Маргарита смотрела на себя в зеркало и не могла поверить, что ей уже тридцать лет.
Сегодня был ее день рождения. Она планировала провести его тихо: муж, двое детей, возможно, подруга Аня заскочит на пару часов.
Никаких шумных застолий, никаких обязательных улыбок и церемоний. И уж точно никаких свекров.
Сама мысль о Владимире Ильиче и Галине Савельевне заставляла ее плечи непроизвольно сжиматься.
Их отношения, некогда бывшие нейтрально-вежливыми, за последние два года превратились в тихую, изматывающую войну.
Все началось с мелочей: неправильно воспитанные дети, слишком карьерно ориентированная невестка, недостаточно внимательный сын.
Потом пошли советы, куда вкладывать деньги, критические замечания по поводу ремонта в квартире.
Галина Савельевна, всегда улыбающаяся и сладкоголосая, обычно действовала тоньше, ее уколы были приправлены заботой: «Ой, Риточка, ты так устаешь на работе, а у Максимки опять сопельки, наверное, дома холодно?»
Эта скрытая маска добродетели, под которой скрывалось желание управлять их жизнью, доводили Маргариту до белого каления.
Женщина медленно повернулась к мужу. Артем сидел за столом, уткнувшись в телефон.
Маргарита все чаще и чаще ловила себя на мысли, что муж предпочитает отсиживаться в нейтралитете.
— Если позвонит твоя мама, скажи ей, чтобы они не приезжали, — сказала она, глядя на его согнутую спину.
— Рита, давай без этого сегодня, — Артем поднял на жену взгляд и слегка поморщился.
— Я и не начинаю. Я просто напоминаю. Они же позвонят, как всегда…
Как по заказу, телефон Артема зазвонил. На экране появилась фотография: Владимир Ильич и Галина Савельевна, снятые на юбилее, строгие и довольные одновременно. Мужчина вздохнул и принял вызов.
— Алло, пап? Да, слушаю тебя, — его лицо стало напряженным. Маргарита, не двигаясь, слушала диалог.
— Да, я знаю… Нет, мы никуда не едем, планов нет… Что? — голос Артема дрогнул.
Мужчина посмотрел на жену исподлобья быстрым виноватый взглядом.
— Пап, я не знаю… Сегодня такой день… Да, но… Хорошо, понял. Позвоню позже.
Артем положил трубку. В комнате повисло тяжелое, напряженное молчание.
— Ну? — одним словом выдохнула Маргарита. Она уже все поняла.
— Они… они хотят приехать и поздравить тебя. Говорят, уже выезжают, минут через сорок будут…
От слов мужа в груди у Риты защемило. Ей стало обидно, что Артем даже не спросил ее.
— Позвони и скажи, чтобы не приезжали, — голос Маргариты прозвучал чуждо, ровно и холодно.
— Рита, я не могу. Они уже выехали. Они хотят тебя поздравить, — Артем заерзал на стуле.
— Они хотят проконтролировать и убедиться, что мы дома, что мы не развлекаемся неподобающим образом! Они хотят еще раз показать, кто здесь главный, и что их сын все еще в их власти! Я не хочу их видеть в свой день рождения. Позвони и откажи!
Артем вскочил с места, его лицо исказила гримаса раздражения и беспомощности.
— И что я им скажу? Жена не велела? Ты хочешь, чтобы у папа случился сердечный приступ? Мама так готовилась, торт испекла…
— А я что? Я не готовилась? Это мой день! Я не просила ее печь торт! Я просила одного – покоя! Ты мой муж или их маленький мальчик?
— Не надо начинать это снова, Рита! — он повысил голос, и где-то из детской донесся испуганный писк младшей, двухлетней Софии. — Я не хочу ссориться с родителями! Они стареют. Они не поймут простого отказа. Для них это будет личным оскорблением. Мы что, не можем просто потерпеть пару часов, поулыбаться, и все?
— Потерпеть? — Маргарита засмеялась. — Вот именно. Терпеть. В свой день рождения. Спасибо, дорогой. Прекрасный подарок!
Она посмотрела на мужа. В этот момент Рита его ненавидела за слабость, за вечное стремление угодить всем и избежать конфликта любой ценой. Решение созрело мгновенно.
— Хорошо, — тихо сказала женщина. — Ты не хочешь с ними ссориться. Я понимаю, а я не хочу их видеть. Но выход есть!
Она развернулась и быстрыми шагами прошла в детскую. Старший, семилетний Максим, собирал на ковре лего, София возилась с куклами.
— Дети, быстро собираемся. Едем к тете Ане. Будем праздновать день рождения у нее.
— Ура! — закричал Максим, для которого любая поездка была приключением.
Маргарита начала быстро собирать вещи: пару игрушек, подгузники для Софии, свою сумочку. Она слышала, как Артем замер в дверном проеме.
— Ты что, это серьезно? Ты уезжаешь? — спросил мужчина.
— Абсолютно, — не глядя на него, ответила Рита, застегивая комбинезон на Софье. — Ты остаешься встречать своих родителей. Объясни им, как хочешь, наше отсутствие. Скажи, что у меня срочная работа или просто скажи правду – что я не выношу их общества в свой собственный день рождения. Выбор за тобой.
— Рита, это истерика! Одумайся! Они уже в пути!
— Именно поэтому я и уезжаю, — Рита подняла на него взгляд, и он увидел в ее глазах не истерику, а ледяную решимость. — Чтобы не сказать им в лицо того, о чем мы с тобой все эти годы только намеками говорили. Считай, я берегу твои отношения с ними и свои нервы.
Она взяла Софию на руки и протянула Максиму куртку.
— Сынок, одевайся, быстро.
Артем не двигался, блокируя выход из комнаты. Его лицо было бледным от злости и обиды.
— И что я буду делать один с ними? Ты представляешь?
— О, представляю, — горько улыбнулась Маргарита. — Ты будешь пить чай с маминым тортом, выслушивать лекцию о том, как надо правильно жить, и оправдываться за моё отсутствие. Обычный твой вечер, по сути. Только без моего напряженного молчания в углу, — добавила она и подошла к нему вплотную. — Прошу тебя, уйди с дороги!
Он нехотя отступил. В его глазах читался немой укор: «Ты ставишь меня в ужасное положение».
Но вслух он ничего не сказал. Десять минут спустя Маргарита, дети и торт, бережно упакованный в контейнер, уже сидели в машине.
*****
Артем остался один в тишине квартиры. Он метался из угла в угол, пытаясь придумать, что делать.
Однако на ум так ничего путнего и не пришло. Ровно через сорок минут раздался звонок в дверь.
На пороге стояли родители. Владимир Ильич – в своем неизменном строгом пальто, с властным взглядом из-под густых бровей.
Галина Савельевна – с улыбкой и огромным тортом в коробке, украшенной розочками из крема.
— Ну, где именинница? — весело спросила она, переступая порог и оглядываясь в поисках Маргариты и внуков.
Артем, чувствуя себя идиотом, пробормотал:
— Ее… ее тут нет, и детей тоже. Срочно уехали к Ане, к ее подруге. Дела у нее там…
Наступила мертвая тишина. Улыбка на лице Галины Савельевны застыла и медленно сползла.
— Как это уехала? — просипел Владимир Савельевич, входя в прихожую и снимая ботинки с таким видом, будто входил в свой собственный кабинет. — Мы же предупредили. Она что, специально?
— Нет, пап, что ты… Просто срочно… — Артем понимал, что его слова звучат неправдоподобно.
Галина Савельевна молча прошла в гостиную, поставила торт на стол. Ее взгляд упал на валявшуюся на полу игрушку Софии.
— Она не хотела нас видеть, да? — тихо, с дрожью в голосе, спросила она. Ее глаза наполнились слезами. — В свой день рождения… Предпочла сбежать…
— Мама, нет… — начал Артем, но Владимир Ильич перебил его громовым голосом.
— Так и есть! Я же говорил! Она тебя в щепки разносит, сынок! Невестка, которая настраивает сына против родителей! Ты что, разрешаешь ей так с нами обращаться?
— Она никого не настраивает! — попытался огрызнуться Артем, но это прозвучало слабо.
— А где же она? Где мои внуки? Мы приехали поздравить, подарить подарки! — Галина Савельевна заплакала, утирая глаза уголком платочка.
Артем смотрел на плачущую мать и на хмурого, разгневанного отца. Он чувствовал себя виноватым перед ними, потому что расстроил их, виноватым перед Ритой, потому что не смог ее защитить.
Но больше всего он был обижен на жену. Она сбежала и оставила его одного разбираться со всем этим.
Родители пробыли в их квартире почти час. Галина Савельевна плакала и причитала, что ее не любят и что ее старания не ценят.
Владимир Ильич бубнил что-то о неуважении и плохом воспитании. Артем молча кивал, изредка вставляя беспомощное: «Да вы что, мама, все нормально» или «Пап, успокойся».
Они уехали, так и не попробовав свой торт. Галина Савельевна унесла его обратно, демонстративно и обиженно.
*****
В это время в уютной квартире подруги Риты пахло пиццей и кремом. Аня, женщина с ясными глазами и без тени ложной вежливости, подняла бокал с соком.
— За Риту! Чтобы все было так, как она хочет! И чтобы все, кто ей мешает, провалились в тартарары!
Максим и София, довольные неожиданным приключением, играли с собакой Ани.
Маргарита улыбалась, но внутри все еще клокотало. Она отключила телефон, не желая слушать упреки Артема.
Именинница вернулась домой поздно вечером. Дети, уставшие и довольные, мгновенно уснули.
В квартире горел только свет в гостиной. Артем сидел на диване, перед ним стоял нетронутый бокал.
— Ну как? — первым нарушила молчание Маргарита, снимая пальто.
— Блестяще, — голос Артема был ровным и холодным. — Мама рыдала. Папа обвинял меня в том, что я подкаблучник и не могу управлять женой. Они уехали в полной уверенности, что их ненавидят. Поздравляю, ты добилась своего…
— Я не добивалась этого! — вспыхнула она. — Я просто хотела один день побыть счастливой! Один день без их токсичного присутствия! Ты не смог мне это обеспечить, и я обеспечила себе это сама.
— Сбежав, как трусиха, и бросив меня одного?!
— А ты что сделал? Ты встал на мою защиту? Нет! Ты предложил потерпеть! Ты всегда предлагаешь потерпеть! Я устала терпеть, Артем! Я устала!
Они стояли друг напротив друга, разделенные непониманием. Артем не видел в ее поступке отчаянной попытки сохранить свои нервы и праздник.
Он видел лишь демонстративное неповиновение, унижение его родителей и, как следствие, его самого.
Рита же не видела в его поведении желания сохранить мир. Она видела лишь слабость, предательство и нежелание поставить свою жену на первое место.
— Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не извинишься перед моими родителями, — отчеканил Артем.
Это была его последняя, отчаянная попытка взять под контроль ситуацию, которая давно вышла из-под контроля.
— Это никогда не будет, — Маргарита горько рассмеялась, развернулась и ушла в спальню.
После этого разговора отношения меду супругами стали еще напряженнее. Спустя полгода, так как Рита не извинилась перед свекрами, они развелись.
