Вероника пересчитывала деньги, пятитысячные купюры шелестели в её ухоженных пальцах с французским маникюром. Андрей стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, как школьник, которого вызвали к директору.
— Сто десять, — констатировала она, бросив пачку на комод. — И это всё? Андрей, ты издеваешься?
— Вер, ну я же говорил… Запчасти подорожали, клиентов меньше. Это чистыми, после вычета аренды бокса.
— Мне плевать на твои запчасти! — взвизгнула Вероника. — У Ленки муж сто пятьдесят приносит, а он менеджер, бумажки перекладывает! А ты? Руки в мазуте, воняешь бензином, а толку? Я сапоги новые хотела! Ипотека тридцатку жрёт! На что жить, а?!
— Ну хватит, Вер… В следующем месяце больше будет, сезон переобувки пойдет…
— В следующем! — Вероника схватила со стула полотенце и швырнула ему в лицо. — А жрать я сегодня хочу! И выглядеть, как женщина, а не как чучело! Ты мне всю молодость испортил, неудачник!
Она подлетела к входной двери и распахнула её настежь.
— Пошел вон!
— Вер, ты чего? Я же только из душа…
— Вон, я сказала! Посиди на лестнице, подумай, как семью кормить! Может, мозги проветрятся!
Она вытолкнула его в подъезд, Андрей в одних трусах и с полотенцем в руках, попытался упереться, но Вероника с неожиданной силой захлопнула дверь перед его носом.
Щёлкнул замок.
Андрей остался стоять на бетонном полу, босиком в трусах.
Было холодно, из щелей в окнах подъезда дуло. Но холод он почувствовал не сразу, сначала пришел стыд, от которого хотелось провалиться сквозь бетонные перекрытия прямо в подвал.
Он прижался спиной к холодной стене, пытаясь прикрыться полотенцем, ему сорок два года, он лучший автомеханик в районе. К нему очередь на месяц вперед, а он стоит в подъезде, как нашкодивший кот, которого выгнали за лужу в тапках.
Сверху послышались шаги.
Андрей вжался в угол.
По лестнице спускался Сеня, сосед с пятого этажа. Мужик неопределенного возраста, вечно небритый, в вытянутых трениках. Рядом на поводке семенил старый спаниель с грустными глазами.
Сеня остановился.
Посмотрел на Андрея, на дверь квартиры номер 45, на полотенце.
Сеня не засмеялся и не спросил: «Че, Андрюха, жена выгнала?».
Он молча снял с себя куртку — старый, просаленный пуховик и накинул Андрею на плечи.
— Пошли, — сказал он хрипло.
— Куда? — стуча зубами, спросил Андрей.
— Ко мне, водки выпьешь.
Андрей пошёл, ноги не слушались, но он шёл за Сеней и его собакой, чувствуя спиной закрытую дверь своей квартиры, за которую он платил ипотеку уже десять лет.
Сосед спас от позора
Квартира Сени была похожа на берлогу: обои отклеились лет пять назад, на полу лежал линолеум с дырами, пахло табаком и старыми вещами.
Андрей сидел на продавленном диване, завернувшись в плед. Он не пил водку, пил горячий, крепкий чай из кружки со сколом.
Сеня сидел напротив, курил и смотрел в окно.
— Два дня уже сидишь, — сказал он, выпуская дым. — Телефон хоть включи.
— Не хочу, — глухо ответил Андрей. — Она звонить будет, орать.
— Будет, — кивнул Сеня. — «Вернись, тварь, кран течет». Или «Я прощаю тебя, неси деньги», знаем, проходили.
Андрей поднял глаза.
— Ты тоже?
Сеня усмехнулся.
Усмешка вышла кривой и беззубой.
— Я, Андрюха, юристом был, адвокатом по гражданским делам, неплохим, кстати. Квартира в центре, «Ауди», дача. Жена красавица, модель. Тоже орала: «Мало, мало, ты ничтожество». Я терпел, думал любовь, а потом она любовника привела прямо в мою спальню. И сказала: «Вали отсюда, ты тут никто».
— И что ты?
— А я ушёл, благородно блин, с одним чемоданом. Оставил ей всё: квартиру, машину, счета.
Думал, оценит.
— Оценила?
— Ага, поржала и с новым хахалем на моей даче живет. А я вот… Спиваюсь потихоньку.
Собака только и держит.
Сеня затушил бычок в консервной банке.
— Не будь мной, Андрюха. Не будь благородным оленем, с такими бабами благородство – это слабость. Они понимают только силу и закон.
— А что делать, Сень? — Андрей закрыл лицо руками. — У меня ничего нет, квартира на ней записана, ипотека общая. Дети… Сын меня, наверное, ненавидит. Она ему в уши льёт, что я неудачник.
— Делать надо по закону, — Сеня вдруг выпрямился. Глаза его, мутные от алкоголя, стали ясными и жесткими. — У тебя машина есть? Добрачная?
— Есть, старый «Пассат» и гараж, отец подарил еще до свадьбы.
— Отлично, документы где?
— В гараже. Я там сейф держу.
— Вот с гаража и начнем.
Не будь благородным оленем
Вероника была уверена, что Андрей приползёт максимум через сутки.
Ну куда он денется? Кому он нужен, сорокалетний мужик с мазутными руками? Мать его пенсионерка, живёт в области. Друзей у него нет, Вероника всех разогнала («алкаши твои»).
Денег у него нет, она всё забрала.
В субботу она ходила по квартире королевой.
В воскресенье начала нервничать: кран в ванной капал, раздражая, мусорное ведро переполнилось, продукты кончались.
В понедельник утром она пошла к банкомату снять деньги с карты Андрея (карта была у неё, пин-код она знала).
Банкомат выплюнул карточку.
«Карта заблокирована».
Вероника похолодела.
«Как заблокирована? Он что, в банк ходил?».
Она набрала номер Андрея.
«Абонент временно недоступен».
Злость сменилась паникой.
Она позвонила ему на работу, в автосервис.
Трубку взял мастер смены, Михалыч.
— Здрасьте, Михалыч. А Андрея позовите.
— Андрей уволился, Вероника Сергеевна.
— В смысле — уволился?! — Вероника чуть не выронила телефон. — Когда?!
— В пятницу, написал заявление, получил расчет наличными и ушёл, сказал переезжает. Больше здесь не работает.
Вероника стояла посреди улицы в голове шумело.
Уволился, расчёт получил наличными.
Значит, те сто десять тысяч, что он принес — это не всё? Он утаил?
И главное ипотека, через три дня платеж сорок тысяч. У неё зарплата двадцать пять и двое детей.
Она побежала к гаражу, гаражный кооператив был в двух кварталах.
Ворота бокса номер 112 были распахнуты настежь.
Внутри было пусто.
Ни машины, ни комплектов зимней резины (которые стоили тысяч пятьдесят). Ни дорогих инструментов, верстаков, подъемника – ничего. Голые стены и масляное пятно на полу.
Вероника села на пыльный бетонный пол. Прямо в новом пальто.
Она поняла: дойная корова сбежала, сорвалась с цепи и ушла в лес и она осталась одна с ипотекой, кредитом на шубу и двумя детьми, которым нужны новые куртки.
Дойная корова сбежала: жена в панике
Вероника подала в суд первой.
Она решила: раз он так, то я его уничтожу, раздену до трусов.
В иске она написала всё, что могла придумать: «Бьёт, пьёт, не ночует дома, детей бросил, денег не даёт». Требовала развод, раздел имущества (все ей) и алименты «в твердой денежной сумме» – тридцать тысяч рублей на двоих детей. Плюс на свое содержание, так как «утратила здоровье из-за стресса».
Суд был через месяц.
Вероника пришла при параде, чёрное платье, скорбное лицо, платочек в руках.
Андрей пришёл в джинсах и свитере, похудевший, но спокойный.
Рядом с ним сидел Сеня: бритый, в старом, но чистом костюме, он был представителем Андрея по доверенности.
Судья полная женщина с усталым лицом и высокой прической листала дело.
— Истица утверждает, что ответчик злоупотребляет алкоголем и применяет физическое насилие, доказательства есть? Справки из травмпункта? Заявления в полицию?
— Я стеснялась! — всхлипнула Вероника. — Я терпела ради детей! Он тиран! Выгнал меня из дома, я ночевала у мамы!
Андрей молчал, у него дрожали руки под столом, он никогда не был в суде. Ему было страшно и противно.
Сеня встал.
— Ваша честь, позвольте свидетеля. Я сосед, проживаю этажом выше.
— Говорите.
— Пятнадцатого числа, в пятницу, около восьми вечера, я спускался гулять с собакой. И увидел ответчика, Андрея, на лестничной площадке. Он стоял босиком. В одних трусах, в руках держал полотенце. На улице было минус десять, дверь в квартиру была заперта.
Судья сняла очки, посмотрела на Сеню, потом на Веронику.
— В полотенце? На мороз?
— Да, как собаку, — подтвердил Сеня. — Я его к себе забрал, он не был пьян. Он плакал, ваша честь от унижения.
Вероника вскочила, красная как помидор.
— Он врёт! Это алкаш местный, они с Андреем бухают вместе!
— Алкаш, — спокойно согласился Сеня. — Бывает, выпиваю, но из ума не выжил и садизмом не страдаю. А вот гражданка Вероника Сергеевна, видимо, считает, что муж – это собственность, которую можно выкинуть на помойку, когда денег мало принёс.
Судья постучала ручкой по столу.
— Тишина в зале, ответчик, где вы сейчас работаете?
Андрей встал.
— Слесарем-сантехником в ЖЭКе №5.
— Справка о доходах?
Он протянул бумажку, зарплата — МРОТ. Минималка, девятнадцать тысяч рублей.
Вероника ахнула.
— Это фикция! Он автомеханик! Он сто тысяч зарабатывает!
— Работал, — поправил Андрей. — Уволился, не могу больше гайки крутить, нервы.
Это была ложь, Андрею помог устроиться Сеня (у него остались старые связи). А машины Андрей чинил теперь в гараже у знакомого, нелегально, за наличку и никто об этом не знал.
Справка о доходах – шок для бывшей жены
Судья вынесла решение быстро, она видела таких «страдалиц» каждый день.
— Брак расторгнуть, алименты взыскать в размере одной трети от всех видов заработка. (Это выходило около шести тысяч рублей с официальной зарплаты Андрея). В требовании твёрдой суммы отказать, ответчик имеет постоянное место работы.
— Имущество, — продолжала судья. — Автомобиль «Фольксваген Пассат» и гараж признать личной собственностью ответчика, так как приобретены до брака. Квартиру, приобретенную в ипотеку, разделить в равных долях, по 1/2 каждому супругу. Долговые обязательства по ипотечному кредиту также разделить пополам.
Андрей снова встал.
— Ваша честь. Свою долю в квартире — 1/2 — я дарю своим детям, сыну и дочери, договор дарения готов, прошу приобщить.
В зале повисла тишина.
Вероника перестала всхлипывать.
— А долг? — спросила она сиплым голосом. — Ипотеку кто платить будет?
— Долг следует за судьбой вещи, — пояснил Сеня. — Но так как Андрей подарил доли детям, а дети платить не могут, обязанность по содержанию имущества ложится на их законного представителя. То есть на вас, Вероника Сергеевна, так как дети проживают с вами.
— Что?! — Вероника побледнела. — Я одна должна платить сорок тысяч?!
— Вы же там живете, — пожал плечами Андрей. — А я живу на съемной, зачем мне платить за квартиру, в которую меня не пускают? Или продавайте квартиру, гасите долг, а остаток делите.
Вероника рухнула на стул, она поняла: она банкрот. С зарплатой двадцать пять тысяч платить сорок она не сможет, квартиру заберёт банк.
Плати сама, шах и мат от бывшего мужа
На выходе из суда Вероника попыталась вцепиться Андрею в лицо.
— Тварь! Подонок! Ты детей без жилья оставил!
Приставы её оттащили, она визжала, брызгая слюной, превратившись в ту самую базарную хабалку, которой всегда и была, только прятала это под маской.
Андрей вышел на крыльцо, закурил, руки у него все ещё немного дрожали, но внутри было пусто и тихо.
Сеня хлопнул его по плечу.
— Ну что, свободен?
— Свободен, Сень. Спасибо тебе.
— Да ладно, хоть одно доброе дело сделал. Может, зачтётся там… — Сеня показал пальцем в небо. — Пошли, отметим чаем. Я завязал кстати, на работу устраиваюсь, юристом в контору, твой пример вдохновил.
Пап, можно я у тебя поживу?
Прошло полгода.
Андрей жил в съёмной однушке на окраине, днём работал в ЖЭКе (крутил вентили, получал копейки для алиментов), вечерами и по выходным чинил машины в гараже, который арендовал у знакомого. Клиенты вернулись – руки-то золотые, деньги были.
Вероника продала квартиру, банк забрал львиную долю долга, на руки ей осталось копейки — хватило только на первый взнос за убитую двушку в хрущёвке, где она теперь жила с детьми и своей мамой.
Вчера к Андрею пришел сын, ему четырнадцать.
Он стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу.
— Пап… Мама говорит, ты нас предал, что ты нас бомжами сделал.
Андрей посмотрел на сына, на его новые кроссовки, которые он купил ему с «шабашки» и передал тайком через бабушку.
— Заходи, сынок. Чай будешь?
Они сидели на кухне.
— Сынок, — сказал он. — Предательство – это когда человека на мороз выгоняют в трусах. А я просто перестал быть ковриком. Я подарил вам доли, чтобы у вас было хоть что-то. А мама… мама просто не умеет считать деньги. Вырастешь, поймёшь.
Сын помолчал, поковырял ложкой в сахарнице.
— Пап… А можно я у тебя поживу? У бабушки тесно, и мама вечно орёт. Говорит, я на тебя похож.
Андрей почувствовал, как щиплет в носу.
— Можно, сынок, компьютер купим, школа тут рядом.
— А мама?
— А мама пусть учится жить по средствам, ей полезно.
Вечером Андрей расстелил сыну постель.
Смотрел, как тот спит, раскинув руки.
Кажется, он не только себя спас. Вытащил сына из этого болота истерик и манипуляций.
А Вероника… Пусть ищет нового «коврика», только дураков нынче мало.
Ну а теперь ваша очередь.
Мужики (если вы нас читаете), признавайтесь: бывало такое, что хотелось уйти в одних трусах, лишь бы не слышать это вечное «мало, мало»? А вы, девочки? Знаете таких «королев», которые пилят сук, на котором сидят, а потом удивляются, что упали в грязь? Пишите в комментариях, не стесняйтесь! Жду ваших историй о том, как жадность фраера сгубила.
