Марина впервые за два года почувствовала, что может дышать полной грудью. Она стояла у окна своей — именно своей, а не съёмной — квартиры и смотрела на город. Трёхкомнатная, светлая, с видом на парк. Именно такую она всегда мечтала купить. И вот теперь эта мечта стала реальностью. Правда, цена оказалась выше, чем она могла представить.
Звонок в дверь прервал её размышления. Она взглянула на часы. Ровно шесть вечера. Пунктуальность — фамильная черта семьи Виноградовых. Марина распахнула дверь и увидела на пороге женщину лет шестидесяти с идеальной укладкой и строгим взглядом.
— Здравствуй, Марина. Я Нина Фёдоровна, мама Олега. Мы с тобой виделись на свадьбе, но тогда не успели толком пообщаться. Зато теперь будем соседями!
Марина застыла. Какими соседями? Олег обещал, что его мать живёт на другом конце города и навещать их будет только по праздникам.
— Простите… соседями?
Нина Фёдоровна прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. За ней тянулись двое грузчиков с коробками.
— Да-да, детка. Я въезжаю в комнату напротив вашей спальни. Олег мне всё показал вчера, пока тебя не было. Очень уютная комнатка. Правда, обои надо переклеить, но это мелочи.
Марина почувствовала, как холодеет затылок. Комната напротив их спальни? Это была гостевая. Светлая, просторная, с большим окном. Они планировали сделать там кабинет.
— Нина Фёдоровна, я думаю, произошла какая-то ошибка…
— Никакой ошибки, милая. Олег не сказал тебе? — женщина повернулась к ней, и в её глазах промелькнуло что-то похожее на торжество. — Моя квартира сгорела три месяца назад. Дотла. Я жила у сестры, но не могла же я там вечно оставаться. Когда Олег рассказал, что вы купили трёшку, я так обрадовалась! Семья должна быть вместе.
Марина открыла рот, но слова застряли где-то в горле. Сгорела квартира? Три месяца назад? Почему Олег ей ничего не говорил? Они обсуждали покупку этой квартиры, планировали ремонт, выбирали мебель. И ни слова о матери, которая окажется под одной крышей с ними.
— Мне нужно позвонить мужу, — выдавила она.
— Конечно-конечно, звони. А я пока распакуюсь. Грузчики, заносите всё в мою комнату, третью дверь налево!
Марина метнулась в ванную и закрылась на засов. Руки дрожали, когда она набирала номер Олега. Гудки тянулись вечность.
— Привет, солнце! Как дела? — его голос звучал как обычно, беззаботно и легко.
— Олег, твоя мать здесь. С вещами. Она говорит, что въезжает к нам.
Пауза. Слишком долгая пауза.
— Ну да… я хотел тебе сказать, просто не нашёл подходящего момента…
— Подходящего момента? Мы месяц обсуждали эту квартиру! У тебя было сто возможностей!
— Марин, не кричи. Ты же знаешь, у мамы сгорела квартира. Она осталась без ничего. Я не мог бросить её на улице.
— Но почему она должна жить с нами? У неё есть сестра, родственники…
— Марина, это моя мать. Единственный родной человек, который у меня остался после папы. Я не мог отказать ей. И ты, как моя жена, должна это понять.
Его тон изменился. Из мягкого он стал твёрдым, почти официальным. Марина слышала этот тон раньше — когда Олег принимал окончательное решение, которое уже не подлежало обсуждению.
— Но это наша квартира, наше пространство…
— Наша квартира, в которую я вложил две трети стоимости, между прочим. Мама не помешает. Она тихая, аккуратная. Вы подружитесь, вот увидишь.
Он уже говорил о ней как о свершившемся факте. Как о новой мебели, которую невозможно вернуть. Марина почувствовала, как внутри растёт комок ярости и бессилия.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Мы ещё поговорим об этом вечером.
Она повесила трубку и посмотрела на своё отражение в зеркале. Бледное лицо, сжатые губы, напряжённые плечи. Так выглядит женщина, которую поставили перед фактом. Которую не спросили. Которая должна принять.
Выйдя из ванной, Марина увидела, что квартира уже не принадлежит ей. Свекровь распоряжалась, как хозяйка. Грузчики сновали туда-сюда, таская коробки. В коридоре уже стоял огромный старый комод красного дерева, явно не вписывающийся в современный интерьер.
— Марина, детка, а где у вас кухонные полотенца? Мне нужно протереть пыль.
Марина молча открыла ящик и протянула полотенце. Нина Фёдоровна взяла его, внимательно осмотрела и поморщилась.
— Синтетика какая-то. У меня есть льняные, настоящие. Эти выброси, они только грязь размазывают.
Она говорила это мягко, почти ласково, но Марина расслышала в её тоне стальной стержень. Это был не совет. Это был приказ, завуалированный под заботу.
К вечеру гостевая комната превратилась в чужеродный анклав. Старая мебель, тяжёлые шторы бордового цвета, ковры с затейливым узором. На стенах появились фотографии в массивных рамах: молодая Нина Фёдоровна с мужем, маленький Олег на руках у деда, семейные праздники. Комната источала запах нафталина и прошлого, который просачивался в коридор, завоёвывая территорию.
Марина готовила ужин. Вернее, пыталась готовить. Свекровь присела на стул у стола и наблюдала, изредка вставляя комментарии.
— Марина, ты картошку так режешь? Крупновато. Олег любит помельче.
— Марина, курицу лучше сначала отбить, потом солить.
— Марина, огонь слишком сильный, всё пригорит.
Каждое замечание было правильным с точки зрения кулинарии, но от них хотелось взвыть. Марина стояла у плиты и чувствовала, как её плечи всё больше поднимаются к ушам. Она сжимала ручку сковороды так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Олег пришёл в половине девятого. Усталый, но довольный. Он поцеловал мать в щёку, обнял Марину за талию и сел за стол.
— Как хорошо пахнет! Мам, освоилась?
— Да, сынок, всё замечательно. Марина такая хозяйственная девочка. Правда, ещё многому надо научиться, но это дело времени.
Олег рассмеялся. Марина поставила тарелки на стол с таким стуком, что он вздрогнул.
После ужина свекровь удалилась в свою комнату. Марина думала, что наконец-то сможет поговорить с мужем наедине. Но Олег сразу включил телевизор и растянулся на диване.
— Олег, нам надо обсудить ситуацию с твоей матерью.
— Какую ситуацию? Всё нормально. Мама довольна, ты же видишь.
— А я недовольна. Меня никто не спросил. Это наша квартира, наше личное пространство…
— Марин, ну перестань. Квартира большая, всем хватит места. Мама не будет лезть в нашу жизнь, обещаю.
Он говорил это убеждённо, и Марина поняла, что он действительно так думает. Он не видел проблемы. Для него это было естественно — мать под одной крышей. А её чувства, её дискомфорт были просто капризами, которые пройдут со временем.
Прошла неделя. Марина проснулась в семь утра от звука льющейся воды. Свекровь мыла полы в коридоре. В семь утра. В субботу. Марина вышла из спальни, зевая.
— Нина Фёдоровна, сегодня же выходной…
— Выходной — это не повод лениться, милая. Чистота требует постоянства. К тому же я привыкла вставать рано. Не обращай внимания, иди спи дальше.
Но спать уже не хотелось. Марина пошла на кухню, намереваясь сварить кофе. Открыла шкаф — её любимых зёрен не было. Вместо них стояла банка с растворимым кофе.
— Я выбросила те зёрна, — донёсся из коридора голос свекрови. — Они у вас уже полгода лежали, срок годности вышел. Купила свежий растворимый, вкусный, проверенный.
Марина посмотрела на банку. Срок годности её зёрен истекал через год. Она открыла холодильник. Её йогурты исчезли. Вместо них появились творожные сырки, которые она терпеть не могла.
— Йогурты тоже выбросила. С добавками всякими, химия сплошная. Вот сырки — натуральные, проверенные. Олег их с детства обожает.
В этот момент Марина поняла — это не временное неудобство. Это вторжение. Медленное, планомерное, безжалостное. Свекровь переделывала её дом под себя, стирая Марину из этого пространства по чуть-чуть, день за днём.
Конфликт нарастал постепенно, как снежный ком. Нина Фёдоровна начала готовить сама, потому что «Марина так устаёт на работе, пусть отдыхает». Но готовила она то, что любил Олег. Жирные щи, котлеты с картошкой, манную кашу на завтрак. Марина пыталась отказываться, говорила, что следит за фигурой. Свекровь качала головой и шептала Олегу, что современные девушки себя совсем не берегут.
Бельё Марины начало исчезать из шкафа. Сначала она подумала, что теряет вещи. Потом нашла свою любимую шёлковую блузку в мусорном ведре.
— Ой, Марина, извини! Я подумала, что это тряпка для пыли. Такая бесформенная, явно для носки не годится.
Блузка стоила двадцать тысяч. Это был подарок от подруги на день рождения.
Марина отнесла её в химчистку. Блузку спасли, но осадок остался. Она начала запирать шкаф на ключ. Свекровь заметила это и обиженно поджала губы, но ничего не сказала. Зато вечером Олег устроил ей сцену.
— Ты что, маму своей не считаешь? Почему шкаф закрываешь, как будто мы воры?
— Она выбросила мою блузку!
— Случайность! Мама извинилась. А ты теперь замки вешаешь, как параноик.
Он не понимал. Или не хотел понимать. Для него мать была святой, а Марина — истеричкой, которая раздувает из мухи слона.
Однажды вечером Марина вернулась с работы раньше обычного. У неё разболелась голова, и начальник отпустил её пораньше. Открыв дверь, она услышала голоса из гостиной. Олег и его мать сидели за столом с какими-то бумагами.
— Мам, ты уверена? Это же серьёзный шаг.
— Сынок, я уже старая. Мне скоро семьдесят. Квартира сгорела, страховка копеечная. Мне не на что восстанавливать жильё. А у меня есть дача. Хорошая, в пригороде. Участок шесть соток, дом крепкий. Я хочу переписать её на тебя. Чтобы хоть что-то после себя оставить.
Марина замерла в коридоре. Дача? Переписать?
— Но, мам, зачем спешить? Ты ещё долго проживёшь…
— Не спорь. Я завтра к нотариусу схожу, всё оформлю. Только вот… — голос Нины Фёдоровны стал тише, но Марина всё равно расслышала, — только дарственную я оформлю на тебя одного. Без Марины.
Тишина. Марина затаила дыхание.
— Мам, мы же женаты. По закону это будет совместно нажитое…
— Нет, сынок. Если я оформлю дарственную до брака задним числом, через знакомого нотариуса, то это будет твоя личная собственность. На случай, если… ну, мало ли что в жизни бывает. Разводы, например.
— Мам, какие разводы? Мы с Мариной счастливы.
— Сейчас счастливы. А через год? Пять лет? Я жизнь прожила, Олежа, я знаю, как бывает. Женщины хитрые. Она сейчас хорошая, а потом вдруг передумает, разведётся и половину твоего имущества заберёт. Вместе с моей дачей. Я не хочу, чтобы моё добро чужим досталось.
Марина почувствовала, как холод разливается по телу. Значит, вот оно что. Свекровь не просто хотела жить с ними. Она хотела обезопасить сына от неё, от Марины, от этой «чужой женщины», которая может когда-нибудь что-то забрать.
— Я не знаю, мам… Марина обидится, если узнает.
— А кто ей скажет? Это наше с тобой дело, семейное. Она чужая.
Последние два слова прозвучали как приговор. Марина развернулась и тихо вышла из квартиры. Она спустилась вниз, села на лавочку у подъезда и закрыла лицо руками. Внутри что-то оборвалось. Какая-то последняя ниточка надежды на то, что всё наладится, что они станут семьёй.
Она достала телефон и набрала номер подруги, Светланы.
— Света, мне нужна твоя помощь. Срочно.
На следующий день Марина взяла отгул. Пока Олег был на работе, а свекровь отправилась в поликлинику, Марина встретилась со Светланой в кафе. Света работала юристом и сразу поняла, к чему клонится подруга.
— Марина, если ты хочешь защитить свои интересы, нужно действовать грамотно. Квартира куплена в браке. Два миллиона внёс Олег, миллион — ты. Это совместно нажитое имущество, и при разводе оно делится поровну, независимо от того, кто сколько вложил.
— Но я не хочу разводиться! Я хочу, чтобы его мать съехала.
— Выселить её ты не можешь. Она прописана?
— Нет, пока нет. Олег говорил, что пропишет её через месяц.
— Вот это ключевой момент. Если она пропишется, выселить её будет почти невозможно. Даже через суд. У тебя есть время до прописки. Используй его.
Марина вернулась домой с чётким планом. Она не собиралась мириться. Не собиралась терпеть. Она боролась бы за свой дом, за свою жизнь, за своё право быть хозяйкой в собственной квартире.
Вечером, когда все были в сборе, Марина положила на стол документы.
— Олег, нам нужно поговорить. Серьёзно.
Он поднял взгляд от телефона. Нина Фёдоровна, вязавшая в углу, замерла.
— Я слышала ваш разговор вчера. Про дачу. Про то, что я «чужая». — Марина говорила спокойно, но её голос звенел от напряжения. — Я не буду жить в доме, где меня считают врагом.
Олег побледнел.
— Марина, это не то, что ты подумала…
— Это именно то. Твоя мать открыто сказала, что хочет обезопасить тебя от меня. А ты согласился.
— Я не соглашался! Я сказал, что подумаю!
— Думать тут нечего. Либо твоя мать съезжает, либо съезжаю я. И тогда мы делим эту квартиру через суд. Две трети — тебе, треть — мне. Я получу деньги и куплю себе однушку. Без свекрови, без лжи, без этого цирка.
Нина Фёдоровна вскочила с кресла.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать! Я мать Олега!
— И это не даёт вам права распоряжаться моей жизнью. Вы вторглись в мой дом без спроса. Вы выбрасываете мои вещи. Вы настраиваете сына против меня. Вы плетёте интриги за моей спиной. Всё это заканчивается сегодня.
Марина развернулась к мужу.
— Олег, выбирай. Либо она, либо я. Третьего не дано.
Тишина повисла тяжёлым пологом. Олег смотрел то на мать, то на жену. Его лицо было бледным, растерянным. Он открывал рот, но слова не шли.
— Сынок, — тихо сказала Нина Фёдоровна, — скажи ей. Скажи, что я твоя мать. Что семья превыше всего.
— Марина, — начал Олег, и по его интонации она поняла, что он выбрал. Выбрал не её.
— Хорошо, — Марина взяла со стола свою сумку. — Я сегодня же перееду к Свете. Завтра мой юрист пришлёт тебе документы. Будь готов продавать квартиру. А дача твоей мамы пусть остаётся вашей семейной тайной. Мне она не нужна. Мне нужна свобода.
Она дошла до двери, обернулась.
— Знаешь, я благодарна твоей матери. Она показала мне, кто ты на самом деле. Человек, который не может защитить свою жену. Который выбирает маму вместо семьи. Который соглашается на подлость и интриги. Живите вместе. Вы друг друга заслуживаете.
Марина вышла и закрыла дверь. На этот раз навсегда. Она шла по коридору, и с каждым шагом её плечи распрямлялись. Тяжесть спадала. Она больше не чувствовала себя пленницей в собственном доме. Она была свободна.
Через два месяца квартира была продана. Марина получила свою долю и купила небольшую двушку на окраине города. Светлую, уютную, полностью её. Она стояла у окна, как в тот первый вечер, и смотрела на город. Только теперь она дышала легко. Без страха. Без чужих правил.
А в её телефоне лежало непрочитанное сообщение от Олега: «Прости. Я был неправ. Мама уже уехала к сестре. Может, поговорим?»
Марина удалила его, не ответив. Некоторые истории не имеют продолжения. И это правильно.
