Марина сидела на полу в гостиной и пыталась уложить в форму для выпечки тесто, которое почему-то никак не хотело принимать нужную форму. Калинник — дело хитрое.
Бабушка когда-то показывала, как правильно, но Марина тогда не слушала.
А теперь вот приходилось экспериментировать методом проб и ошибок.
За окном гудела Рязань. Август 2025-го выдался жарким и шумным — город готовился к 930-летию, и казалось, на каждой улице что-то монтировалось, украшалось и перекрашивалось.
С Соборной площади доносились звуки репетиций, грохот металлических конструкций и чьи-то весёлые крики. Судя по всему, собирали очередную сцену для фестиваля.
— Мам, а когда мы поедем на ярмарку в Кремль? — Вероника лежала на диване вверх ногами, свесив голову вниз, и гладила кота Тимошку, который радостно мурлыкал. — Там же сувениры продают, я видела в группе. Магнитики с цитатами.
Марина бросила взгляд на дочь и усмехнулась. Тринадцать лет — возраст, когда магнитики становятся важнее учебников по алгебре.
— Ника, я же говорила — в выходные съездим. У меня на этой неделе дедлайн по проекту в «Кванториуме», детей обучать надо новой программе для 3D-моделирования.
— Обучать детей, — протянула Вероника. — А про собственного ребёнка забыла.
Марина покачала головой и снова уткнулась в форму. Калинник медленно, но верно начинал походить на что-то съедобное.
Из спальни донеслись быстрые шаги, и в гостиную ворвался Игорь с планшетом в руках.
Волосы взъерошены, футболка в краске — видимо, снова возился с макетами декораций для городского праздника.
Он работал художником-оформителем в местной ивент-компании, и последние два месяца буквально жил на объектах.
— Слушайте, — он ткнул пальцем в экран, — я тут прикинул эскиз для инсталляции у набережной. Думаю, воздушные шары стилизовать под старинные аэростаты, как на гравюрах XIX века. Что скажете?
Марина даже не подняла головы.
— Красиво. Утверждай.
Игорь на мгновение замер, потом сел рядом на пол и заглянул ей в глаза.
— Маринка, ты вообще смотрела?
— Игорь, я тут пытаюсь спасти калинник, который превращается в кашу. Потом посмотрю, честно.
Он пожал плечами и снова уткнулся в планшет. Тимофей спрыгнул с дивана и потёрся о ногу Игоря. Кот всегда любил его больше, хотя кормила его всегда Марина.
— Кстати, — Игорь не отрываясь от экрана, словно между делом, — ко мне сегодня приедет Света. Помнишь, я рассказывал? Двоюродная племянница из Спасска.
Марина замерла с ложкой в руках.
— Какая Света?
— Ну, Светлана. Дочка двоюродного брата моей мамы. Мы на поминках у деда виделись года три назад. Она с сыном живёт, Мишкой. Хочет на юбилей города посмотреть, я их пригласил.
В голове у Марины что-то щёлкнуло. Никакой Светланы она не припоминала. На поминках у дедушки Игоря три года назад она была, это точно. Но родственников Игоря она знала довольно хорошо — мать, два дяди, троюродные братья. Племянницу никто не упоминал.
— Игорь, а ты точно помнишь, что она твоя племянница?
Он удивлённо поднял глаза.
— Конечно. Она там была в чёрном платье, с ребёнком на руках. Ты, наверное, просто не обратила внимания, у тебя тогда голова болела.
Марина хотела продолжить расспросы, но тут в дверь позвонили.
—
Тамара Петровна вошла без предупреждения. Свекровь у Марины была женщина основательная: массивная, с высокой причёской и бесконечным запасом мнений по любому поводу.
— Игорёк, сынок, — она прошла прямо к нему и чмокнула в щёку, напрочь игнорируя Марину. — Я тебе пирожков с капустой принесла. Вон, на кухне оставила.
— Спасибо, мам, — Игорь улыбнулся.
Тамара Петровна перевела взгляд на форму с тестом в руках Марины и скривилась.
— Это что, калинник? Господи, Марина, ты его совсем не так делаешь. Надо сначала манку замочить, а потом уже калину добавлять. У тебя там каша получится, а не десерт.
Марина глубоко вдохнула, считая про себя до десяти.
— Тамара Петровна, я делаю по бабушкиному рецепту.
— По бабушкиному, — фыркнула та. — А бабушка у тебя, случайно, не из Москвы была? Москвичи вообще не умеют готовить традиционные блюда.
Игорь поднялся и осторожно взял мать за плечи.
— Мам, может, чаю?
Тамара Петровна махнула рукой и прошла к дивану, где всё ещё лежала Вероника.
— Вероничка, внученька, как дела? Ты что это вниз головой? Кровь к голове прильёт, потом головные боли будут.
Вероника неохотно перевернулась и села.
— Нормально, бабушка.
— Нормально, — повторила Тамара Петровна. — Я вот смотрю, у тебя кроссовки какие-то старые. Мать, небось, новые купить не может?
Марина сжала челюсти. Игорь поспешил вмешаться:
— Мам, мы на следующей неделе в магазин поедем.
— На следующей неделе, — свекровь покачала головой. — Игорёк, я ведь тебе всегда говорила, что надо было на ком-то другом жениться. На Оксане, например, помнишь? Она в банке работала, зарплата приличная. А эта твоя — в каком-то кружке детей учит. Сколько там платят? Шестьдесят тысяч?
— Шестьдесят восемь, — процедила Марина. — И это не кружок, а технопарк «Кванториум». Мы детей готовим к профессиям будущего, Тамара Петровна.
— К профессиям будущего, — передразнила свекровь. — А в настоящем ребёнок без нормальной обуви ходит.
Игорь дёрнулся было к Марине, но она уже встала, вытерла руки о фартук и направилась на кухню. Оставаться в одной комнате с Тамарой Петровной было выше её сил.
На кухне пахло капустными пирожками — пять штук лежали на тарелке. Марина взяла один и откусила. Вкусно, чёрт возьми. Тамара Петровна при всей своей невыносимости готовила действительно хорошо.
За стеной послышался приглушённый разговор. Марина поднесла ухо ближе.
— Игорёк, я серьёзно. У неё характер тяжёлый. Ты заслуживаешь лучшего. Помнишь Риту, мою подругу? Так вот у неё дочка разведась недавно, симпатичная, хозяйственная…
— Мам, хватит, — голос Игоря был твёрдым.
— Да я что, я ничего. Просто подумай.
Марина отошла от стены и залпом допила чай из кружки. В горле стало горько.
—
Тамара Петровна ушла через двадцать минут, оставив за собой ощущение давящей духоты. Игорь сел рядом с Мариной на кухне и положил руку ей на плечо.
— Не обращай внимания. Она такая со всеми.
— Угу, — Марина смотрела в окно.
— Слушай, я забыл сказать, — Игорь встал и начал копаться в сумке. — Я купил билеты на фестиваль «Небо России». Четыре штуки. Это тот, с воздушными шарами, помнишь? В Спасске с четвёртого по двенадцатое августа.
Марина повернулась к нему. Вероника мечтала попасть на этот фестиваль уже три недели. Каждый день спрашивала, когда поедут.
— Четыре билета? Для кого?
— Ну, для нас троих и для Светы с Мишкой. Они как раз приедут, я подумал, будет классно всем вместе съездить.
— Игорь, ты серьёзно? — Марина встала. — Ты обещал Нике этот фестиваль. Она ждала. А ты взял билеты для каких-то левых родственников, которых я даже не помню?
— Маринка, да не левых. Света — нормальная девчонка, ей тяжело одной с ребёнком, я просто хотел помочь.
— Помочь, — Марина усмехнулась. — Замечательно.
Она развернулась и вышла из кухни. Игорь остался стоять у стола с билетами в руках.
—
В IT-кубе пахло новой техникой и кофе. Марина сидела за компьютером в аудитории номер три и пыталась доделать презентацию для детей о возможностях 3D-принтера. На экране вертелась модель миниатюрного кремля, который они должны были напечатать на следующей неделе.
— Марин, ты чего такая мрачная? — Олеся, коллега и по совместительству единственная подруга на работе, заглянула в аудиторию с кружкой кофе в руке. — Опять свекровь приходила?
Марина кивнула.
— Приходила. И муж радостную новость сообщил. Типа, к нам приедет его двоюродная племянница из Спасска с ребёнком.
Олеся присела на край стола.
— И что не так?
— Я эту племянницу не помню. Он говорит, она на поминках у его деда была, но я там всех родственников видела. Никакой Светы не было.
Олеся задумчиво отпила кофе.
— Может, он правда путает?
— Не знаю, — Марина потёрла лоб. — Но он ещё и билеты на «Небо России» купил для неё. Четыре штуки. Вероника мечтала туда попасть, а он билеты отдал какой-то Свете.
— Погоди, — Олеся нахмурилась. — Это странно. А он вообще как себя ведёт последнее время?
Марина задумалась. Игорь стал чаще задерживаться на работе. Говорил, что объекты не ждут, надо успеть до юбилея. Но раньше он всегда звонил, писал, присылал фотографии своих макетов. Последние недели две — тишина.
— По телефону молчит, — призналась Марина. — Раньше каждый час писал всякую ерунду, мемы присылал. Теперь вообще ничего.
Олеся поставила кружку на стол и посмотрела Марине прямо в глаза.
— Слушай, а может, ты сегодня пораньше уйдёшь? Я начальнику скажу, что ты себя плохо чувствуешь.
— Олесь, да брось. Что я, как дура, домой бегать буду?
— Марина, — Олеся взяла её за руку. — Интуиция — штука полезная. Если что-то не так, лучше проверить сейчас, чем потом кусать локти.
Марина посмотрела на экран, потом на Олесю. В груди что-то сжалось. Может, она и правда себя накручивает. Но Олеся была права — интуиция редко врала.
— Ладно, — Марина кивнула. — Уйду после обеда.
—
Центральный рынок был, как всегда, шумным и многолюдным. Марина шла между рядами, вдыхая запахи свежего укропа, помидоров и копчёной рыбы. Она взяла полкило говядины по шестьсот пятьдесят рублей (местная, рязанская, как уверял продавец), огурцов за сто шестьдесят, помидоров за двести шестьдесят семь. Цены кусались, но что делать — инфляция.
У прилавка с выпечкой остановилась, разглядывая калачи. Бабушка за прилавком улыбнулась.
— Берите, милая, свежие, только из печи.
— Сколько?
— Сто двадцать за штуку.
Марина взяла два. В сумке уже тяжело оттягивали продукты, но идти было недалеко — десять минут пешком до дома.
На улице жара стояла невыносимая. Тридцать два градуса, как сообщал телефон. Август в Рязани всегда был душным, но в этом году особенно. Марина вытерла лоб рукой и свернула на свою улицу.
Дом показался издалека — пятиэтажка, построенная ещё в восьмидесятых, с облупившейся штукатуркой и покосившимися балконами. Марина поднялась на третий этаж и замерла.
Окно в их квартире было распахнуто настежь. Створки болтались на ветру, а из комнаты доносились голоса.
Женский голос. Незнакомый. Резкий.
— Игорь, я тебе говорю: хватит тянуть! Мишке уже четыре года, он должен знать, кто его отец!
Марина замерла на лестничной площадке. Сумка выскользнула из рук и с глухим стуком упала на пол. Помидоры выкатились, один покатился по ступенькам вниз.
В квартире стихло. Потом снова голос, теперь уже Игоря:
— Света, тише. Я же сказал, я всё решу.
— Когда решишь? — женский голос сорвался на визг. — Ты уже год обещаешь!
Марина медленно подошла к двери. Ноги были ватными, в ушах звенело. Она толкнула дверь — та поддалась легко, оказалась незапертой.
В прихожей никого не было. Голоса доносились из зала. Марина сделала шаг, потом ещё один. Мимо неё пробежал маленький мальчик — босиком, в одних трусах, с растрёпанными тёмными волосами. Он засмеялся и скрылся в спальне.
Марина медленно прошла в зал.
На диване сидела девушка. Лет двадцати пяти, худенькая, с длинными светлыми волосами, собранными в хвост. Джинсы, белая майка, на шее тонкая золотая цепочка. Она смотрела на Игоря, который стоял у окна спиной к двери.
Марина кашлянула.
Игорь резко обернулся. Лицо его вмиг побелело.
— Марина. Ты… ты чего так рано?
Девушка на диване тоже повернулась. Взгляд у неё был наглый, почти вызывающий. Она поджала губы и скрестила руки на груди.
— Это она? — спросила девушка.
Марина медленно вошла в комнату.
— Кто вы?
Игорь сделал шаг вперёд, протянул руку, будто хотел остановить Марину.
— Это Света. Я же говорил, она…
— Никакая я ему не племянница, — девушка резко встала. Голос у неё был звонкий, но в нём сквозила истерика. — Мы с Игорем встречаемся уже два года. А Мишка — это наш сын.
Тишина повисла такая, что можно было услышать, как на кухне капает вода из крана. Марина смотрела на Свету, потом на Игоря. Он стоял и мял руками футболку, глаза бегали по сторонам.
— Марина, это не… это не то, что ты думаешь, — начал он.
— А что я думаю, Игорь? — голос Марины был странно спокойным. — Расскажи мне, что я думаю.
Он шагнул ближе, попытался взять её за руку, но Марина отстранилась.
— Это было давно. Мы с тобой тогда ругались, ты помнишь? Ты меня выгнала, я уехал к другу. И там, на вечеринке, встретил Свету. Это была ошибка. Я напился, мы…
— Заткнись, — оборвала его Света. — Не надо на меня вешать. Мы встречались два года, Игорь. Два года! Ты обещал, что разведёшься, что мы заживём вместе. А теперь что? Опять прячешься за её спиной?
Марина посмотрела на Свету. Потом на Игоря. В голове была пустота. Ни злости, ни боли — просто пустота.
Из спальни выбежал мальчик. Подбежал к Свете и потянул её за майку.
— Мама, я хочу пить.
Света подхватила его на руки и посмотрела на Марину.
— Вот, смотри. Это Миша. Ему четыре года. Он очень похож на Игоря, правда? Те же глаза, тот же нос.
Марина посмотрела на мальчика. Действительно, похож. Тёмные глаза, вздёрнутый нос, родинка на щеке — точь-в-точь как у Игоря.
— Уходите, — сказала Марина тихо.
— Что? — Света не поняла.
— Уходите из моего дома. Сейчас же. Оба.
Игорь шагнул к ней, упал на колени.
— Маринка, прости. Я идиот, я всё понимаю. Но это ничего не значит, правда. Я люблю тебя, я люблю Нику. Это просто глупость, которую я не могу исправить.
Марина смотрела на него сверху вниз. Этот человек клялся ей в любви пятнадцать лет назад. Этот человек держал её за руку, когда она рожала Веронику. Этот человек обещал быть рядом всегда.
— Вставай, — сказала она ровно.
Игорь поднялся. Света уже натягивала кроссовки, держа Мишу на руках.
— Собирай вещи, — Марина кивнула Игорю на дверь спальни.
Он молча пошёл собирать сумку.
—
Через полчаса в квартире стало тихо. Марина сидела на кухне и смотрела в окно. На столе лежала сумка с продуктами — она так и не убрала их в холодильник. Помидоры покатились по полу в прихожей, один раздавился, оставив красное пятно на линолеуме.
В дверь позвонили. Марина не шевельнулась. Снова звонок, настойчивее. Она встала, подошла к двери и открыла.
На пороге стоял Игорь с сумкой в руках. Глаза красные, лицо осунувшееся.
— Марина, я…
Она молча протянула ему конверт. Он взял, заглянул внутрь — там лежали четыре билета на фестиваль «Небо России». Разорванные пополам.
— Полетишь теперь сам, — сказала Марина. — Куда подальше.
Игорь открыл рот, но ничего не сказал. Марина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. В груди что-то защемило, но она сдержалась.
—
Вечером Вероника вернулась из школы. Она вошла в квартиру, бросила рюкзак и посмотрела на мать.
— Мам, а где папа?
Марина стояла у плиты и помешивала щи. Запах капусты заполнил кухню, смешавшись с ароматом свежего укропа.
— Папа уехал, — сказала она, не оборачиваясь. — К родственникам.
— Надолго?
— Надолго.
Вероника помолчала, потом спросила:
— А что с калинником? Ты его доделала?
Марина обернулась и улыбнулась. Впервые за весь день.
— Доделала. Хочешь попробовать?
— Хочу.
Они сели за стол вдвоём. Калинник получился на удивление вкусным — сладким, с лёгкой кислинкой калины и нежной текстурой манника. Вероника ела и нахваливала, а Марина смотрела на неё и думала, что жизнь не закончилась. Она просто изменилась.
На следующий день они пошли на набережную Оки смотреть закат. Вероника спросила ещё раз про отца, и Марина ответила так, как и планировала:
— Папа улетел на воздушном шаре. Надолго.
Вероника кивнула. Она поняла.
Они стояли у перил, вдыхая запах реки и глядя на оранжевое небо над Рязанью. Город готовился к своему 930-летию, и казалось, что вся эта суета, эти огни, эта жизнь — они были созданы именно для того, чтобы напомнить: всё продолжается. Всегда.
Марина обняла дочь за плечи. Вероника прижалась к ней.
— Мам, а мы всё-таки поедем на ярмарку в Кремль?
— Поедем. В субботу.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Закат медленно гас за горизонтом, окрашивая Оку в золотисто-розовые тона. Где-то вдалеке звучала музыка — репетиция к празднику. Рязань жила, дышала, готовилась к юбилею.
И Марина вместе с ней.
