— Ты вообще меня слышишь? Или там, в этом телефоне, твоя вторая семья? — Марина швырнула связку ключей на тумбу в прихожей, грохот заставил Дениса вздрогнуть и на секунду оторваться от экрана.
Он перевел на нее усталый, отсутствующий взгляд. Телевизор молчал, но футбольный матч продолжал мелькать картинками, окрашивая комнату в синеватые всполохи.
— Что? — односложно бросил он, его пальцы снова потянулись к смартфону, где тихо стреляли какие-то монстрики.
— Я сказала, у меня новость! Огромная! — Марина скинула пальто, подошла к дивану и выдернула у него из рук гаджет. — Денис, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Хотя бы сегодня.
Он недовольно поморщился, будто его оторвали от крайне важного дела. — Ну? Какая там новость? Оплатили, наконец, тот дурацкий проект?
— Волков сегодня меня к себе вызывал, — начала она, пытаясь поймать его взгляд и вложить в слова всю значимость момента. — И предложил… Денис, мне дали должность начальника отдела маркетинга! Слышишь? Я прошла! После семи лет мытарств, уговоров и бессонных ночей!
Она замолчала, ожидая реакции — удивления, радости, гордости. Любой искры. Но в его глазах не вспыхнуло ничего, кроме медленного, тягучего раздражения.
— Повтори, — он приподнялся на локте, его голос стал низким и опасным. — Какую должность?
— Начальника отдела. Зарплата — плюс полтора раза к той, что есть. Своя команда, свой кабинет, наконец-то. Я буду напрямую работать с советом директоров над новыми брендами. Это же…
— И ты уже согласилась? — перебил он, его тон был таким острым, что им, казалось, можно было порезаться.
Марина отступила на шаг, будто от физического толчка. Радостное возбуждение, которое несло ее весь вечер, начало сдуваться, как проколотый шарик.
— Конечно, согласилась! — выдохнула она, пытаясь улыбнуться, но получилась какая-то кривая гримаса. — Это же то, о чем я мечтала. Разве не здорово?
Денис резко встал, заложив руки за голову, и прошелся от дивана к окну и обратно. Его молчание было густым, давящим.
— Здорово, — наконец выдавил он с горькой, невеселой усмешкой. — Очень здорово. Значит, теперь у меня жена будет начальником. А я что? Я так, рядовой менеджер по продажам, который вкалывает за три копейки. Теперь твоя зарплата будет выше моей. Поздравляю.
— Да при чем тут твоя зарплата? — голос Марины дрогнул от нахлынувшей обиды. — Это моя работа! Мои амбиции! Мои семь лет труда! Я не понимаю, какое отношение твое эго имеет к моей карьере?
— Не понимаешь? — он резко остановился перед ней, скрестив руки на груди, и его взгляд стал жестким, обвиняющим. — Тогда слушай и запоминай. В нормальной, адекватной семье, муж — это опора. Он обеспечивает. А жена… жена создает уют, думает о доме, о детях. А что у нас? Ты с утра до ночи на работе, приходишь выжатая как лимон, а даже если дома, то вся в своих планах и отчетах. Ты домой приносишь не еду, а стресс!
— Я работаю столько же, сколько и ты! Просто моя работа требует большей вовлеченности!
— Вовлеченности? — он фыркнул. — Ты даже в отпуске, на море, не выпускаешь телефон из рук! В шесть утра уже строишь планы на день, звонишь подчиненным. Ты думаешь, мне приятно видеть, как ты в постели, рядом со мной, утыкаешься в этот чертов ноутбук и пишешь письма какому-то Волкову?
— А тебе что, интереснее, чтобы я лежала и смотрела с тобой в потолок? Чтобы мы обсуждали, какие обои лучше поклеить? — ее голос сорвался на крик. — Ты хочешь, чтобы я отказалась от того, чего добивалась годами, только чтобы твое мужское самолюбие не пострадало?
— Я хочу, чтобы ты думала о семье! — рявкнул он в ответ, и его лицо исказилось злобой. — О муже! О том, что нам уже за тридцать, а детей все нет и нет, потому что ты вечно «не в том цикле» или «слишком много работы»!
Удар был ниже пояса. Марина почувствовала, как по телу разливается ледяной жар.
— Детей у нас нет, Денис, не потому, что я много работаю! — прошипела она, подступая к нему вплотную. — Детей нет, потому что ты каждый раз, когда я заговариваю об этом, находишь новую отмазку! То «квартира маловата», то «машину поменять надо», то «кризис, не до этого»! А помнишь, что ты сказал полгода назад? «Давай подождем, пока ты получишь это повышение, станет полегче с деньгами». Так вот, повышение я получила! Деньги будут. Что, Денис? На что подождем теперь? На твою новую должность, которую тебе никто не предлагает?
Он побледнел. Словно все краски с его лица стекали в один момент. Несколько секунд они просто стояли и смотрели друг на друга, и в тишине комнаты был слышен только приглушенный гул города за окном и учащенное, сбитое дыхание Марины.
— Ты изменилась, — тихо, почти беззвучно произнес он. Его гнев куда-то испарился, оставив после себя лишь усталое разочарование. — Совсем не та, за кого я женился. Раньше ты была… проще.
— Раньше я была моложе и глупее, — холодно парировала она, чувствуя, как внутри что-то окончательно и бесповоротно ломается. — Я думала, что если я буду поменьше хотеть, поменьше просить, то все наладится само собой. А теперь я хочу больше. Для себя.
— Больше, чем положено женщине, — бросил он, и эти слова повисли в воздухе тяжелым, ядовитым облаком.
Марина отшатнулась, словно ее ударили по лицу. Она посмотрела на него — на этого знакомого, родного человека — и не увидела в его глазах ничего, кроме упрека и чужеродной, почти физической неприязни.
— Понятно, — тихо сказала она, кивнула и, развернувшись, пошла в прихожую. Ноги были ватными.
— Куда ты? — его голос прозвучал уже без прежней уверенности, скорее, испуганно.
— На улицу. Подышать. Подумать.
— О чем тут думать? — он пошел за ней, его шаги были нервными, торопливыми. — Все и так ясно, как белый день! Либо ты отказываешься от этой… должности, либо…
Марина уже натягивала сапоги, не глядя на него.
— Либо что? — она подняла на него взгляд, и он увидел в ее глазах не слезы, а сталь.
— Либо все! Кончено! — выпалил он, не глядя ей в глаза, швыряя слова, как ножи. — Если твоя карьера и деньги для тебя важнее семьи, тогда оставайся со своей работой! Одна!
Она замерла с ключами в руке. В горле встал ком, мешающий дышать и говорить. Хотелось кричать, плакать, швырнуть эти ключи ему в лицо. Но она лишь сжала холодный металл в ладони так, что он впился в кожу.
— Хорошо, — выдавила она, и ее голос прозвучал удивительно ровно и тихо. — Как скажешь.
Дверь закрылась за ней с мягким щелчком, который в тишине прихожей прозвучал громче любого хлопка.
***
Она вернулась через три часа. В квартире пахло остывшим ужином — он, видимо, разогревал себе что-то из полуфабрикатов. Денис сидел на том же диване, но телефон лежал на столе экраном вниз. Он смотрел на нее, и в его взгляде читалась какая-то странная смесь — надежда и затаенная злоба.
Марина прошла мимо, не раздеваясь, прямо в спальню. Она достала с верхней полки гардероба большую спортивную сумку и начала методично, не глядя на мужа, который стоял в дверях, складывать туда его вещи. Носки, майки, рубашки, свитер.
— Ты что это делаешь? — его голос дрогнул.
— Помогаю тебе собраться, — без интонации ответила она, доставая его дорожную косметичку из ванной. — Раз «все кончено», то и жить под одной крышей нам незачем. У тебя же есть тот самый гараж с друзьями? Можешь пожить там. Или снять что-то. На первые время.
— Ты… это серьезно? — он не верил своим глазам. Он ждал сцен, слез, униженных просьб. Не этого холодного, почти бюрократического ритуала.
— Абсолютно, — Марина застегнула молок на переполненной сумке и поставила ее у его ног. Потом подошла к письменному столу, взяла папку с документами и вынула оттуда запасной комплект ключей от квартиры. — Вот твои ключи. Когда найдешь жилье, заберешь остальные вещи. Я сложу их в коробки.
Он смотрел на нее, и на его лице медленно проступало понимание. Понимание того, что он проиграл. Но проиграл не ей, а самому себе, своей глупости и своему чудовищному самомнению.
— Марина… — он попытался взять ее за руку, но она отшатнулась, как от огня.
— Не надо. Все уже сказано. Уходи, Денис.
Он постоял еще минуту, глядя на свою сумку, потом, сгорбившись, поднял ее и, не говоря больше ни слова, вышел. Дверь на этот раз закрылась с громким, финальным щелчком.
Марина осталась стоять посреди гостиной. Дрожь подкатила внезапно, ее начало трясти мелкой, неконтролируемой дрожью. Она подошла к окну и увидела, как его силуэт выходит из подъезда и, не оглядываясь, быстрыми шагами удаляется в сторону автобусной остановки. Только тогда она позволила себе медленно сползти по стене на пол, обхватить колени руками и тихо, беззвучно, зарыдать от смеси боли, злости и невероятного, оглушающего облегчения.
Прошло три недели. Пустой шкаф в прихожей, где раньше висели куртки и пиджаки Дениса, теперь зиял, как вырванный зуб. На полке лежала одинокая пара ключей — ее. По вечерам тишина в квартире становилась густой, почти осязаемой. Не было привычного фонового шума телевизора, который Денис включал, едва переступив порог. Не доносился запах табака с балкона — его вечное «брошу с понедельника» так и осталось пустым звуком. Не было разбросанных носков у дивана и грязных кружек у компьютера.
Сначала эта тишина давила на уши, заставляя прислушиваться к каждому скрипу половиц. Марина ловила себя на том, что по привычке покупала в магазине его любимый сыр и тот сорт колбасы, который он ел на завтрак. Потом она стала выбрасывать их в мусорное ведро, с странным чувством вины и освобождения.
Завибрировал телефон. Сообщение от мамы:
«Доченька, как ты? Денис заходил вчера, такой грустный, передавал тебе привет. Очень по тебе скучает».
Марина сжала зубы до хруста. Конечно. Он уже успел сходить «в разведку» к теще. Разыграть несчастного, брошенного муженька, сердце которого разбито карьерными амбициями жены. Мама всегда его любила. Он умел быть очаровательным — приносил ей дорогие конфеты, чинил сломанный пылесос, мог часами слушать ее рассказы о молодости.
«Все в порядке, мам. На новой должности дел невпроворот, едва успеваю обедать», — отписала она и тут же перевела телефон в беззвучный режим.
Она оглядела квартиру. Слишком просторно. Слишком чисто. Слишком тихо. Может, это и к лучшему? Может, они и правда просто перестали быть друг другу парой? Она карабкалась вверх, проходила курсы, читала профессиональную литературу, горела своими проектами. А он… он словно застрял в одной поре. Все та же работа в строительной фирме «ТехноСтрой», все те же разговоры с коллегами о футболе и рыбалке, все те же выходные, убитые на диване перед телевизором или в гараже с друзьями за разбором старого мотоцикла.
***
Первый рабочий день в роли начальника отдела прошел в суматошном ритме. Подчиненные заходили с поздравлениями, секретарша постоянно приносила кофе, руководство ждало первых идей. Марина улыбалась, кивала, проводила планерку, делая вид, что полностью погружена в рабочий процесс. А сама все ловила себя на мысли, что автоматически тянется к телефону, проверяя, не пришло ли сообщение. От него.
Сообщений не было.
Вечером, возвращаясь домой, она зашла в супермаркет у метро. Взяла тележку и вдруг замерла в растерянности. Что ей купить? Весь их общий быт был выстроен вокруг его вкусов. Он не любил рыбу, терпеть не мог авокадо, ворчал, когда она покупала дорогие сыры или хорошее вино. «Зачем переплачивать за упаковку? Обычная еда ничуть не хуже». Она стояла у молочной витрины, глядя на ряды йогуртов и творожков, и вдруг ее прорвало. Она засмеялась. Громко, истерично, вызывающе. Пожилая женщина рядом с опаской отодвинулась.
— Простите, — пробормотала Марина, все еще давясь смехом, и положила в тележку упаковку моцареллы, багет и банку оливок.
Дома она включила не новости, как это делал всегда Денис, а джазовую композицию, нашла в шкафу наполовину забытые ароматические свечи, зажгла их и приготовила себе ужин — пасту с морепродуктами. Села у окна, с бокалом прохладного совиньона. За окном, в других квартирах, кипела жизнь. В одной — молодая семья с двумя детьми, в другой — одинокий мужчина смотрел в экран ноутбука. А она сидела одна, но не одинокая. С странным, новым для себя чувством — будто тяжелый, неудобный груз наконец-то сняли с плеч, и она может распрямиться во весь рост.
***
Но иллюзия легкости длилась недолго. Уже на следующее утро она проснулась с тяжелым, свинцовым комом в груди и навязчивым желанием проверить телефон. Снова пусто.
Зато мама не молчала. Сначала сообщения, потом звонки, а в субботу утром она явилась сама, без предупреждения, с огромным контейнером с домашней едой и лицом, полным трагического беспокойства.
— Маришка, что у вас там стряслось? — ворвалась она в квартиру, сразу направляясь на кухню и начиная расставлять принесенные контейнеры по полкам холодильника. — Денис был просто в отчаянии! Говорит, вы разругались в пух и прах из-за твоей новой работы. Он так похудел, осунулся весь!
— Мам, мы не дети, мы разберемся сами, — устало сказала Марина, наливая в чайник воду.
— Сам-то разберетесь! В том-то и беда, что сами! Семья — это не что-то само собой разумеющееся, это труд! А вы как игрушкой разбрасываетесь! Денис — золотой человек. Не пьет, не бьет, деньги в дом носит. Таких сейчас днем с огнем не сыщешь! А ты его из-за каких-то своих… амбиций…
— Мама, хватит, — резко оборвала ее Марина.
— Что «хватит»? Ты головой подумай! Тебе тридцать два! Время-то уходит. Оглянуться не успеешь, а уже будет поздно и детей рожать, и новую семью создавать. Поймешь потом, да будет уже поздно!
После ее ухода Марина чувствовала себя так, будто ее пропустили через стиральную машину. Сомнения, которые она старательно подавляла, выползли наружу. А вдруг мама права? А вдруг она, ослепленная карьерой, рушит хорошее, стабильное, пусть и не идеальное, брак? Рука сама потянулась к телефону, чтобы набрать его номер, предложить встретиться, поговорить.
Но потом она вспомнила его лицо в тот вечер. Его слова: «Больше, чем положено женщине». И это желание — унизительное, слабое — мгновенно испарилось, сменившись холодной злостью.
Ее спасением стала работа. Только там она могла чувствовать себя сильной и компетентной. Она с головой ушла в новые проекты, выдвигала смелые инициативы по ребрендингу, записалась на интенсивный курс по digital-маркетингу, который проходил трижды в неделю по вечерам. Идеальное время — как раз чтобы не идти в пустую квартиру. Добавила к этому занятия йогой по вторникам и четвергам. Ее график стал настолько плотным, что к десяти вечера она просто валилась с ног, и на самоанализ не оставалось ни сил, ни времени.
— Марина Сергеевна, вы не слишком ли усердствуете? — как-то вечером, заглянув в ее кабинет, поинтересовался Волков. Было уже половина десятого. — Отдел показывает отличные результаты, не стоит сжигать себя на работе.
— Заканчиваю презентацию для «Северстроя», Алексей Петрович. Хочу предложить им нестандартное решение, — ответила она, хотя от усталости у нее слипались глаза.
Директор кивнул, но во взгляде его читалась настороженность. Марина заметила это, но не стала вдаваться в подробности. У нее был четкий план по модернизации отдела, подкрепленный графиками и цифрами. Пусть начальство судит по результату.
Дома тишина по-прежнему давила. Она боролась с ней, включая подкасты или аудиокниги, заполняя звуком все пространство. Готовила себе сложные блюда по рецептам из интернета, на которые раньше не хватало времени и сил. Денис называл все это «выпендрежем» и предпочитал простую жареную картошку с сосисками.
Мама звонила регулярно.
— Ну что, образумилась? Денис все спрашивает о тебе. Готов встретиться и обсудить все, если ты первая проявишь инициативу.
— Какую еще инициативу, мам? Я должна извиниться за то, что получила повышение?
— А за грубость! Ты же его практически выгнала!
— Он сам ушел! Сам сказал «оставайся одна»!
— Да потому что ты его довела! Мужчины — они гордые, им уступать нужно, с ними мягче надо!
После таких разговоров Марина либо шла на дополнительное занятие по йоге, либо садилась за ноутбук и до глубокой ночи штудировала материалы по маркетингу, пока буквы не начинали расплываться перед глазами.
К концу первого месяца ее отдел запустил две новые рекламные кампании. Продажи выросли на пятнадцать процентов. Это был лучший показатель по компании за последние полтора года.
— Блестящая работа, Марина Сергеевна, — публично признал Волков на еженедельном совещании. — Но, пожалуйста, берегите себя. Выгорание — наш главный враг.
А вечером, как по заказу, раздался звонок от мамы.
— Ну, доигралась? Денис, оказывается, уже с кем-то встречается! Моя знакомая видела их в кафе в центре. Какая-то молоденькая, стройная.
Сердце Марины провалилось куда-то в пятки, сделав в груди болезненную, пустующую яму. Но голос ее прозвучал ровно и холодно:
— Мама, мы в разводе. Он свободный человек. Имеет полное право.
— Имеет право! — возмущенно всплеснула руками мама на другом конце провода. — А ты что? Тоже уже кого-то присмотрела?
Марина с силой закрыла глаза, чувствуя, как по телу разливается знакомая, удушающая усталость.
***
На следующий день Волков вызвал ее к себе.
— Марина Сергеевна, есть деловое предложение. В Санкт-Петербурге через неделю стартует крупная конференция «Цифровой маркетинг 2025». Поедете? Три дня, лучшие спикеры, нетворкинг. Можете представить там наш кейс по «ТехноСтрою».
— Конечно, — ответила она, почти не раздумывая. Командировка была как глоток свежего воздуха. Возможность вырваться, сменить обстановку, перестать быть дочерью, которая всех разочаровала, и бывшей женой, и просто стать собой.
В поезде «Сапсан» она впервые за долгое время позволила себе полностью расслабиться. Мелькающие за окном леса и поля, книга в руках, никто не дергал ее с дурацкими вопросами. И самое главное — мысли о Денисе, которые еще недавно были назойливым шумом в голове, куда-то отступили, стали тише и безобиднее.
Конференция превзошла все ожидания. Она жадно впитывала новые знания, участвовала в дискуссиях, обменивалась контактами. Когда она сама вышла на сцену и представила успешный проект своего отдела, зал аплодировал, а после к ней подошло несколько человек из крупных московских агентств, предлагая обменяться визитками и пообещав «связаться для сотрудничества».
После Петербурга командировки посыпались одна за другой. Новосибирск, Екатеринбург, Сочи. Она полюбила этот ритм — аэропорты, гостиницы, деловые завтраки в незнакомых городах. В дороге голова работала ясно, рождались новые, смелые идеи.
Она завела профессиональный блог в соцсетях. Выкладывала фото с конференций, красивые виды из окон отелей, селфи в аэропортах. Подписывала их вдохновляющими цитатами о карьере, самореализации и силе. Аудитория росла, ее начали узнавать в профессиональных кругах.
Ей захотелось измениться и внешне. Строгие деловые костюмы она сменила на элегантные платья-футляры и стильные блейзеры, сменила прическу на более современную и короткую, записалась к косметологу. Она тратила на себя столько, сколько хотела, не оглядываясь на чье-либо неодобрение.
— Вы просто преобразились! — восхищенно говорила парикмахер, укладывая ее новые волосы. — Такой свежий вид! Влюбились, наверное?
— В жизнь, — улыбнулась Марина своему отражению.
Фотографии после посещения салона набрали рекордное количество лайков. «Богиня!», «Как тебе идет эта новая жизнь!», «Настоящий успех выглядит именно так!» — пестрили комментарии.
Бывали дни, особенно в разъездах, когда она вообще не вспоминала о Денисе. Ее мир теперь состоял из проектов, встреч, перелетов и планов. Он стал частью другого, далекого и тусклого прошлого.
Прошел месяц. Марина только вернулась из Казани и разбирала чемодан, когда телефон снова напомнил о себе назойливым звонком.
— Дочка, завтра приходи на ужин. Приготовила твое любимое, слойку с мясом. И не вздумай отказываться! Я не принимаю «нет» в качестве ответа!
Марина вздохнула, глядя на разложенные на кровати вещи. Она знала, что этот ужин обернется новым раундом упреков, расспросов и попыток «примирить». Но отказать матери она не могла — та умела давить на чувство вины так, как никто другой.
— Хорошо, мам. Во сколько?
— К семи. И оденься… по-человечески, а не в свой вечный офисный униформа.
Положив трубку, Марина еще долго сидела на кровати, глядя в окно на темнеющее небо. Завтрашний вечер сулил быть тяжелым испытанием.
***
Она медленно поднималась по знакомой лестнице, мысленно репетируя ответы на неизбежные вопросы. Нажала на кнопку звонка и тут же услышала быстрые, нервные шаги. Дверь открылась, и Марина остолбенела. На пороге стоял не кто иной, как Денис.
— Привет, Мариш, — произнес он тихим, виноватым голосом.
Первым ее порывом было развернуться и уйти. Сердце заколотилось в бешеном ритме, в висках застучало. Ну конечно, мама! Это же ее почерк — устроить все «естественно» и «случайно».
— Не уходи, пожалуйста, — он сделал шаг вперед, и в его глазах читалась мольба. — Давай просто поговорим. Как взрослые люди.
Марина глубоко вдохнула, собрала всю свою волю в кулак и натянуто улыбнулась.
— Привет, Денис, — вежливо ответила она и прошла в квартиру.
Мама суетилась в гостиной, стараясь изобразить радостное удивление, но ее сияющие глаза выдавали тщательно спланированную операцию.
— Какая встреча! Денис тоже зашел, передать кое-какие бумаги, а тут и ты! Садитесь, садитесь, поболтайте, а я сейчас слойку достану, она еще теплая!
И она поспешно ретировалась на кухню, оставив их наедине в гостиной.
Денис нервно теребил край рубашки. Марина села в кресло напротив и спокойно, почти отстраненно смотрела на него, словно изучая незнакомца.
— Марина, я… я был полным идиотом. Конченым. — он начал говорить быстро, захлебываясь словами. — Я так по тебе скучал… Ты даже не представляешь. Я следил за тобой в соцсетях. Видел, как ты летаешь по городам, какие у тебя проекты, какая ты… красивая. И я понял, какую чудовищную ошибку совершил. Ты не карьеристка, ты — звезда! А я… я просто завидовал. Боялся, что ты станешь слишком хороша для меня.
Он говорил, а она молчала, изучая каждую черту его лица. Знакомую родинку на щеке, морщинки у глаз, которые стали глубже. И не чувствовала ровным счетом ничего. Ни боли, ни гнева, ни тоски. Лишь холодное, безразличное спокойствие.
— Я все осознал, Марин. Я готов. Ко всему! К твоей работе, к твоим командировкам, мы можем хоть завтра начать думать о детях, я не против! Давай я сегодня же вернусь домой? Мы все начнем с чистого листа. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, клянусь!
Уголки губ Марины дрогнули в легкой, почти незаметной улыбке.
— Знаешь, Денис, — начала она мягко, — я тоже по тебе скучала. Первый месяц. Я тысячу раз хотела тебе написать. Позвонить. Услышать твой голос.
Его лицо просияло. Он уже мысленно праздновал победу, его глаза засверкали прежней, наигранной уверенностью.
— Вот видишь! Я же говорил! Мы созданы друг для друга! Мы просто немного заблудились!
— Но это было в первый месяц, — продолжила она тем же ровным, спокойным тоном. — А сейчас… Сейчас у меня другая жизнь, Денис. И в этой жизни для тебя нет места.
Улыбка сползла с его лица, словно ее смыло внезапным ливнем.
— Как… нет места? Марина, мы же любим друг друга! Ты не можешь так просто все перечеркнуть!
— Нет, — покачала головой она, и ее голос прозвучал с пугающей, даже для нее самой, ясностью. — Не любим. Точнее, я тебя больше не люблю. Я поняла это, только когда увидела тебя сегодня.
И это была чистая правда. Она смотрела на этого человека, с которым делила кров семь лет, и не испытывала ровно ничего. Ничего, кроме легкой брезгливости и желания, чтобы этот разговор поскорее закончился.
— Ты не можешь так говорить! — он вскочил с дивана, его лицо покраснело. — Так не бывает! Любовь не может просто взять и испариться!
— Оказывается, еще как может, — парировала она. — Я думала, что буду страдать годами. А оказалось, что она сгорела дотла, как бумага. От нее остался только пепел. И его уже развеяло ветром.
— Марина, умоляю… — его голос сорвался на шепот, в нем послышались слезы. — Дай нам еще один шанс. Я изменился, правда!
— Не унижайся, Денис, это тебе не идет, — она поднялась с кресла. — Я тебя простила. Даже где-то благодарна. Ты своей глупостью открыл мне дверь в новую жизнь. Но назад я не вернусь. Потому что я тебя больше не люблю. И, кажется, уже довольно давно.
Он опустился на диван и закрыл лицо руками. Плечи его содрогнулись.
Марина взяла свою сумку и направилась к выходу. В прихожей она столкнулась с матерью, которая стояла с подносом, полным все той же слойки, и смотрела на дочь с немым укором.
— Я пошла, мам, — сказала Марина, надевая куртку. — Спасибо за… ужин.
— Марина, подожди…
— Со мной все в порядке. Правда. А ты иди. Там твой зять. Тот самый, золотой. Которому, кстати, скоро понадобятся уже другие родственники.
Она вышла на улицу. Был прохладный осенний вечер, пахло дымом и опавшей листвой. Марина закинула сумку на плечо и пошла, не оглядываясь, к ближайшей станции метро. На ее губах играла легкая, почти неуловимая улыбка. Впереди была ночь, а завтра — новый рабочий день, новые планы, новая командировка. Впереди была ее жизнь. А все, что осталось позади, больше не имело над ней никакой власти.
