Муж без спроса взял мою карту с накоплениями и перевёл 400 тысяч своей матери на новогодний подарок. Он, довольный, возвращался домой с работы, предвкушая вкусный ужин, но когда переступил порог квартиры, заверещал от увиденного.
Тот декабрьский вечер Ольга запомнила на всю жизнь. Она стояла в прихожей собственной квартиры, скрестив руки на груди и смотрела на аккуратно сложенные чемоданы и сумки у двери. Сердце билось ровно и спокойно. Никакой паники, никаких слёз. Только холодная, кристально чистая решимость. За окном мела метель. Снежинки бились в стекло, словно пытались предупредить о чём-то. Но предупреждать было поздно. Всё уже случилось.
И теперь ничего нельзя было изменить. Часы на стене показывали половину седьмого вечера. Скоро он придёт. Довольный, весёлый, предвкушающий вкусный ужин и тёплый вечер дома. Он ещё не знает, что его ждёт. Не знает, что она всё узнала. Не знает, что эта квартира больше не его дом. Ольга медленно выдохнула и отвернулась от окна. На кухонном столе лежала стопка документов. аккуратно разложенных, с закладками на нужных страницах. Она всегда была организованной, всегда все планировала заранее. И сегодняшний вечер не стал исключением. Как же она могла быть такой слепой все эти годы? Как могла не замечать очевидного? Впрочем, любовь делает людей слепыми. Это она поняла только сейчас, когда пелена, наконец, спала с глаз. Чтобы понять, как все дошло до этой точки, нужно вернуться назад в самое начало.
В маленький провинциальный городок, где 32 года назад родилась девочка, которой суждено было пройти через многое, прежде чем она научилась по-настоящему ценить себя. Городок Березовск располагался в живописной долине, окруженной густыми лесами и невысокими холмами. Население чуть больше 20 тысяч человек. Городообразующее предприятие – машиностроительный завод, Две школы, одна больница и центральная площадь с памятником Ленину, который местные жители использовали как ориентир для встреч. Типичный российский городок, каких тысячи по всей стране. Ни богатый, ни бедный, просто обычный. Ольга Сергеевна Кузнецова родилась морозным январским утром 1992 года.
Аккурат в самый разгар того хаоса, который позже историки назовут лихими девяностыми. Ее мать, Анна Михайловна, преподавала русский язык и литературу в местной школе номер один. Отец, Сергей Петрович, работал инженером на том самом машиностроительном заводе. Люди они были простые, но образованные, из тех, кого раньше называли интеллигенцией в первом поколении. Их двухкомнатная квартира на четвертом этаже типовой пятиэтажки была небольшой, но уютной. Книжные шкафы занимали почти все стены. Анна Михайловна собирала библиотеку еще со студенческих времен. На полках теснились томики русской классики, советские издания зарубежных авторов, подшивки литературных журналов. На столах вечно лежали стопки ученических тетрадей, которые мать проверяла по вечерам, красной ручкой исправляя ошибки и выставляя оценки.
Маленькая Оля росла среди книг и разговоров о литературе. Мать часто читала ей вслух. Сначала сказки Пушкина и Андерсена, потом рассказы Чехова, повести Гайдара, стихи Есенина. Девочка слушала, затаив дыхание, впитывая каждое слово, каждый образ, каждую интонацию. Уже в пять лет Оля сама научилась читать, чем немало удивило родителей. Однажды вечером Анна Михайловна вошла в комнату, и застала дочь, сидящей на полу с раскрытой книгой на коленях. — Оленька, что ты делаешь? — Читаю, мама, — спокойно ответила девочка, не отрываясь от страницы. — Читаешь? — Анна Михайловна присела рядом. — А что читаешь? — Про муху-цокотуху. Вот тут написано. Муха, муха-цокотуха, позолоченное брюхо. Мать изумлённо смотрела, как пятилетняя дочь
Водит пальчиком по строчкам и правильно произносит каждое слово. В тот вечер она позвонила всем подругам и с гордостью рассказала о достижении дочери. «Сергей», — говорила она мужу, когда тот вернулся с работы, — «наша Оленька сама научилась читать. Представляешь? Я её специально не учила, она сама». Отец улыбнулся, взял дочку на руки и понёс в свою маленькую мастерскую. закуток на застеклённом балконе, где он вечно что-то чинил или мастерил. Там, среди инструментов, чертежей и запаха машинного масла, Оля впервые почувствовала интерес к точным наукам. Сергей Петрович был человеком немногословным, но добрым. Он не умел выражать чувства словами, зато умел делать — руками, головой, сердцем. Его мастерская была для маленькой Оли волшебным местом.
Здесь оживали сломанные вещи, здесь рождались удивительные механизмы, здесь отец творил чудеса. «Папа, а это что?» — спрашивала Оля, тыкая пальчиком в какую-нибудь деталь. «Это шестерёнка, дочка. Видишь, какие у неё зубчики? Когда она крутится, то цепляет другую шестерёнку, и та тоже начинает крутиться. Так работают часы, так работают машины». Все в мире связано, понимаешь? Одно цепляет другое. Оля кивала и запоминала. У нее была отличная память, еще одно качество, которое здорово помогло ей в жизни. Детство ее было счастливым, хоть и небогатым. 90-е годы ударили по семье, как и по всей стране. Завод то работал, то простаивал. Зарплату задерживали месяцами, три, четыре, иногда полгода.
Анна Михайловна подрабатывала репетиторством, готовя старшеклассников к выпускным экзаменам. Сергей Петрович брался за любую халтуру. Чинил соседям телевизоры, стиральные машины, утюги, швейные машинки. Всё, что можно было починить, он чинил. Денег вечно не хватало. Родители старались не показывать этого дочери, но Оля видела. Видела, как мать по нескольку раз перешивает одно и то же платье, Видела, как отец отказывается от новой куртки, говоря, что старая ещё походит. Видела, как они считают копейки перед походом в магазин. «Мам, а почему у Светки из нашего класса новые туфли, а у меня старые?» — спросила как-то семилетняя Оля. Анна Михайловна отложила тетради, которые проверяла, и присела перед дочерью. Взяла её за руки и посмотрела в глаза. Серьёзно, как со взрослой.
«Оленька, у разных людей разные возможности. Светкин папа работает на рынке, торгует, у них сейчас дела идут хорошо. А наш папа — инженер. Он делает важную работу, но платит за неё меньше. Но это не значит, что мы хуже, понимаешь?» Оля не совсем понимала, но кивнула. «Запомни, дочка», — продолжала мать. «В жизни важно не то, сколько у тебя денег». а то, какой ты человек. Честный ли? Добрый ли? Умеешь ли работать? Деньги приходят и уходят, а совесть остается с тобой навсегда. И еще запомни, никогда не рассчитывай на чужое. Всего в жизни добивайся сама. Тогда никто не сможет отнять у тебя то, что ты заработала. Эти слова Ольга запомнила на всю жизнь. Они стали ее девизом, её внутренним компасом. Сама. Всего добиться самой. Не ждать подачек. Не надеяться на повезёт. Работать, учиться, стараться.
В школу Оля пошла в 6 лет. Была достаточно развитой, чтобы учиться с теми, кто на год старше. Первая учительница, Мария Ивановна, пожилая женщина с добрыми глазами и строгим голосом, сразу отметила способную девочку. «Ваша Оля очень способная, говорила она родителям на собраниях. «Схватывает всё на лету. Только стеснительная очень. Руку редко поднимает, хотя я вижу по глазам, что всё знает». Это была правда. Оля училась отлично, но не любила выделяться. Когда учители оставили её в пример другим ученикам, она краснела до корней волос и мечтала провалиться сквозь землю.
Не потому что стыдилась своих успехов, просто не понимала, зачем привлекать к себе лишнее внимание. Ей казалось, что хорошо учиться — это нормально, это само собой разумеется. Зачем об этом кричать на весь класс? Друзей у неё было немного. Близкая подруга одна — Катя Морозова, тихая девочка с тугими косичками, которая жила в соседнем подъезде. Они познакомились ещё в детском саду и с тех пор были неразлучны. Вместе ходили в школу, Вместе делали уроки, вместе гуляли во дворе, вместе мечтали о будущем. «А кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» — спрашивала Катя, когда они качались на скрипучих качелях во дворе. «Не знаю пока», — честно отвечала Оля. «Может, как мама, учительницей, или как папа, инженером, или вообще кем-то другим. А ты? А я хочу быть врачом», — уверенно заявляла Катя.
Буду людей лечить. Это же так важно. Оля соглашалась, что это важно, но сама пока не чувствовала призвания к какой-то конкретной профессии. Ей нравилось многое. И книги, и математика, и помогать отцу в мастерской. Она решила, что время покажет. Переломным моментом жизни семьи Кузнецовых стал 1998 год. Олга тогда было шесть лет, и она хорошо запомнила тот августовский вечер, когда отец вернулся с работы раньше обычного, бледный, осунувшийся, с потерянным взглядом. «Завод закрывают», — глухо сказал он матери. «Банкротство». Анна Михайловна побледнела, но голос её остался спокойным. «Разберёмся, Серёжа. Прорвёмся. Главное, что мы вместе».
Следующие несколько лет были самыми трудными в жизни семьи. Отец устроился сторожем на автостоянку. Работа не пыльная, но оплатили копейки. Мать взяла дополнительные часы в школе, репетиторствовала каждый вечер и все выходные. Оля видела, как они устают. Как редко теперь улыбаются. Как пересчитывают мелочь перед каждым походом в магазин. Именно тогда… Она впервые поняла по-настоящему, что такое деньги. Не абстрактные бумажки, а реальная сила, которая может дать тебе крышу над головой, еду на столе, тёплую одежду зимой. Или лишить всего этого, если её нет. Однажды зимним вечером девятилетняя Оля услышала разговор родителей на кухне.
Они думали, что она спит, но она встала попить воды и застыла у двери. «Может, у моих родителей занять?» — говорила мать упавшим голосом. «На квартплату хотя бы». «Нет», — твёрдо ответил отец. «Никаких долгов. Как-нибудь выкрутимся. Я ещё пару мест найду, где подработать можно». «Серёжа, ты и так на ногах не стоишь. Сколько ты спишь? Часа четыре в сутки?» Ничего, переживём. Главное — Оленьку на ноги. Поставить. Чтобы у неё было образование, профессия, чтобы не мыкалась, как мы. Оля тихонько вернулась в кровать и долго лежала без сна, глядя в потолок. В ту ночь она поклялась себе, что никогда не станет обузой для родителей, что будет учиться изо всех сил, что добьётся всего сама и сможет им помочь.
С того дня она стала учиться ещё упорнее. Не просто хорошо, отлично, блестяще. Так, чтобы у неё была возможность поступить в хороший университет на бюджет. Чтобы не пришлось просить родителей оплачивать её образование. Особенно ей давались математика и экономика. Цифры словно сами складывались в её голове в нужные комбинации. Учитель математики Николай Иванович, старый интеллигент ещё советской закалки, однажды сказал ей. «Кузнецова, у тебя аналитический склад ума. Тебе бы в экономисты или финансисты идти. Там такие головы нужны». Оля задумалась. Экономика, финансы. Это показалось ей правильным. Деньги — это то, чего всегда не хватало их семье.
Если она научится управлять деньгами, сможет обеспечить и себя, и родителей. К старшим классам она уже точно знала, чего хочет. Поступить на экономический факультет престижного университета в областном центре. Получить хорошее образование, найти достойную работу. И никогда, никогда больше не считать копейки так, как это делали её родители. Школу Ольга окончила с золотой медалью. Единственные в выпуске. На последнем звонке она стояла на сцене в актовом зале, смотрела на плачущую от гордости мать и сурово хлюпающего носом отца и чувствовала, что первый шаг сделан. Поступление в университет прошло гладко. Золотая медаль и высокие баллы за ЕГЭ открыли ей двери на бюджетное место экономического факультета.
Родители плакали от счастья. «Доченька», — говорила мать, обнимая её, — «мы так гордимся тобой, так гордимся». «Ты молодец, Оленька», — добавлял отец непривычно многословный от волнения. «Настоящая умница. Всё у тебя получится, я знаю». Переезд в большой город дался Ольге нелегко. Шумные улицы, толпы спешащих людей, огромные здания — Бесконечный поток машин. Все это было так не похоже на Тихий Березовск. Первые недели она чувствовала себя потерянной, ошеломленной, маленькой песчинкой в огромном равнодушном муравейнике. Общежитие оказалось старым зданием с обшарпанными стенами и вечно протекающими кранами.
Комната крошечная, на двоих, с двумя кроватями, двумя столами, двумя шкафчиками и одним окном, выходящим на шумный проспект. Соседкой Ольги стала Наташа Волкова. Громкая, яркая, бесцеремонная девица из южного города. Полная противоположность скромной и тихой Ольги. «Привет, я Наташа», — заявила она в первый же день, врываясь в комнату с огромным чемоданом. «Ты моя соседка? Отлично, будем дружить!» Ольга растерянно кивнула. Она не привыкла к такому напору. Наташа оказалась из тех людей, которые не признают личных границ. Она трещала безумолку, рассказывая о себе, своей семье, своих бывших парнях, своих планах на жизнь. Она выгребала вещи из оленого шкафа, чтобы освободить место для своих. Она включала музыку на полную громкость и танцевала посреди комнаты. Первые дни Ольга не знала, как с этим справиться.
Она привыкла к тишине, к личному пространству, к размеренной жизни. Наташа была как ураган, сметала все на своем пути. Но постепенно Ольга поняла, что за шумной бравадой скрывается добрая и верная душа. Наташа при всей своей бестактности умела слушать, умела поддержать в трудную минуту, умела рассмешить, когда становилась совсем тяжко. «Оль, ты чего киснешь?» спрашивала она, когда видела, что соседка грустит по дому. — Давай прогуляемся. Тут недалеко отличная кофейня есть, там пирожные, пальчики оближешь. — У меня денег нет на кофейне, — честно отвечала Ольга. — Да ладно тебе, я угощаю, не спорь. И Ольга не спорила. Не потому что хотела получить что-то бесплатно, просто поняла, что для Наташи это важно.
Ей нравилось делать приятное людям. Так они стали подругами. Наташа вытаскивала Ольгу из библиотеки на студенческие мероприятия, знакомила с людьми, учила расслабляться и получать удовольствие от жизни. Ольга в ответ помогала Наташе с учебой, объясняла сложные темы, проверяла конспекты перед экзаменами. «Оля, ты не робот», — часто говорила Наташа. «Нельзя все время сидеть над учебниками». Студенческие годы – лучшее время в жизни, нужно им наслаждаться. Ольга улыбалась и качала головой. Она понимала, что Наташа права, но только отчасти. Для нее учеба была не обузой, а возможностью. Возможностью вырваться из бедности, построить карьеру, добиться успеха. Она не могла позволить себе расслабиться. При этом Ольга не была занудой или затворницей. Она ходила на вечеринки.
Редко, но ходила. Общалась с однокурсниками, немного, но общалась. Даже несколько раз была на свиданиях, правда, ни одно из них не переросло во что-то серьезное. Парни, с которыми она встречалась, казались ей поверхностными, незрелыми, несерьезными. Им хотелось развлекаться, а ей строить будущее. Они не совпадали. «Ты слишком умная для них», — объясняла Наташа. «Ищешь мужчину?» А находишь мальчишек? Ничего, твой принц где-то есть. Обязательно встретишь. Ольга смеялась и отмахивалась. Принцев она не ждала. Она вообще не верила в сказки. Но в глубине души надеялась, что когда-нибудь встретит человека, с которым будет по пути. Максим Соколов рос в совершенно другой обстановке.
Он был единственным ребёнком в семье, где отец постоянно отсутствовал из-за работы, а мать, Вера Петровна, компенсировала это чрезмерной опекой. Их просторная квартира находилась в престижном районе города, и семья никогда не испытывала финансовых трудностей, по крайней мере, не тех, о которых знал маленький Максим. Вера Петровна была домохозяйкой. Всю свою энергию она направляла на единственного сына. Следила за его питанием, выбирала одежду, контролировала друзей, расписания, занятия, Максим был её проектом, её смыслом жизни, её главным достижением. «Максимчик, ты покушал?» «Максимчик, надень шарф, на улице холодно». «Максимчик, с этим мальчиком не дружи, он из неблагополучной семьи». Максим слушался. С самого детства он привык, что мама знает лучше, что мамины слова — закон, что спорить с мамой бесполезно и даже опасно, потому что потом она будет плакать и говорить, что он её не любит.
Отец Максима, Владислав Андреевич, был успешным бизнесменом. Он владел несколькими магазинами стройматериалов и вечно пропадал на работе. Дома появлялся поздно, уезжал рано, в выходные занимался делами. Максим видел его редко, но каждый раз отец привозил дорогие подарки — игрушки, гаджеты, модную одежду. «На, сынок, это тебе», — говорил он, вручая очередную коробку. «Извини, что мало времени провожу. Работа». Максим кивал и благодарил. Он понимал, что подарки — это способ отца выразить любовь. Но ему больше хотелось просто поговорить с ним, поиграть в футбол, съездить на рыбалку, как делали отцы его одноклассников. Однако он никогда не просил об этом.
Боялся расстроить отца, показать, что ему мало подарков. С матерью было по-другому. Она всегда была рядом, иногда даже слишком рядом. Вера Петровна контролировала каждый шаг сына, выбирала ему друзей, проверяла домашние задания, ходила на все родительские собрания, знала имена всех учителей и расписание всех уроков. «Мама, меня Петька в гости пригласил, можно схожу?» спрашивал десятилетний Максим. «Какой Петька?» «А, этот, из твоего класса?» «Нет, Максимчик, не нужно. У него родители простые, работяги какие-то. Тебе с такими не по пути». «Но он хороший». «Максим, я сказала нет». Голос матери становился стальным. «Я лучше знаю, что тебе нужно. Ты что, не доверяешь мне?»
И Максим сдавался. Отказывал Петьке, врал, что занят. А потом сидел один в своей комнате, заставленной дорогими игрушками, и чувствовал себя очень одиноким. В школе Максим учился хорошо, но не блистал. Он был тихим, немного замкнутым мальчиком. Учителя характеризовали его как способного, но пассивного. Он редко поднимал руку, даже если знал ответ, редко участвовал в дискуссиях. Словно боялся выделиться, привлечь к себе внимание. Друзей у него почти не было. Вера Петровна постаралась. Она методично отваживала от сына всех, кого считала неподходящими, а подходящих, по её мнению, просто не существовало.
Максим смирился. Привык быть один, научился развлекать себя сам. Его единственной страстью было строительство. С раннего детства он обожал конструкторы. Мог часами сидеть, собирая сложные модели — дома, мосты, башни. Когда отец изредка брал его на свои стройки, Максим был счастлив. Он заворожённо смотрел, как на пустом месте вырастают здания, как из хаоса материалов Рождается что-то настоящее, прочное, долговечное. «Папа, а я смогу строить такие дома?» — спросил он однажды. Владислав Андреевич рассеянно потрепал его по голове. «Конечно, сынок. Если захочешь, сможешь». Максим захотел. Он решил, что станет инженером-строителем, будет создавать дома для людей.
Настоящие дома, в которых будут жить настоящие семьи. Когда пришло время выбирать профессию, Вера Петровна была в ужасе. «Какой инженер?» — восклицала она. «Максим, ты с ума сошел. Это же рабочая профессия. Грязь, стройки, каски. Ты должен стать юристом или экономистом. Работать в офисе, в чистоте, в тепле». «Мам, я не хочу быть юристом». Тихо возразил Максим. Ему было 17, и это был первый раз за много лет, когда он посмел не согласиться с матерью. «Не хочешь?» Вера Петровна всплеснула руками. «А что ты хочешь? Всю жизнь по стройкам мотаться? Как чернорабочий?» «Инженеры не чернорабочие, мам. Они проектируют здания. Это сложная, ответственная работа». «Максим, я столько для тебя сделала».
В голосе матери появились слезы. Растила, воспитывала, ночей не спала. И вот благодарность… Этот прием Максим знал наизусть. Слезы, обвинения, давление на чувство вины. Обычно он сдавался. Но в этот раз что-то внутри него не позволило. «Мам, это моя жизнь», — сказал он как можно спокойнее. «Я хочу быть инженером». Пожалуйста, прими это». Скандал длился три дня. Вера Петровна плакала, не разговаривала с сыном, демонстративно хватал из-за сердца. Максим держался. Он сам не понимал, откуда взялась эта сила, но отступать не собирался. Неожиданно на его сторону встал отец. «Вера, оставь парня в покое», — сказал Владислав Андреевич за ужином. «Пусть занимается тем, что ему нравится».
«Строители, нормальные люди. Деньги хорошие зарабатывает, кстати». Вера Петровна поджала губы, но спорить с мужем не стала. Она редко с ним спорила. Он слишком редко бывал дома, чтобы тратить драгоценное время на конфликты. Так Максим поступил на инженерный факультет. Это была его первая серьёзная победа над материнской волей. Маленькая трещина в стене её контроля. К сожалению, только трещина, стена стала стоять. Университет открыл для Максима новый мир. Впервые в жизни он почувствовал себя по-настоящему свободным. Мать была далеко, её контроль ослаб, и он наконец-то мог дышать полной грудью. Он жил в общежитии, настоял на этом, хотя мать предлагала снять ему квартиру.
— Хочу быть как все, — объяснил он. На самом деле он просто хотел подальше от её опеки. Соседом по комнате оказался Андрей Петров. Весёлый, шумный, общительный парень из небольшого городка. Полная противоположность замкнутому Максиму. «О, сосед!» — радостно заявил Андрей в первый день, пожимая ему руку. «Я Андрюха. Ты откуда?» «А, местный? Класс!» Значит, будешь моим гидом по этим каменным джунглям». Андрей был из тех людей, которые не признают чужой закрытости. Он таскал Максима на вечеринки, знакомил с девушками, заставлял выходить из зоны комфорта. И странное дело, Максиму это нравилось. Он словно оттаивал после многолетнего холода материнского контроля. «Макс, ты чего такой зажатый?» — спрашивал Андрей.
Расслабься. Жизнь одна, братан. Нужно её прожить так, чтобы потом было что вспомнить. Максим пытался расслабиться. Получалось не очень. Годы маминого воспитания не вытравишь за пару месяцев. Но он старался. С девушками у него не складывалось. Он не умел флиртовать, не знал, что говорить, терялся и мямлил. Несколько попыток завязать отношения закончились ничем. Девушки быстро теряли интерес к скучному молчуну. «Да ладно, не парься», — утешал Андрей. «Встретишь ещё свою единственную. Может, она сама на тебя свалится, когда не ждёшь». Максим улыбался и кивал. Он не особо верил в судьбу и единственных. Просто надеялся, что когда-нибудь встретит девушку, которая примет его таким, какой он есть — тихим.
Немного нелюдимым, но надёжным. Их встреча произошла на третьем курсе в начале октября. Наташа уговорила Ольгу пойти на вечеринку в честь начала учебного года. Там должны были быть студенты с разных факультетов. Отличная возможность завести новые знакомства. «Оля, хватит сидеть в библиотеке», — умоляла Наташа. «Один вечер, всего один, не развалишься». Ольга сопротивлялась. У неё была курсовая работа, которую нужно было сдать через неделю. К тому же она не любила шумные сборища, всегда чувствовала себя там неловко, не знала, куда деть руки, о чём говорить с незнакомыми людьми. Но Наташа была настойчива. Она обещала, что они уйдут пораньше, что Ольге не придётся ни с кем разговаривать, если она не захочет, что это будет весело и легко. В итоге Ольга сдалась.
Надела свое лучшее платье, простое, синее, но хорошо сидящее, и пошла. Вечеринка проходила в большом студенческом клубе недалеко от кампуса. Громкая музыка была слышна еще на подходе к зданию. Внутри было шумно и многолюдно. Сотни студентов танцевали, пили, смеялись, флиртовали. Ольга сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Слишком громко, слишком много людей, Слишком всё. Я, пожалуй, возьму что-нибудь выпить, — сказала она Наташе, стараясь перекричать музыку. — Давай, — кивнула подруга, уже заметив группу знакомых и готовая к ним присоединиться. — Я буду вон там, если что. Ольга пробралась к бару, заказала апельсиновый сок — алкоголь она почти не пила — и, получив свой напиток, развернулась, чтобы найти место посвободнее.
В этот момент кто-то толкнул её под локоть. Стакан дёрнулся, и сок выплеснулся прямо на рубашку стоявшего рядом парня. «Ой, извините», — воскликнула Ольга, чувствуя, как краска заливает щёки. «Я не хотела, простите». Парень, высокий, темноволосый, с добрым, немного растерянным лицом, посмотрел на расплывающееся оранжевое пятно на своей белой рубашке. А потом вдруг улыбнулся. «Ничего страшного», — сказал он. «Бывает. Я Максим, кстати». «Ольга», — представилась она, всё ещё чувствуя себя ужасно неловко. «Давайте я помогу вам почистить рубашку. Там, наверное, туалет есть, можно замыть». «Да ладно, не стоит», — махнул рукой Максим. «Она всё равно белая, всё отстирается. Лучше расскажите, что вы здесь делаете». Ольга удивлённо подняла брови.
В смысле но вы не похожи на любительницу шумных вечеринок слишком он запнулся подбирая слова задумчивая что ли Ольга невольно улыбнулась он был прав подруга уговорила сказала что нужно выбираться из библиотеки о так мы товарищи по несчастью обрадовался максим меня тоже сосед по комнате затащил Сказал, что мне нужно социализироваться. Они рассмеялись. Как-то сразу стало легко и просто, словно они знали друг друга давно. «Может, найдем место потише?» — предложил Максим. «Здесь невозможно разговаривать». Ольга кивнула. Они нашли относительно тихий уголок в дальнем конце зала, где музыка была не такой громкой, и проговорили весь вечер.
Максим рассказывал о своей мечте стать инженером-строителем. О том, как любит смотреть, как на пустом месте вырастают здания. О том, как когда-нибудь хочет построить свой собственный дом, не купить, а именно построить, своими руками. Ольга слушала, и что-то теплое разливалось у нее в груди. Этот парень был другим, не похожим на тех пустоголовых красавчиков, с которыми она встречалась раньше. В нём было что-то настоящее, честное, живое. «А вы?» — спросил Максим. «О чём мечтаете?» «Я хочу открыть своё дело», — призналась Ольга. «Что-нибудь небольшое, может, кафе или магазинчик, чтобы самой быть хозяйкой своей жизни». «Звучит здорово», — серьёзно кивнул Максим. «А почему именно кафе?» «Не знаю точно».
Просто нравится идея места, куда люди приходят, чтобы почувствовать себя уютно. Где вкусный кофе, свежая выпечка и приятная атмосфера. Такое тёплое место. Максим улыбнулся. «Знаете что? Может, мы объединим наши мечты? Я построю дом, а вы откроете в нем кафе». Ольга рассмеялась. «Это было бы прекрасно». Они посмотрели друг на друга, и оба почувствовали, что между ними что-то происходит, что-то важное. После той вечеринки они стали встречаться почти каждый день. Сначала как друзья, вместе готовились к экзаменам в библиотеке, гуляли в парке, обедали в столовой. Но с каждым днём их встречи становились всё более личными, разговоры всё более откровенными.
Ольга рассказывала о своём детстве в Берёзовске, о родителях, которые работали не покладая рук, о девяностых, когда они еле сводили концы с концами, о своей мечте вырваться из бедности и добиться успеха. Максим слушал внимательно, не перебивая, а потом рассказывал о себе, о матери, которая контролировала каждый его шаг, об отце, которого он почти не видел, о своём одиноком детстве, заполненном дорогими игрушками, но лишённом настоящего тепла. «Знаешь, — сказал он однажды, — Мне кажется, у меня было всё, о чём может мечтать ребёнок. Игрушки, одежда, деньги — всё, кроме свободы. Ольга взяла его за руку. У меня не было игрушек и денег. Но была свобода и любовь. Мои родители, они никогда не давили на меня. Просто любили. Максим сжал её ладонь. «Значит, ты была счастливее меня».
Первый поцелуй случился три месяца спустя, в начале января. Они возвращались из кино, шли по заснеженному парку. Снег падал крупными хлопьями, оседая на волосах и одежде. Фонари горели тёплым оранжевым светом, и весь мир казался каким-то волшебным, нереальным. «У тебя снежинка на реснице», — сказал Максим, останавливаясь. Он осторожно стёр снежинку большим пальцем. Ольга посмотрела ему в глаза, и в следующий момент их губы встретились. Это был нежный, немного неуклюжий первый поцелуй, но для них он был идеальным. Отношения развивались стремительно. К концу учебного года они уже не могли представить свою жизнь друг без друга. Они проводили вместе всё свободное время, строили планы на будущее, мечтали вслух.
Наташа наблюдала за подругой с удивлением и радостью. «Оль, ты прям светишься», — говорила она. «Любовь тебе к лицу». Ольга смущалась, но не спорила. Она действительно была счастлива. Впервые в жизни она чувствовала, что нашла человека, с которым хочет быть. Не идеального она не верила в идеальных людей, но своего, родного. Летом, после третьего курса, они решили съехаться. Это было серьёзное решение, оба понимали. Но им хотелось быть вместе каждый день, засыпать и просыпаться рядом, строить общий быт. Сняли маленькую квартиру на окраине города. Всё, что могли себе позволить. Одна комната, крошечная кухня, совмещенный санузел. Обшарпанные стены, старая мебель, вечно барахлящий кран на кухне. Но они были счастливы.
— Это наш первый дом, — сказала Ольга, когда они стояли посреди пустой комнаты, окружённые коробками. «Временный», — поправил Максим. «Когда-нибудь у нас будет настоящий». «Обязательно будет». Они обнялись и долго стояли так, посреди своего первого общего жилья, строя планы на будущее. Денег катастрофически не хватало. Оба подрабатывали. Максим устроился помощником на стройку, Ольга давала уроки математики школьникам. Стипендии едва хватало на еду. Каждая копейка была на счету. Ольга вела бюджет. Записывала все доходы и расходы в специальную тетрадку, планировала покупки, искала скидки и акции. Максим смеялся над ее педантичностью, но не спорил. Понимал, что без этого они не протянут.
— Милый, давай сегодня обойдемся без мяса, — говорила Ольга, изучая содержимое холодильника. «Приготовлю макароны с овощами». «Отлично», — отвечал Максим. «Мне всё равно, что есть. Главное, что ты рядом». Первые ссоры начались из-за денег, как это часто бывает в молодых семьях. Однажды Максим пришёл домой с букетом цветов. Роскошным, дорогим. Ольга охнула. «Максим, сколько это стоило?» «Неважно, хотел тебя порадовать. Но мы же договорились экономить. У нас каждая копейка на счету». Максим нахмурился. «Оль, ну что такого? Один букет. Я хотел как лучше. Лучше было бы не тратить деньги на ерунду». Они поссорились. Первый раз за всё время отношений. Это была короткая ссора. Уже через час они помирились, извинились друг перед другом.
Обнялись. Но осадок остался. Ольга поняла, что у них с Максимом разные отношения к деньгам. Она привыкла экономить на всём, считать каждый рубль, планировать расходы. Он вырос в достатке и не понимал, зачем так тщательно всё просчитывать. Для него спонтанная покупка была нормой, для неё — катастрофой. Они договорились обсуждать все крупные траты заранее, Составили общий бюджет. Установили правило. Никаких покупок свыше 1000 рублей без согласования. Компромисс, который устраивал обоих. На четвертом курсе случилось то, чего Ольга боялась с самого начала отношений. Она познакомилась с матерью Максима. Вера Петровна приехала без предупреждения, просто позвонила и сказала, что будет через час.
Ольга едва успела привести квартиру в порядок и приготовить чай. Первое впечатление было странным. Вера Петровна выглядела ухоженной, дорого одетой, с безупречным макияжем и прической. Она оглядела крошечную квартирку с выражением плохо скрываемого ужаса. «Максимчик», — сказала она, обнимая сына. «Как ты здесь живешь? Это же…» — она поискала слово. «Очень скромно». «Мам, нам хватает», — ответил Максим. «Познакомься, это Оля». Вера Петровна перевела взгляд на Ольгу. Холодный, оценивающий взгляд. Ольге показалось, что её просканировали с ног до головы. «Здравствуйте», — сказала она, протягивая руку. «Здравствуй», — Вера Петровна пожала её руку кончиками пальцев. «Максим много о тебе рассказывал. Ты учишься на экономиста, да?»
Да, на экономическом факультете. Угу. Вера Петровна кивнула и больше ничего не сказала. Визит длился два часа. Два самых длинных часа в жизни Ольги. Вера Петровна задавала вопросы. О семье, о планах, о доходах. И каждый ответ встречалась едва заметной усмешкой. Она критиковала всё. Квартиру. Как вы здесь помещаетесь? Еду. Милая, ты готовить умеешь? Внешний вид Ольги. Ты бы прическу сменила, тебе не идёт. Максим сидел, уставившись в пол. Он не защитил Ольгу ни разу, не возразил матери, не попросил её быть вежливее. Когда Вера Петровна наконец уехала, Ольга долго молчала. Потом спросила. «Почему ты ничего не сказал?»
Максим виновато посмотрел на неё. «Оль, это же мама. Она… она такая, она не со зла. Она меня унижала два часа, а ты молчал. Она просто хочет для меня лучшего. Она привыкнет к тебе, вот увидишь». Ольга хотела сказать многое. О том, что это ненормально, что взрослый мужчина не должен позволять матери так обращаться с его девушкой. что молчание — это тоже выбор, и не в её пользу. Но она промолчала. Списала всё на стресс, на первое знакомство, на волнение. Убедила себя, что дальше будет лучше. Это было ошибкой. Дальше лучше не стало. Вера Петровна приезжала регулярно, раз в месяц, иногда чаще.
Каждый визит превращался в испытание. Она критиковала Ольгу за всё — за прическу, одежду, кулинарные способности, манеру речи, происхождение. Называла её «провинциалочкой» и «девочкой из народа». Говорила Максиму, что он мог бы найти кого-то получше. Максим слушал и молчал. «Почему ты ей не возражаешь?» — спрашивала Ольга после каждого визита. «Оль, это бесполезно. Она всё равно не изменится». Проще переждать. — Переждать? Максим, она меня оскорбляет. — Она не оскорбляет, просто говорит, что думает. Она такая. Ольга стиснула зубы. Она начинала понимать, что материнский контроль над Максимом гораздо глубже, чем ей казалось. Что он просто не способен противостоять Вере Петровне. Что его «молчание» — это капитуляция, выработанная годами.
Но она любила его и верила, что со временем всё изменится, что он повзрослеет, окрепнет, научится защищать их семью. Как же она ошибалась? Через год после того, как они съехались, Максим сделал Ольге предложение. Это случилось вечером у них дома. Ничего романтичного, они просто сидели на старом диване, смотрели телевизор. Вдруг Максим выключил звук и повернулся к ней. «Оль», — сказал он серьёзно, — «давай поженимся». Ольга замерла. «Ты серьёзно?» «Абсолютно. Я люблю тебя и хочу провести с тобой всю жизнь. Так что скажешь?» Она смотрела на него, на его добрые глаза, на нервную улыбку, на руки, которые он не знал, куда деть, и почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза.
— Да, — шептала она. «Конечно, да». Они обнялись, и Ольга думала, что счастливее быть невозможно. Кольцо Максим подарил ей неделю спустя. Простое серебряное колечко с маленьким фианитом. Он копил на него несколько месяцев, отказывая себе в обедах. «Прости, что не бриллиант», — сказал он, надевая кольцо на её палец. «Оно идеальное», — ответила Ольга, целуя его. Самое красивое кольцо на свете. И она не лгала. Ей было всё равно, из чего сделано кольцо. Главное — чувства, которые за ним стояли. Подготовка к свадьбе заняла почти год. Денег катастрофически не хватало, но они с Максимом хотели устроить хотя бы скромное торжество. Пригласить родителей, близких, друзей, отметить начало новой жизни.
Родители Ольги отнеслись к новости о помолвке с радостью. «Доченька, мы так счастливы за тебя», — говорила Анна Михайловна, обнимая дочь. «Максим кажется хорошим человеком. Он хороший, мама. Честный, добрый. Я его люблю. Это главное». Отец, как всегда немногословный, просто пожал Максиму руку и сказал, «Береги мою дочь». «Обещаю», — ответил Максим. С родителями Максима все было сложнее. Владислав Андреевич поздравил сына по телефону, лаконично по деловому. Сказал, что даст денег на свадьбу, если нужно. Максим отказался. Они с Ольгой решили все сделать сами. Вера Петровна отреагировала предсказуемо. «Максим, ты уверен?» — спросила она, когда сын сообщил новость. «Эта девочка, она тебе не пара».
Она из бедной семьи, без связи и без перспектив. Ты заслуживаешь лучшего. Мам, я её люблю». «Любовь проходит, сынок. А потом что? Будешь всю жизнь содержать её и её родню?» Оля сама себя содержит. «И меня тоже иногда. Она умная, работящая». Вера Петровна скривилась. «Работящая. Как лошадь, что ли?» «Максим, я тебя умоляю, подумай еще раз». «Я уже подумал, мама. Мы поженимся». Последовал скандал. Слезы, крики, угрозы. Вера Петровна грозилась не прийти на свадьбу, лишить сына наследства, проклясть невестку. Максим стоял на своем, впервые в жизни. В итоге Вера Петровна сдалась.
Пришла на свадьбу с каменным лицом, в роскошном платье, которое стоило больше, чем вся церемония вместе взятая. Сидела за столом, поджав губы и всем своим видом. Показывала, что происходящее ей отвратительно. Но Ольге было всё равно. В тот день она была счастлива. Рядом был любимый человек, вокруг родные и друзья. Она стала женой. Свадьба была скромной, но душевной. Небольшой зал в городском кафе, 20 гостей, Простое меню. Ольга была в белом платье, которое ей помогла выбрать Наташа. Недорогом, но красивом. Максим в костюме, одолженном у друга. «За молодых!» — кричали гости, поднимая бокалы. Ольга смотрела на мужа и думала, что всё будет хорошо. Что они справятся со всем, с безденежьем, с квартирным вопросом, с Верой Петровной. Главное — они вместе.
После свадьбы началась настоящая семейная жизнь. Они продолжали жить в той же маленькой квартире, экономя на всём. Завтракали овсянкой, обедали в столовой на работе, ужинали макаронами или гречкой с овощами. Одежду покупали только на распродажах и в секонд-хендах. Отпуск проводили на даче у родителей Ольги, единственное бесплатное место отдыха. Но у них была мечта — своя квартира. Настоящее, собственное. Место, где они смогут жить, не платя чужому дяде арендную плату. Место, которое станет их домом. «Мы накопим», — говорила Ольга. «Будем откладывать каждую копейку. Через несколько лет хватит на первоначальный взнос». Максим кивал. «Обязательно накопим». Ольга открыла отдельный счёт, специально для накоплений.
Карта была на её имя. Она переводила туда часть каждой зарплаты, сначала немного, потом больше. Отказывала себе буквально во всём — в кофе, в журналах, в новой одежде. Каждый рубль шёл в копилку. Максим тоже старался экономить, но у него получалось хуже. Он привык тратить деньги, не думая о последствиях. То купит какую-нибудь ненужную вещь, то сходит с коллегами в бар, подарит Ольге что-нибудь дорогое, не посоветовавшись. «Милые, мы же договорились», — мягко напоминала Ольга. «Все крупные покупки обсуждаем заранее». «Да ладно тебе, мелочь же», — отмахивался Максим. «Мелочь к мелочи, вот и крупная сумма набежала. Нам нужно быть дисциплинированными». Он соглашался, извинялся, обещал исправиться.
На какое-то время становился осторожнее с деньгами. Потом опять срывался. Ольга терпела. Она понимала, что привычки не меняются за один день. Что Максиму нужно время, чтобы перестроиться. Что он старается, просто у него не всегда получается. Она не знала, что проблема гораздо глубже. Проблему звали Вера Петровна. После свадьбы свекровь не оставила попыток разрушить их брак. Она приезжала регулярно, критиковала Ольгу, жаловалась Максиму на невестку. Говорила, что он совершил ошибку, что ещё не поздно развестись. Но хуже всего было другое. Вера Петровна регулярно просила у сына деньги. Началось это не сразу. Сначала мелочи. «Максимчик, одолжи до зарплаты отца». «Максим, мне нужна новая сумка, а папа в командировке».
Суммы были небольшие, и Максим давал без вопросов. Потом просьбы стали серьёзнее. «Сынок, мне нужно съездить на море, здоровье поправить. Путёвка стоит 80 тысяч. Ты же не откажешь матери?» «Мам, у нас сейчас каждая копейка на счету. Максим!» В голосе Веры Петровны появились слёзы. «Я же для тебя всю жизнь положила. Ночей не спала». Растила, воспитывала. И что, ты мне в поездке откажешь? Максим дал деньги. Он не сказал об этом Ольге. Просто снял со своей карты. Там как раз была премия за проект. Ольга заметила, что премия куда-то делась, спросила. Максим соврал, что потратил на рабочие нужды. Это была первая ложь в их браке. Но далеко не последняя.
Вера Петровна быстро поняла, что сын не умеет ей отказывать. Просьбы стали регулярными. Новая шуба, ремонт в квартире, поездка к подруге в другой город. Дорогие лекарства, которые обычные не помогают. Каждый раз слёзы, обвинения, давление на чувство вины. Максим платил. Снимал со своей карты, брал небольшие кредиты, занимал у друзей. Главное, чтобы Ольга не узнала. Он знал, что она не одобрит, знал, что это нечестно по отношению к их общим планам, но не мог сказать матери «нет». Ольга замечала, что что-то не так. Денег постоянно не хватало, хотя они оба работали и вроде бы экономили. Она проверяла выписки, анализировала расходы, но следов материнских займов не находила. Максим научился прятать концы в воду. «Милый, куда уходят деньги?» — спрашивала она.
«Не знаю, Оль. Наверное, просто всё дорожает». «Но мы же ведём бюджет, я не понимаю». «Не парься, прорвёмся». Она верила ему. Потому что любила. Потому что не могла представить, что муж способен обманывать. Так прошло три года. Три года экономии, три года работы, три года надежд. На счету Ольги накопилось почти 400 тысяч рублей. Внушительная сумма — результат её упорства и дисциплины. Ещё немного, и можно будет думать об ипотеке. Она была горда собой. Несмотря на все трудности, она добилась цели. Своими руками, своим трудом. Как учила её мать, не рассчитывая на чужое, добиваясь всего сама. Максим знал о накоплениях. Знал, что деньги лежат на Олиной карте. Знал пин-код, Ольга не скрывала.
Они же семья, какие секреты? Она доверяла ему полностью, безоговорочно, так как может доверять только любящая женщина. Это доверие стало её главной ошибкой. Декабрь выдался холодным. Снег валил с неба, не переставая, засыпая город белым пухом. До Нового года оставалось две недели. Ольга готовилась к праздникам, составляла меню, планировала подарки, украшала их маленькую квартиру. Они с Максимом решили отметить скромно, вдвоем. Может, пригласить Наташу с ее новым парнем. Все шло хорошо. Обычная предпраздничная суета, приятные хлопоты. А потом позвонила Вера Петровна. Ольга не слышала разговора. Максим вышел на балкон, закрыл дверь. Когда вернулся, лицо его было бледным.
— Что случилось? — спросила Ольга. «Ничего, мама звонила. Просто поздороваться». Он врал. Ольга видела это по его глазам, но не стала расспрашивать. Не хотела портить предпраздничное настроение. Если бы она настояла на правде тогда, возможно, всё было бы по-другому. Вера Петровна позвонила, чтобы попросить денег. Опять. На этот раз речь шла о новогоднем подарке. Она присмотрела себе шубу. Настоящую, норковую, в хорошем меховом салоне. Стоила шуба ровно 400 тысяч рублей. «Максимчик», — говорила она елейным голосом. «Ты же знаешь, как я мечтала о норковой шубе. Твой отец обещал подарить. Но у него сейчас проблемы с бизнесом. А я так хочу встретить Новый год красивый». «Мам, у меня нет таких денег», — ответил Максим. «А у твоей жены?»
Голос Веры Петровны стал жестче. «Она же копит. На квартиру какую-то. Неужели не может одолжить свекрови?» «Это ее деньги, мам. Я не могу». «Максим!» Вера Петровна перешла на крик. «Я твоя мать. Родная мать. А она кто? Чужая женщина, которая тебя охмурила. Ты что, ее деньги важнее моих желаний?» «Мам, успокойся». «Не успокоюсь», — истерика нарастала. «Значит так, женился на этой провинциалке и забыл о матери? Она тебе дороже? Я тебя вырастила, я столько для тебя сделала, а ты…» Она разрыдалась. Громко, с надрывом. Максим стоял на морозном балконе, слушая материнские рыдания, и чувствовал, как что-то внутри него ломается. Привычное чувство вины захлестнуло с головой. «Он виноват. Он плохой сын. Он должен…»
«Должен…» «Хорошо», — сказал он глухо. «Я что-нибудь придумаю». Рыдания мгновенно прекратились. «Правда?» — голос Веры Петровны стал медовым. «Максимчик, я знала, что ты меня не бросишь. Ты же хороший мальчик. Мой мальчик». Максим повесил трубку и долго стоял на балконе, глядя на падающий снег. Он знал, что делает неправильно. Знал, что предает Ольгу. Знал, что потом будут последствия. Но не мог отказать матери. Не умел. За 30 лет так и не научился. Он сделал это через два дня. Ольга ушла на работу рано. У неё был важный отчёт, который нужно было сдать до конца года. Максим остался дома. У него был выходной. Карта Ольги лежала в ящике комода. Она никогда её не прятала. Зачем прятать от мужа?
Максим взял карту, оделся и пошел в банк. «Четыреста тысяч рублей. Все до копейки». Перевел на счет матери. Когда он вышел из банка, руки у него дрожали. Он понимал, что только что сделал. Понимал, что это воровство. Понимал, что Ольга никогда его не простит. Но было поздно. Дело сделано. Он позвонил матери. «Мам, деньги отправил». «Спасибо, сынок». Голос Веры Петровны звенел от радости. «Ты самый лучший. Я сейчас же поеду в салон. Только не говори никому, ладно?» «Конечно, конечно, это наш секрет». Максим повесил трубку и долго сидел на скамейке у банка. Снег падал на его непокрытую голову, но он не замечал холода. Что теперь делать? Признаться Ольге? Соврать что-нибудь? Попросить денег у друзей, чтобы вернуть?
Он решил молчать. Надеялся, что Ольга не сразу заметит пропажу, что у него будет время как-то выкрутиться, найти деньги, вернуть на счёт, и она ничего не узнает. Это было глупо, наивно, преступно. Но он не умел думать головой, когда дело касалось матери. Ольга узнала в тот же день. Она хотела оплатить онлайн-доставку продуктов, холодильник был пуст, А идти в магазин после тяжёлого дня не хотелось. Открыла приложение банка, чтобы посмотреть баланс на основной карте. И увидела ноль на накопительном счёте. Сначала она подумала, что это ошибка. Сбой в системе. Такое бывает. Проверила историю операций. Перевод на счёт В.П. Соколовой. Сумма — 400 000 рублей. В.П. Соколова.
Вера Петровна Соколова, Свекровь. Ольга смотрела на экран и не могла поверить своим глазам. Этого не может быть. Это какой-то розыгрыш. Максим не мог. Он бы никогда… Она позвонила в банк. Уточнила детали. Да, перевод был совершён сегодня. Да, с её карты. Нет, никакой ошибки. Ольга медленно опустила телефон. 400 тысяч. Четыре года экономии. Каждая не съеденная конфета, каждый не выпитый кофе, каждое нехоженое такси. Все её мечты, все её планы, всё её будущее переведено свекрови на шубу. Её муж украл у неё деньги. Что-то внутри Ольги оборвалось. Словно кто-то перерезал струну, которая много лет удерживала всё вместе.
Она не заплакала, не закричала, не разбила ничего. Она просто села на диван и долго смотрела в стену. А потом встала и начала собирать вещи. Максим вернулся домой около семи вечера. Он задержался на работе. Не специально, просто так получилось. Или, может, он боялся возвращаться. Боялся увидеть Ольгу, посмотреть ей в глаза. Он поднялся на свой этаж, достал ключи, открыл дверь и замер на пороге. В прихожей аккуратно сложенные стояли его чемоданы и сумки. Все его вещи. Рубашки, костюмы, обувь. Даже та дурацкая кружка с надписью «Лучший муж на свете». А посреди этого вещевого склада стояла Ольга. Спокойная, собранная, с ледяными глазами.
«Оля», — начал было Максим. «Ты знаешь, что сделал», — сказала она ровным голосом. «Не вопрос. Утверждение». Максим почувствовал, как земля уходит из-под ног. «Оля, я могу объяснить. Четыреста тысяч. Четыре года. Каждый рубль». Мама попросила. Она так хотела эту шубу. «Я верну, клянусь. Ты украл мои деньги». «Это не кража, мы же семья». «Были семьей», — перебила Ольга. «Больше нет». Она шагнула в сторону, открывая вид на кухонный стол. Там лежала стопка документов. «Это заявление на развод. И заявление в полицию о краже денежных средств. Я уже отнесла копию в отделение». Максим побледнел. «Оля, ты не можешь. Это же… Мы же…
Я даю тебе пять минут, чтобы забрать вещи и уйти. Но куда я пойду? К маме. Она тебя примет. Ты же ее любимый мальчик. В голосе Ольги не было злости. Только холод. Бесконечный арктический холод. Максим стоял, не зная, что делать. Умолять? Угрожать? Плакать? Оля, прости меня, — наконец сказал он срывающимся голосом. «Я виноват, я знаю, но я люблю тебя. Мы можем все исправить». «Нет», — отрезала Ольга, — «не можем. Ты предал мое доверие, украл мои деньги, отдал их женщине, которая годами меня унижала. И ты хочешь, чтобы я это простила?» Но время пошло. Она посмотрела на часы на стене. Максим понял, что спорить бесполезно.
Он молча начал выносить вещи на лестничную площадку. Одна сумка, вторая, третья, чемодан, коробка с книгами. Когда он вышел в последний раз, Ольга стояла в дверях. «Деньги ты вернёшь», — сказала она. «Добровольно или через суд? Выбор за тобой». И закрыла дверь. Так закончился брак Ольги Кузнецовой и Максима Соколова. Три года совместной жизни, тысячи общих воспоминаний, мечты о будущем, всё разбилось о 400 тысяч рублей и норковую шубу. Ольга осталась в квартире одна, село на пол прямо в прихожей и долго сидела так, глядя на закрытую дверь. Она не плакала. Слёзы придут потом, через несколько дней, когда схлынет шок. А пока только пустота и странное чувство освобождения.
Она больше не жена, не невестка Веры Петровны, не женщина, которую можно обманывать и предавать. Она снова просто Ольга. Девочка из маленького городка, которая всего добивается сама. И она справится. Обязательно справится. Она всегда справлялась. Максим стоял на улице, окружённый своими вещами. Снег падал на чемоданы, на сумки, на его непокрытую голову. Он не чувствовал холода, только оглушающую пустоту внутри. Что он наделал? Он достал телефон и позвонил матери. «Мам». Голос его дрожал. Оля всё узнала. Она меня выгнала. Короткая пауза. «И что?» Голос Веры Петровны был спокойным. «Давно пора было. Я же говорила».
Эта провинциалка тебе не пара. Приезжай домой, сынок. Я приготовлю твой любимый борщ. Максим медленно опустил телефон. В ту секунду он понял кое-что очень важное. Понял, но было уже слишком поздно. Он выбрал не ту женщину. Выбрал мать вместо жены, прошлое вместо будущего, цепи вместо свободы. И теперь ему придётся жить с последствиями этого выбора. а за окном продолжал падать снег. Белый, чистый, безразличный к человеческим драмам. Город готовился к Новому году, украшал ёлки, развешивал гирлянды, планировал праздники. Для кого-то этот год станет началом нового счастья, а для кого-то — концом старой жизни.
Ольга сидела на полу в пустой квартире и думала о том, что впереди у неё целая жизнь, другая жизнь, без обмана, без предательства, без человека, который так и не научился быть мужчиной. Она справится. Она обязательно справится. Ведь она всегда добивалась всего сама. И это только начало.
