Людмила проснулась от звука ключа в замке. Взглянула на часы — половина восьмого утра, суббота. Константин уже ушёл на работу, хотя обещал взять выходной. Из кухни доносился тихий звон посуды — мама готовила завтрак.
Вера Сергеевна приехала из Калуги позавчера и должна была пробыть в столице неделю. Людмила планировала показать ей новую выставку в Третьяковке, сводить в театр на премьеру, погулять по набережной. Мать бывала в гостях нечасто — три-четыре раза в год, не больше. Она жила одна после смерти отца, получала скромную пенсию и старалась не обременять дочь просьбами.
— Мамуль, доброе утро, — Людмила вошла на кухню, завязывая пояс халата. — Что-то рано ты сегодня.
— Людочка, проснулась! — мать обернулась с улыбкой, держа в руках сковороду. — Я тебе омлет готовлю. Садись, сейчас всё будет готово.
— Мам, ты же в гостях. Отдыхай, я бы сама приготовила.
— Какие глупости! Я привыкла с утра заниматься делами. Тем более, хочется тебя побаловать. Ты столько работаешь, устаёшь…
Людмила присела за стол, наблюдая, как мать колдует у плиты. Вера Сергеевна выглядела моложе своих шестидесяти двух — подтянутая фигура, аккуратная причёска, светлые глаза без следов усталости. Только морщинки в уголках глаз выдавали возраст.
— А где Костя? — спросила мать, выкладывая омлет на тарелку.
— На работе. Дежурство какое-то внеплановое выпало. Обещал к обеду вернуться.
— Жаль. Хотела с ним тоже поговорить, давно не виделись толком.
Людмила кивнула, принимая тарелку. Константин действительно в последнее время стал избегать общения с тёщей. Не грубил, не хамил, просто находил предлоги уйти из дома — то на работу, то к друзьям, то в магазин. Людмила списывала это на его природную замкнутость, но что-то подсказывало: дело не только в характере.
Их с Константином брак продлился три года. Людмила купила однокомнатную квартиру ещё до знакомства с будущим мужем — копила пять лет, работая администратором в клинике, отказывая себе почти во всём. Когда они поженились, Константин переехал к ней. У него своего жилья не было — снимал комнату в коммуналке на окраине.
Людмила зарабатывала прилично, Константин — скромно. Работал техником в небольшой фирме по обслуживанию компьютеров, получал чуть больше среднего по городу. На совместный бюджет они особо не тратились — жили каждый на свои, складываясь только на продукты и коммуналку.
Квартира оставалась собственностью Людмилы, что было зафиксировано документами. Она настояла на этом ещё до свадьбы, объяснив Константину: жильё куплено на её деньги, до брака, и останется её личной собственностью. Он не возражал, понимая справедливость такого решения.
— Людочка, а давай сегодня в парк сходим? — предложила мать, допивая чай. — Погода чудесная, солнышко светит. Можно мороженое купить, посидеть на лавочке…
— Давай! Я как раз хотела тебя на ВДНХ сводить. Там сейчас красиво, цветы везде, фонтаны работают. И павильоны можно посмотреть.
— Ой, как хорошо! Я туда давно не ходила, ещё молодой была…
Они засобирались после завтрака, когда зазвонил телефон Людмилы. Номер Константина.
— Алло, Костя?
— Люда, слушай… Тут такое дело… — голос мужа звучал напряжённо. — Мама звонила. Очень расстроена. Говорит, что мы с тобой её игнорируем.
Людмила нахмурилась.
— С чего это вдруг? Мы к ней две недели назад ездили. На день рождения. Всё было нормально.
— Ну… Она узнала, что твоя мама у нас гостит. И обиделась, что её не пригласили тоже.
— Костя, твоя мама живёт в десяти минутах езды от нас. Она может приехать в любой момент. А моя мама живёт за триста километров и бывает здесь редко.
— Я понимаю, но мама не понимает. Она считает, что ты относишься к ней хуже, чем к своей матери.
Людмила выдохнула, массируя переносицу.
— Хорошо. Передай Раисе Фёдоровне, что она может приехать к нам в гости, когда захочет. Только пусть предупреждает заранее.
— Она хочет сегодня приехать.
— Сегодня? Костя, мы с мамой собирались на ВДНХ!
— Ну пожалуйста… Просто на пару часов. Мама очень просит. Я не хочу, чтобы она расстраивалась.
Людмила закрыла глаза, считая до десяти.
— Ладно. Пусть приезжает часа в три. К тому времени мы с мамой вернёмся.
— Спасибо, Людочка. Я ей сейчас скажу.
Трубка отключилась. Людмила вернулась на кухню, где мать уже мыла посуду.
— Мам, Раиса Фёдоровна хочет приехать сегодня в гости.
Вера Сергеевна обернулась, вытирая руки полотенцем.
— Ой, как хорошо! Я давно с ней не виделась. Надо будет что-нибудь испечь к чаю…
— Мам, не надо ничего печь. Мы просто погуляем и вернёмся к трём часам. Она ненадолго заедет.
— Людочка, как же так? Гостья придёт, а у нас стол пустой? Нет, я обязательно что-нибудь приготовлю. Может, пирожки? Или кекс?
Людмила улыбнулась, обнимая мать за плечи.
— Ладно, мамуль. Делай что хочешь. Только не перетруждайся.
На ВДНХ они провели три часа. Гуляли по аллеям, фотографировались у фонтанов, заходили в павильоны. Вера Сергеевна радовалась как ребёнок, рассматривая цветочные композиции и архитектурные детали. Людмила смотрела на мать и думала, как мало нужно человеку для счастья.
Вернулись домой ровно в три часа. Раисы Фёдоровны ещё не было.
— Мам, отдохни пока. Ноги, наверное, устали?
— Немножко, — призналась Вера Сергеевна. — Я прилягу на диванчик, если можно.
— Конечно! Отдыхай.
Мать прошла в комнату, а Людмила осталась на кухне. Поставила чайник, достала чашки. Раиса Фёдоровна любила крепкий чай с сахаром и печеньем. Людмила приготовила всё заранее, чтобы не суетиться при гостье.
Половина четвёртого. Четыре. Половина пятого. Раисы Фёдоровны всё не было.
Людмила набрала Константину.
— Костя, твоя мама собирается приезжать? Уже половина пятого.
— Не знаю, Люда. Я на работе. Ей звонил утром, она сказала, что приедет.
— Может, ей позвонишь? Уточнишь?
— Хорошо, сейчас позвоню и перезвоню тебе.
Через пять минут телефон ожил.
— Люда, мама говорит, что передумала. Не хочет мешать вам с твоей мамой.
Людмила сжала губы.
— То есть, она специально попросилась в гости, мы с мамой сократили прогулку, я накрыла стол — а она передумала?
— Ну… Да. Прости. Мама обиделась на что-то. Я не понял толком.
— Понятно. Передай Раисе Фёдоровне, что в следующий раз пусть не просится, если не собирается приходить.
Людмила отключилась, не дожидаясь ответа. Села за стол, глядя на приготовленный чай и печенье. Злость клокотала внутри, но она старалась не показывать раздражения перед матерью.
Утро воскресенья началось с резкого звонка в дверь. Людмила открыла глаза, взглянула на часы — семь утра. Кто, чёрт возьми, звонит в такую рань в выходной?
Константин спал рядом, не реагируя на звонок. Людмила встала, накинула халат и пошла к двери. Глянула в глазок и похолодела.
На площадке стояла Раиса Фёдоровна. Лицо каменное, губы сжаты в тонкую линию, взгляд злой.
Людмила открыла дверь.
— Раиса Фёдоровна? Что-то случилось?
Свекровь прошла в квартиру, даже не поздоровавшись. Сняла плащ, повесила его на вешалку и прошла на кухню. Людмила последовала за ней, недоумевая.
За кухонным столом сидела Вера Сергеевна в халате, попивая утренний чай. Она подняла голову, увидела гостью и улыбнулась.
— Здравствуйте, Раиса Фёдоровна! Как неожиданно! Присаживайтесь, я вам чаю налью…
— Не надо мне вашего чая! — резко оборвала свекровь, останавливаясь посреди кухни. — Я пришла выяснить, что здесь происходит!
Вера Сергеевна растерянно захлопала глазами, опуская чашку на стол.
— Простите, я не понимаю…
— А понимать нечего! — Раиса Фёдоровна шагнула к столу, уперев руки в бока. — Вы тут расположились в квартире моего сына, живёте неделями, а меня даже в гости не зовут!
Людмила замерла в дверях.
— Раиса Фёдоровна, о чём вы говорите? Какая неделя? Мама приехала позавчера!
— Мне всё равно! — свекровь развернулась к невестке. — Это квартира Кости! И я не потерплю, чтобы посторонние люди тут квартировали!
— Посторонние? — Людмила шагнула вперёд, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Моя мать — посторонний человек?
— Для Кости — да! Он мне сын, а ей кто? Никто!
Вера Сергеевна тихо встала из-за стола.
— Людочка, я… Я соберу вещи. Не надо ссориться из-за меня…
— Мама, сиди! — приказала Людмила, не сводя глаз со свекрови. — Никуда ты не пойдёшь.
— Ещё как пойдёт! — заорала Раиса Фёдоровна. — Я не позволю чужим людям занимать место в доме моего сына!
— Это не дом вашего сына! — повысила голос Людмила. — Это моя квартира! Моя собственность!
— Костя здесь живёт! Значит, и его тоже!
— Костя живёт здесь на моих условиях! Квартира куплена мною до брака на мои деньги! У него тут нет никаких прав собственности!
Раиса Фёдоровна побагровела.
— Как ты смеешь так говорить! Костя — твой муж! Что твоё, то и его!
— Нет. Недвижимость, купленная до брака, остаётся личной собственностью. И я решаю, кого приглашать в свою квартиру.
— Да кто ты такая, чтобы решать?! — взвизгнула свекровь. — Я мать Кости! Я имею право быть здесь больше, чем твоя мамаша!
Людмила сделала шаг вперёд, и Раиса Фёдоровна инстинктивно попятилась.
— Моя мамаша, — процедила Людмила тихо и опасно, — воспитала меня одна после смерти отца. Работала на двух работах, чтобы я училась. Не просила помощи, не жаловалась. Она приезжает в гости четыре раза в год и всегда привозит гостинцы. Помогает по дому, готовит, не требует внимания. А вы что делаете? Являетесь в семь утра в воскресенье без предупреждения и устраиваете скандал!
— Я… Я имею право! Костя — мой сын!
— Костя — взрослый мужчина! Ему тридцать один год! Он живёт со мной, в моей квартире! И если я приглашаю сюда свою мать — это моё дело!
В дверях появился заспанный Константин в трусах и футболке.
— Что тут происходит? Мама? Ты чего так рано?
— Костя! — Раиса Фёдоровна бросилась к сыну. — Скажи этой… этой… невестке, чтобы она выгнала свою мать из квартиры! Немедленно!
Константин застыл, переводя взгляд с матери на жену.
— Мам, ну как я могу… Это же тёща… Она в гостях…
— Какие гости?! Я твоя мать! Я должна быть здесь, а не она!
Людмила повернулась к мужу.
— Костя, скажи матери, что это моя квартира и я решаю, кого сюда пускать.
Константин открыл рот, закрыл, снова открыл.
— Ну… Люда права, мам. Квартира действительно её…
— Предатель! — заголосила Раиса Фёдоровна. — Сына родила, вырастила, а он чужую бабу защищает!
— Мама, ну при чём тут…
— Молчи! — свекровь развернулась к Людмиле. — Ты что, забыла, с кем разговариваешь?! Я старше тебя! Я мать твоего мужа! Ты обязана меня уважать!
Людмила скрестила руки на груди.
— Уважение нужно заслужить. А вы врываетесь в мою квартиру, оскорбляете мою мать, кричите на меня. Какое тут может быть уважение?
— Да как ты смеешь! Костя! Ты слышишь, что она говорит?!
Константин молчал, глядя в пол.
Раиса Фёдоровна топнула ногой.
— Выгони её мать! Сейчас же! Пусть собирается и едет к себе в свою глушь!
Вера Сергеевна тихо всхлипнула, прикрывая рот рукой. Людмила шагнула к матери, обнимая её за плечи.
— Мама никуда не поедет. Она будет гостить здесь столько, сколько захочет.
— Ах так?! — Раиса Фёдоровна развернулась к сыну. — Костя, немедленно скажи жене, что я…
— Передай мамаше, — перебила её Людмила ледяным голосом, глядя прямо на Константина, — что она последний раз ночует в твоей квартире! Увижу её здесь — я разберусь лично!
Повисла тишина. Раиса Фёдоровна раскрыла рот, но не издала ни звука. Константин стоял как вкопанный, бледный.
— Ты… ты что сказала? — прошептала свекровь.
— Я сказала, — Людмила шагнула к Раисе Фёдоровне, и та инстинктивно попятилась, — что вы последний раз переступили порог этой квартиры. Больше вас здесь не будет. Никогда.
— Костя! — завизжала Раиса Фёдоровна. — Ты слышишь?! Она меня выгоняет!
Константин молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Костя! Скажи что-нибудь!
Муж поднял глаза на жену. Людмила смотрела на него с таким выражением лица, что он сглотнул и отвёл взгляд.
— Мам, может, правда… Успокоишься и уйдёшь? Поговорим потом…
— Что?! Ты на её стороне?!
— Я не на чьей стороне, просто… Люда права, квартира её, и…
— Предатель! Сволочь! — Раиса Фёдоровна схватила со стола чашку Веры Сергеевны и швырнула на пол. Осколки разлетелись по кухне. — Я тебя рожала! Воспитывала! А ты меня из-за этой… этой…
Людмила шагнула к свекрови так резко, что та отпрыгнула к стене.
— Уходите. Сейчас же. Пока я не сделала то, о чём потом пожалею.
Раиса Фёдоровна прижалась спиной к стене, глядя на невестку расширенными глазами. В них мелькнул страх.
— Ты… ты мне угрожаешь?
— Я предупреждаю. Уходите из моей квартиры. И больше не приходите.
Свекровь метнулась к прихожей, схватила плащ и развернулась.
— Костя! Ты со мной или с ней?!
Константин стоял посреди кухни, опустив плечи.
— Мам, пожалуйста, уйди. Мы потом поговорим…
— Потом?! — взвизгнула Раиса Фёдоровна. — Я не прощу тебе этого! Никогда! Ты выбрал её! Выбрал чужую бабу вместо родной матери!
Она выскочила за дверь, хлопнув так, что задребезжали стёкла в окнах. По лестнице разнеслось эхо её криков:
— Предатель! Сволочь! Я тебе этого не прощу!
Людмила закрыла дверь и прислонилась к ней лбом. Руки дрожали от переполнявших эмоций. Вера Сергеевна тихо плакала на кухне, Константин стоял как истукан.
— Мамочка, не плачь, — Людмила вернулась на кухню, обняла мать. — Не обращай внимания. Это не твоя вина.
— Людочка, прости меня… Я не хотела ссоры… Может, мне правда лучше уехать?
— Нет! — Людмила сжала материнские плечи. — Ты останешься здесь столько, сколько планировала. Это мой дом, моя квартира. И ты здесь всегда желанная гостья.
Константин прокашлялся.
— Люда, может, ты перегнула немного? Мама ведь…
— Твоя мама, — перебила его Людмила, не оборачиваясь, — ворвалась в нашу квартиру в семь утра, оскорбила мою мать, потребовала выгнать её, разбила чашку и устроила истерику. И ты считаешь, что я перегнула?
— Ну… Она просто ревнует. Ей кажется, что мы её игнорируем…
Людмила развернулась к мужу.
— Костя, я скажу тебе прямо. Твоя мать больше не придёт в эту квартиру. Никогда. Я не потерплю такого отношения к моей матери и ко мне. Если тебе это не нравится — собирай вещи и уходи к ней.
Константин побледнел.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Выбирай. Либо ты живёшь здесь, но твоя мать сюда не приходит. Либо ты уходишь к ней.
Муж открыл рот, закрыл, потёр лицо руками.
— Люда, ну как я могу… Она же моя мать…
— И моя мама — моя мать. Но я не позволяю ей хамить твоим родственникам и устраивать скандалы. Потому что уважаю тебя и наш брак. А твоя мать уважает кого-то кроме себя?
Константин молчал, глядя в пол.
— Вот и подумай над этим, — Людмила повернулась к матери. — Мамуль, пойдём. Я тебе чаю свежего налью.
Остаток недели прошёл напряжённо. Константин ходил мрачный, часто разговаривал по телефону с матерью за закрытой дверью ванной. Раиса Фёдоровна названивала по десять раз на день, плакала, жаловалась, требовала, чтобы сын приехал.
Людмила игнорировала это. Она провела с матерью все запланированные мероприятия — сходили в театр, посетили выставку, погуляли по Арбату. Вера Сергеевна старалась быть весёлой, но Людмила видела, как мать переживает.
В пятницу, перед отъездом матери, Людмила сидела с ней на кухне за чаем.
— Людочка, ты не переживай из-за меня, — тихо сказала Вера Сергеевна. — Я больше не буду к тебе приезжать, чтобы не было проблем.
— Мама! — Людмила схватила её за руку. — Не смей так говорить! Ты будешь приезжать, когда захочешь. Это мой дом, и ты здесь всегда желанная.
— Но Раиса Фёдоровна…
— Раиса Фёдоровна больше сюда не придёт. Я серьёзно.
Мать вздохнула.
— Людочка, но это же мать твоего мужа. Нельзя так… Семья должна быть вместе…
— Семья должна быть там, где уважение и любовь. А не там, где хамство и истерики.
Вера Сергеевна промолчала, опустив глаза.
Людмила проводила мать на вокзал. Обнялись, попрощались. Вера Сергеевна села в поезд с глазами полными слёз.
Вернувшись домой, Людмила застала Константина на диване с телефоном.
— Костя, нам нужно поговорить.
Он отложил телефон, посмотрел на жену настороженно.
— О чём?
— О твоей матери. Я сказала, что она не придёт сюда больше. И я это серьёзно. Если ты не согласен — скажи сейчас.
Константин помолчал, разглядывая ковёр.
— Люда, она моя мама. Я не могу просто взять и запретить ей приходить…
— Ты можешь. И ты должен. Потому что это моя квартира, а она оскорбила мою мать. Я не потерплю повторения.
— Но она же просто… Она ревнует. Думает, что мы её бросили…
— Мы не можем жить, оглядываясь на её ревность и истерики. У нас своя жизнь. И я хочу, чтобы в ней было спокойствие, а не постоянные скандалы.
Константин потёр лицо руками.
— А если я не соглашусь?
Людмила посмотрела ему в глаза.
— Тогда собирай вещи и уходи к ней. Я не буду терпеть женщину, которая оскорбляет мою мать и устраивает истерики в моём доме.
Муж молчал долго. Потом тяжело вздохнул.
— Хорошо. Я поговорю с мамой. Скажу, что ей лучше не приходить сюда.
— Не лучше. Нельзя. Совсем. Если она хочет видеться с тобой — пусть приглашает к себе. Или встречайтесь в кафе. Но в эту квартиру она больше не войдёт.
— Хорошо, — кивнул Константин устало. — Я понял.
Раиса Фёдоровна звонила ещё три недели. Плакала, кричала, угрожала, жаловалась. Константин выслушивал, пытался успокоить, но не приглашал в гости.
Через месяц звонки прекратились. Свекровь обиделась окончательно и перестала общаться с сыном. Константин переживал, но ничего не предпринимал.
Людмила продолжала жить своей жизнью. Работала, зарабатывала, приглашала мать в гости. Вера Сергеевна приезжала раз в три месяца, гостила неделю, помогала по дому и радовалась общению с дочерью.
Константин постепенно смирился с ситуацией. Иногда навещал мать в её квартире, иногда встречались в кафе. Но домой Раису Фёдоровну он больше не звал.
Людмила добилась своего — покоя и уважения в собственном доме. А свекровь усвоила урок: в чужой квартире диктовать правила не получится.
