Галина Петровна переехала к ним в ноябре. Сказала, что одной в квартире тяжело, что ноги болят, что до магазина далеко. Андрей, конечно, согласился сразу. Мать всё-таки, как откажешь. Оля тоже не возражала. Комната свободная есть, места хватит.
Первую неделю всё шло гладко. Свекровь обживалась, расставляла свои вещи, привыкала к новому месту. Оля старалась угодить: готовила то, что Галина Петровна любит, покупала её любимое печенье к чаю, даже телевизор в комнату поставила, чтобы свекрови было удобнее.
А потом начались замечания.
Сначала по мелочам. То масло не то купила, то хлеб дорогой, то мясо какое-то несвежее на вид. Оля отмалчивалась. Думала, свекровь привыкает, нервничает на новом месте. Пройдёт.
Не прошло. Через месяц Галина Петровна уже открыто критиковала каждую покупку. Стояла у плиты и комментировала, сколько масла Оля льёт на сковородку. Заглядывала в холодильник и качала головой. Проверяла чеки из магазина и цокала языком.
— Оля, ты что, миллионерша? Триста рублей за сыр? Я в своё время на эти деньги неделю жила.
Оля объясняла про инфляцию, про рост цен, про то, что сейчас всё дорого. Свекровь не слушала.
— Раньше люди умели экономить. А вы, молодые, деньги на ветер бросаете. Андрюша работает, надрывается, а ты транжиришь.
Андрей в эти разговоры не вмешивался. Приходил с работы усталый, ужинал и уходил смотреть телевизор. Когда Оля пыталась поговорить с ним наедине, отмахивался.
— Мама пожилой человек. Ей трудно привыкнуть к новым ценам. Не обращай внимания.
Оля и не обращала. Точнее, пыталась. Но каждый день слышать, что она плохая хозяйка, что не умеет вести дом, что в её возрасте Галина Петровна была куда экономнее — это изматывало.
Однажды свекровь увидела, как Оля загружает стиральную машину.
— Это что, ты из-за двух футболок целую стирку затеваешь?
— Там ещё постельное бельё, Галина Петровна. И полотенца.
— Всё равно. Вода, электричество — это же деньги. Мы раньше руками стирали и ничего, выжили.
— Сейчас другое время.
— Время то же самое. Это вы другие. Избалованные.
Оля промолчала. Закрыла дверцу машинки, нажала кнопку. Руки тряслись.
Вечером она сидела на кухне с чашкой остывшего чая. Андрей уже спал, свекровь тоже ушла к себе. Оля смотрела в тёмное окно и думала, что так больше продолжаться не может. Либо она сорвётся и наговорит лишнего, либо просто уйдёт из дома.
Уходить было некуда. Да и не хотелось. Она любила Андрея, любила эту квартиру, которую они вместе обустраивали. Вот только свекровь портила всё.
На следующий день Галина Петровна превзошла сама себя. Оля вернулась с работы, а свекровь сидела на кухне с пачкой квитанций в руках. Старых квитанций, своих, из той квартиры, которую она теперь сдавала.
— Вот смотри, — сказала она вместо приветствия. — Вот сколько я платила за коммуналку. Две тысячи триста. А вы тут, наверное, тысяч десять отдаёте? Потому что не экономите, свет везде горит, вода льётся. Я же вижу.
Оля поставила сумку на пол. Посмотрела на свекровь.
— Галина Петровна, эти квитанции за какой год?
— За две тысячи пятнадцатый. Последние, которые я сама оплачивала, пока квартиру не стала сдавать.
— Десять лет назад.
— И что? Десять лет — не сто. Не могло же всё так подорожать.
Оля сняла куртку, повесила на крючок. Прошла к комоду, достала папку с документами. Она всегда хранила квитанции, привычка ещё от мамы осталась.
— Вот, — она положила стопку перед свекровью. — Наши квитанции. За последние три месяца.
Галина Петровна взяла верхнюю бумажку, поднесла к глазам. Оля видела, как она щурится, пытаясь разобрать цифры. Потом лицо свекрови изменилось.
— Это… Это за месяц?
— За октябрь. Двенадцать тысяч четыреста. Из них отопление — почти пять тысяч. Электричество — две с половиной. Вода холодная и горячая — ещё три. Плюс вывоз мусора, капремонт, домофон.
Галина Петровна молча перебирала квитанции. Сентябрь — одиннадцать тысяч восемьсот. Август — девять с половиной, там отопления не было.
— Это невозможно, — сказала она наконец. — Это какая-то ошибка.
— Никакой ошибки. Тарифы выросли. За десять лет — в несколько раз. Я могу показать вам официальные данные, если хотите.
Свекровь положила квитанции на стол. Оля впервые видела её такой растерянной. Обычно Галина Петровна на всё имела готовый ответ, на любой вопрос — своё мнение. А тут сидела и молчала, глядя на бумажки перед собой.
— Я не знала, — сказала она тихо. — Я думала…
— Что я транжира?
Свекровь не ответила. Но по её лицу Оля видела, что попала в точку.
— Галина Петровна, я работаю бухгалтером. Я умею считать деньги. И поверьте, я не покупаю ничего лишнего. Просто всё подорожало. Продукты, услуги, коммуналка. Это не моя вина и не ваша. Это жизнь.
Свекровь встала, прошлась по кухне. Остановилась у окна, глядя во двор.
— Я ведь свою квартиру сдаю за пятнадцать тысяч в месяц. Думала, это хорошие деньги. А выходит, что на одну коммуналку почти столько же уходит?
— Не совсем. У нас квартира больше, трёхкомнатная. И в новом доме тарифы выше. Ваша, наверное, тысяч в пять-шесть обходится сейчас.
— Квартиранты платят отдельно. Но всё равно…
Она снова села за стол. Оля налила ей чаю, поставила чашку рядом.
— Я не хотела вас обидеть, — сказала Оля. — Просто устала от постоянных замечаний. Я стараюсь. Правда стараюсь. Но когда каждый день слышишь, что делаешь всё неправильно…
— Я не это имела в виду.
— А что?
Галина Петровна обхватила чашку ладонями, словно грея руки.
— Я всю жизнь экономила. Копейки считала, откладывала. Андрюшу одна поднимала, муж рано ушёл. Привыкла, что каждый рубль на счету. А тут переехала к вам, смотрю — всё по-другому. Стиральная машина каждый день работает, посудомойка, телевизоры в каждой комнате. Думала, зажрались. А выходит, что просто время изменилось.
— Изменилось, — кивнула Оля. — И мы тоже изменились. Но это не значит, что стали хуже.
Свекровь помолчала.
— Оля, ты… Ты прости меня. Я старая, глупая. Сижу тут, учу тебя жить, а сама ничего не понимаю.
— Вы не глупая. Просто информации не хватало. Откуда вам знать, сколько сейчас всё стоит, если вы десять лет за коммуналку не платили?
— Надо было спросить. А я сразу выводы делать.
Оля села напротив.
— Давайте договоримся. Если вас что-то смущает — спрашивайте. Не молча осуждайте, а спрашивайте. Я объясню. Покажу чеки, квитанции, что угодно. Мне нечего скрывать.
— Договорились.
Вечером пришёл Андрей. Увидел мать и жену за столом, насторожился.
— Что-то случилось?
— Ничего, — сказала Галина Петровна. — Мы с Олей разговаривали. Она мне глаза открыла на некоторые вещи.
Андрей посмотрел на жену. Оля едва заметно улыбнулась.
— Садись ужинать. Я котлеты сделала, твои любимые.
— Дорогое мясо небось? — пошутил Андрей.
— Дорогое, — серьёзно ответила Галина Петровна. — Я сегодня узнала, что мясо теперь стоит как моя пенсия за неделю. Так что ешь и радуйся, что жена у тебя хозяйственная.
Андрей удивлённо поднял брови, но промолчал. А Оля подумала, что это, пожалуй, первый комплимент от свекрови за всё время.
После этого разговора многое изменилось. Галина Петровна перестала комментировать покупки. Более того, она начала интересоваться ценами, когда они вместе ходили в магазин. Стояла у полки с молоком и качала головой.
— Надо же. Сто двадцать рублей за литр. А я помню, как за двадцать покупала.
— Это ещё недорогое, — говорила Оля. — Есть и по двести.
— Куда катится мир…
Однажды свекровь попросила Олю научить её пользоваться приложением банка. Хотела сама оплачивать коммуналку за свою квартиру, следить за расходами квартирантов.
— А то я им верю на слово, а они, может, врут. Скажут, что десять тысяч заплатили, а сами пять.
Оля показала. Галина Петровна долго тыкала в экран телефона, но в итоге разобралась. Потом позвонила квартирантам и устроила им допрос про показания счётчиков.
— Так и знала, — сказала она, положив трубку. — Занижают. Говорят, двести кубов воды набежало, а по моим расчётам — все триста. Буду теперь проверять каждый месяц.
— Только не ругайтесь с ними, — попросила Оля. — Хорошие квартиранты на дороге не валяются.
— Не буду. Но и обманывать себя не дам.
Как-то вечером Галина Петровна позвала Олю в свою комнату. На столе лежали деньги — несколько купюр.
— Вот, возьми. На коммуналку.
— Не надо, Галина Петровна. Мы справляемся.
— Надо. Я живу здесь, свет жгу, воду трачу. Негоже на вашей шее сидеть.
— Вы не на шее. Вы — семья.
— Семья — это когда все вместе тянут. Бери, не спорь.
Оля взяла. Не потому что деньги были нужны, а потому что поняла — для свекрови это важно. Чувствовать себя не обузой, а частью общего дела.
Перед Новым годом Галина Петровна вдруг сказала:
— Оля, я тут подумала… Может, мне обратно к себе переехать?
Оля оторвалась от нарезки салата.
— Почему? Вам у нас плохо?
— Мне хорошо. Но я же вижу — вам тесно. Молодым своя жизнь нужна, без старухи под боком.
— Вы не старуха. И нам не тесно.
— Правда?
— Правда. Андрей будет расстроен, если вы уедете. Да и я уже привыкла.
Свекровь смотрела на неё долго, внимательно.
— А ведь я тебе столько нервов потрепала поначалу. Сама не знаю, как ты терпела.
— Терпела, потому что понимала — вам непросто. Новое место, новые правила. Это любого выбьет из колеи.
— Другая бы давно выгнала.
— Я не другая. Я ваша невестка. Это на всю жизнь.
Галина Петровна отвернулась к окну, но Оля успела заметить, как блеснули её глаза.
Праздник встречали вместе, втроём. Салаты, шампанское, бой курантов. Свекровь подняла бокал и сказала:
— За семью. За то, чтобы понимали друг друга. И за Олю, которая научила меня, что мир изменился, а люди — нет. Хорошие люди.
Оля улыбнулась. Чокнулась бокалом со свекровью, потом с мужем.
Андрей обнял её за плечи и шепнул на ухо:
— Спасибо тебе. Я знаю, что было непросто.
— Было, — так же тихо ответила Оля. — Но теперь нормально.
Она посмотрела на свекровь. Та смеялась какой-то шутке из телевизора, держа в руках бокал с шампанским. Обычная пожилая женщина, немного упрямая, немного старомодная. Но своя. Родная.
Иногда нужно просто показать квитанции. Цифры не обманывают. А честный разговор творит чудеса.
