— Лиза, ну что ты там копаешься? Давай быстрее накрывай, свекровь с роднёй приехали «погостить»! У людей с дороги живот к позвоночнику прилип! — голос мужа, Толи, сорвался на фальцет, когда он влетел на кухню, едва не сбив с ног пятилетнюю Вику.
Лиза замерла с полотенцем в руках. В прихожей уже гремел гром: это была не просто родня, это было стихийное бедствие. Дверь распахнулась настежь, впуская осенний холод и крикливую толпу. Первой, словно ледокол, в квартиру вплыла Жанна — старшая сестра Толи, женщина корпулентная, с ярко-красной помадой и манерами базарной торговки, которой все должны. За ней, сгибаясь под тяжестью клетчатых сумок, плёлся её муж Гена, а под ногами путались двое их сыновей-подростков, тут же начавших пинать кроссовки Глеба, сына Лизы.
— Ох, ну и клетушка! — вместо «здравствуйте» выдала Жанна, сбрасывая грязные сапоги прямо на бежевый коврик. — Толька, ты говорил, у вас «евродвушка», а тут повернуться негде. Мама, проходите, не стойте на сквозняке!
Из-за спины Жанны появилась Татьяна Олеговна. Лиза внутренне сжалась, ожидая привычного для невесток удара, но свекровь лишь устало улыбнулась ей и подмигнула. Это было странно. Обычно Татьяна Олеговна держала нейтралитет, но сегодня в её взгляде читалось сочувствие.
— Жанна, имей совесть, — тихо, но твёрдо сказала свекровь. — Лиза только с работы, а мы как снег на голову.
— Ой, мама, не начинай! — отмахнулась золовка, проходя в гостиную и плюхаясь на диван, даже не помыв руки. — Мы родня, а не чужие люди. Лизок, слышь? У тебя там котлеты есть? Мои оболтусы голодные, как волки. И давай, мечи всё на стол, мы с новостями!
Лиза почувствовала, как внутри закипает глухая ярость. Она перевела взгляд на мужа. Толя стоял в дверях, бледный и виноватый, переминаясь с ноги на ногу. Он не умел говорить «нет» своей сестре. Никогда.
— Толя, — ледяным тоном произнесла Лиза, не сдвинувшись с места. — Почему я узнаю о гостях, когда они уже пачкают мой ковер?
— Лиз, ну… сюрприз хотели сделать, — промямлил муж, отводя глаза. — Жанна позвонила, когда они уже подъезжали к городу. Не мог же я их развернуть?
— Сюрприз? — Лиза швырнула кухонное полотенце на столешницу. — Сюрприз — это цветы без повода. А это — вторжение.
— Не будь букой! — крикнула из комнаты Жанна, уже включив телевизор на полную громкость. — Неси огурцы, я знаю, ты крутила!
Ситуация накалялась с каждой секундой. Глеб, двенадцатилетний сын Лизы, вышел из своей комнаты и наткнулся на одного из сыновей Жанны, который уже пытался вскрыть его приставку.
— Эй, положи на место! — крикнул Глеб.
— Да ладно тебе, жалко, что ли? Мы ж братья! — гоготнул подросток, нагло продолжая дергать провода.
Лиза влетела в комнату. Внутри всё дрожало, но внешне она была спокойна, как сталь перед ударом.
— Так, — громко сказала она, перекрывая звук телевизора. — Глеб, забери приставку и закрой комнату на ключ. Вика, иди к брату. Жанна, ноги с дивана убери. Это велюр, а не половая тряпка.
В комнате повисла тишина. Жанна медленно опустила ноги, её лицо пошло красными пятнами.
— Ты как с гостями разговариваешь, королева? — прошипела золовка. — Толя, ты посмотри, кого пригрел! Мы к вам со всей душой, жить переезжаем, а она нос воротит!
Мир Лизы качнулся.
— Куда вы переезжаете? — переспросила она, чувствуя, как холодеют пальцы.
— Сюда! — торжествующе заявила Жанна, откусывая яблоко, взятое из вазы. — Мы свою квартиру продали. Вложились в стройку, в таунхаус. Дом сдадут через полгода, может, через восемь месяцев. Ну не снимать же нам жильё, когда у брата квартира простаивает? Мы тут посчитали: вы с Толей в зале, мама на кухне на раскладушке, а мы с Геной и мальчиками в детской. Глеб с Викой тоже в зал к вам переедут, потеснитесь. В тесноте, да не в обиде!
Толя поперхнулся воздухом. Даже он не ожидал такого поворота.
— Жанна, ты что несёшь? — прошептал он. — Какой переезд? У нас ипотека, мы сами еле…
— А кто тебя спрашивает? — рявкнула сестра. — Это долг семьи! Мама, скажи им!
Все повернулись к Татьяне Олеговне. Старая женщина сидела в кресле, прямая, как палка, и крутила в руках трость. Она молчала всю дорогу, слушая планы дочери, и видимо, чаша её терпения переполнилась именно сейчас.
— Скажу, — голос свекрови прозвучал неожиданно звонко. — Только не то, что ты хочешь услышать, Жанна.
— Что? — опешила дочь.
— Я говорю, собирай манатки, дочка, — Татьяна Олеговна встала, опираясь на трость. — Лиза, детка, прости старую дуру, что не предупредила. Я думала, Жанна просто на выходные, навестить. А она, оказывается, решила на вашей шее полгода сидеть.
— Мама! Ты чью сторону принимаешь?! — взвизгнула Жанна, вскакивая. — Я твоя дочь! А она — никто!
— Она — хозяйка этого дома и жена твоего брата, — отрезала Татьяна Олеговна. — А ты, Жанна, совесть потеряла. Продала квартиру, деньги в какую-то пирамиду вложила, я же видела документы, которые ты прятала! Какой таунхаус? Ты надеялась тут перекантоваться, пока всё не прогорит?
В комнате стало так тихо, что было слышно, как на кухне капает кран. Гена, муж Жанны, вжался в угол, стараясь слиться с обоями.
— Это инвестиции! — взвизгнула Жанна. — Ты ничего не понимаешь!
— Я понимаю, что такое хамство, — вмешалась Лиза. Страх исчез. Осталась только холодная решимость. Она подошла к золовке вплотную. — Значит так. У вас есть десять минут. Если через десять минут вы не покинете мою квартиру, я вызываю наряд полиции.
— Ты не посмеешь! Толя! — Жанна кинулась к брату.
Толя посмотрел на жену. Увидел её сжатые кулаки, дрожащие губы, которые она кусала, чтобы не заплакать от обиды. Вспомнил, как Лиза работала на двух работах, чтобы сделать ремонт в этой квартире. Как она создавала уют. И как сестра в детстве всегда отбирала у него лучшее, прикрываясь тем, что она старшая.
— Посмеет, — тихо сказал Толя. Он поднял голову и впервые за сорок лет посмотрел сестре прямо в глаза. — И я вызову. Убирайтесь.
— Что?! — Жанна задохнулась. — Да я вас прокляну! Да ноги моей здесь не будет!
— Вот и славно, — Лиза скрестила руки на груди. — Время пошло. Девять минут.
Жанна металась по комнате, хватая сумки. Она кричала про неблагодарность, про то, что Толя подкаблучник, а Лиза ведьма. Она опрокинула вазу с цветами, вода растеклась по ламинату, но никто не двинулся с места, чтобы вытереть.
— Мама, ты идешь?! — крикнула Жанна у порога.
Татьяна Олеговна спокойно расправила складки на юбке.
— Нет. Я останусь, помогу Лизе убраться после вашего нашествия. А потом поеду к себе, в деревню. И не вздумай ко мне заявляться, пока не научишься людьми пользоваться, а не вытирать об них ноги.
— Ну и оставайся со своими предателями! — дверь грохнула так, что посыпалась штукатурка.
В квартире наступила звенящая тишина. Только Гена, забытый в суматохе, бочком пробирался к выходу, виновато улыбаясь.
— Извините, — буркнул он и исчез.
Лиза выдохнула и, наконец, почувствовала, как дрожат колени. Она опустилась на стул. Толя подошел к ней, обнял за плечи и уткнулся носом в макушку.
— Прости меня, — шепнул он. — Я дурак.
— Дурак, — согласилась Лиза, накрывая его руку своей. — Но исправляешься.
Татьяна Олеговна, кряхтя поднялась, подошла к луже на полу и покачала головой:
— Ну что, Лизонька. Жанка всю жизнь думала, что ей все должны. Вот жизнь и предъявила счёт. Не переживай, больше она не сунется. Я прослежу.
Лиза посмотрела на свекровь с благодарностью. Впервые она увидела в этой женщине не просто «родственницу мужа», а настоящего друга. Сильного, справедливого человека.
— Татьяна Олеговна, — Лиза улыбнулась сквозь подступающие слёзы облегчения. — А давайте чай пить? С теми самыми огурцами?
— И с пирогом, — подхватила свекровь, лукаво щурясь. — Я там, в сумке, «Шарлотку» привезла. Не помяли её ироды эти, надеюсь?
Прошел год.
В просторной кухне пахло ванилью и свежим кофе. Лиза доставала из духовки румяный пирог. Вика и Глеб рисовали за большим столом, а Толя прикручивал новую полку.
— Лизонька, глянь, ровно? — окликнул муж.
— Идеально, — отозвалась она.
Звонок в дверь заставил всех вздрогнуть. Но это был не тревожный звонок. Это была Татьяна Олеговна, которая теперь приезжала каждое воскресенье — по приглашению, а не без спроса.
О Жанне они почти не слышали. Говорили, что вложения её прогорели, и теперь они с мужем живут в съёмной «однушке» на окраине, выплачивая кредиты. Жанна пыталась пару раз позвонить, поскандалить, но Толя просто блокировал номер. Он научился защищать свою крепость.
Лиза открыла дверь. Свекровь стояла на пороге с букетом осенних астр и новой книгой сказок для внуков.
— Привет, мои хорошие! — её лицо светилось. — Ну что, накрывайте быстрее, бабушка приехала! Только чур, я сегодня посуду мою!
Лиза рассмеялась и обняла её. В этом доме больше не боялись гостей. Потому что здесь научились отличать тех, кто приходит забрать энергию, от тех, кто приносит любовь. А за любовь и постоять не грех, и дверью хлопнуть, если надо.
Главное — верить в себя и не позволять никому гасить свет в твоем окне. Счастье любит сильных. И, как показала жизнь, справедливость всё-таки существует. Просто иногда ей нужно немного помочь — твёрдым словом и закрытой перед носом хамов дверью.
