Телефон завибрировал, когда я застёгивала молнию на платье. СМС от Виктора.
«Можешь не приезжать. Мама не хочет видеть тебя на новоселье».
Я перечитала. Потом ещё раз. На диване лежала сумка с подарками — сервиз, который выбирала за неделю. В машине ждал торт из моей же пекарни. Я собиралась ехать в дом, который купила на свои деньги.
Меня выгнали СМСкой.
Я опустилась на край дивана. Самара горела вечерними огнями за окном, Волга текла своим чередом, а у меня внутри росло что-то холодное. Не слёзы — те остались в прошлой версии меня. То, что поднималось сейчас, было расчётом.
Вчера я случайно услышала их разговор. Виктор звонил матери по громкой связи, думал, что я в душе.
«План в силе, мам. Завтра всё закончится, и мы наконец избавимся от этой дойной коровы».
Нина Петровна засмеялась — коротко, зло.
«Умница мой. Я всегда знала, что ты правильно выберешь».
Я стояла в коридоре с его рубашкой в руках. Слушала, как они обсуждают новоселье без меня. Как Виктор хвастается, что познакомился с дочкой застройщика — «дело за малым, мам, дело за малым».
Я повесила рубашку обратно. Легла спать. И всю ночь думала.
Виктор Савин пришёл в мою компанию три года назад — высокий, с правильной улыбкой и резюме, где обещаний было больше, чем фактов. Устраивался менеджером по продажам. Я тогда открывала третью пекарню и верила людям на слово.
Он умел продавать себя — остальное, как выяснилось, не умел.
Через два месяца мы встречались. Через полгода он привёл в мою квартиру Нину Петровну — бывшего бухгалтера на пенсии, женщину с жёсткими губами и привычкой оценивать каждую мою вещь.
«Витечка так долго искал достойную женщину», — сказала она, оглядывая гостиную.
Слово «достойную» звучало как «богатую».
Мне было тридцать восемь. Родители умерли рано, бизнес строила сама. Я думала, что Виктор — последний шанс на семью. Настоящую.
Нина Петровна освоилась быстро. Приходила без звонка, переставляла вещи, критиковала шторы. Виктор пожимал плечами: «Мама привыкла контролировать, не обращай внимания». Я не обращала. Платила за их рестораны, за её протезы, за его костюмы.
Потом начались разговоры о доме.
«Алисочка, ну нельзя же в квартире всю жизнь, — тянула Нина Петровна над кофе. — Викторочка заслуживает нормальных условий».
Виктор обнимал меня за плечи, шептал про террасу и барбекю. Я представляла. И подписала документы.
Коттедж на Волге стоил больших денег. Нина Петровна выбирала обои, люстры, мебель. Присылала фото с ценниками — без слов, просто факт. Я переводила деньги. Виктор ездил к дизайнерам, я оплачивала счета.
«Оформим на маму, ладно? — сказал он однажды в постели. — Ей важно. Она всю жизнь мечтала о своём доме. А нам какая разница? Мы же семья».
Я кивнула. Тогда мне казалось, что разницы правда нет.
Последние недели перед новосельем они почти не появлялись. «Готовим праздник», — объяснил Виктор. Я работала допоздна, расширяла сеть. А они жили в моём доме и планировали, как от меня избавиться.
Утром я встала рано, выпила кофе у окна и достала телефон. Три звонка.
Первый — в банк. Попросила заблокировать все дополнительные карты Виктора и Нины Петровны. «Готово, — сказали мне. — Могу уточнить причину?»
«Нет. Спасибо».
Второй — юристу компании. Объяснила коротко. Он молчал три секунды, потом выдохнул: «Понял. Оформление не завершено, есть рычаги. Через час позвоню».
Третий — директору по персоналу. «Виктор Савин с понедельника в отпуске без содержания. Служебный автомобиль забрать сегодня».
Положила телефон. Руки не дрожали. Внутри была только чистота.
Набрала ответ Виктору: «Поняла, дорогой. Хорошего вечера».
Новоселье началось в шесть. Нина Петровна неделю всем хвасталась: «Двухэтажный коттедж, вид на Волгу, всё из Италии». Я представляла, как они встречают гостей. Виктор в пиджаке, который я купила месяц назад. Нина Петровна в платье из того бутика, где она «одолжила денег».
Юрист перезвонил в пять. «Готово. Регистрация приостановлена по вашему заявлению. Представитель выезжает на объект — там мероприятие проходит без согласия собственника».
«Хорошо», — сказала я.
Виктор позвонил в семь. Я не взяла. Он названивал ещё четыре раза. Потом СМС: «Алиса, что происходит?! Карты не работают! Кейтеринг требует оплату, ничего не проходит!»
Я набрала ответ не сразу. Посмотрела на экран. Написала: «Странно. У меня всё работает».
Через десять минут телефон разрывался. Я включила беззвучный режим и пошла принимать душ.
Позже написала Оксана — дальняя знакомая, которую тоже позвали. «Алис, ты в курсе, что там творилось? Виктор орал на кейтеринг, карты мертвые, потом приехали люди с бумагами, сказали про арест. Нина Петровна в истерике. Гости разбежались. Позор жуткий. Ты где была?»
«Дома, — написала я. — Меня не пригласили».
В полночь Виктор вломился в квартиру. Красный, с блестящими глазами.
«Ты что творишь?! Соображаешь вообще, что наделала?!»
Я сидела на диване с ноутбуком. Подняла глаза.
«Наделала что?»
«Дом! Карты! Всё!» — он размахивал руками, шагал по комнате. — «Провал полный! Кейтеринг свернулся, гости видели, как меня унижали типы в костюмах! Мать до сих пор не может успокоиться!»
«Мать, — повторила я. — Твоя мать. Которая не хотела видеть меня в доме, который я купила».
Он замер. Лицо дёрнулось.
«Алиса, это… мама хотела сюрприз сделать».
«СМСкой?» — я закрыла ноутбук. — «Виктор, сюрпризы делаются иначе».
«Я не понимаю, о чём ты!»
«Понимаешь».
Я встала, подошла к вешалке. Там стояли два чемодана — собрала вечером.
«Забирай вещи. Ключи оставь на тумбочке».
«Ты… шутишь?» — он смотрел так, будто я говорила на китайском.
«Нет. Завтра курьер привезёт заявление о разводе. Машину забрали, карты заблокированы. С понедельника не работаешь. Дом оформлен не будет».
Он открыл рот. Закрыл. Лицо из красного стало белым.
«Ты не можешь… нет права…»
«У меня есть деньги, — сказала я. — А это, как ты говорил, решает всё».
Открыла дверь.
«Иди. Нина Петровна ждёт».
Виктор схватил чемоданы, развернулся на пороге.
«Ты пожалеешь! Я найду адвоката, я…»
«Найдёшь. На свои деньги».
Захлопнула дверь.
Прошёл год. У меня теперь восемь пекарен по городу и одна в Тольятти. Новый офис, новая команда. Я больше не беру людей, которые умеют только красиво говорить.
Виктора видела случайно месяца три назад. Вёз кого-то на арендованной машине — работает таксистом. Лицо осунулось, взгляд потух. Я ехала мимо, он не заметил.
Оксана рассказывала, что Нина Петровна живёт с сыном в старой двушке на окраине. Ругаются каждый день, обвиняют друг друга. Дом я продала через полгода, деньги вложила в новый проект.
Иногда вспоминаю тот вечер. СМСку: «Можешь не приезжать». Я могла расплакаться, умолять, выпрашивать право войти в дом, который оплатила. Могла простить, поверить, продолжать кормить их обоих.
Но я выбрала три звонка. И моя жизнь разделилась на «до» и «после».
Самое странное — я им благодарна. Виктору и Нине Петровне. Они выгнали меня из праздника, и это оказалось лучшим подарком. Я увидела правду. Не ту, что мне рисовали, а настоящую.
Сейчас живу одна. Никто не переставляет вещи и не присылает счета. По утрам пью кофе на балконе, смотрю на Волгу — ту самую, возле которой должен был стоять «наш» дом. Вид почти такой же. Только дом чужой, а я свободна.
Виктор так и не нашёл новую «опору». Светлана, дочка застройщика, оказалась его выдумкой — попыткой оправдаться перед матерью. Нина Петровна до сих пор винит сына, что он «недодавил». Они живут вдвоём в тесноте, экономят на всём и ненавидят друг друга чуть больше с каждым днём.
А я работаю. Расширяю бизнес. Хожу на выставки — одна. И мне хорошо.
Недавно получила письмо от Виктора через адвоката. Просил «войти в положение», помочь с долгами. Я не стала отвечать. Передала секретарю — пусть подошьёт в архив.
Месть — это не крик и не скандал. Это три звонка в правильный момент. Способность сказать «нет» и закрыть дверь. Жизнь, которую строишь сама, без тех, кто тянул вниз.
Виктор хотел, чтобы я не приезжала на новоселье. Я не приехала. Зато приехала моя воля и моё решение больше не быть удобной. Их праздник длился меньше часа. Мой продолжается до сих пор.
Иногда думаю: что было бы, если бы я тогда поехала? Проглотила обиду, улыбнулась гостям, сделала вид, что всё нормально? Наверное, до сих пор оплачивала их счета и слушала, какая я «дойная корова».
Но я выбрала себя. И ни разу не пожалела.
