«Ваш первый платёж по кредиту – 14 850 рублей – будет списан 15 числа».
Я трижды перечитала СМС, вцепившись в телефон так, что побелели руки. Какой кредит? У меня только ипотека, которую я плачу сама, и кредитка с нулевым балансом на «крайний случай».
Я нажала «вызов». Механический голос в трубке подтвердил: да, Ольга Андреевна, на ваше имя оформлен потребительский кредит в «ТехноМире». Сто сорок тысяч.
Сто сорок. Тысяч.
У меня затряслись руки. Неделю назад у меня был день рождения. Тихий, как я и просила. Но свекровь, Жанна Викторовна, и золовка Маринка припёрлись без приглашения. С коробками.
— Оленька, мы тут тебе… ну, нам всем… подарочки!
Я, дура, и уши развесила. В квартиру внесли огромный телевизор, кухонный комбайн «чтобы мужа баловала» и навороченную мультиварку. Я хлопала глазами. Такие траты! Жанна Викторовна обычно дарила мне набор полотенец «для кухни».
— Ой, Оль, тут курьеры приехали, распишись скорее! — суетилась она. — Мы с дороги, руки не помыли, а они торопятся!
И я, растроганная идиотка, кинулась в коридор. Два парня в синей униформе. «Тут, тут и вот тут. За получение и гарантию». Я чиркнула подписи на каких-то бланках, прямо на стене, пока свекровь за спиной командовала, куда ставить коробки.
Теперь до меня дошло.
Вечером пришёл муж, Антон. Я молча протянула ему телефон с СМС.
Он покраснел. Опустил глаза. И я всё поняла.
— А… Мама говорила… Оль, ну а что такого?
У меня потемнело в глазах.
— Что «такого», Антон? На меня повесили кредит.
— Ну не кредит, а рассрочку! — он начал закипать, как всегда, когда его припирали к стенке. — Выгодную! Какая разница, кто платит? Мы же семья. Техникой-то мы пользуемся. Ты же сама хотела новый телек!
— Мы пользуемся? — зашипела я. — А платить буду я? Со своей зарплаты? Антон, твоя мать оформила на меня кредит обманом!
— Оля, не начинай! — он швырнул ключи на полку. — Мама хотела как лучше! Она же для нас старалась! У неё денег сейчас нет всё сразу оплатить, а ты работаешь, тебе бы одобрили!
«Тебе бы одобрили».
Меня накрыло не злостью, а каким-то ледяным, звенящим спокойствием. Я поняла, что живу с чужим человеком. И с его… семьёй.
— Понятно. Спасибо, Антон. Ужин в мультиварке, которую «подарила» мне твоя мама.
Он что-то бурчал про «неблагодарность» и «вечно ты недовольна», но я его уже не слышала.
На следующий день я взяла отгул.
Первым делом я поехала в «ТехноМир». Подняла кредитный отдел на уши.
— Я хочу получить копию договора, оформленного на моё имя. Я подозреваю мошенничество.
Девочка-менеджер испугалась. Через полчаса у меня на руках были копии. Вот они, мои подписи. Кривые, наспех поставленные в коридоре. Я вспомнила, как курьер торопил, а Жанна Викторовна дышала мне в затылок: «Быстрее, Оленька, не задерживай людей!»
В договоре был указан номер телефона. Не мой. Марины. Чтобы я не получила СМС о подтверждении сразу.
Я взяла такси и поехала в банк, который выдал кредит. Написала заявление о спорной операции и запрос на почерковедческую экспертизу. Попросила копию заявления, заверенную печатью банка.
Вечером я позвонила свекрови.
— Жанна Викторовна, вы с Мариной не могли бы завтра к нам заехать? Часикам к семи. Очень вас жду. Срочно.
Она обрадовалась. Наверное, решила, что я буду кланяться в ноги за комбайн.
Они явились ровно в семь. Нарядные, пахнущие «Императрицей» и предвкушением моего борща. Антон топтался на кухне, уже предупреждённый мной, что «будет разговор».
— Оленька, что-то случилось? — пропела свекровь, усаживаясь за мой стол.
Я молча положила перед ней на стол три документа. Копию кредитного договора. Копию моего паспорта с образцом настоящей подписи. И заверенную копию моего заявления в банк.
— Что это? — не поняла Марина.
— Это, Марина, статья 159 Уголовного Кодекса. Мошенничество, совершённое группой лиц по предварительному сговору.
Жанна Викторовна медленно бледнела.
— «Ваш первый платёж – 14 850 рублей», — процитировала я СМС. — Вы обманом, подсунув мне документы вперемешку с гарантийными талонами, повесили на меня сто сорок тысяч.
— Оля, да как ты можешь! — взвизгнула свекровь, переходя в наступление. — Мы же для вас! Для семьи! Ты неблагодарная! Мы тебе телевизор…
— Вы мне ничего не дарили, — ледяным тоном отрезала я. — Вы купили СЕБЕ телевизор в МОЮ квартиру за МОИ деньги.
— Антон! — закричала она. — Антон, скажи ей!
Антон вышел из кухни. Мокрый, жалкий.
— Мам… Оля… ну зачем так… Мы же договорились…
— Мы ни о чём не договаривались, — я встала. — У вас есть два варианта. Первый: вы трое — да, Антон, и ты тоже, как соучастник, — сейчас едете в банк и гасите эту сумму полностью. До копейки. Завтра же я получаю справку о закрытии счёта.
— Да где мы такие деньги возьмём?! — завыла Марина. — У меня у самой кредиты!
— Меня это не волнует. Продайте что-нибудь. Возьмите новый кредит, теперь уже на себя. А вот второй вариант: я прямо сейчас звоню в полицию. Моё заявление уже в банке. Экспертиза докажет, что подписи сделаны в спешке, под давлением, и что меня ввели в заблуждение. А ещё я потребую записи с камер ваших телефонов — вы же наверняка снимали моё «счастливое» лицо, когда «дарили» подарки? И там будет видно, как я подписываю бумаги на весу в коридоре. Сядете. Ненадолго, но репутация будет испорчена навсегда.
Антон офигел. Жанна Викторовна схватилась за сердце.
— Ты… ты… нас… посадишь?
— Я даю вам час на решение.
Им не понадобился час. Через пятнадцать минут они лихорадочно звонили каким-то родственникам, занимая деньги. Жанна Викторовна шипела на сына: «Я из-за тебя…! Какую жену ты выбрал! Гадюка!»
Антон молчал.
Я поехала в банк вместе с ними. Стояла за спиной у Жанны Викторовны, пока она трясущимися руками вносила пачку пятитысячных купюр в кассу.
На следующий день, пока Антон был на работе, я вызвала службу «Муж на час». Они аккуратно запаковали телевизор, комбайн и мультиварку обратно в коробки. Я отвезла всё это в «ТехноМир».
— Я хочу вернуть товар, — сказала я менеджеру.
— Он бывший в употреблении, мы не можем…
Я показала ему справку из банка о погашении мошеннического кредита и копию заявления.
— Ваш курьер был в сговоре. Или вы принимаете возврат, или я включаю ваш магазин в дело о мошенничестве.
Они приняли.
Вечером Антон вернулся в пустую гостиную. И на пустую кухню.
— Оля? А где… телевизор?
— Там же, где и «подарки» твоей мамы, — спокойно ответила я, застёгивая молнию на чемодане.
— В смысле? Ты куда?
— Я возвращаю «подарки». Тебе — твою маму, твою сестру и эту ипотеку. А себе — свою жизнь. Можешь не сомневаться, свой кредит я выплачу сама. А вы уж как-нибудь разберитесь. Вы же семья.
Я впервые позволила себе улыбнуться за эти два дня. Сама виновата, что терпела так долго. Больше не позволю.
