! А я хочу как лучше для нас обоих! Для всей семьи!
— А раньше ты хотел, чтобы я отказалась от всего этого, — напомнила я. — Почему?
Он осёкся, потом буркнул:
— Я же сказал — не знал всех деталей.
Ночью я не могла уснуть. Игорь демонстративно ушёл спать в гостиную, и я впервые за долгое время осталась одна со своими мыслями. Я думала о дяде Вите, о его словах в завещании. Он словно предвидел, что произойдёт, и хотел защитить меня… от моего собственного мужа.
Утром я позвонила своей подруге Тамаре, с которой не общалась уже несколько лет — как-то так получилось, что после того, как они с мужем переехали в другой район, наши встречи стали реже, а потом и вовсе сошли на нет. Тамара искренне обрадовалась звонку и сразу предложила встретиться.
В уютной кофейне недалеко от моего дома мы проговорили несколько часов. Я рассказала ей всё — о наследстве, о поведении Игоря, о своих сомнениях.
— Знаешь, Вера, — задумчиво произнесла Тамара, помешивая чай, — я давно хотела тебе сказать… Игорь изменял тебе.
Я застыла с чашкой у губ:
— Что?
— Прости, что говорю об этом сейчас, — она вздохнула. — Но, может, это важно. Пару лет назад я видела его с какой-то женщиной в ресторане. Они были… близки, это было очевидно. Я хотела тебе рассказать, но потом мы почти перестали общаться, и я решила, что это не моё дело.
— С какой женщиной? — мой голос звучал странно спокойно.
— Я не знаю, — Тамара покачала головой. — Молодая, эффектная. Они сидели в «Савойе», том дорогом ресторане в центре.
«Савойя». Ресторан, где ужин на двоих стоит как половина моей месячной зарплаты. Откуда у Игоря деньги на такие рестораны?
После встречи с Тамарой я зашла в банк и проверила наш общий счёт. За последние два года произошло много снятий наличных, о которых я ничего не знала. Довольно крупные суммы, никак не объяснимые нашими обычными расходами.
Дома я первым делом пошла в кабинет Игоря. Он всегда запирал верхний ящик стола, но запасной ключ хранился в шкатулке на книжной полке — на случай, если основной потеряется. Я открыла ящик и обнаружила там документы на какую-то фирму, зарегистрированную на имя Игоря и некой Алисы Сергеевны Рудницкой. Судя по датам, фирма существовала уже почти три года.
Я фотографировала документы дрожащими руками, когда услышала звук открывающейся входной двери. Быстро заперев ящик и положив ключ на место, я вышла из кабинета.
— Вера! — Игорь выглядел непривычно воодушевлённым. — Я всё продумал! Мы берём наследство, продаём дом и землю, а на вырученные деньги открываем гостиницу в Сочи! Я уже нашёл подходящее помещение, даже предварительно забронировал!
— Игорь, — я посмотрела ему прямо в глаза, — кто такая Алиса Рудницкая?
Он замер, и я увидела, как меняется выражение его лица — от воодушевления к недоумению, потом к тревоге и, наконец, к злости.
— Ты копалась в моих вещах? — процедил он.
— Ответь на вопрос, — я была удивительно спокойна.
— Это моя партнёрша по бизнесу, — он пожал плечами. — У меня небольшой стартап, мы с ней…
— А почему я узнаю об этом только сейчас? — перебила я. — За двадцать лет брака ты ни разу не упомянул, что у тебя есть собственный бизнес.
— Это был пробный проект, — он начал нервничать. — Я не хотел говорить, пока не будет результатов.
— И поэтому ты водил её в «Савойю»?
— Что? — он побледнел.
— Тамара видела вас два года назад, — спокойно сказала я. — В ресторане «Савойя». Очень мило проводили время.
Игорь молчал, и в его глазах я видела лихорадочные попытки придумать оправдание.
— Вера, это не то, что ты думаешь…
— Тогда что это? — я скрестила руки на груди.
— Это была деловая встреча! — он наконец нашёлся. — Мы обсуждали планы развития бизнеса!
— В ресторане, где ужин стоит как моя зарплата? — я покачала голова. — И почему тогда ты скрывал этот бизнес от меня?
— Я не скрывал, просто…
— А крупные снятия наличных с нашего счёта? Тоже для бизнеса?
Он осёкся, потом вдруг переменил тактику:
— Да, чёрт возьми! Да, у меня есть другая женщина! И что? Это не меняет того факта, что мы муж и жена! И ты всё равно должна думать о нашей семье!
Меня словно окатило холодной водой. Все эти годы я считала наш брак если не идеальным, то крепким. А оказалось, что Игорь уже давно жил двойной жизнью.
— Я подаю на развод, — тихо сказала я.
— Что?! — он вытаращил глаза. — Из-за одной интрижки? Верочка, ты с ума сошла! Это ничего не значит!
— Дело не в интрижке, — покачала я головой. — Дело в том, что ты лгал мне все эти годы. О бизнесе, о деньгах, о своих отношениях. И даже сейчас продолжаешь лгать — о доме дяди Вити, о своих планах на моё наследство.
— Но мы же семья! — он схватил меня за плечи. — Двадцать лет вместе!
— Были, — я мягко освободилась. — Теперь я хочу пожить для себя. Как мне и советовал дядя Витя.
Через неделю я переехала в дядин дом. Он оказался действительно в отличном состоянии — светлый, просторный, с новой крышей и коммуникациями. На участке росли яблони и груши, был небольшой огород и беседка, увитая виноградом. Из окон спальни на втором этаже открывался вид на речку и лес вдалеке.
Я наняла адвоката для оформления развода и раздела имущества. Выяснилось, что Игорь действительно вёл двойную жизнь — и вторая половина этой жизни была с Алисой Рудницкой, которая, как оказалось, ждала от него ребёнка. Наша квартира в центре осталась Игорю (я не стала на неё претендовать, хотя по закону имела право на половину), а мне достался дом, счёт дяди Вити и всё остальное наследство.
Через полгода я встретила Елену Сергеевну, того самого нотариуса, в местном кафе. Она радостно помахала мне рукой:
— Вера Николаевна! Рада вас видеть! Как вы устроились?
— Отлично, — улыбнулась я, подсаживаясь к её столику. — Спасибо вам за всё. Если бы не вы и ваш… сюрприз, я бы так и продолжала жить во лжи.
— Это не моя заслуга, — она покачала головой. — Я просто выполняла свою работу. И волю вашего дяди.
— Кстати, — я наклонилась ближе, — мне всё не давал покоя один вопрос. Дядя Витя действительно оставил в завещании то условие? Про то, что я должна распоряжаться имуществом самостоятельно, без вмешательства мужа?
Елена Сергеевна улыбнулась:
— Конфиденциальность не позволяет мне раскрывать детали завещания третьим лицам. Но вам, как наследнице, скажу — Виктор Петрович был очень мудрым человеком. Он любил вас и хотел защитить. И, похоже, у него это получилось.
Я кивнула, чувствуя, как к глазам подступают слёзы благодарности. Дядя Витя подарил мне не только дом и деньги — он подарил мне свободу и новую жизнь. Жизнь, в которой я наконец могла быть собой, принимать решения и не бояться последствий.
Выйдя из кафе, я посмотрела на чистое весеннее небо и улыбнулась. Впереди было столько планов — путешествие, о котором я всегда мечтала, курсы фотографии, может быть, даже открытие маленького бизнеса. Моего собственного бизнеса. И главное — никто больше не будет указывать мне, как жить. Никогда.
