Вера получила квартиру от тёти Раисы, которая умерла внезапно — инсульт не оставил шансов. Тётя была бездетной, и Вера оказалась единственной племянницей, с которой старушка общалась последние годы. Остальные родственники объявились только на похоронах, но завещание было железным. Через полгода Вера вступила в права наследства и переехала из съёмной комнаты в собственные пятьдесят квадратных метров на четвёртом этаже панельной девятиэтажки.
Квартира требовала ремонта, но была её. Совсем её. Вера работала менеджером в торговой компании, жила одна и наслаждалась этим ощущением — никто не указывает, во сколько приходить, что готовить, как проводить выходные.
Замуж она вышла через год. Игорь работал в той же компании, на складе. Высокий, спокойный, немногословный. Ухаживал долго и настойчиво — приносил кофе по утрам, провожал до дома, слушал её рассказы о трудных клиентах. Когда сделал предложение, Вера согласилась без раздумий. Он казался надёжным.
Свадьбу играли скромно — расписались в ЗАГСе, отметили в кафе с друзьями. Свекровь Валентина Петровна приехала из Тулы специально на торжество. Невысокая, полная женщина с тугим седым пучком и острым взглядом. Она обняла Веру на пороге ресторана и прошептала:
— Береги моего мальчика. Он у меня один.
Вера кивнула, улыбнулась. Тогда эти слова показались обычной материнской заботой.
После свадьбы Игорь переехал к Вере. Жили вдвоём, тихо и размеренно. Он уходил на работу рано, возвращался поздно, ужинал и засыпал перед телевизором. Вера не жаловалась — по крайней мере, он не пил, не скандалил, приносил всю зарплату домой.
Через три месяца Валентина Петровна позвонила поздно вечером. Голос дрожал:
— Игорёк, там у меня затопило квартиру. Соседи сверху трубу прорвали. Жить невозможно, всё в плесени. Можно я к вам на недельку приеду, пока ремонт сделают?
Игорь даже не спросил Веру. Просто сказал:
— Конечно, мам. Приезжай завтра.
Вера промолчала. Неделя — не срок. Можно потерпеть.
Валентина Петровна приехала с двумя огромными сумками и коробкой, в которой лежали банки с вареньем, солёные огурцы и сушёные грибы. Вера встретила её на пороге, помогла занести вещи. Свекровь осмотрелась, кивнула:
— Ну ничего так. Скромненько, но чистенько.
Она поставила свои сумки в маленькую комнату, где раньше был рабочий уголок Веры с компьютерным столом и полками. Игорь сам вынес стол в коридор, освобождая место для матери. Вера стояла в дверях и молча наблюдала, как её личное пространство исчезает.
Первые дни всё казалось терпимым. Валентина Петровна вставала рано, готовила завтрак, мыла посуду, вытирала пыль. Вера даже обрадовалась — меньше домашних дел. Но уже к концу первой недели начались странности.
Однажды Вера вернулась с работы и обнаружила, что в холодильнике всё переставлено. Её йогурты стояли на нижней полке, колбаса лежала не там, где она её оставила, а на верхней. Вера открыла морозилку — пакеты с овощами были аккуратно подписаны чёрным маркером: «Капуста — 500 г», «Перец — 300 г».
— Валентина Петровна, это вы?
Свекровь вышла из комнаты, вытирая руки полотенцем:
— А что такого? Навела порядок. У тебя тут бардак был — ничего не разберёшь, где что лежит.
— Но это мой холодильник…
— Наш холодильник, — поправила свекровь. — Игорь теперь твой муж, а я его мать. Значит, и моё тоже.
Вера хотела возразить, но Валентина Петровна уже развернулась и ушла на кухню. Игорь лежал на диване, листал телефон. Вера подошла к нему:
— Игорь, поговори с матерью. Она переставила всё в холодильнике.
— И что? — он даже не поднял глаз.
— Это неудобно. Я не знаю теперь, где что искать.
— Мам старается, помогает тебе. Чего ты цепляешься?
Вера сжала кулаки. Спорить было бесполезно.
Неделя превратилась в две. Потом в три. Валентина Петровна не собиралась уезжать. Когда Вера однажды осторожно спросила, как там ремонт в Туле, свекровь отмахнулась:
— Да какой там ремонт! Мастера обещали, но всё тянут. Я им звоню, а они говорят — через неделю начнём. Вот жду.
Прошёл ещё месяц. Валентина Петровна окончательно обжилась. Она переставила кастрюли на кухне, выбросила старую тёрку Веры, купила новую и заявила, что теперь будет сама готовить обеды. Игорь был доволен — приходил с работы, а на столе уже стоял горячий ужин.
Вера пыталась вечерами готовить сама, но свекровь вмешивалась:
— Ты мясо не так режешь. Смотри, вдоль волокон надо, а не поперёк.
— Ты соли мало кладёшь. Игорь любит посолонее.
— Зачем ты картошку так мелко режешь? Крупнее надо, чтобы не разварилась.
Вера сначала пыталась объяснять, что у каждого свой способ готовить. Но Валентина Петровна не слушала. Она брала нож из рук Веры и доделывала всё сама.
Однажды вечером Вера легла спать около одиннадцати. Игорь храпел рядом, раскинувшись на половине кровати. Вера закрыла глаза, пытаясь уснуть, но услышала шаги в коридоре. Щёлкнул выключатель — свет в гостиной зажёгся. Потом в коридоре. Потом на кухне.
Вера приоткрыла дверь спальни и выглянула. Валентина Петровна, в ночной рубашке и домашних тапочках, ходила по квартире, заглядывая в шкафы. Она открыла платяной шкаф в коридоре, достала оттуда пакет с зимними вещами, пошуршала, положила обратно. Потом прошла на кухню, открыла все ящики, что-то записала в блокнот.
Вера стояла за дверью, боясь пошевелиться. Свекровь прошла мимо, даже не заметив её, вернулась в свою комнату. Свет погас.
Утром Вера спросила у Игоря:
— Твоя мать ночью по квартире ходила. Шкафы открывала.
— Ну и что? Может, воды попить хотела.
— Она блокнот что-то записывала.
— Ты чего, следишь за ней? — Игорь нахмурился. — Мама старая, ей спится плохо. Ничего страшного.
Вера поняла, что бесполезно. Игорь не видел проблемы. Для него это была просто мама, которая немного чудит.
Через несколько дней Валентина Петровна снова устроила ночной обход. На этот раз она включила свет во всех комнатах, открыла холодильник, пересчитала яйца, заглянула в морозилку. Вера лежала в кровати с открытыми глазами и слушала, как скрипят дверцы шкафов.
Днём она нашла блокнот свекрови на кухонном столе. Открыла. Там были записи: «Масло — осталось полбутылки. Крупа гречневая — 200 граммов. Мука — килограмм. Яйца — 8 штук.»
Ниже приписка: «Транжиры. За неделю три пачки масла извели.»
Вера захлопнула блокнот. Руки дрожали. Она вышла из кухни, прошла в спальню, села на кровать. Хотелось закричать, но голос застрял где-то внутри.
Вечером, когда Игорь пришёл с работы, Вера попыталась снова поговорить:
— Игорь, твоя мать считает, сколько у нас продуктов. Записывает в блокнот. Это ненормально.
— Мама экономная. Она привыкла за деньгами следить.
— Но это моя квартира! Мои продукты!
— Наша квартира, — поправил он. — Я теперь тут живу. И мама тоже.
— Временно!
— Ну и что? Пока она здесь, ты могла бы быть повежливее.
Вера отвернулась. Больше не могла говорить. Голова раскалывалась, в груди стучало так, что трудно было дышать.
Ночные обходы продолжались. Валентина Петровна ходила по квартире, включала свет, открывала шкафы, что-то записывала. Вера перестала спать нормально. Она просыпалась от каждого шороха, вздрагивала от скрипа половиц, лежала с открытыми глазами и ждала, когда это кончится.
Однажды она заснула только под утро. Проспала будильник, опоздала на работу. Начальник сделал замечание. Вера кивнула, извинилась, но внутри всё кипело. Она еле досидела до конца рабочего дня.
Дома её встретила Валентина Петровна с недовольным лицом:
— Ты где шампунь мой дела? Я его в ванной оставила, а он пропал.
— Я не трогала ваш шампунь.
— Не ври! Кроме тебя, здесь некому! Игорь мужик, ему зачем мой шампунь?
— Валентина Петровна, я не брала.
— Тогда куда он делся?! — свекровь повысила голос. — Я его вчера поставила на полку!
Вера развернулась и ушла в спальню. Закрыла дверь, легла на кровать лицом в подушку. Слёзы полились сами собой. Она лежала и плакала, кусая ткань, чтобы не слышали.
Игорь пришёл через час. Сел на край кровати, положил руку на плечо:
— Мама расстроилась. Ты бы извинилась.
Вера резко села:
— За что?! Я не брала её шампунь!
— Ну может, случайно. Не специально.
— Я не брала!
— Вера, не ори. Мама старая, ей тяжело.
— А мне легко?!
Игорь встал, пожал плечами:
— Не понимаю, чего ты завелась. Подумаешь, шампунь.
Он вышел из комнаты. Вера осталась сидеть на кровати, сжимая в руках одеяло.
Прошла ещё неделя. Вера ходила на работу, как зомби. Коллеги стали замечать, что она осунулась, под глазами тёмные круги. Одна из девушек спросила:
— Верочка, ты в порядке? Может, к врачу сходить?
— Всё нормально, — соврала Вера. — Просто не высыпаюсь.
Она не могла рассказать правду. Стыдно было признаться, что её довела до такого состояния свекровь, которая просто живёт в квартире.
Однажды ночью Вера проснулась от того, что свет снова включился. Она встала, вышла в коридор. Валентина Петровна стояла у открытого шкафа и перебирала полки с постельным бельём. Вера замерла.
— Валентина Петровна, что вы делаете?
Свекровь обернулась, улыбнулась:
— Проверяю, нет ли моли. У вас тут затхлый запах. Небось, давно не проветривали.
— Сейчас три часа ночи.
— Ну и что? Мне не спится. Я полезное дело делаю, а ты недовольна.
Вера открыла рот, чтобы ответить, но слова не шли. Она развернулась и вернулась в спальню. Легла рядом с Игорем, уткнулась лицом в подушку. Руки тряслись.
Утром она не выдержала. Разбудила мужа:
— Игорь, мне страшно. Твоя мать ходит ночами по квартире, открывает шкафы, записывает что-то в блокнот. Это не нормально. Мне кажется, у неё проблемы… психические.
Игорь сел на кровати, потёр глаза:
— Ты чего несёшь? Какие проблемы?
— Она ведёт себя странно. Ты же сам видишь!
— Ничего я не вижу. Мама просто бережливая.
— Игорь, послушай меня! Мне по-настоящему страшно!
— Да прекрати ты! — он повысил голос. — Мама старая, у неё бессонница. Ничего страшного!
Вера хотела продолжить, но дверь в спальню распахнулась. На пороге стояла Валентина Петровна. Лицо перекосилось, глаза блестели.
— Страшно?! — голос сорвался на визг. — Отлично! А теперь вали отсюда, раз я тебе страшна!
Вера вскочила с кровати. Свекровь шагнула в комнату, схватила с кресла Верину кофту, швырнула в коридор:
— Вон! Вон из моего дома!
— Это не ваш дом! — крикнула Вера. — Это моя квартира!
— Заткнись! Ты никто! Игорь мой сын, а ты так, времянка!
Валентина Петровна металась по спальне, хватала вещи Веры и швыряла их в коридор. Джинсы, свитер, книги, косметика — всё летело кучей.
— Мама, прекрати! — Игорь схватил её за руку.
— Не трогай меня! — она вырвалась. — Эта дрянь оговаривает меня! Говорит, что я ненормальная!
— Я не оговариваю! Я говорю правду!
Валентина Петровна схватила подушку с кровати и запустила её в Веру. Подушка ударила по плечу, упала на пол. Вера отступила к стене.
Игорь метался между ними:
— Мама, успокойся! Вера, не раздувай!
— Не раздувай?! — Вера развернулась к нему. — Ты видишь, что происходит?!
— Вы обе виноваты! Хватит ссориться!
Валентина Петровна схватила ещё один пакет с вещами, вытащила его из шкафа, высыпала содержимое на пол:
— Убирайся! Убирайся немедленно!
Вера посмотрела на мужа. Игорь стоял посередине комнаты, бледный, с растерянным лицом. Он не знал, что делать. Не мог выбрать между матерью и женой.
Вера поняла, что он не поможет. Никогда не поможет.
Она достала телефон из кармана, набрала номер полиции. Руки дрожали, но голос был твёрдым:
— Здравствуйте. Мой адрес — улица Советская, дом 12, квартира 47. У меня в квартире буйствует человек. Приезжайте, пожалуйста.
Валентина Петровна замерла. Уставилась на Веру:
— Ты что сделала?!
— Я вызвала полицию.
— Игорь! Ты слышишь?! Она полицию вызвала! На свою свекровь!
Игорь побледнел ещё больше:
— Вера, ты чего?! Отмени!
— Нет.
— Отмени немедленно!
— Нет, Игорь. Хватит. Я больше не могу.
Полиция приехала через двадцать минут. Два сотрудника, мужчина и женщина, вошли в квартиру. Вера открыла дверь, пропустила их внутрь.
— Что случилось? — спросил старший.
— Эта женщина, — Вера показала на Валентину Петровну, — живёт в моей квартире уже два месяца. Она ходит ночами по комнатам, открывает шкафы, ведёт себя агрессивно. Сегодня она набросилась на меня, швыряла вещи.
— Вы хозяйка квартиры?
— Да. Это моя собственность, досталась по наследству.
Полицейский кивнул, повернулся к Валентине Петровне:
— А вы кто?
— Я его мать! — свекровь ткнула пальцем в Игоря. — Он мой сын! Я имею право здесь жить!
— У вас есть прописка?
— Нет, но…
— Тогда вы здесь гость. И если хозяйка просит вас уйти, вы обязаны уйти.
— Она сумасшедшая! Она оговаривает меня!
Полицейский переглянулся с коллегой. Валентина Петровна металась по коридору, размахивала руками, говорила сбивчиво, путаясь в словах. Сотрудники обменялись взглядами.
— Вызовите бригаду, — тихо сказал старший.
Женщина-полицейский вышла в подъезд, сделала звонок. Через полчаса приехала бригада психиатрической помощи. Врач, пожилой мужчина в белом халате, осмотрел Валентину Петровну, задал несколько вопросов. Она отвечала агрессивно, кричала, что всё подстроено, что её оговаривают.
— Нужна госпитализация, — сказал врач. — Она в неадекватном состоянии.
— Нет! — Валентина Петровна попыталась вырваться. — Я никуда не поеду! Игорь, скажи им!
Игорь стоял у стены, молчал. Лицо серое, губы сжаты. Он смотрел в пол.
— Игорь! — закричала мать. — Защити меня!
Он поднял голову, посмотрел на неё, потом на Веру. Не сказал ни слова.
Валентину Петровну увезли. Она кричала в подъезде, что её предали, что сын бросил её, что всё это ложь. Голос эхом разносился по лестничной клетке.
Вера закрыла дверь. Тишина обрушилась на квартиру, как тяжёлое одеяло. Она прислонилась спиной к двери, закрыла глаза.
Игорь стоял посередине коридора. Смотрел на жену.
— Ты довольна? — тихо спросил он.
— Довольна? — Вера открыла глаза. — Ты серьёзно?
— Ты отправила мою мать к психиатрам.
— Твоя мать набросилась на меня в моей же квартире. Она неадекватна. Ты сам видел.
— Она просто нервная. Ей нужно было успокоиться.
— Два месяца, Игорь. Два месяца я терпела. Ночные обходы, записи в блокноте, обвинения. Ты ничего не замечал.
— Я думал, вы сами разберётесь.
— Разберёмся? Она назвала меня времянкой. Швыряла мои вещи. А ты стоял и просил не раздувать.
Игорь опустил голову:
— Она моя мать.
— А я твоя жена.
Он молчал. Вера поняла, что между ними больше нет ничего. Он выбрал. Не её.
На следующий день Игорь собрал вещи. Две сумки, коробка с его рабочей одеждой. Вера стояла на кухне, смотрела, как он выносит всё в коридор.
— Я уезжаю к матери, — сказал он, не глядя на неё. — Её выпишут через несколько дней. Ей нужна поддержка.
— Понятно.
— Вера…
— Что?
— Может, ты зря всё это затеяла. Могли бы жить дальше.
— Не могли, Игорь. Я не могла больше.
Он кивнул, взял сумки, вышел за дверь. Вера закрыла её на замок, прислушалась к шагам на лестнице. Они затихли.
Она прошла в гостиную, села на диван. Огляделась. Квартира была пустой. Тихой. Никаких ночных шагов, никаких скрипов, никаких записей в блокноте.
Вера вдохнула полной грудью. Воздух казался легче. Тишина не давила больше — она защищала.
Она поднялась, подошла к окну, распахнула его. Прохладный ветер ворвался в комнату, сдул пыль с подоконника. Вера улыбнулась. Впервые за долгое время.
Её квартира. Её жизнь. Её выбор.
