— Заткнись уже со своими претензиями! — голос Дениса резал воздух так, словно он впервые за двадцать лет брака позволил себе сорваться по-настоящему. — Надоело слушать одно и то же!
Я замерла у двери спальни, прижимая к груди пакет с продуктами. Это было утро субботы, я только вернулась из магазина. Денис говорил по телефону, и в его интонациях звучало что-то такое… незнакомое. Хищное.
— Нет, она ничего не знает. Я же говорю — она вообще ни о чём не догадывается. Да, приеду сегодня вечером. К восьми освобожусь.
Пакет выскользнул из рук. Яблоки покатились по паркету — гулкие удары в абсолютной тишине квартиры. Денис выглянул из спальни, увидел меня, и лицо его на секунду исказилось — так выглядят люди, пойманные с поличным. Но через мгновение он уже улыбался, привычно, обыденно:
— Лен, ты когда вернулась? Я тут с Максом по работе говорил. Сегодня задержусь, совещание до позднего.
Максом он называл своего начальника. Я знала, что никакого совещания не будет — суббота же. Но я кивнула, подобрала яблоки, пошла на кухню. Руки дрожали. Сердце билось где-то в горле, мешая дышать.
В тот момент во мне что-то щёлкнуло. Не сломалось — именно щёлкнуло, как переключатель. Я поняла: нужны доказательства. Потому что если я сейчас начну спрашивать, выяснять, он всё будет отрицать. Скажет, что я придумываю, что у меня паранойя, что я устала. Мужчины всегда так делают — переворачивают всё с ног на голову, пока ты сама не начинаешь сомневаться в собственном рассудке.
Видеокамера лежала в шкафу с тех пор, как мы снимали день рождения Кати три года назад. Наша дочь тогда заканчивала школу, было много гостей, смеха. Казалось, что жизнь прочная, надёжная, как хороший дом с фундаментом. Я достала камеру, проверила — работает. Зарядила аккумулятор.
План сложился сам собой. Я позвоню Жанне, скажу, что хочу к ней приехать — она уже месяц звала меня в гости. Денис останется дома один. И я увижу, что он будет делать.
— Ден, я поеду к Жанке, — сказала я, выходя из кухни. — Она приглашает, говорит, давно не виделись. Вернусь поздно, может, даже переночую.
Денис поднял голову от телефона — за завтраком он так и не выпустил его из рук — и посмотрел на меня с явным облегчением.
— Отлично, езжай. Тебе нужно развеяться.
Вот как. Оказывается, мне нужно развеяться. Двадцать лет брака, дочь-студентка, общий бизнес — небольшой магазин автозапчастей, который мы открыли вместе шесть лет назад — и вдруг мне нужно развеяться. Я прошла в гостиную, будто хотела что-то взять, и быстро пристроила камеру на книжной полке за вазой. Отсюда она снимала почти всю комнату и прихожую. Нажала запись.
— Я поехала, — крикнула я из коридора, натягивая куртку.
— Давай, хорошо отдохни, — донеслось из кухни.
Дверь квартиры закрылась за мной с мягким щелчком. Я спустилась вниз, села в машину, но не завела мотор. Просто сидела минут десять, глядя на серое небо над Москвой. Октябрь выдался промозглым — дожди, слякоть, ранние сумерки. Я запустила двигатель и поехала к Жанне.
Подруга жила в Бутово, почти на окраине. Дорога заняла больше часа — пробки, как всегда по выходным. Жанна распахнула дверь, радостная, в фартуке:
— Ленка! Наконец-то! Я думала, ты опять отменишь. Проходи, я борщ сварила.
Мы сидели на кухне, пили чай, она рассказывала про своих внуков — близняшек, которым только исполнилось два года. Показывала фотографии в телефоне, смеялась. А я смотрела на неё и думала: вот она, нормальная жизнь. Муж Жанны работает дальнобойщиком, приезжает раз в две недели, но она знает — он верен ей. Просто знает, без доказательств.
— Лен, ты чего такая? — спросила Жанна, вглядываясь в моё лицо. — Что-то случилось?
Я хотела соврать. Но не смогла.
— Жан, мне кажется, у Дениса кто-то есть.
Она отставила чашку. Лицо её стало серьёзным.
— Уверена?
— Почти. Сегодня слышала, как он по телефону говорил. Обещал кому-то приехать вечером.
— И ты уехала? — Жанна недоверчиво покачала головой. — Надо было остаться, проследить.
— Я оставила камеру дома. Включённую. Хочу посмотреть, что он будет делать.
Подруга присвистнула.
— Ничего себе. Ты прямо как частный детектив.
— Жан, я должна знать правду. Не могу больше жить в неведении.
Она кивнула, взяла меня за руку поперёк стола.
— Понимаю. Но Лен… ты готова к тому, что увидишь?
Я не ответила. Потому что не знала.
Мы проговорили до вечера. Жанна пыталась меня отвлечь — показывала новые шторы, которые сама сшила, предлагала посмотреть сериал. Но я всё время поглядывала на часы. Восемь вечера. Девять. Половина десятого.
— Жан, я поеду домой, — сказала я, поднимаясь.
— Сейчас? Может, переночуешь, и утром поедешь?
— Нет. Мне нужно… мне нужно увидеть это сегодня.
Обратная дорога показалась бесконечной. Я ехала по ночной Москве — огни витрин, редкие прохожие, пустые проспекты. В голове крутилось одно: что я увижу на записи? Может, ничего. Может, Денис правда работал весь вечер, а я просто сама себя накручиваю.
Я поднялась в квартиру около одиннадцати. Свет в прихожей горел, из спальни доносилось ровное сопение — Денис спал. Я сняла обувь, прошла в гостиную. Камера стояла на месте. Красный огонёк больше не мигал — память заполнилась. Я вынула карту, вставила в ноутбук.
Файл загружался мучительно долго. Наконец появилась картинка: пустая гостиная, дневной свет. Я перемотала вперёд. Вот Денис проходит мимо с телефоном. Садится на диван. Набирает номер.
Я включила звук погромче.
— Да, она уехала. Нет, не скоро вернётся, сказала — может, переночует… — Его голос звучал совсем иначе, чем обычно. Мягко, нежно. — Конечно, скучаю. Жду не дождусь… Ладно, тогда приезжай ты. Да, адрес знаешь.
Он положил трубку и стал ходить по комнате. Поправил подушки на диване. Убрал со стола журналы. Это было странно — Денис никогда не убирался. Через полчаса раздался звонок в дверь.
Я замерла. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выпрыгнет.
На пороге стояла женщина. Молодая, лет тридцати, в чёрном плаще. Длинные русые волосы, яркая помада. Она улыбнулась Денису, и он обнял её — долго, крепко.
— Я так боялась, что она вернётся, — услышала я её голос.
— Не вернётся, — ответил Денис. — У нас есть время.
Они прошли в гостиную. Сели на диван — тот самый, который мы с ним выбирали пять лет назад в магазине на Ленинском. Она положила голову ему на плечо.
— Ты когда скажешь ей? — спросила женщина.
— Скоро, — Денис гладил её волосы. — Просто нужно правильно выбрать момент. У Кати сейчас сессия, не хочу её нервировать.
— Но ты же обещал. Уже полгода прошло.
Полгода. Значит, это началось ещё весной. Я вспомнила — тогда Денис часто задерживался на работе, ездил на какие-то встречи с поставщиками. А я верила. Готовила ужины, ждала его, беспокоилась.
Дальше я уже смотрела как во сне. Они сидели рядом, разговаривали — о будущем, о планах. Она рассказывала про квартиру, которую присмотрела в новостройке на Рублёвке. Денис кивал, говорил, что денег хватит, что магазин приносит хороший доход. Наш магазин. Тот, в который я вложила все сбережения, оставшиеся от родителей.
— А она не будет претендовать на бизнес? — спросила женщина.
— Лена? — Денис усмехнулся. — Она вообще далека от всех этих дел. Думает, что я всё веду, а сама только за прилавком стоит иногда. Не знает даже, на какие счета деньги идут.
Он врал. Я знала каждую копейку нашего бизнеса. Вела бухгалтерию, договаривалась с поставщиками, пока он ездил на эти свои «встречи». Но в его словах прозвучало такое презрение, что меня передёрнуло.
Женщина встала, прошлась по комнате. Взяла со стола нашу свадебную фотографию — мы с Денисом на фоне Кремля, молодые, счастливые.
— Красивая была, — сказала она.
— Была, — согласился Денис.
Я остановила запись. Руки тряслись так, что мышка выскользнула на пол. Села на диван, в темноте, и просто сидела. Не плакала — слёз не было. Внутри всё онемело, будто кто-то вынул душу и оставил пустую оболочку.
Часы показывали половину первого ночи. В спальне по-прежнему было тихо. Я встала, включила свет и громко прошла по коридору. Услышала, как Денис зашевелился.
— Лен? Ты уже вернулась? — Он появился на пороге спальни, заспанный, в домашних штанах. — Как съездила?
Я посмотрела на него долгим взглядом. Вот он стоит передо мной — мой муж. Человек, с которым я прожила двадцать лет. Родила ребёнка. Делила радости и проблемы. А теперь он чужой. Совершенно чужой.
— Нормально, — сказала я. — Жанна передаёт привет.
— Иди спать, уже поздно.
Он вернулся в спальню, а я осталась стоять в коридоре. План созревал сам собой, чётко и холодно. Завтра воскресенье. Я позвоню юристу — Мише, он друг ещё с института, поможет. Соберу все документы на магазин, выписки со счетов. Скопирую запись на флешку, сделаю несколько копий.
Катю трогать не буду — пусть спокойно учится. Она взрослая, сама разберётся, когда узнает. Но я не дам Денису вытереть об меня ноги. Не дам ему забрать то, что мы строили вместе, и отдать этой женщине с яркой помадой.
Я прошла в спальню. Денис уже спал, повернувшись к стене. Я легла поверх одеяла, не раздеваясь, и смотрела в потолок. Где-то глубоко внутри росла ярость — холодная, собранная. Не истерика преданной жены. Не слёзы обманутой дурочки. Ярость женщины, которая поняла правду и теперь точно знает, что делать дальше.
К утру я уже не сомневалась. Этот брак закончен. Но закончится он на моих условиях.
Развод длился четыре месяца. Миша оказался прав — запись решила всё. Денис пытался торговаться, предлагал отступные, но судья была женщиной средних лет с усталыми глазами. Она посмотрела на видео, на документы, которые я принесла, и вынесла решение: магазин — мне, квартира — пополам, алименты на Катю до конца учёбы.
Денис ушёл к Алисе. Катя перестала с ним разговаривать на месяц, потом оттаяла — всё-таки отец. Я не препятствовала. Зачем? Месть — пустое занятие.
Странное началось через полгода после развода.
Я разбирала старые вещи на антресолях — хотела освободить место, выбросить всё ненужное. Среди коробок с ёлочными игрушками нашла пакет с кассетами — те самые, что мы с Денисом записывали в первые годы брака. Камера тогда была плёночная, мы снимали всё подряд: поездки на дачу, дни рождения, просто вечера дома.
Из любопытства вставила одну кассету в старый видеомагнитофон, который чудом ещё работал.
На экране появились мы — молодые, смеющиеся. Денис обнимает меня на кухне, я в фартуке, что-то готовлю. Он говорит в камеру: «Это моя жена Лена. Самая лучшая на свете. Я буду любить её всегда».
Я остановила запись. Села на пол посреди комнаты, прижав кассету к груди.
И вдруг поняла — он не врал тогда. Он правда любил. Просто люди меняются. Чувства умирают. И никакая камера, никакие доказательства не помогут удержать то, что уже ушло.
Я больше не злилась на него. Не жалела себя. Просто приняла: это часть жизни. Болезненная, но неизбежная.
Магазин процветает. Катя перешла на третий курс медицинского. Я записалась на курсы итальянского — в следующем году поеду в Рим, одна, как давно мечтала.
Иногда вижу Дениса издалека — он постарел, располнел. Узнала, что с Алисой они расстались. Он живёт один, работает менеджером в чужой фирме.
А я научилась главному — любить себя достаточно, чтобы вовремя уйти. И доверять своей интуиции, даже когда весь мир говорит, что ты параноик.
Ту камеру я выбросила. Но старые кассеты оставила. Иногда достаю и пересматриваю — не из ностальгии. Просто чтобы помнить: всё было по-настоящему. Когда-то. Очень давно.
