Наташа проснулась от щелчка входной двери. Тихого, осторожного, но безошибочно узнаваемого. Она замерла под одеялом, прислушиваясь к шорохам в прихожей. Взгляд метнулся на будильник — семь утра, воскресенье. Рядом спал Игорь, раскинувшись на половине кровати, храпя негромко и безмятежно. Он ничего не слышал. А она слышала всё. Каждый шаг по паркету. Звук открываемого шкафа. Шуршание пакетов на кухне.
Свекровь снова пришла.
Наташа закрыла глаза и попыталась успокоить дыхание. Может, притвориться спящей? Может, Тамара Ивановна сама уйдёт через час-другой, как обычно, оставив после себя вымытый пол, переставленную мебель и это невыносимое ощущение чужого присутствия в их доме? Но тело уже не слушалось. Оно было напряжено, как пружина. Каждая клетка кричала: «Чужой в доме! Территория нарушена!»
Она бесшумно встала, накинула халат и вышла в коридор. Тамара Ивановна уже обосновалась на кухне. На столе стояли три судка с едой, пакет с овощами и термос. Свекровь, в своём неизменном бежевом костюме и фартуке поверх него, деловито доставала из холодильника вчерашний суп Наташи.
— Доброе утро, — тихо сказала Наташа.
Тамара Ивановна вздрогнула, но тут же расплылась в улыбке.
— Наташенька! Ой, разбудила я тебя? Прости, старалась тихонько. Я вот принесла голубцов, Игорёк их так любит. И грибочков маринованных. А ваш суп, я посмотрела, что-то он у тебя кисловатый, не доварился, видимо. Я его сейчас быстренько переделаю, добавлю специй.
Наташа смотрела, как свекровь переливает её суп в кастрюлю побольше, добавляет туда содержимое каких-то баночек, солит щедрой рукой. Внутри всё сжалось в тугой узел.
— Тамара Ивановна, зачем вы это делаете? Суп был нормальный.
— Нормальный? Милая, я готовлю сорок лет. Я знаю, каким должен быть борщ. А у тебя там одна водичка с капустой. Игорю нужно хорошо питаться, он работает, устаёт. Ему нужна настоящая еда, а не эти… эксперименты.
Она говорила мягко, с улыбкой, но каждое слово било, как пощёчина. Наташа варила этот суп три часа. По рецепту своей бабушки. Игорь вчера ел две тарелки и хвалил. А теперь это всё летело в помойку, потому что свекровь решила, что знает лучше.
— Можно мне хотя бы чашку кофе налить? — выдавила Наташа.
— Конечно, конечно! Только ты сначала умойся, причешись. А то какая-то растрёпанная. Женщина должна выглядеть свежей даже дома. Игорь же на тебя смотрит.
Наташа развернулась и пошла в ванную. Руки тряслись. Она схватилась за раковину и посмотрела на своё отражение. Нормальное лицо. Немного заспанное, но нормальное. Ей двадцать восемь. Она преподаёт английский в университете. Она замужем уже четыре года. И она до сих пор не может сказать своей свекрови одно простое слово: «Уходите».
Когда она вернулась на кухню, Игорь уже сидел за столом. Перед ним дымилась тарелка голубцов. Тамара Ивановна порхала вокруг сына, подливая ему чай, подкладывая хлеб, поправляя салфетку.
— Мам, ты волшебница! — Игорь улыбался, уплетая голубцы. — Вкуснее, чем в ресторане.
— Ешь, сынок, ешь. Тебе нужны силы. Ты так похудел за последнее время. Я же говорила Наташе, нужно мясо готовить, котлеты, отбивные. А она всё салатики да овощи. На траве силы не наберёшь.
Наташа сжала кулаки. Игорь не похудел ни на грамм. Он даже слегка поправился. Но спорить было бесполезно. Он просто пожал плечами и продолжил есть. Он не видел проблемы. Для него это была любящая мать, которая заботится о сыне. Для Наташи это была женщина, которая каждым своим визитом стирала её из собственного дома.
— Игорь, мне нужно поговорить с тобой, — Наташа села напротив мужа. Её голос звучал твёрже, чем она ожидала.
— Давай после завтрака, ладно? — Игорь даже не поднял головы от тарелки.
— Нет, сейчас. Это важно.
Тамара Ивановна замерла у плиты, но продолжала делать вид, что поглощена мытьём кастрюли.
— Я хочу, чтобы твоя мама вернула ключ от нашей квартиры.
Повисла тишина. Тамара Ивановна медленно повернулась. Её лицо было спокойным, но глаза сузились.
— Наташа, ты это серьёзно? — Игорь наконец оторвался от еды. В его голосе было искреннее недоумение. — Это же моя мама. У неё всегда был ключ. На случай, если нам нужна помощь.
— Нам не нужна помощь, — Наташа старалась говорить ровно. — Мы взрослые люди. Мы справимся сами.
— Справитесь? — Тамара Ивановна вытерла руки о фартук и подошла к столу. Её голос был полон искренней обиды. — Наташенька, я что-то не то делаю? Я прихожу помочь, принести еду, прибраться. Я ведь не требую благодарности. Просто хочу, чтобы у моего сына было чисто и уютно.
— У нас и так чисто и уютно, — возразила Наташа. — Но это наш дом. Мы хотим жить здесь вдвоём. Без… без постоянных визитов.
— Без визитов? — Тамара Ивановна прижала руку к груди. — Ты хочешь, чтобы я не видела своего сына? Чтобы я не знала, жив ли он, здоров ли?
— Мама, ну зачем ты так? — Игорь встал, обнял мать за плечи. — Наташа просто устала. У неё сейчас много работы. Ты же знаешь, сессия скоро. Она нервничает.
Наташа смотрела на эту картину и чувствовала, как внутри что-то ломается. Он защищал не её. Он защищал мать. Как всегда.
— Я не устала и не нервничаю, — её голос стал жёстким. — Я хочу, чтобы в мой дом не входили без разрешения. Это нормальное желание.
— Твой дом? — Тамара Ивановна высвободилась из объятий сына. Её лицо изменилось. Мягкость исчезла, обнажив что-то острое и холодное. — Эту квартиру купил мой сын на деньги, которые я копила для него двадцать лет. Я отказывала себе во всём, чтобы он мог жить достойно. И теперь ты хочешь выставить меня за дверь?
— Мама, не надо, — Игорь побледнел. — Наташа не это имела в виду.
— Я именно это имела в виду, — Наташа встала. Колени дрожали, но она держалась. — Квартира оформлена на Игоря. Мы здесь живём. Это наша семья. И я прошу вернуть ключ.
Тамара Ивановна смотрела на неё долго. Потом медленно расстегнула фартук, сняла его и аккуратно повесила на спинку стула. Достала из сумочки связку ключей, отцепила один и положила его на стол. Звук металла о дерево прозвучал как выстрел.
— Вот твой ключ, — сказала она тихо. — Живите. Без моей помощи. Без моей заботы. Посмотрим, как ты справишься, когда Игорю станет плохо, а скорую вызвать будет некому. Посмотрим, как ты будешь его кормить, когда у тебя не будет времени даже суп сварить.
Она взяла сумку и направилась к выходу. Игорь бросился за ней.
— Мама, подожди! Наташа, ну что ты делаешь?
Но Тамара Ивановна уже хлопнула дверью. Игорь остановился в коридоре, растерянно глядя на Наташу.
— Ты довольна? Ты обидела мою мать. Единственного человека, который всю жизнь обо мне заботился.
— А я? — Наташа почувствовала, как к горлу подкатывают слёзы. — Я не забочусь о тебе? Я не твоя семья?
— Ты не понимаешь, — Игорь качал головой. — Она одна. У неё кроме меня никого нет. А ты хочешь лишить её даже этого.
— Я не хочу её лишать тебя! Я хочу, чтобы у нас было личное пространство!
— Личное пространство? — он усмехнулся горько. — Ты превращаешь меня в человека, который выбирает между женой и матерью. Ты этого хочешь?
Наташа молчала. Потому что именно этого она и хотела. Она хотела, чтобы он выбрал её. Но судя по его лицу, он уже сделал выбор. И это была не она.
Три дня они почти не разговаривали. Игорь уходил рано, возвращался поздно. Наташа пыталась работать, но не могла сосредоточиться. Она бесконечно прокручивала в голове тот разговор. Может, она была слишком резкой? Может, нужно было сказать мягче? Но каждый раз, когда она пыталась себя убедить, что виновата, внутри поднималась волна гнева. Нет. Она была права. Она имела право на свой дом.
В четверг вечером Игорь вернулся и молча прошёл на кухню. Наташа услышала, как он открывает холодильник, ставит что-то на стол. Она вышла из спальни. На кухне стояли два судка. Голубцы и пирожки.
— Мама передала, — коротко бросил Игорь, не глядя на неё.
Наташа смотрела на эти судки. Это было послание. Тамара Ивановна не сдалась. Она просто сменила тактику. Она не приходила сама, но продолжала присутствовать в их жизни через еду, через заботу, через сына.
— Выбрось это, — сказала Наташа.
— Что?
— Выбрось. Я не буду это есть.
Игорь посмотрел на неё так, будто она сошла с ума.
— Ты хочешь, чтобы я выбросил еду, которую моя мать готовила для нас?
— Для тебя. Не для нас. Для тебя. Потому что я, по её мнению, готовить не умею.
— Наташа, хватит! — Игорь ударил кулаком по столу. — Ты превращаешь это в какую-то войну! Это моя мать! Она хочет только хорошего!
— Она хочет контролировать! — Наташа не сдерживалась больше. — Она хочет, чтобы ты всю жизнь оставался её маленьким мальчиком! А я ей мешаю!
— Ты ей не мешаешь! Ты просто… — он запнулся, подбирая слова. — Ты просто ревнуешь.
— Ревную? — Наташа засмеялась. Это был истерический, надорванный смех. — К свекрови? Серьёзно?
— Да! Ты не можешь смириться с тем, что у меня есть ещё один важный человек в жизни!
— Важный? Игорь, я твоя жена! Я должна быть самым важным человеком! Мы создали семью! А ты до сих пор живёшь так, будто мы просто соседи по квартире, и твоя мама может приходить, когда ей вздумается!
— Она больше не приходит! Ты же добилась своего! Ключа у неё нет!
— Но она здесь! — Наташа ткнула пальцем в судки. — Она всё равно здесь! В каждой вещи, которую ты приносишь! В каждом твоём слове! Ты не можешь провести границу между нами и ней!
Игорь молчал. Его лицо было бледным и напряжённым. Потом он взял куртку с вешалки.
— Мне нужно подумать, — сказал он и вышел.
Наташа осталась одна на кухне. Она смотрела на эти проклятые судки с едой и чувствовала, как внутри всё рушится. Она дошла до точки, после которой не было пути назад.
Игорь вернулся только утром. Наташа не спала всю ночь. Она сидела на диване, укутавшись в плед, и смотрела в темноту. Когда открылась дверь, она вздрогнула. Он вошёл, усталый, с красными глазами. Сел рядом на большом расстоянии.
— Я был у мамы, — сказал он тихо.
Наташа кивнула. Она знала.
— Она плакала всю ночь. Говорила, что ты её ненавидишь. Что хочешь отнять у неё сына.
— Это неправда.
— Я знаю, — он потёр лицо руками. — Я понимаю. Но ты должна понять меня. Она всю жизнь посвятила мне. Она растила меня одна. Отец ушёл, когда мне было три года. У неё не было никого, кроме меня.
— А у тебя теперь есть я, — Наташа повернулась к нему. — И если ты не можешь построить границы, мы не выживем. Ни как пара, ни как семья.
Игорь молчал долго. Потом медленно кивнул.
— Ты права, — его голос дрогнул. — Я знаю, что ты права. Но мне так сложно. Я не могу просто отрезать её от своей жизни.
— Я не прошу тебя отрезать, — Наташа взяла его за руку. — Я прошу тебя выбрать приоритеты. Мы — твоя семья теперь. Она — твоя мать, и ты можешь её любить, заботиться о ней, видеться с ней. Но она не должна управлять нашей жизнью.
Он сжал её пальцы.
— Я попробую, — прошептал он. — Я поговорю с ней. Объясню.
Наташа прижалась к его плечу. Она не знала, получится ли. Она не знала, хватит ли у него сил противостоять матери. Но сейчас, в этот момент, она чувствовала, что он хотя бы пытается. И это было начало.
Через неделю Игорь пригласил Тамару Ивановну на встречу. Не домой. В кафе. Нейтральная территория. Наташа не пошла с ним. Это был их разговор. Она ждала дома, листая учебники и не видя ни строчки.
Когда Игорь вернулся, он выглядел измотанным. Сел на диван и долго молчал.
— Как прошло? — осторожно спросила Наташа.
— Тяжело, — он выдохнул. — Она плакала. Обвиняла меня в том, что я предаю её. Говорила, что ты меня изменила.
— И что ты ответил?
— Я сказал, что люблю её. Но что теперь у меня другая семья. И ей нужно это принять. Что она может приходить к нам в гости, но по приглашению. Что она не может больше распоряжаться в нашем доме.
Наташа затаила дыхание.
— И?
— Она сказала, что мне придётся выбирать. Она или ты.
— И ты?
Игорь посмотрел на неё. В его глазах была боль, но и решимость.
— Я выбрал тебя.
Наташа закрыла глаза. Слёзы покатились по щекам. Она не знала, что это будет так важно услышать. Эти простые слова.
— Спасибо, — прошептала она.
Он обнял её, и они сидели так долго, не говоря ни слова. За окном садилось солнце, окрашивая комнату в тёплый оранжевый свет. Впереди было много сложного. Примирение с Тамарой Ивановной, установление новых правил, притирка. Но сейчас, в этот момент, Наташа чувствовала, что они справятся. Потому что они вместе. Потому что он выбрал её. И это значило, что у них есть будущее.
Прошло несколько месяцев. Тамара Ивановна приняла новые условия. Не сразу. Со слезами, обидами, попытками манипулировать. Но Игорь держался. Он звонил матери каждый день. Они встречались раз в неделю. Но она больше не врывалась в их жизнь. Она научилась спрашивать, удобно ли им её посещение. Она научилась стучаться. И постепенно, очень медленно, их отношения с Наташей стали теплее. Не дружба. Но уважение.
Однажды вечером, когда они с Игорем сидели на диване, обнявшись и смотрели фильм, Наташа подумала о том, как легко было бы сдаться тогда. Просто смириться. Терпеть. Но она не смирилась. Она боролась за свою семью. И победила.
— О чём думаешь? — спросил Игорь, целуя её в макушку.
— О нас, — улыбнулась она. — О том, что мы справились.
— Справились, — согласился он. — Вместе.
И в этом слове было всё. Вместе. Не он с матерью. Не она против свекрови. А они вдвоём. Семья. Настоящая, где границы были ясны, а любовь — искренней.
