Телефон завибрировал на столе. Алина глянула на экран — мама. Она поморщилась, но всё-таки взяла трубку.
— Алло.
— Алина, это я. Нужно поговорить. Приеду к тебе сегодня вечером.
— Мам, я занята…
— Освободишься. Это важно. Жду в семь.
Гудки. Мать повесила трубку, даже не дожидаясь ответа.
Алина бросила телефон на диван. Вот же. Она прекрасно знала, что значит «важный разговор» с матерью. Очередные требования, упрёки, обвинения.
Максим прислал сообщение:
«Как дела, красавица?»
Алина улыбнулась. Максим появился в её жизни три месяца назад — пришёл в компанию главным инженером. Высокий, с умными серыми глазами и неожиданно мягкой улыбкой. Они сошлись после корпоратива, когда он проводил её до такси и вдруг поцеловал.
«Нормально. Мать приезжает вечером,» — написала Алина.
«Ого. Держись. Если что — звони.»
Алина отложила телефон. Мать. Она не виделась с ней уже полгода. И честно говоря, не скучала.
Родители развелись, когда Алине было двенадцать. Точнее, отец ушёл. Не выдержал. Нина Павловна была тираном — контролировала каждый шаг, каждое слово. Критиковала, унижала, устраивала скандалы на ровном месте.
Алина помнила, как отец стоял в прихожей с чемоданом. Мать кричала:
— Уходишь?! К своей прошм…вке?!
— Нина, нет никакой другой. Я просто не могу больше так жить.
— А дети?! Бросаешь детей?!
— Я не бросаю. Я буду с ними видеться, помогать…
— Убирайся! И чтоб ноги твоей здесь не было!
Отец ушёл. Снял комнату на окраине. Алина навещала его по выходным — ездила на двух автобусах через весь город. Мать каждый раз устраивала сцену:
— К отцу-предателю поедешь? Ну иди, иди! Вы с ним одного поля ягоды!
Виолетта, младшая сестра, к отцу не ездила. Виола была на год младше Алины, но уже тогда понимала, на чьей стороне выгоднее быть.
Виола была красавицей. Яркая блондинка с огромными голубыми глазами и пухлыми губками бантиком. Куколка. Мать укладывала ей волосы, завязывала самые красивые банты, наряжала как принцессу. И все вокруг восхищались.
— Какая красивая девочка! Прямо ангелочек!
— Это младшенькая, Виолетта, — гордо говорила Нина Павловна.
На Алину никто не обращал внимания. Обычная. Тёмные волосы, серые глаза, средний рост. Ничего особенного.
— А эта — старшая, — небрежно бросала мать. — Вся в отца.
И Алина понимала — для матери это было оскорблением.
В шестнадцать лет Алина уехала учиться в областной центр. Поступила в колледж, потом в институт. Жила в общежитии, подрабатывала где могла — официанткой, промоутером, репетитором.
Мать звонила редко. Обычно когда нужны были деньги.
— Алина, Виолетте на день рождения подарок нужен. Пришли три тысячи.
— Мам, у меня самой денег нет.
— Как нет?! Ты же работаешь!
— Работаю. И плачу сама за общагу, за еду, за проезд…
— Всегда ты думаешь только о себе! Мне и сестре помочь не можешь! Жмотишься!
И бросала трубку.
Отец помогал чем мог. Присылал деньги, приезжал иногда, привозил продукты. Алина виделась с ним тайно — боялась, что мать узнает и устроит скандал.
— Пап, ты как? — спрашивала она.
— Нормально, дочка. Работаю. Живу.
— А… ты с кем-нибудь встречаешься?
Виктор усмехался.
— Нет. После твоей матери мне женщины не нужны.
Алина понимала его.
После института Алина устроилась на работу в проектную компанию. Инженером-конструктором. Зарплата была не очень-то и большая. Она сняла квартиру — однушку в спальном районе.
Мать узнала и позвонила:
— Я слышала, ты квартиру сняла?
— Да.
— Сколько платишь?
— Пятнадцать тысяч.
— С ума сошла! Переезжай домой, зачем деньги на ветер спускаешь?!
— Мам, я не могу дома жить.
— Почему?!
— Потому что.
— Ага, понятно. Стыдишься нас. Выше нас стала.
— Мам, дело не в этом…
— Всегда ты была неблагодарной! С самого детства была такой!
Алина повесила трубку и заплакала. Почему она не может просто жить спокойно? Почему мать вечно должна всё отравлять?
В двадцать семь лет Алина познакомилась с Толиком. Анатолий работал в соседнем отделе, часто заходил к ним по работе. Высокий, симпатичный, с приятной улыбкой.
Они начали встречаться. Алина была счастлива. Впервые за долгое время.
Через полгода Толик предложил съехаться. Алина согласилась. Они сняли двушку, обустроили её, строили планы на свадьбу. А потом мать узнала.
Нина Павловна приехала без предупреждения. Позвонила в дверь, Алина открыла.
— Мам?!
— Здравствуй. Покажешь, как живёшь?
Мать прошла в квартиру, оглядела всё критическим взглядом.
— Грязно. Пыль на полках. Посуда грязная. Ты хозяйка никакая, Алина.
— Мам, я работаю…
— Все работают. Но порядок должен быть.
Толик вышел из комнаты.
— Здравствуйте. Вы мама Алины?
Нина Павловна окинула его взглядом с ног до головы.
— Анатолий, — представился он. — Можно Толик.
— Нина Павловна.
Она не протянула руку. Просто развернулась и пошла на кухню.
— Чай будете? — спросил Толик.
— Не хочу я твоего чая.
С того дня мать начала приезжать регулярно. Раз в неделю, иногда чаще. Звонила в дверь, входила, критиковала всё подряд.
— Толик, не мог бы ты помочь с сумками? Или ты из тех, у кого руки не из того места?
— У вас тут жарко. Батареи не регулируются? Надо же было такую квартиру снять. Толик, куда ты смотрел, когда снимали эту квартиру!
Толик терпел. Молчал. Но однажды не выдержал.
Нина Павловна в очередной раз приехала, начала критиковать квартиру, Алину, всё вокруг. И вдруг сказала:
— Толик, а когда вы женитесь? Или ты с моей дочерью просто так живёшь и пользуешься?
— Нина Павловна, это наше дело.
— Как это ваше?! Это моя дочь!
— Вашей дочери двадцать семь лет. Она взрослая.
— Вот как! Значит, ты считаешь, что я лезу не в своё дело? Ещё не поженились, а уже не уважаешь меня! не во что не ставишь мое слово?
— Да, — спокойно сказал Толик. — Именно так.
Нина Павловна побагровела.
— Ты… ты смеешь мне хамить?!
— Я не хамлю. Я просто прошу вас не вмешиваться в нашу жизнь.
— Алина! — мать повернулась к дочери. — Ты слышишь, как он со мной разговаривает?!
Алина молчала. Внутри всё кипело, но она не могла выдавить ни слова.
— Молчишь? Значит, поддерживаешь его? Ну хорошо. Хорошо!
Мать схватила сумку и ушла, хлопнув дверью.
Толик обнял Алину.
— Прости.
— За что?
— Нагрубил твоей матери. Я не выдержал.
— Ты сказал правду, — тихо ответила Алина.
Но мать не успокоилась. Она звонила каждый день. Плакала в трубку, обвиняла Алину в предательстве, требовала выгнать Толика.
— Он настраивает тебя против меня!
— Мам, он ничего не делал…
— Делал! Ты раньше такой не была! Это он тебя испортил! Он тебе всю жизнь испортит — вот увидишь!
Через месяц Толик сказал:
— Алин, прости. Я не могу так больше. Твоя мать сводит меня с ума.
— Я поговорю с ней…
— Не надо. Я вижу, как тебе тяжело. Ты разрываешься между нами. Давай… давай разойдёмся. Спокойно, по-хорошему.
— Толик…
— Прости.
Он ушёл. И Алина осталась одна.
Мать позвонила на следующий день.
— Ах, вы расстались. Ну и правильно. Он тебе не пара был.
Алина повесила трубку и заблокировала мамин номер на месяц.
Потом был отец. Виктор умер внезапно — сердечный приступ на работе. Алине позвонили из больницы, но она не успела. Когда приехала, отец уже не было.
Алина стояла у его постели и плакала. Единственный человек, который её любил, ушёл.
На похоронах мать не появилась. Виолетта тоже. Прислали венок с лентой «От семьи».
Алина хоронила отца одна.
Прошло два года. Алина копила деньги. Все деньги откладывала.
И наконец купила квартиру. Однушку в новостройке. Маленькую, но свою.
Мать узнала и позвонила:
— Слышала, ты квартиру купила.
— Да.
— Молодец. Значит денег полно. Может, теперь поможешь сестре?
— С чем?
— Виолетта замуж вышла. За Романа. Они снимают квартиру, денег не хватает. Ты бы могла им помогать. Давать денег.
— Нет.
— Как нет?!
— Вот так. Пусть сами зарабатывают.
— Алина, у них ребёнок будет!
— Значит, должны были думать, прежде чем рожать.
— Господи, какая же ты бессердечная!
— Может быть.
Алина повесила трубку.
Виолетта действительно вышла замуж. За Романа — красавца с гитарой, который читал стихи наизусть и не работал нигде постоянно. Подрабатывал на праздниках, пел в барах. Денег стабильных, соответственно, не было.
Виола родила дочку. Милану. Жили они теперь с Романом у Нины Павловны в двушке. Тесно, шумно, но мать была счастлива.
— Наконец-то в доме ребёнок! — говорила она всем подругам.
Алине она звонила реже. Только когда нужны были деньги.
— Алина, Милане на молочную смесь нужно. Пришли пять тысяч.
— Мам, нет.
— Как нет?! Племяннице помочь не можешь?!
— Не могу. Пусть Роман работает.
— Он работает!
— Где? Раз в неделю на свадьбе попеть?
— Ты завидуешь сестре! Потому что у неё семья, а у тебя никого нет!
Алина отключала телефон.
И вот сегодня мать снова объявилась.
В семь вечера раздался звонок в дверь. Алина открыла. Нина Павловна стояла на пороге с двумя огромными сумками и чемоданом.
— Здравствуй.
— Привет, мам. — Алина посмотрела на багаж. — Это что?
— Мои вещи. Проходи давай, помоги занести.
Алина застыла.
— Мам, подожди. О чём ты?
— О чём, о чём. Я же сказала — нам надо поговорить. — Нина Павловна втащила чемодан в прихожую. — Ну что стоишь? Помоги с сумками.
Алина машинально взяла одну сумку, внесла в квартиру. Мать уже успела снять куртку, прошла в комнату, оглядывалась.
— Так ты тут живёшь? Однушка, значит.
— Да.
— Маленькая. Ну ничего, нам хватит. Диван в зале поставишь еще один, маленький — я на нём буду спать.
Алина почувствовала, как холодеет внутри.
— Мам, о чём ты говоришь?
— Садись, поговорим. — Нина Павловна прошла на кухню, села за стол. — Чай давай сделай.
Алина поставила чайник. Руки дрожали. Она налила чай, села напротив матери.
— Я приняла решение, — начала Нина Павловна. — Свою квартиру я отдаю Виолетте. Ей она нужнее — у неё ребёнок, муж, семья. А я переезжаю к тебе.
— Мам, ты серьёзно?
— Абсолютно. Виолетта — мать, ей своё жильё необходимо. А ты одна живёшь, эгоистка. Тебе отдельная квартира вообще не нужна.
— У меня однушка.
— Ну и что? Места всё равно хватит. Ты на работе целыми днями, а я буду тут хозяйничать. Порядок наведу, готовить буду. Ты же сама толком не умеешь.
— Мам, это моя квартира…
— Ну и что? Я твоя мать. Ты обязана меня принять.
— Я никому ничего не обязана.
Нина Павловна прищурилась.
— Как это не обязана? Я тебя родила, растила, на ноги поставила!
— Ты растила Виолетту. Меня ты терпела.
— Вот как! Значит, ты меня обвиняешь? Вот роди сама детей, потом обвиняй меня вообще!
— Я констатирую факт.
— Алина, ты неблагодарная! Всю жизнь я тебе посвятила!
— Мам, послушай…
— Нет, ты послушай! — Мать стукнула кулаком по столу. — Виолетте нужна квартира! У неё семья! А ты тут одна сидишь, как сова. Тебе уже тридцать скоро, а толку? Ни мужа, ни детей. Одна, как перст!
— Мам, при чём тут это?
— При том! Я к тебе переезжаю — может, хоть замуж выйдешь наконец. Я подскажу, проконтролирую, научу. Я посмотрю, как ты живёшь, что делаешь не так. А то совсем от рук отбилась!
Алина сжала кулаки под столом.
— Мам, я не хочу, чтобы ты переезжала.
— А я не спрашиваю. Я уже решила. Вещи привезла, вот они. Ты же не выгонишь меня силой? Родную мать-то на улицу?
Алина смотрела на мать. На её уверенное лицо, на самодовольную улыбку. Нина Павловна уже всё решила. Она приехала не спрашивать — она приехала ставить перед фактом.
— Мам, но Виолетта… она же не хочет, чтобы ты уходила?
— Хочет! Ещё как хочет! Ей квартира нужна — своя, большая. Они с Романом там заживут, как люди. А мне много не надо. Диванчик — и хватит.
— А если она к свекрови уедет?
— Не уедет! — отрезала Нина Павловна. — Я ей квартиру отдаю, чего ей ещё надо? Она мне очень благодарна! Не то что ты.
— Мам…
— Всё, не спорь. Решено. Я остаюсь. Завтра начнём обустраиваться. Диван какой-нибудь купим раскладной. Всё удобно.
Алина смотрела на мать и понимала — спорить бесполезно, просто нарвётся на очередное обвинение. Нина Павловна настроена серьёзно. Она не уйдёт просто так. И выталкивать её силой… Алина не могла. Это же мать.
— Хорошо, — тихо сказала Алина.
— Что хорошо?
— Оставайся.
Нина Павловна расплылась в улыбке.
— Вот видишь! Я знала, что ты образумишься! Ты же умная девочка, в конце концов.
— Только… — Алина встала из-за стола. — Давай отметим это как-то. Раз такое событие.
— Отметим? Как?
— Купим торт. Чаю попьём, поговорим спокойно. Я просто… устала за день. Дай мне немного времени привыкнуть к мысли.
Нина Павловна кивнула.
— Ну ладно. Торт — это хорошая идея.
Алина достала кошелёк, вытащила тысячу рублей.
— Вот, возьми. Сходи в магазин на углу, купи что-нибудь вкусное. Я пока тут приберусь немного.
— А ты не можешь сама пойти?
— Нет, мам. Я устала. Схожу в душ, переоденусь. Ты иди, а я тут пока вещи твои разложу.
Мать взяла деньги, надела куртку.
— Ну ладно. Я быстро. Минут двадцать — и вернусь. Если деньги останутся — возьму и игристого.
— Не спеши. Выбери что-нибудь на свой вкус.
Нина Павловна вышла. Алина подождала, пока хлопнет дверь подъезда. Потом схватила мамины сумки, чемодан. Вытащила всё на лестничную площадку. Вернулась в квартиру, захлопнула дверь, повернула ключ в замке.
Села на пол, прислонилась спиной к двери. Сердце колотилось.
Минут через двадцать послышались шаги. Дверная ручка задёргалась. Но замок не открывался.
— Алина? — позвала мать. — Открой, я не могу попасть. Что тут делают мои вещи?
Алина молчала.
— Алина! Дверь заело! Открой! Что происходит?!
Молчание.
— Алина! — Мать забарабанила в дверь. — Что происходит?!
Алина встала, подошла к двери.
— Я не пущу тебя, мам.
— Что?!
— Забирай свои вещи и уезжай.
— Алина, открой дверь немедленно!
— Нет.
— Алина! Я твоя мать! Ты обязана меня впустить!
— Я никому ничего не обязана. Ты сама так говорила — я неблагодарная, чёрствая. Так вот, иди к Виолетте. Она благодарная. Пусть тебя приютит.
— Алина, я не шучу! Открой сейчас же!
— И я не шучу. Прощай, мам.
— Ты… ты не можешь так со мной! Я твоя мать!
— Именно поэтому я и могу. Потому что ты всю жизнь делала со мной что хотела. Критиковала, унижала, сравнивала с Виолеттой. А теперь ещё и хочешь забрать моё единственное личное пространство. Нет, мам. Хватит.
— Из-за тебя отец ушёл! — закричала Нина Павловна. — Ты его настроила против меня! Маленькая ещё была, а уже манипулировала!
— Это ложь. Папа ушёл, потому что ты его доводила. Так же, как доводила Толика. Так же, как доводишь меня.
— Толик был никто! Недостойный лентяй!
— Толик был хорошим человеком. Но ты его выжила. Как выживала всех, кто был рядом со мной.
— Алина, умоляю… — Голос матери изменился, стал жалобным. — Ну открой. Мы же семья…
— Нет, мам. Мы не семья. Семья — это когда любят, поддерживают. А ты меня никогда не любила. Ты терпела. Потому что так надо.
— Это неправда!
— Правда. И ты сама это знаешь.
Мать снова забарабанила в дверь.
— Алина! Открой! Я вызову полицию!
— Вызывай. Расскажешь им, что хотела захватить чужую квартиру.
— Это не чужая! Ты моя дочь!
— А это моя квартира. Которую я купила сама. На свои деньги. И никто не имеет на неё права. Ни ты, ни Виолетта.
— Ты пожалеешь! — закричала мать. — Пожалеешь, что так со мной поступила!
— Не пожалею.
— Тогда я тебя проклинаю! Слышишь?! Проклинаю!
Алина усмехнулась.
— Давно уже прокляла, мам. Каждым своим словом. Каждым взглядом. Теперь иди. И не возвращайся.
Мать ещё минут десять стояла под дверью, стучала, кричала. Потом затихла. Алина услышала, как она звонит кому-то.
— Виолетта? Это я. Твоя сестра… она… она выгнала меня! Выставила вещи на улицу! Приезжай, забери меня…
Голос удалялся. Мать спустилась вниз.
Алина села на пол. Слёз не было. Только пустота. И странное, почти пугающее облегчение.
Телефон завибрировал. Виолетта.
Алина не стала брать трубку.
Через минуту пришло сообщение: «Ты вообще совесть имеешь?! Мать выгнала! Она в слезах! Приеду — поговорим!»
Алина заблокировала сестру. Потом заблокировала мать.
Встала, прошла на кухню. Достала из холодильника красного, налила себе бокал. Выпила залпом. Налила ещё.
За окном стемнело. Город зажигал огни. А она, Алина, сидела на кухне своей квартиры. Одна. Свободная.
Максим прислал сообщение: «Как прошла встреча?»
Алина набрала: «Интересно. Очень интересно.»
«Расскажешь?»
«Лучше покажу. Приезжай. Научишь меня готовить тирамису?»
«Еду.»
Алина встала, открыла окно. Впустила в квартиру холодный ноябрьский воздух. Дышала глубоко, медленно.
Свободная. Впервые за тридцать лет — свободная.
От матери, от её требований, от чувства вины, которое та годами в неё вбивала.
Квартира осталась её. Нина Павловна переехала к Виолетте. Своё жильё младшей дочери она так и не отдала — видимо, поняла, что это была просто угроза, манипуляция.
Алина не отдала ей свою. И не собиралась. Никогда.
