«Мы расстаемся, Марина Викторовна». Эти слова, произнесенные новым начальником, звучали как приговор. В 46 лет я, главный редактор газеты, которой отдала четверть века, оказалась на улице. Мне казалось, что жизнь рухнула, но я еще не знала, что этот пинок был самым ценным подарком судьбы, который вытолкнул меня из уютного болота в открытый океан возможностей.
***
«Мы оптимизируем процессы, Марина Викторовна».
Голос Кирилла, нового медиадиректора, был гладким и скользким, как шелк его модного галстука. Я смотрела не на него, а на крошечное жирное пятнышко на этом самом галстуке. Наверное, от круассана. Утром видела, как он пил кофе внизу.
«Оптимизируем?» — переспросила я, чувствуя, как холодеет внутри. Это слово я за свою редакторскую жизнь слышала раз сто. И всегда оно означало одно и то же.
«Именно. Переходим в цифру, создаем новую редакционную политику. Более агрессивную, — он улыбнулся, показав идеально белые виниры. — Вы же понимаете, печатные СМИ — это прошлое. Нам нужны молодые, голодные, те, кто дышит интернетом».
Мне было сорок шесть. Четверть века я отдала этой газете, «Вечерний Город». Пришла сюда девчонкой-практиканткой, а уходила бы, наверное, седой старухой. Я вырастила ее, как ребенка. Пережила девяностые, дефолт, смену владельцев. А теперь этот мальчик, который годится мне в сыновья, рассказывает про «агрессивную политику».
«Я не дышу интернетом, Кирилл Игоревич?» — в моем голосе прозвучал металл, который я не смогла скрыть.
«Вы дышите другим, Марина Викторовна. Качеством, стилем, фактчекингом… — он махнул рукой, будто отгоняя назойливую муху. — Это все прекрасно. Для музея. А нам нужен трафик. Хайп. Понимаете?»
Я молчала. Я все понимала. Я видела, как последние полгода моя заместительница, Светочка, которую я лично вытащила из рядовых корреспондентов, бегала к нему с какими-то распечатками и заговорщически шепталась. Как она предлагала на летучках «хайповые» темы, от которых у меня сводило зубы. «Свекровь-монстр избила невестку сковородкой. ШОК-ВИДЕО». Моя школа была другой.
«То есть, вы предлагаете мне… что?» — спросила я прямо.
«Мы предлагаем вам уйти красиво. По соглашению сторон. Хорошая компенсация, — он подвинул ко мне бумаги. — Не будем портить друг другу нервы. Вы же мудрая женщина».
Мудрая женщина. Так говорят, когда хотят без скандала выкинуть на мороз. Я посмотрела в его пустые, уверенные глаза и поняла, что спорить бесполезно. Решение было принято не сегодня. Оно было принято в тот день, когда старый владелец продал газету этому московскому холдингу, а они прислали сюда вот этого… «оптимизатора».
«Где подписать?» — глухо спросила я.
Он снова улыбнулся. Победитель. «Вот здесь и здесь. Марина Викторовна, ничего личного. Просто бизнес».
«Конечно, — кивнула я, ставя свою подпись, которая перечеркивала всю мою прошлую жизнь. — Ничего личного».
***
Собирать вещи было унизительно. Я чувствовала себя воровкой в собственном кабинете, в который вложила душу. Книги, статуэтки с профессиональных конкурсов, фотография сына в рамке… Все это вдруг стало чужим.
Дверь приоткрылась, и заглянула Светочка. Глазки бегают, на лице — скорбь такая, что хоть сейчас на «Оскар» номинируй.
«Марина Викторовна… Я только что узнала… Я в таком шоке…» — пролепетала она.
«Правда? — я посмотрела ей прямо в глаза. — А я почему-то не удивлена, Света».
Она тут же стушевалась, щеки залил предательский румянец. «Ну что вы, как вы могли подумать! Я за вас горой! Я ему говорила, что вы наш лучший кадр…»
«Закрой дверь с той стороны, — тихо, но твердо сказала я. — Мне нужно закончить».
Она пискнула что-то и исчезла. А я услышала, как в общей редакции уже началось шушуканье. «Старуху-то турнули… давно пора… она ж вообще не в теме…». Эти голоса принадлежали девочкам, которым я два года назад объясняла разницу между репортажем и заметкой.
Я не стала вызывать такси. Пошла пешком, с одной коробкой в руках, в которой лежало самое ценное. Шла по знакомым улицам и не узнавала их. Город стал чужим. Мир стал чужим.
Вечером в мою дверь буквально вломилась Ольга, моя единственная настоящая подруга. Бухгалтер от бога и фурия по натуре.
«Так! — гаркнула она с порога, сжимая в руке бутылку коньяка. — Рассказывай. Я звоню тебе, ты не берешь. Что стряслось?»
Я сидела на кухне в халате и тупо смотрела в окно. Рассказывать не было сил. Я просто протянула ей копию приказа.
Ольга пробежала его глазами. Ее лицо побагровело. «Твари! Какие же твари! А эта твоя Светочка, гадюка пригретая, небось, уже в твоем кресле сидит?»
«Скорее всего», — безразлично ответила я.
«Я тебе говорила! Говорила, не будь ты матерью Терезой! Ты их всех на себе тащила, а они тебе — нож в спину! — она налила коньяк в две чайные чашки. — Пей. И слушай меня. Ты сейчас поревешь неделю. Максимум. А потом возьмешь себя в руки и найдешь работу в сто раз лучше».
Я горько усмехнулась. «Кому я нужна, Оля? Мне сорок шесть. Моя профессия, как сказал этот мальчик, «музейный экспонат». Куда я пойду? В «Пятерочку» на кассу?»
«Перестанешь язвить! — прикрикнула она. — Ты — лучший редактор в этом городе! С руками оторвут!»
Но я знала, что она ошибается. В ту ночь я впервые за много лет плакала. Плакала от обиды, от бессилия, от страха перед будущим, которое вдруг стало черной, бездонной дырой.
***
Ольга ошиблась. С руками меня не отрывали.
Первый месяц я честно отдыхала. Точнее, пыталась. Но мысли о будущем не давали покоя. Компенсации хватит на три, может, на четыре месяца. А дальше что? Сын — студент, ему самому помогать надо.
Я обновила резюме и начала его рассылать. Сначала — по крупным изданиям в соседних городах. Ответы были вежливыми, но одинаковыми: «Спасибо, ваша кандидатура помещена в кадровый резерв». Это был вежливый отказ.
Потом я опустила планку. Начала откликаться на вакансии редактора в корпоративных газетах, на сайтах. И началось самое унизительное. Собеседования.
«Марина Викторовна, — смотрела на меня двадцатипятилетняя девочка-эйчар с накачанными губами, — а вы владеете SMM? Можете настроить таргетированную рекламу? Понимаете, что такое воронка продаж?»
Я честно отвечала, что я редактор, а не маркетолог. Что моя задача — создавать качественный контент, а не «лить трафик». Девочка сочувственно кивала и говорила: «Мы вам перезвоним». Конечно, никто не перезванивал.
На одном собеседовании меня спросили, готова ли я к ненормированному графику и работе за 30 тысяч рублей. Я посмотрела на этого юнца, который предлагал мне зарплату курьера, и впервые не сдержалась.
«Молодой человек, — сказала я, поднимаясь, — когда вы еще под стол пешком ходили, я уже руководила редакцией в пятьдесят человек и выпускала газету, которую читал весь город. А вы мне предлагаете работать за еду. Всего доброго».
Я вышла оттуда, и меня трясло. Не от гнева, от унижения.
Деньги таяли. Я начала экономить на всем. Перестала покупать свои любимые сыры, хорошее кофе. Ходила в магазин со списком и калькулятором. Это было дико. Я, успешная женщина, главный редактор, считала копейки, чтобы дотянуть до конца месяца.
«Ну что, нашла что-нибудь?» — спрашивала Ольга при каждой встрече.
Я врала, что есть пара вариантов, что я думаю. Мне было стыдно признаться ей, что я — ничтожество. Профессиональный труп. Человек из прошлого века, никому не нужный в новом дивном мире «хайпа» и «трафика».
Страх становился липким, почти физически ощутимым. Я просыпалась по ночам в холодном поту. Что будет, когда деньги закончатся совсем? Продать квартиру? А где жить? Идти к сыну? Обременить его?
Призрак нищеты, о которой я только в книжках читала, заглядывал ко мне в окна. И я поняла, что падаю в пропасть.
***
«Собирайся, — безапелляционно заявила Ольга по телефону в одну из суббот. — Едем ко мне на дачу. У мужа юбилей, будут гости. Проветришься».
«Оль, я не могу, — заныла я. — У меня нет настроения. Да и что я там буду делать среди ваших успешных друзей? Рассказывать, как я здорово сижу без работы?»
«Кончай хандрить! — рявкнула она в трубку. — Я заеду через час. Если не будешь готова, вытащу в халате. Ты меня знаешь».
Я знала. Пришлось подчиниться. Я надела какое-то старое платье, которое на мне болталось — за последние месяцы я похудела килограммов на семь. Посмотрела в зеркало: изможденная тетка с потухшими глазами. Хотелось плакать.
Дача у Ольги и ее мужа была, по сути, шикарным коттеджем. Гости съезжались на дорогих машинах. Мужчины в льняных пиджаках, женщины — в ярких платьях, все громко смеялись, обсуждали какие-то сделки, новые яхты и отдых на Мальдивах. Я чувствовала себя среди них серой мышью, случайно забежавшей на праздник жизни.
Я сидела в углу террасы с бокалом вина, стараясь быть незаметной. Но Ольга меня нашла.
«Ты чего тут скисаешь? — она подсела рядом, а с ней — грузный, хмурый мужчина лет пятидесяти. — Знакомься, это Семен. Наш старый друг. А это Марина, та самая моя подруга-гений».
«Очень приятно», — пробормотала я. Семен молча кивнул, его лицо выражало вселенскую скорбь.
«Сеня, а ты чего такой кислый? Опять тендер пролетел?» — бесцеремонно спросила Ольга.
Семен, владелец крупной строительной компании, тяжело вздохнул. «Пролетел, как фанера над Парижем. И знаешь, что самое обидное, Оль? Построить-то мы можем лучше всех. Но заявку… Коммерческое предложение… Мои орлы так написали, будто им в школе двойки по русскому ставили. Там черт ногу сломит. А конкуренты — картинок красивых навставляли, слов умных написали… И все, контракт у них».
Он с досадой махнул рукой. «У меня инженеры — золотые. Прорабы — звери. А вот человека, который мог бы все это по-человечески на бумаге изложить, — нет. Одни бездари попадаются».
Ольга вдруг хлопнула себя по колену. «Сеня! Так вот же он, этот человек! Сидит перед тобой!»
Она ткнула в меня пальцем. Я поперхнулась вином.
«Оля, перестань…» — попыталась я ее остановить.
«А что «перестань»? Ты всю жизнь тексты писала! Ты из любой абракадабры можешь конфетку сделать! — она повернулась к ошарашенному Семену. — Сеня, дай ей свои бумаги. Она тебе так напишет, что они сами прибегут и деньги принесут!»
Семен посмотрел на меня с недоверием. На меня, похудевшую, в старом платье, с выражением вселенской тоски на лице.
«Вы… редактор?» — с сомнением протянул он.
«Главный. Бывший», — выдавила я.
«Марин, да не скромничай ты! — не унималась Ольга. — Она лучшая! Просто ее… «оптимизировали»».
Семен помолчал, разглядывая меня, а потом вдруг сказал: «А давайте попробуем. У меня через две недели новый конкурс. Важный. Если напишете так, что мы его выиграем… Не обижу. Совсем не обижу».
***
«Что значит «попробуем»?» — Семен сидел напротив меня в пустом кафе на следующий день. Он привез с собой огромную папку с документами: технические расчеты, сметы, чертежи.
Я листала эти бумаги, и у меня волосы шевелились на голове. Это был не текст. Это был набор канцелярских штампов, перемежающихся строительным сленгом. Ни логики, ни структуры.
«Семен… — я подняла на него глаза. — Это невозможно читать. Не то что выигрывать с этим тендер».
Он помрачнел. «Я знаю. Говорю же, инженеры писали. Что делать предлагаете?»
В этот момент во мне что-то щелкнуло. Включился старый редакторский азарт. Задача была сложной, почти невыполнимой. И именно поэтому мне чертовски захотелось за нее взяться.
«Во-первых, вы мне сейчас на пальцах, как для идиота, объясните, почему именно ваша компания должна строить этот объект. В чем ваши преимущества? Не цифрами, а словами, — я взяла ручку. — Во-вторых, я это все перепишу с нуля. Структурирую, добавлю инфографику, напишу нормальным человеческим языком. Сделаю так, чтобы человек, который будет это читать, понял одно: вы — лучшие. И других вариантов нет».
Семен слушал меня, и его хмурое лицо постепенно прояснялось. «А вы… сможете?»
«Смогу. Это моя работа, — я впервые за последние месяцы почувствовала уверенность. — Только это будет стоить денег. И мне нужен аванс. Прямо сейчас».
Я назвала сумму. Сумму, равную моей месячной зарплате в газете. Я ожидала, что он начнет торговаться, но он молча достал из портмоне толстую пачку денег и отсчитал нужную сумму.
«Это аванс. Если выиграем, заплачу в десять раз больше, — он протянул мне деньги. — Срок — десять дней. Справитесь?»
«Справлюсь», — сказала я, пряча деньги в сумку. Руки немного дрожали.
Я не работала. Я пахала. Я заперлась дома, обложилась его документами, часами говорила с ним и его инженерами по телефону, заставляя их объяснять мне каждую деталь. Я не спала ночами. Я выстраивала логику, искала сильные стороны, формулировала преимущества.
Я превратила скучный технический талмуд в яркую, убедительную презентацию. Я вспомнила все, чему меня учили. Я вложила в этот текст всю свою злость, всю свою обиду, все свое отчаяние. Я писала так, будто от этого зависит моя жизнь.
Впрочем, так оно и было.
Через десять дней я отдала Семену флешку и распечатанную папку. Он молча пролистал ее.
«Ничего себе… — только и сказал он. — Как будто другая компания. Марина… как вас по отчеству?»
«Викторовна».
«Марина Викторовна. Я не знаю, выиграем мы или нет. Но я уже вам чертовски благодарен. Это… это сильно».
Он уехал. А я осталась ждать. Эти две недели были самыми длинными в моей жизни.
***
Телефонный звонок раздался в семь утра. Я подскочила на кровати.
«МЫ ВЫИГРАЛИ!» — орал в трубку Семен так, что у меня заложило уши. — «Марина Викторовна, мы их сделали! В одну калитку! Мне сейчас замгубернатора звонил, сказал, что у нас была лучшая заявка из всех, что он видел за десять лет! Поздравляю!»
Я молча села на кровати. В ушах шумело. Я сделала это. Я.
«Приезжайте сегодня в офис, — продолжал кричать Семен. — За деньгами! И это… у меня к вам еще разговор есть».
В его офисе пахло победой. Все улыбались, пожимали мне руку. Семен вывел меня в свой кабинет и положил на стол пухлый конверт.
«Здесь в десять раз больше, как и договаривались, — сказал он. — Но это не главное. Главное — вот, — он кивнул на свой стол, где лежала стопка папок. — Это мои друзья-бизнесмены. У одного — завод, у другого — агрофирма, у третьего — логистика. И у всех одна и та же проблема. Они умеют делать дело, но не умеют о нем рассказывать. Им всем нужны такие «упаковки», как вы мне сделали».
Я смотрела на конверт, на эти папки, и не могла поверить.
«Семен, я… я же редактор газеты, а не бизнес-консультант», — пролепетала я.
«Да какая к черту разница! — отмахнулся он. — Вы умеете главное — превращать набор слов в деньги. Это сейчас самый ценный товар. Так что, беретесь? Условия те же. Даже лучше».
В тот день я вышла из его офиса другим человеком. Я не просто получила деньги, которых мне хватило бы на год безбедной жизни. Я получила нечто большее. Я получила обратно свою профессию. Только теперь она была другой — новой, востребованной, высокооплачиваемой.
«Сарафанное радио» заработало с бешеной скоростью. Мне звонили каждый день. Строители, производители, рестораторы. Всем нужно было написать коммерческое предложение, сделать презентацию, обновить сайт, подготовить речь для инвесторов.
Я перестала справляться одна. Сняла небольшой офис. Позвонила двум своим бывшим коллегам из «Вечернего Города» — возрастным, умным, которых тоже «оптимизировали» за ненадобностью.
«Девочки, работа есть, — сказала я им. — Интересная и денежная. Пойдете ко мне?»
Они пришли не раздумывая. Мы назвали нашу маленькую фирму «СловоДело». И мы начали работать.
***
Прошло два года. Мое «СловоДело» превратилось в процветающее консалтинговое агентство. Мы занимали половину этажа в престижном бизнес-центре. У меня в штате было пятнадцать человек, и мы отбивались от клиентов. Я купила новую машину, сделала в квартире шикарный ремонт и отправила сына учиться в Прагу.
«Ну что, мать-основательница, — смеялась Ольга, когда мы сидели в дорогом ресторане. — А помнишь, как ты собиралась на кассу в «Пятерочку»?»
«Помню, — улыбалась я. — Иногда мне кажется, что я должна тому Кириллу памятник поставить. Если бы он меня не вышвырнул, я бы так и сидела в своей редакции, получала свои три копейки и считала, что это потолок».
«Кстати, о птичках, — хитро прищурилась Ольга. — Слышала новости? Твой «Вечерний Город» — всё. Закрылся. Не выдержал конкуренции с интернетом. Этот твой «оптимизатор» дооптимизировался».
Я кивнула. Я знала. Мне даже не было жаль. Это была уже не моя газета.
А через неделю случилось то, что должно было случиться. Моя секретарша доложила: «Марина Викторовна, к вам на собеседование Светлана Кравцова».
Светочка. Моя бывшая протеже.
Она вошла в мой кабинет — похудевшая, с потухшими глазами, в каком-то сером, застиранном костюмчике. От былого лоска не осталось и следа.
«Здравствуйте, Марина Викторовна», — пролепетала она, не поднимая глаз.
«Здравствуй, Света, — спокойно ответила я, откидываясь в своем огромном кожаном кресле. — Присаживайся. Рассказывай. Ищешь работу?»
Она начала что-то сбивчиво говорить про то, как газету закрыли, как всех уволили, как тяжело сейчас найти место. Что она прекрасный специалист, быстро учится, готова к любым задачам.
Я слушала ее и не чувствовала ни злости, ни торжества. Только легкую брезгливость.
Когда она закончила, я взяла ее резюме, демонстративно порвала его на четыре части и бросила в мусорную корзину.
«Света, — сказала я очень тихо. — Я не беру на работу людей, которые подсиживают своих учителей. И тех, кто путает хайп с профессионализмом. Наше собеседование окончено».
Она посмотрела на меня полными слез глазами, прошептала «я так и знала» и выскочила из кабинета.
Я подошла к огромному окну с панорамным видом на город. Мой город. Который снова стал моим. Жизнь иногда выбивает у нас почву из-под ног только для того, чтобы мы научились летать. Главное — не бояться расправить крылья.
