Татьяна закрыла кассовый аппарат с легким, приятным щелчком, словно ставя точку в конце удачного дня. В воздухе еще витал аромат детской радости и предвкушения праздника — сегодня разобрали последнюю партию бархатных платьев для утренников и несколько дорогих зимних комбинезонов, похожих на пухлые скафандры.
Десять лет назад, когда она, сжимая в кулаке все свои сбережения, открывала первый крошечный магазинчик в спальном районе, Сергей лишь криво усмехался. «Авантюра, — цедил он, глядя на коробки с ползунками. — Прогоришь через месяц». Но бизнес, вопреки его пророчествам, пустил корни, окреп и расцвел. Один магазин превратился в сеть из трех, приносящих ежемесячно четверть миллиона чистой прибыли. Татьяна не кичилась этим, но чувствовала под ногами твердую почву, которой так не хватало в их браке.
Сергей, застрявший на должности менеджера среднего звена с зарплатой, редко переваливающей за семьдесят тысяч, не мог смириться с успехами жены. Его уязвленное самолюбие сочилось ядом. «Ну что, королева тряпичного царства, опять в песочнице игралась?» — бросал он за ужином, ковыряя вилкой котлету. Татьяна научилась пропускать эти шпильки мимо ушей, как назойливое жужжание мухи. Главное — в доме достаток, ипотека за «трешку» погашена, тылы прикрыты.
Квартиру они купили семь лет назад. Львиную долю внесла Татьяна, Сергей добавил свои скромные накопления. На бумаге — совместно нажитое, по факту — памятник ее упорству.
Татьяна всегда помнила завет отца, Василия Егоровича: «Танюша, у женщины должна быть своя кубышка. На черный день, на светлый час — неважно. Но своя». Следуя этому правилу, она тайком откладывала часть прибыли на отдельный счет. За пять лет там скопилось пять миллионов — ее подушка безопасности, ее гарант свободы.
Сергей, чувствуя, что жена что-то недоговаривает, вел себя как ищейка. «Сколько наварила? Какая маржа? Куда деньги дела?» — допытывался он, и в его глазах загорался алчный огонек. Татьяна отшучивалась, ссылалась на налоги, закупки, аренду, предпочитая держать оборону.
У Сергея была старшая сестра, Жанна — женщина, сотканная из амбиций и демонстративного благополучия. К сорока годам она, будучи замужем за владельцем строительной фирмы Константином, превратила свою жизнь в витрину успеха: загородный дом, «Лексус», Мальдивы по расписанию. Жанна обожала играть на контрастах, особенно когда рядом был «неудачник»-брат.
На семейных посиделках она блистала, как новогодняя елка.
— Сереженька, ты все там же? — тянула она елейным голосом, поправляя бриллиантовое колье. — Ну ничего, стабильность — признак мастерства. Хотя, конечно, мужчине нужно расти…
Сергей багровел, комкая салфетку под столом.
— У меня все нормально.
— Разумеется, милый. Танечка, а ты все своими ползунками торгуешь? Какая прелесть, такой уютный, маленький гешефт.
Татьяна улыбалась одними губами, не желая метать бисер.
Грязил юбилей Жанны. Сорок лет — рубеж, который она решила отметить с имперским размахом: ресторан на двести персон, живой джаз, фейерверки. На последнем ужине она многозначительно посмотрела на брата:
— Сережа, я очень надеюсь, что твой подарок будет соответствовать уровню мероприятия. Понимаю, у вас бюджет не резиновый, но я твоя единственная сестра. Не хотелось бы краснеть перед гостями за родного брата.
Сергей кивнул, проглатывая унижение вместе с куском стейка. После этого вечера он ходил чернее тучи, срываясь на крик из-за немытой чашки.
Роковая случайность произошла в субботу. Татьяна, замотавшись, оставила открытой вкладку интернет-банка на домашнем компьютере. Сергей, зашедший за зарядкой, бросил случайный взгляд на монитор и замер. Цифры гипнотизировали: пять миллионов четыреста тысяч рублей.
Он опустился на стул, не веря глазам. Пять миллионов! Пока он считал копейки, выслушивал насмешки сестры, его жена сидела на мешке с золотом и врала ему в лицо про «тяжелые времена» в бизнесе.
Гнев сменился холодной решимостью. Это совместно нажитое. Это его деньги тоже. И это — его шанс. Шанс утереть нос Жанне, доказать всем, что он не лузер, а состоятельный мужчина.
Он набрал номер сестры.
— Жанна, привет! Слушай, я тут подумал… На твой юбилей я хочу сделать настоящий подарок. Пять миллионов.
В трубке повисла звенящая тишина.
— Сережа… ты не шутишь?
— Я абсолютно серьезен. Ты заслуживаешь лучшего. Пусть все знают, что мы — семья, что мы успешные люди.
— Боже мой, Сережка! Я всегда знала, что в тебе есть стержень! Костя обалдеет! Спасибо, родной!
Сергей нажал отбой, чувствуя себя победителем. Оставалось лишь забрать то, что принадлежит ему по праву.
Вечером Татьяна помешивала суп, когда муж вошел на кухню. Воздух сразу стал плотным, наэлектризованным.
— Тань, разговор есть.
— О чем? — она обернулась, вытирая руки.
— О деньгах. Мне нужно пять миллионов.
Татьяна нахмурилась, не понимая.
— Зачем?
— Я обещал Жанне на юбилей. Это наш подарок.
— Какой подарок? Сергей, ты бредишь?
— Не придуривайся! — рявкнул он, сбрасывая маску. — Я видел вклад. Пять миллионов четыреста тысяч. Думала, дурака из меня делать будешь вечно?
Татьяна побледнела, прислонившись к столешнице.
— Ты лазил в моем компьютере?
— Не уходи от ответа! Мы в браке, все общее! Я имею право!
— Это деньги моего бизнеса! Мои накопления! Ты к ним не имеешь никакого отношения!
— Врешь! В браке все делится пополам! Я уже дал слово Жанне! Она ждет! Ты хочешь выставить меня треплом перед сестрой?!
— Я не дам тебе ни копейки! Тем более на блажь твоей сестры! Ты в своем уме?!
Лицо Сергея перекосило. Он схватил связку ключей со стола и с силой швырнул их в стену. Штукатурка посыпалась на пол.
— Значит так! Либо ты даешь доступ к счету, либо я сам возьму!
Он рванул в спальню. Татьяна, оцепенев на секунду, бросилась следом.
В комнате царил хаос. Сергей методично потрошил шкафы. Обувные коробки летели на пол, одежда — на кровать.
— Прекрати! — закричала она, пытаясь схватить его за руку.
Он отшвырнул ее с такой силой, что она ударилась спиной о косяк. Боль пронзила позвоночник.
— Не лезь! — взревел он, переворачивая ящики комода. Белье, документы, косметика — все летело в кучу. — Где карта?! Где пароли?!
Он метался по квартире как раненый зверь, круша все на своем пути. Не найдя искомого, он замер посреди разгромленной гостиной, тяжело дыша. Глаза его налились кровью.
— Я не понял… — прошипел он, надвигаясь на жену. — Где твоя заначка, тварь?! Я обещал сестре!
Он схватил ее за плечи, пальцы впились в плоть как клещи. Он тряс ее, как тряпичную куклу, и голова Татьяны моталась из стороны в сторону.
— Говори! Где?!
— Отпусти! Ты больной! — она извернулась ужом, вырвалась и метнулась к тумбочке. Схватив телефон, она бросилась в ванную, успев захлопнуть дверь за секунду до того, как в нее врезалось тело мужа.
Щелкнула задвижка. Сергей колотил в дверь кулаками, дверь содрогалась.
— Открывай! Слышишь, сука, открывай!
Татьяна дрожащими пальцами тыкала в экран. «Папа». Вызов.
— Папа! Папа, спаси! — закричала она в трубку, глотая слезы.
— Таня?! Что стряслось?!
— Сергей… он озверел… требует деньги… ломится в дверь! Папа, мне страшно!
— Едем! Не открывай! Держись, дочка!
Она сползла по кафельной стене на пол, сжавшись в комок. За дверью бушевал ураган:
— Думаешь, спряталась?! Все равно отдашь! Жанна ждет! Я мужик, я слово дал!
Время растянулось в бесконечную резину. Каждая секунда казалась часом. Наконец, сквозь грохот ударов, она услышала звонок в дверь и громовой голос отца:
— Сергей! Открывай немедленно!
Шум стих. Послышались голоса, шаги. Потом тихий стук в дверь ванной.
— Танюша, это я. Выходи.
Она открыла. Василий Егорович подхватил ее, прижал к себе. Клавдия Николаевна стояла посреди руин гостиной, с ужасом глядя на погром. Сергей сидел на диване, ссутулившись, спрятав лицо в ладонях.
— Собирайся, — жестко сказал Василий Егорович зятю. — И чтобы духу твоего здесь не было.
— Василий Егорович, дайте объяснить…
— Объяснить?! — отец побагровел. — Ты поднял руку на женщину! Ты разнес дом! Ты вымогал деньги! Десять минут на сборы, или я вызываю наряд.
Сергей поднял глаза на жену. В них плескалась злоба пополам с животным страхом.
— Тань… ну пойми… это же сестра… я не могу…
— Вон, — прошептала Татьяна. — Пошел вон.
Через десять минут за ним захлопнулась дверь.
— Вы еще приползете, — бросил он напоследок, но голос его дрожал.
Татьяна обессиленно опустилась в кресло. Клавдия Николаевна гладила ее по руке, плача.
— Мам, как же так… из-за денег…
— Не из-за денег, дочка, — покачала головой мать. — Из-за ничтожества своего. Он всю жизнь хотел быть кем-то, а был никем. А ты просто под руку попалась.
Василий Егорович уже набирал номер.
— Завтра утром — в травмпункт, фиксировать побои. Потом в полицию. Потом к юристу. Развод, раздел, запрет на приближение. Мы его уничтожим.
Татьяна кивнула. Иллюзии рассыпались в прах.
Утром механизм правосудия был запущен. Заявление в полиции, снятие побоев — синие отпечатки пальцев на плечах говорили красноречивее слов. Визит в банк — перевод средств на безопасный счет, смена всех паролей. Встреча с адвокатом — холодный, деловой разговор о стратегии защиты.
Вечером телефон ожил. Сергей. Голос заискивающий, жалкий.
— Тань, ну погорячился. Давай встретимся, поговорим?
— Встретимся в суде.
— Ты что, серьезно?! Из-за ссоры?!
— Из-за того, что ты назвал меня тварью и душил из-за денег для своей сестры.
Она заблокировала номер.
На следующий день слесарь сменил замки. Квартира, вычищенная и прибранная родителями, снова стала ее крепостью.
— Ты сильная, дочь, — сказал отец за ужином. — Справишься.
Через неделю телефон пискнул сообщением с незнакомого номера. Жанна.
«Твой муж — трепло и нищеброд. Обещал пять лямов, а сам сдулся. Позорище».
Татьяна усмехнулась и удалила сообщение. Пусть пауки грызут друг друга в своей банке. Она была свободна.
