«Люда, неси чай! И что-нибудь к чаю! Верочка с Егором с дороги устали!»
Голос свекрови, Анны Тимофеевны, ударил по ушам раньше, чем я успела дойти до прихожей. Я застыла. Пятница, девять вечера, я только что вышла из душа.
«Да, и у нас новость! – радостно сообщила Вера, сестра мужа, плюхаясь на наш диван прямо в уличной обуви. – Мы пригласим только друзей на свадьбу, но хотели попросить у вас деньги. И сказать, какой подарок нам купить!»
Наша тихая, уютная «двушка», которую мы с Сергеем вылизывали годами, за полчаса превратилась в цыганский табор. Чемодан Егора (блестящий, пластиковый, с яркой биркой «Duty Free») перегородил коридор.
Дверцы кухонных шкафов хлопали – «Орешков нет? Егор так любит орешки. Люда, у тебя нет орешков?» – самовольничала Вера.
Сергей приехал с работы через час и застал картину: я в халате мечусь между плитой и гостями, свекровь сидит в его кресле, а Вера с Егором заняли диван, включив телевизор на полную громкость.
Егор… Он был идеальным. Слишком идеальным. Дорогие, но уже чуть потертые туфли, безупречный пробор и маслянистый взгляд, которым он скользил по нашей технике. Он почти не говорил, но когда Вера начинала фразу, он сжимал ее руку, и Вера тут же меняла тон на более требовательный.
Ночью, когда мы ютились на надувном матрасе в спальне (отдав нашу кровать – «молодым»), муж кипел.
«Я не узнаю сестру, – шипел он. – „Попросить денег“? „Сказать, какой подарок“? Она что, с ума сошла?»
«Дело не в ней, – прошептала я, стараясь, чтобы нас не услышали. – Дело в нем. Он классический манипулятор. Смотри, как он работает. Он ее „утешает“, какой он „бедный, но перспективный“, а вокруг „враги“ и „жадные родственники“, то есть мы».
«Она такой не была, – упрямо качал головой Сергей. – Мягкая, тихая… А тут…»
«А тут „большая любовь“, – вздохнула я. – Которая хочет новый айфон и медовый месяц на Мальдивах. За наш счет».
Утром начался настоящий террор. «Людочка, а у вас кофе только растворимый? Егорушка такой не пьет, у него желудок нежный».
«Сергей, твой ноутбук нужен Егору. У него „сделка горит“, надо в скайпе поговорить».
Я едва успела выдернуть из розетки свой рабочий ноутбук, который Егор уже примеривался открыть. «Этот нельзя, он рабочий. Берите старый».
Егор бросил на меня быстрый, злой взгляд, но тут же снова стал обаятельным. «Людочка, не волнуйтесь, я быстро».
Я видела его «разговор» в скайпе. Он сидел в наушниках и полчаса внушал кому-то: «Да ты пойми, старик, это золотое дно! Вложения минимальные! Главное – быстро войти!»
Сергей попытался поговорить с матерью. «Мам, это ненормально. Они не могут просто приехать и…»
«Тише! – зашипела Анна Тимофеевна. – Ты что, хочешь сестру обидеть? У них такой сложный период! Всё ради будущей молодой семьи! Им сейчас каждая копейка нужна! А вы жируете!»
Днем Вера поймала меня на кухне. Она принесла блокнот.
«Значит, так, Люда, записывай. Нам нужно… – она начала читать, – …пятьсот тысяч. Это на ресторан. И подарок. Мы хотим… – она заглянула в телефон, – …робот-пылесос, вот эту модель. И телевизор на кухню».
У меня задергался глаз. «Вера. Вы нас не пригласили».
«Ну и что! – искренне возмутилась она. – Это другое! Свадьба – это праздник для нас, для друзей, для атмосферы! А вы – родня! Вы для поддержки! Мы же семья, мы обязаны друг другу помогать! Егор сказал, что в нормальных семьях так принято».
Апогеем стал вечер, когда я услышала, как Егор «конфиденциально» жаловался Анне Тимофеевне в коридоре.
«Я ведь для Верочки всё… А ее брат… он так холоден со мной. Я же вижу, как он на меня смотрит. Будто я какой-то… альфонс. Мне так больно, Анна Тимофеевна. Я ведь просто хочу сделать вашу дочь счастливой…»
Свекровь чуть не плакала. «Егорушка, не обращай внимания! Сергей у нас… сухарь. Мы с ним поговорим!»
Вечером на кухне я пересказала это Сергею.
«Жертва! – рявкнул муж. – Он прикидывается жертвой, чтобы настроить мать против меня и выбить деньги!»
«Именно, – кивнула я. – Скандал бесполезен. Анна Тимофеевна нас съест за „Егорушку“. Значит… мы будем действовать иначе. Операция „Гиперзабота“ начинается завтра».
Утром я проснулась в шесть. Громко включила кофемашину и начала греметь посудой.
«Доброе утро, дорогие наши! – пропела я, когда они выползли из комнат, щурясь. – Завтрак на столе!»
На столе стоял… омлет. На воде.
«Люда, а где…?» – начала было Вера.
«Здоровое питание! – перебила я. – Я прочитала, что перед свадьбой невесте полезна диета. И Егору для его нежного желудка – самое то!»
Егор посмотрел на еду с отвращением.
«А теперь, – продолжила я, – раз уж вы у нас гостите, надо же быт налаживать! Егор, милый, у вас же „сделки“? Сергей свой кабинет вам уступил. Но там пыльно! Вера, вот тебе тряпка, протри пыль, чтобы твой будущий муж не дышал всякой гадостью!»
Вера ошарашено взяла тряпку.
«А потом… , – я ласково взяла её под руку, – займемся… генеральной уборкой! Весна на носу! Будем мыть окна и перебирать антресоли!»
«Ка-какие антресоли? – заикаясь, спросила Вера. – Люда, нам надо о свадьбе…»
«Конечно! – кивнула я. – Вот как раз достанем старые альбомы, Сергея детские фотографии. Будем смотреть и обсуждать! Заодно и хлам разберем».
Вера осеклась.
Следующие два дня превратились для них в вежливый концлагерь.
Егор пытался «работать». Но я каждые три часа врывалась в комнату с пылесосом («Ой, Егорушка, я быстро!») или приводила туда Сергея («Сергей, посмотри, кажется, здесь розетка искрит!»).
Вера, не привыкшая держать в руках ничего тяжелее телефона, скисла после первого же окна. «У меня… маникюр», – пролепетала она.
«Ничего! – утешила я. – Я купила тебе резиновые перчатки! Розовенькие!»
Сергей взял на себя Егора. Он сел рядом с ним и начал с живейшим интересом расспрашивать про «золотое дно». «Егор, а что за бизнес? А какая маржинальность? А юридическое лицо у вас есть? А покажи ОГРН? Я просто как юрист интересуюсь… надо же проверить чистоту сделки. Мы же не хотим, чтобы нашу Верочку и ее будущего мужа обманули, верно?»
Егор позеленел. Он начал путаться в показаниях и ссылаться на «коммерческую тайну».
Развязка наступила на третий день утром. Егор вышел из комнаты серый, с красными от бессонницы глазами. Его лоск испарился.
«Вера, – отрывисто бросил он. – Нам надо поговорить. Срочно».
Они закрылись на кухне. Мы с Сергеем сидели в комнате и слышали приглушенный, но яростный шепот. Кажется, «золотое дно» Егора дало течь.
Через полчаса Вера вышла. Заплаканная, но злая.
«Ну… наверное, нам пора ехать».
«Как, уже? – всплеснула руками я, выходя с мокрой тряпкой. – А шторы? Я же только замочила!
«Егору срочно надо в другой город! – рявкнула Вера. – Дела!»
Анна Тимофеевна пошла в атаку защищая дочь. «Выгнали! Родная сестра тебе сынок не нужна! Сергей, я от тебя такого не ожидала! Бессердечные вы с Людкой!»
Сергей подошел и молча обнял ее. «Мама, что ты. Мы всех любим!
Он посмотрел ей прямо в глаза. Свекровь поняла, что шантаж «всё ради молодой семьи» больше не работает.
Мы с Сергеем стояли в дверях, вежливо махая им вслед. Ни крика, ни скандала.
Когда дверь за ними закрылась, и замок щелкнул, я впервые за эти три дня услышала тишину.
Сергей подошел ко мне сзади и обнял.
«Кажется, – сказал он мне на ухо, – список подарков отменяется».
Я подошла к окну. Внизу Егор торопливо запихивал свой блестящий чемодан в такси, грубо отпихнув Веру.
«Думаешь, она поймет?» – спросил Сергей.
«Сейчас нет, – ответила я. – Но поймет. Когда он попросит ее взять кредит на его „золотое дно“»…
