Андрей поднял глаза от телефона. Жена стояла в дверях спальни, бледная, с дрожащими губами. Он знал этот взгляд — когда терпение кончилось окончательно.
— Свет, ну давай спокойно…
— Спокойно? — голос сорвался. — Три недели! Три недели я молчала, пока она расхаживает тут в моем халате, готовит твой любимый гуляш и намекает, что я картошку неправильно чищу!
Мать Андрея, Нина Васильевна, появилась в коридоре как по команде. Невысокая, крепко сбитая женщина с короткой химической завивкой и взглядом, привыкшим все контролировать.
— Светочка, доченька, ты чего раскричалась? У тебя давление поднимется.
— Не надо мне доченька! — Света шагнула вперед. — И халат снимите. Мой.
Нина Васильевна смерила невестку долгим взглядом, затем повернулась к сыну:
— Андрюша, ты слышишь, как со мной разговаривают? Я что, чужая? Я ведь пока комнату ремонтируют, временно. Всего-то пару месяцев.
— Пару месяцев? — Света рассмеялась истерично. — Вы же сказали — неделю! Пока полы в вашей квартире сохнут!
— Так рабочие задерживаются. Материалов нет. Что я, на улицу должна?
Андрей потер переносицу. Голова раскалывалась. Утром начальник устроил разнос из-за сорванных сроков, днем машину поцарапали на парковке, а теперь вот это.
— Мам, может, к Ленке поедешь? У нее комната свободная.
— К Ленке? — Нина Васильевна скрестила руки на груди. — Это к твоей сестре, у которой кошатник? У меня аллергия начнется в первый же час.
— Тогда в гостиницу, — отчеканила Света. — Я оплачу. Прямо сейчас.
Повисла напряженная тишина. Нина Васильевна медленно развернулась и ушла к себе в комнату, громко хлопнув дверью. Андрей вздохнул:
— Зачем ты так? Она же пожилой человек.
— Пожилой? Ей пятьдесят восемь! Она в прошлом месяце на велосипеде в Коломенское каталась!
— Ну и что теперь делать?
Света посмотрела на мужа так, будто видела впервые:
— Решай. Либо она, либо я. Третьего не дано.
Она развернулась и ушла на кухню. Андрей остался стоять посреди коридора, чувствуя, как все летит в пропасть.
История началась три недели назад. Нина Васильевна позвонила в воскресенье утром и сообщила, что наняла бригаду для ремонта. Рабочие обещали управиться за неделю — снять старый паркет, постелить ламинат, покрасить стены.
— Жить там невозможно, сынок. Пыль, грязь, краска воняет. Я к вам на недельку, ладно?
Света тогда сжала губы, но промолчала. Они с Андреем поженились два года назад, и все это время свекровь держала дистанцию — приезжала только на праздники, не лезла в их дела. Света даже радовалась, что повезло.
Но стоило Нине Васильевне переступить порог с двумя огромными сумками, как атмосфера изменилась. Она сразу заметила пыль на карнизе, поморщилась от увиденного в холодильнике и предложила «помочь навести порядок».
— Света, доченька, ты чего посуду-то так моешь? Губку менять надо раз в три дня. Видишь, уже облезла вся.
— Я меняю каждую неделю.
— Неделю? — Нина Васильевна округлила глаза. — Да там же микробы живут! У меня Андрюша в детстве отравления схватил из-за плохой гигиены. Три дня в больнице лежали.
Света промолчала, но запомнила. Запомнила и следующую фразу, и десяток других, которые сыпались каждый день.
К концу первой недели Нина Васильевна уже готовила завтраки — «а то вы же на работу торопитесь, некогда вам», перестирала все полотенца — «какие-то они у вас серые», и переложила посуду в шкафах — «так удобнее, логичнее».
Андрей ничего не замечал. Приходил с работы уставший, наскоро ужинал и утыкался в телевизор. Света пыталась заговорить об этом дважды, но он отмахивался:
— Ну что ты? Мама хочет помочь. Ей одиноко.
На десятый день Света застала свекровь в своем шкафу. Нина Васильевна перебирала блузки.
— Вы чего делаете?
— Да вот смотрю — столько вещей висит, а ты все время в одном ходишь. Может, раздать кому? Или продать? Сейчас приложения есть.
Света почувствовала, как внутри что-то сжимается:
— Это мой шкаф. Мои вещи.
— Ну я же не выкидываю, я советую! — Нина Васильевна улыбнулась, но глаза оставались холодными. — Ты же не обижаешься? Я как мама твоя теперь.
— У меня есть мама. И она в мои шкафы не лазит.
Свекровь нахмурилась:
— Ишь, какая гордая. Андрей же мне говорил, что у тебя с матерью отношения так себе. Она же тебя в детстве бросила, к бабушке отправила?
Света похолодела. Она действительно выросла у бабушки — мать работала на севере вахтовым методом, денег не было. Но это была их семейная история, боль, которой она делилась с Андреем в самые откровенные моменты. А он растрепал свекрови.
— Выйдите из комнаты, — тихо сказала Света.
— Что?
— Выйдите. Немедленно.
Нина Васильевна фыркнула и вышла, напоследок бросив:
— Чего нервничаешь-то? Климакс, что ли, начался?
Вечером Света попыталась поговорить с Андреем. Серьезно, без истерик. Объяснить, что так жить нельзя. Но он устало махнул рукой:
— Света, у меня завтра отчет. Не могу я сейчас думать об этом. Потерпи еще чуть-чуть. Ремонт же скоро кончится.
— Когда скоро? Прошло уже две недели!
— Ну мне-то откуда знать? Позвони рабочим сама, узнай.
Света позвонила. Бригадир ответил сразу:
— Какие полы? Мы вообще в Мытищах работаем. Вашу квартиру на следующей неделе начнем. Заказчица перенесла сроки.
Света опустила трубку. Значит, так. Нина Васильевна специально затянула ремонт. Зачем? Чтобы остаться подольше? Или проверить, как сын живет? Света не знала и решила, что ей все равно.
На следующее утро Света встала в шесть, оделась и ушла на работу, не попрощавшись. В обед написала Андрею: «Вечером поговорим. Серьезно».
Он ответил через час: «Хорошо».
Света весь день мысленно репетировала разговор. Она не собиралась кричать или ставить ультиматумы. Просто спокойно объяснит — либо свекровь съезжает, либо она, Света, уедет к подруге. Пускай Андрей решает, что ему важнее.
Но когда она вернулась домой, картина ее обезоружила. На кухне горел свет, пахло жареным луком, а Нина Васильевна стояла у плиты в Светином новом фартуке — том самом, с маками, который подарила коллега.
— А, Светочка! Как раз вовремя. Я тут котлеток пожарила. Андрей так любит, с хрустящей корочкой. Садись, сейчас подам.
Света молча прошла в спальню, закрыла дверь и достала телефон. Набрала Андрею. Он ответил не сразу:
— Света, я в метро. Плохо слышу.
— Приезжай быстрее. Нам надо решить вопрос. Окончательно.
— Что случилось?
— Все случилось. Твоя мать. Вот что случилось.
Она сбросила звонок и села на кровать, сжав кулаки. Через час Андрей вернулся. Зашел в спальню, посмотрел на жену:
— Ну что? Чего хотела?
— Твоя мать специально тянет с ремонтом. Я звонила бригадиру. Они еще даже не начинали.
Андрей моргнул:
— Может, ты не туда позвонила?
— Туда. Она перенесла сроки. Сама. Андрей, она обманывает нас.
Он тяжело вздохнул:
— И что ты предлагаешь? Выставить ее?
— Да! Именно! — Света вскочила. — Пусть возвращается в свою квартиру. Или снимает жилье. Я больше не могу. Понимаешь? Не могу!
— Она моя мать.
— И что? Это значит, что я должна терпеть? Что мой дом — не мой? Что моя жизнь — не моя?
Андрей потер лицо ладонями. Света видела, что он растерян, что ему тяжело, но она больше не могла думать о его чувствах. Внутри у нее все горело.
— Решай, Андрей. Сейчас. Либо она уезжает, либо я.
— Света, ну ты чего? Это же моя мать!
— Слышала. Значит, мать важнее. Поняла.
Она достала сумку из-под кровати и начала складывать вещи. Андрей схватил ее за руку:
— Ты куда? Куда ты пойдешь?
— К Ольге. Она давно зовет.
— Света, не надо…
— Надо. — Она высвободила руку. — Я устала быть третьей лишней в собственной квартире.
Андрей растерянно молчал, а Света собирала одежду, косметику, документы. Когда она выходила из комнаты, в коридоре возникла Нина Васильевна. Лицо ее выражало притворное сочувствие:
— Светочка, ты чего? Куда это?
Света остановилась и посмотрела ей прямо в глаза:
— Радуйтесь. Вы добились своего. Квартира ваша. Сын ваш. Живите теперь вдвоем.
— Да я же ничего…
— Хватит врать. — Света шагнула к двери. — Вы с самого начала хотели меня выжить. Поздравляю, получилось.
Она хлопнула дверью и пошла по лестнице. Слез не было — только пустота и странное облегчение. Будто сбросила с плеч тяжеленный мешок.
Ольга встретила ее с распростертыми объятиями. Подруги знали друг друга со школы, и Света знала, что здесь ее не будут расспрашивать.
— Располагайся, — Ольга кивнула на диван. — Чай или покрепче?
— Покрепче.
Они выпили по рюмке коньяка. Света рассказала все — коротко, сухо. Ольга слушала молча, потом покачала головой:
— Классика. Свекровь-наседка. А он?
— Молчит. Выбирать не хочет.
— Значит, выбрал. — Ольга налила еще. — Понимаешь, Светка, такие мужики всю жизнь между двух огней мечутся. Им так удобнее.
— Я его люблю.
— Знаю. Но любовь — это когда тебя защищают, а не кидают.
Света легла спать под утро. Телефон разрывался от звонков Андрея, но она не брала трубку. Пусть поживет с мамочкой, почувствует, каково это.
Утром пришло сообщение: «Света, прости. Приезжай. Мы все обсудим».
Она не ответила.
Через три дня позвонила Нина Васильевна. Голос был елейным:
— Светочка, доченька, ну что ты? Андрюша совсем извелся. Не ест ничего.
— Это ваша проблема.
— Ты же его жена! Как ты можешь так?
— Могу. Берегите сына, Нина Васильевна. Вы же этого и хотели.
Света отключила звук на телефоне и пошла на работу. Коллеги смотрели с сочувствием — видимо, лицо выдавало, но никто не лез с расспросами. В обед начальница вызвала ее в кабинет:
— Света, хочу предложить тебе стажировку в филиале. Новосибирск. Три месяца. Интересно?
Света подняла глаза:
— Когда вылет?
— Через неделю. Подумай.
— Не надо думать. Я согласна.
Она вернулась к столу и впервые за три дня улыбнулась. Новосибирск — это другая жизнь, другой воздух. Это шанс отдохнуть от всего этого кошмара.
Вечером позвонил Андрей. Голос был осипшим:
— Света, мне надо тебя увидеть. Пожалуйста.
— Зачем?
— Просто. Поговорить. Я… я все понял.
Света колебалась. Но согласилась. Они встретились в кафе возле метро. Андрей выглядел неважно — щетина, красные глаза, мятая рубашка. Он заказал кофе и долго молчал, вертя в руках ложку.
— Света, прости меня. Я вел себя как… ну, в общем, плохо вел.
— Где твоя мать?
— Уехала вчера. Обиделась. Сказала, что я предатель и неблагодарный сын.
— Ты ее выгнал?
— Нет. Я просто сказал, что ты права. Что так жить нельзя. Что это наша квартира, наша жизнь. И что я выбираю тебя.
Света смотрела на него и не знала, верить или нет. Слова правильные, но сколько они стоят?
— Я уезжаю, — сказала она. — В Новосибирск. На три месяца.
Андрей побледнел:
— Что?
— Стажировка. Я согласилась.
— Но… но мы же…
— Ничего мы, Андрей. Я устала. Очень устала. Мне нужна пауза.
Он схватил ее за руку:
— Света, не надо. Останься. Я все исправлю.
— Исправишь? — она усмехнулась. — Как? Ты же три недели молчал. Три недели смотрел, как меня выживают из собственного дома.
— Я не понимал…
— Вот именно. Не понимал. А я не хочу всю жизнь объяснять тебе очевидные вещи.
Она встала и вышла из кафе. Андрей не пошел за ней.
Света улетела в Новосибирск в конце недели. Ольга проводила ее до аэропорта:
— Позвонишь?
— Обязательно.
— И… подумай. Может, еще не все потеряно.
Света посмотрела на подругу:
— Не знаю, Оль. Честно — не знаю.
Первые две недели в Новосибирске пролетели как один день. Новая работа, новые люди, новый ритм. Света с головой ушла в проект, и времени на грустные мысли не оставалось.
Андрей писал каждый день. Сначала длинные сообщения с извинениями, потом короткие — «как дела?», «скучаю», «позвони». Света отвечала сдержанно, без эмоций.
Однажды вечером, когда она сидела в гостинице и разбирала документы, позвонила незнакомая женщина:
— Света? Это Ленка, сестра Андрея.
— Здравствуйте.
— Слушай, мне надо тебе кое-что рассказать. Про мать. Ты готова слушать?
Света напряглась:
— Говорите.
Ленка вздохнула:
— Наша мамаша всю жизнь такая. С отцом они развелись, когда мне было восемь. Он не выдержал ее контроля. Потом она пыталась управлять мной, но я свалила в другой город, как только смогла. А Андрюха остался. Он всегда был мягким, удобным. Мама это чувствует и пользуется.
— Зачем вы мне это говорите?
— Потому что мне его жалко. Он сейчас совсем потерянный ходит. И потому что ты первая, кто дал ей отпор. Мать даже мне звонила, жаловалась, что невестка «какая-то ненормальная».
Света усмехнулась:
— Ненормальная. Понятно.
— Света, я не прошу тебя возвращаться. Просто хочу, чтобы ты знала — дело не в тебе. Дело в ней. Она всех так выживает.
— Спасибо, что позвонили.
Они попрощались, и Света долго сидела у окна, глядя на ночной город. Ленка права — дело не в ней. Но разве это что-то меняет?
Прошел месяц. Света освоилась на новом месте и даже начала думать, что могла бы остаться тут насовсем. Перевестись. Начать сначала. Без Андрея, без свекрови, без той жизни.
Но однажды утром ей позвонила Ольга:
— Светка, тут… в общем, Андрей приезжал. Искал тебя.
— И что?
— И ничего. Я сказала, что ты в командировке. Он оставил письмо. Сказал передать, когда увидимся.
— Какое письмо?
— Обычное. В конверте. Хочешь, сфоткаю и скину?
— Не надо. Пусть лежит.
Но через неделю любопытство победило. Света попросила Ольгу прислать фото. Письмо было коротким, написанным от руки:
«Света, я понял, что был неправ. Совсем неправ. Мне стыдно за то, как я себя вел. Я не умею просить прощения, но прошу. Вернись. Мы начнем сначала. Я обещаю, что больше никто не будет вмешиваться в нашу жизнь. Только мы. Андрей».
Света перечитала письмо три раза. Потом отложила телефон и заплакала. Впервые за два месяца.
Вернулась она в Москву через три недели. Стажировка закончилась успешно, ей даже предложили остаться, но Света отказалась. Надо было решить что-то с Андреем.
Она позвонила ему с вокзала:
— Я приехала. Встретимся?
Голос его дрогнул:
— Света? Да, конечно. Где?
— Там же. В кафе.
Он приехал через полчаса. Выглядел лучше — побрился, оделся нормально. Они сели за столик у окна, и Света сразу сказала:
— Я прочла твое письмо.
— И?
— И не знаю, Андрей. Я правда не знаю, верить тебе или нет.
Он кивнул:
— Понимаю. Я бы тоже не знал. Но я хочу попробовать. Исправить все.
— Твоя мать? Она знает, что я вернулась?
— Нет. И знать не будет. Я с ней не общаюсь. Она обиделась и сказала, что у нее нет сына.
Света вздохнула. Ей не хотелось разрушать семью, но и жить как прежде — тоже.
— Андрей, я не хочу быть между вами. Но и терпеть то, что было, не буду.
— Не будет этого. Обещаю.
— Обещания легко давать.
— Знаю. Но я серьезно. — Он взял ее руку. — Света, я люблю тебя. Я понял это, когда ты уехала. Понял, что без тебя мне плохо. Что ты важнее всех.
Света смотрела на него и думала. Потом медленно кивнула:
— Хорошо. Попробуем. Но если хоть раз повторится что-то похожее — все. Я уйду и не вернусь.
Он крепко сжал ее ладонь:
— Не повторится.
Они вышли из кафе вместе. На улице шел снег — первый в этом году. Света подняла лицо к небу и впервые за долгое время почувствовала что-то похожее на спокойствие.
