Я достала из духовки противень с пирожками. Румяные, с яблоками, как Мишка любит. Поставила их на стол остывать, накрыла полотенцем. Внук должен был приехать через час с родителями, я готовилась весь день.
Вытерла руки фартуком и огляделась по кухне. Всё чисто, всё на месте. Стол накрыт, любимые блюда Мишки приготовлены. Борщ на плите, котлеты в холодильнике, салат нарезан. Я старалась изо всех сил.
Мишка жил у меня с трёх до восьми лет. Дочка тогда разводилась с мужем, устраивала свою жизнь заново. Работала допоздна, снимала однокомнатную квартиру, времени на ребёнка не было. Попросила меня помочь, забрать внука на время. Я согласилась без раздумий.
Помню, как он приехал ко мне маленький, испуганный. Плакал по ночам, звал маму. Я качала его, пела песенки, читала сказки. Постепенно он привык, успокоился. Стал называть мой дом своим.
Мы жили вдвоём в этой двушке. Я укладывала его спать, вставала в шесть утра готовить завтрак. Водила в садик, забирала вечером. Гуляли в парке, кормили голубей. Вечерами играли в конструктор, лепили из пластилина. Я учила его буквам, цифрам, читать.
Когда болел, сидела с ним неделями. Варила куриный бульон, ставила компрессы, мерила температуру каждый час. Спала на стуле возле его кровати, чтобы быть рядом.
В первый класс я его повела за руку. Купила ему новый ранец, школьную форму, букет цветов. Стояла у крыльца школы и махала рукой, пока он не зашёл внутрь. Плакала от умиления и гордости.
Делала с ним уроки каждый вечер. Сидели за этим самым столом на кухне, решали задачки, учили стихи. Иногда он капризничал, не хотел заниматься. Я терпеливо объясняла, находила способы заинтересовать.
Дочка приезжала раз в неделю, иногда реже. Привозила игрушки, сладости, целовала сына. Мишка радовался ей, но уже привязался ко мне. Я была для него мамой больше, чем родная мать.
Потом дочка устроилась на хорошую работу, вышла замуж во второй раз. Сняли с новым мужем большую квартиру, обустроили детскую для Мишки. Забрали его к себе. Я отпускала со слезами, но понимала, что так правильно. Ребёнок должен быть с родителями.
После его отъезда дом опустел. Я бродила по комнатам, смотрела на его игрушки, которые остались. Плакала по ночам, скучала невыносимо. Звонила дочке, спрашивала, как Мишенька. Она отвечала коротко, что всё хорошо, что он адаптируется.
Прошло четыре года. Мишка вырос, пошёл в пятый класс. Приезжал ко мне редко, на праздники. Дочка всегда была занята, привозила его на пару часов и забирала обратно. Мне хотелось, чтобы он оставался дольше, но я не настаивала.
Сегодня они обещали приехать на выходные, погостить. Я готовилась, чистила квартиру, покупала продукты. Хотела, чтобы Мишке понравилось, чтобы он вспомнил, как жил здесь, как нам было хорошо вместе.
Дверной звонок. Я вытерла руки, пригладила волосы и пошла открывать. На пороге стояла дочка Светлана, её муж Игорь и Мишка. Высокий уже, долговязый подросток с телефоном в руках.
— Здравствуйте, проходите! — я расцеловала всех, обняла внука.
Он вяло ответил на объятие, не отрываясь от экрана телефона. Прошёл в квартиру, оглядываясь по сторонам. Я провела их на кухню, предложила садиться за стол.
— Бабуль, а у тебя ничего не изменилось, — сказал Мишка, усаживаясь на стул. — Всё та же мебель, те же занавески.
— Ну, зачем менять, если всё рабочее? Садитесь, я вас накормлю.
Я начала разливать борщ, подавать котлеты. Светлана с мужем ели молча, хвалили готовку. Мишка ковырялся в тарелке, смотрел в телефон.
— Мишенька, кушай, я для тебя старалась. Котлеты твои любимые, помнишь?
— Бабуль, я не ем жареное. У меня диета.
— Какая диета? Ты же растущий организм.
— Мам, не приставай к нему, — вмешалась Светлана. — У него сейчас переходный возраст, свои взгляды.
Я промолчала. После обеда Светлана с мужем собрались уезжать, оставили Мишку со мной на ночь. Он недовольно поморщился.
— Мам, может, я с вами?
— Миша, побудь с бабушкой. Она по тебе скучает.
Они уехали. Мы остались вдвоём. Я предложила внуку посмотреть его старые игрушки, они лежали в его бывшей комнате. Он нехотя пошёл за мной.
Комната была такой же, как он оставил. Его кровать, шкаф с вещами, полка с книжками и игрушками. Я специально не трогала ничего, хранила как память.
Мишка зашёл, оглядeлся и поморщился.
— Бабушка, у тебя в доме скучно и воняет старостью.
Я замерла. Повернулась к нему, не веря своим ушам.
— Что ты сказал?
— Ну правда же. Тут какой-то запах странный, мебель старая, всё мрачное. У нас дома по-другому, всё современное.
Слова ударили как пощёчина. Я стояла и смотрела на внука, которого растила пять лет. Которому отдала столько сил, любви, времени. А он говорит, что у меня воняет старостью.
— Миша, как ты можешь так говорить? Ты же здесь жил, это был твой дом.
— Ну и что? Я тогда маленький был, не понимал. А сейчас вижу, что тут всё старое и депрессивное.
Он вернулся в гостиную, плюхнулся на диван с телефоном. Я осталась стоять в детской комнате. Слёзы катились по щекам. Больно было до боли в груди.
Я вспомнила, как качала его больного, как водила в школу, как готовила его любимые блюда. Как покупала ему всё, что просил, откладывая на себя. Как радовалась каждой его улыбке, каждому достижению.
А он даже не ценит это. Не помнит. Для него я просто старая бабка с противным домом.
Вечером я молча постелила ему на диване. Он лёг, надел наушники и уткнулся в телефон. Я ушла к себе в комнату, легла на кровать и плакала в подушку.
Утром приехала Светлана забирать сына. Я встретила её на пороге, бледная, с красными глазами.
— Мама, что случилось? Ты плакала?
— Света, поговорить надо.
Я рассказала ей всё, что сказал Мишка. Дочь нахмурилась.
— Мам, ну он подросток. Они все такие, бесцеремонные.
— Светлана, я его пять лет растила. Пять лет своей жизни отдала, чтобы вы с ним жили спокойно. А он мне в лицо говорит, что тут воняет старостью!
— Мам, не принимай близко к сердцу. Он просто глупости говорит.
— Глупости? Он сказал правду. Что думает на самом деле.
Светлана забрала Мишку и уехала. Я осталась одна. Ходила по пустой квартире и думала о словах внука. Может, он прав? Может, тут действительно всё старое, мрачное? Может, я сама стала такой — старой и ненужной?
Следующие дни я провела в размышлениях. Смотрела на свою мебель, на обои, на занавески. Всё это покупалось давно, ещё когда муж был жив. Мы жили скромно, на ремонты денег не было. Потом внук появился, все средства уходили на него.
Я не замечала, как дом постарел вместе со мной. Обои выцвели, мебель потёрлась, всё стало каким-то серым, унылым. И запах… Наверное, действительно есть какой-то запах. Запах лекарств, закрытых окон, одиночества.
Подруга Тамара зашла на чай. Увидела моё состояние, расспросила, что случилось. Я рассказала про внука, про его слова.
— Таня, а знаешь что? Может, он тебе услугу сделал.
— Какую услугу? Обидел меня до слёз.
— Открыл глаза. Ты посмотри на себя. Всю жизнь для других прожила. Для дочки, для внука. А о себе когда думала?
— Как о себе? У меня времени не было.
— Вот и результат. Ты в этом доме застыла, как в музее. Всё старое, ничего нового. Ты сама себя похоронила заживо.
Слова Тамары заставили задуматься. Правда, когда я в последний раз делала что-то для себя? Покупала новую одежду? Меняла что-то в доме? Ходила куда-то, кроме магазина и поликлиники?
Я всегда жила для других. Сначала для мужа, потом для дочки, потом для внука. А когда все разъехались, я осталась одна в этом старом доме, как привидение из прошлого.
Тамара предложила начать с малого. Поменять занавески, купить новое постельное бельё, сделать косметический ремонт. Я сначала отказывалась, говорила, что жалко денег, что и так нормально. Но она настояла.
Мы пошли в магазин. Я выбрала новые шторы, светлые, воздушные. Купила новые покрывала на кровати, яркие наволочки на подушки. Тамара уговорила меня купить себе новое платье, красивое, не старушечье.
Дома я начала потихоньку менять обстановку. Сняла старые шторы, повесила новые. Сразу стало светлее, свежее. Выбросила старые потёртые вещи, которые жалко было выкинуть раньше. Расставила цветы на подоконниках.
Вызвала мастера, попросила подклеить обои, где отошли, покрасить батареи. Небольшой косметический ремонт, но дом сразу преобразился. Стал как будто дышать.
Потом я задумалась о себе. Сходила в парикмахерскую, сделала новую стрижку и покрасилась. Перестала ходить в старом халате дома, начала одеваться прилично даже для себя.
Записалась в бассейн с Тамарой. Начала гулять по вечерам в парке. Купила себе абонемент в театр, стала ходить на спектакли. Появились новые знакомые, интересы, занятия.
Я чувствовала, как оживаю. Как будто спала много лет и наконец проснулась. Дом стал другим, я стала другой. Перестала быть той старой бабкой, которая ждёт, когда кто-то вспомнит о ней.
Прошло несколько месяцев. Позвонила Светлана, спросила, можно ли приехать в гости с Мишкой. Я согласилась. Волновалась перед их приездом. Интересно, что внук скажет теперь?
Они приехали в субботу. Мишка зашёл в квартиру и остановился.
— Бабуль, ты что, ремонт сделала?
— Немного обновила. Проходите.
Он ходил по комнатам, разглядывал новые шторы, свежие стены. Заглянул в свою бывшую комнату. Там тоже всё изменилось — я сделала из неё гостевую, убрала старые игрушки, поставила новую мебель.
— Ого, тут классно стало, — признал он.
Мы сели за стол. Я приготовила обед, но уже не все его любимые блюда. Приготовила то, что нравится мне, что хотела я. Салат с авокадо, который недавно научилась делать. Запечённую рыбу с овощами.
Мишка ел и удивлялся.
— Бабуль, ты теперь по-другому готовишь.
— Я вообще многое по-другому делаю теперь.
После обеда я собралась уходить. Светлана удивилась.
— Мам, ты куда?
— У меня встреча с подругами, мы в театр идём. Вы посидите здесь, отдохните. Вечером вернусь.
Я ушла, оставив их в квартире. Вернулась поздно, они уже собирались уезжать. Мишка подошёл ко мне, замялся.
— Бабушка, прости меня за те слова. Я тогда грубо сказал.
— Знаешь, Миша, я сначала обиделась. Очень обиделась. Но потом поняла, что ты мне помог. Открыл глаза на то, что я перестала жить. Превратилась в старуху, которая ждёт, когда её вспомнят.
— Я не хотел обидеть…
— Хотел или нет, неважно. Важно, что твои слова заставили меня измениться. И знаешь, мне сейчас хорошо. У меня есть своя жизнь, свои интересы. И я больше не сижу дома, не жду, когда ты приедешь.
Мишка кивнул. Обнял меня неожиданно, крепко.
— Бабуль, ты крутая. Правда.
Я улыбнулась. Мы попрощались, они уехали. Я осталась одна, но не чувствовала одиночества. Дом был светлым, уютным. И я в нём была живой, настоящей.
Иногда нужно услышать жестокую правду, чтобы проснуться. Мишкины слова были жестокими, но честными. И я благодарна ему за это. Он вернул меня к жизни. Показал, что я не просто бабушка, которая должна ждать и обслуживать. Я — человек, у которого есть право на свою жизнь, свои желания, своё счастье.
