Ты где, овца? Почему ключ не подходит? И зачем ты выкинула мои и мамины вещи в подъезд? За такое я тебе все зубы выбью», — орал в трубку злой муж, вернувшись от любовницы. Но от моего ответа он похолодел и упал на пол.
А телефон в кармане завибрировал. Марина достала его, посмотрела на экран. Муж. Странно, он же в командировке. Обычно оттуда не звонит, говорит, что связь плохая.
— Алло. Марин, я задержусь ещё на пару дней. Голос Игоря звучал как-то странно, будто он торопился.
— Тут дела затянулись.
— Хорошо, — ответила она машинально.
— Но всё, пока. Целую. Гудки.
Даже не спросил, как Ваня. Даже не спросил, как она. Марина убрала телефон и посмотрела на спящего сына. Ванечке три года, он сладко посапывал в кроватке, обняв плюшевого медведя. За окном накрапывал дождь. Капли стекали по стеклу, и в квартире было тихо-тихо. Командировки. Четвёртое за этот месяц. Раньше Игорь ездил редко, а теперь постоянно. И возвращался какой-то Другой. Не уставший, как положено после работы, а отдохнувший, посвежевший. И пах чем-то незнакомым, не своим одеколоном, а чем-то сладковатым, цветочным. Марина тряхнула головой. «Хватит себя накручивать. Муж работает, зарабатывает деньги для семьи. Что тут подозрительного?» Но червячок сомнения уже завелся. И выгнать его не получалось.
Впрочем, обо всём по порядку. Марина родилась в маленьком городке Берёзовске, затерянном где-то между областным центром и железнодорожной станцией. Городок был из тех, что не найдёшь на карте без лупы. 15 тысяч жителей, две школы, один кинотеатр и бесконечные. Ряды пятиэтажек, выкрашенных в унылый жёлто-серый цвет. Отец Марины, Николай Степанович, всю жизнь проработал водителем на местном хлебозаводе. Вставал в 4 утра, возвращался затемно, пахнущий бензином и свежим хлебом. Странное сочетание, но Марина с детства любила этот запах. Мать, Галина Васильевна, была швеёй в ателье, том самом, что располагалась на первом этаже дома быта. Шила всё, от школьной формы до свадебных платьев, и руки её никогда не знали покоя. Жили небогато, но и не бедствовали.
Как говорила мать, на хлеб хватает, на масло иногда, а на икру только по праздникам. Были и другие ценности. Честность, порядочность, умение рассчитывать только на себя. «Маринка», — часто говорил отец, когда она была ещё совсем маленькой, — «запомни, на чужой каравай рот не разевай. Своё надо иметь. Своё». и он многозначительно поднимал вверх указательный палец, будто это была великая мудрость веков. Впрочем, для их семьи это и правда была главная заповедь. Мать добавляла свое. «И замуж выходи не за красивые глаза, а за руки рабочие. Красота пройдет, а кормить семью кому-то надо. И главное, никогда не давай себя в обиду. Ты не хуже других, запомни».
Марина кивала, хотя в свои 12 лет думала о замужестве примерно столько же, сколько о полётах на Марс, то есть вообще не думала. Её занимали другие вещи — школа, подружки, книжки из библиотеки. Бабушка Зоя, мамина мать, жила в том же Берёзовске, только на другом конце города. Целых 15 минут пешком, что по местным меркам считалось далеко. У бабушки была своя двухкомнатная квартира в старой хрущевке на третьем этаже, с высокими потолками и скрипучими полами с геранью. На подоконниках и запахом пирогов, который, казалось, въелся в стены навечно. Марина любила бывать у бабушки. Там было спокойно, тихо, и никто не ругался из-за денег. Потому что дома иногда ругались. Нечасто, но бывало.
Когда опять поднимали цены, когда ломалась машина отца и нужны были деньги на ремонт, родители не кричали друг на друга, они обсуждали. Но от этих обсуждений у Марины сжималось сердце. «Ничего, Маринка», — успокаивала её бабушка Зоя. «Это жизнь. В каждой семье такое бывает. Главное, любят друг друга, а деньги — дело наживное». Бабушка была мудрой женщиной. пережила войну, голод, потерю мужа и сохранила удивительную доброту. Она часто говорила внучке, «Запомни, Маринка, жизнь — штука непредсказуемая. Сегодня ты на коне, а завтра — под конём. Главное — всегда иметь что-то своё. Свой угол, свои сбережения, свою голову. Тогда никто тебя не сломает».
Марина слушала и кивала, не понимая тогда всей глубины этих слов. В классе у неё была лучшая подруга — Ленка Соколова. Рыжая, веснушчатая, громкая. Полная противоположность сдержанной Марине. Они дружили с первого класса, когда Ленка поделилась с Мариной бутербродом с колбасой. И с тех пор были не разлей вода. «Вырастим, уедем отсюда». мечтала Ленка, болтая ногами на заборе у школы. «В Москву? Или хотя бы в область? Там жизнь, Маринка, там всё по-другому». «Угу», — соглашалась Марина, хотя про себя думала, что никуда она отсюда не уедет. Родители здесь, бабушка здесь, всё знакомое, родное. Когда Марине исполнилось 16 лет, бабушка Зоя серьёзно заболела. «Это случилось внезапно».
Ещё вчера она пекла свои знаменитые пироги с капустой, а сегодня — скорая, больница, врачи с серьёзными лицами. «Инсульт», — сказал доктор. «Обширный. Мы сделаем всё возможное, но готовьтесь». Бабушка прожила ещё два месяца. Марина ходила к ней каждый день после школы, сидела рядом, держала за руку, читала вслух. Бабушка не говорила. Не могла. Но глаза её были живыми. «Внученька моя», — прошептала бабушка Зоя за день до смерти, — «береги себя». Это были её последние слова. Хоронили бабушку в ноябре, под мелким противным дождём. Марина стояла у могилы и не плакала. Слёзы закончились ещё раньше. Она просто смотрела на гроб и думала о том, как несправедлива жизнь.
После похорон выяснилось, что бабушка оставила завещание. И квартиру свою она отписала внучке, Марине. «Мне?» — не поняла Марина. «Но почему?» «Мам, это же тебе должно!» Она так решила. Мать вытерла слёзы. «И я согласна. Бабушка хотела, чтобы у тебя было своё жильё. Чтобы ты ни от кого не зависела. Квартиру решили сдавать. Марине всего шестнадцать. Жить одной рано. Деньги откладывали на сберкнижку на её имя. За несколько лет накопилась приличная сумма. «Это твоя подушка безопасности», — говорил отец. «Не трогай бескрайней нужды». Школу Марина закончила без особого блеска. Не отличница, но и не троечница. Крепкая хорошистка. После выпускного поступила в местный колледж на бухгалтера. Профессия надёжная, везде нужная.
Ленка к тому времени уехала в областной центр, работала там продавцом в магазине одежды, снимала комнату. Они перезванивались каждую неделю, делились новостями. Диплом бухгалтера Марина получила в 20 лет. Почти сразу устроилась на работу, в небольшую строительную фирму. Платили немного, но стабильно. Она по-прежнему жила с родителями. Бабушкина квартира все еще сдавалась, деньги копились. А ещё она завела кота, рыжего наглого барсика, который сразу показал, кто в доме хозяин. Кот стал её верным другом и молчаливым слушателем всех секретов. «Замуж тебе надо, Маринка», — говорила Ленка во время редких встреч. «А то засохнешь». «Да где ж его взять, мужа-то?» — отмахивалась Марина. «В нашем Берёзовске все нормальные давно разобраны». Она не торопилась.
Насмотрелась на соседок, которые выскакивали в 18, а к 30 уже имели троих детей, мужа, тунеядца и потухший взгляд. Лучше одной, чем с кем попало. Но судьба, как известно, любит вносить свои коррективы. Игоря она встретила случайно. Настолько случайно, что потом долго думала, а не знак ли это? Была обычная суббота. Марина ехала к родителям, Они к тому времени вышли на пенсию и переехали в деревню Сосновку к маминой сестре. Отец давно мечтал о своём огороде, а мать устала от городской суеты. Продали квартиру в Берёзовске, купили домик с участком и были счастливы. Марина навещала их каждые выходные. В тот день автобус сломался на полпути. Что-то там с двигателем.
Водитель чертыхался и пинал колесо, а пассажиры уныло толпились на обочине. «Далеко едете?» — спросил приятный мужской голос. Марина обернулась и увидела его, высокого, темноволосого, с обаятельной улыбкой. Он стоял рядом с серебристой иномаркой и смотрел на неё с лёгкой заинтересованностью. «В Сосновку», — ответила она, — «к родителям». «Могу подвезти. Мне почти по пути». Марина заколебалась. Садиться в машину к незнакомцу? Мало ли что. Но он выглядел прилично. Хороший костюм, аккуратная стрижка, добрые глаза. «Спасибо», — решилась она. По дороге разговорились. Его звали Игорь. Ему 27, работает менеджером в компании, которая поставляет оборудование по области. Ездит много, но работа нравится.
— А вы откуда? — спросил он.
— Из Берёзовска, работаю бухгалтером.
— О, соседи почти. Я часто бываю в вашем городе по делам. Он довёз её до самой Сосновки, хотя это было явно не по пути. На прощание попросил номер телефона. Марина дала, сама не зная почему. Он позвонил на следующий день и на следующий, и через неделю приехал специально пригласить на ужин. «Я не могу перестать о тебе думать», — признался он. «Это странно, да?» Марина улыбнулась. Ей тоже было странно. И приятно. Они начали встречаться. Игорь красиво ухаживал. Цветы, рестораны, прогулки, долгие разговоры. Он был внимательным, заботливым, интересным собеседником. Рассказывал о своих путешествиях, о книгах, о планах на будущее.
«Ты особенная Марина», — говорил он, глядя ей в глаза. «Настоящая. Не такая, как все эти пустышки». Марина таяла. Впервые в жизни она чувствовала себя красивой, желанной, важной. Через три месяца Игорь познакомил её со своей матерью. Елена Викторовна оказалась невысокой худощавой женщиной лет 55, с аккуратно уложенными волосами и цепким взглядом. «Значит, это ты», — сказала она вместо приветствия, окинув Марину оценивающим взглядом с головы до ног. «Та самая Марина». «Здравствуйте». Марина протянула коробку с тортом, который испекла сама. «Это вам». Елена Викторовна взяла коробку кончиками пальцев. «Сама». «Пекла? Как мило». Это мило прозвучало как примитивно.
Марина почувствовала укол, но списала на волнение. За обедом Елена Викторовна задавала много вопросов. Где работает Марина, кто её родители, где живёт, какое образование? Вопросы были вежливыми, но в них сквозило что-то неприятное. «Значит, бухгалтер на маленькой фирме», — резюмировала свекровь. «Родители водители швея. Это скромно». «Мама». предупреждающе сказал Игорь. «Что? Я просто спрашиваю?» Елена Викторовна улыбнулась холодной улыбкой. «Мой сын — перспективный молодой человек. Я всегда мечтала, что он найдёт девушку своего уровня». Марина выпрямилась. «Я люблю вашего сына не за деньги или статус. Просто люблю его, такого, какой он есть». Елена Викторовна подняла бровь. «Какая ты…
Прямолинейная. После обеда, когда Игорь вышел на кухню, свекровь наклонилась к Марине и тихо сказала. «Послушай, деточка, мой сын — всё, что у меня есть. Муж умер, когда Игорю было 15. С тех пор я одна его поднимала. И я хочу для него лучшего. Ты понимаешь?» «Понимаю», — ответила Марина. «Но лучшее — это не про деньги и связи. Это про любовь и уважение. В глазах Елены Викторовны мелькнуло что-то тёмное. Посмотрим. На обратном пути Игорь извинялся. «Мама бывает сложной, но она хорошая, просто слишком меня опекает. Привыкнет к тебе, всё изменится». Марина промолчала. Она не была уверена, что свекровь когда-нибудь привыкнет.
Они встречались полтора года. Игорь был идеальным, внимательный, заботливый, щедрый. Звонил каждый день, приезжал каждые выходные, помнил все важные даты. Марина чувствовала себя счастливой. Елена Викторовна по-прежнему относилась к ней холодно, но терпимо. Периодически отпускала колкости. «Ты бы похудела немного. Что это за платье?» При личных семьях так не делают. Но Марина научилась не обращать внимания. Предложение Игорь сделал на их полутора годовщину. Ужин в ресторане, свечи, шампанское и кольцо в бархатной коробочке. «Марина, выйдешь за меня?» Она смотрела на него, на его добрые глаза, на волнующуюся улыбку и не могла поверить своему счастью. «Да».
Свадьбу назначили на весну. Небольшую, человек на 50. Родственники с обеих сторон, друзья, коллеги. Елена Викторовна пыталась командовать, но Марина мягко, но твёрдо настояла на своём. «Это наша свадьба», — сказала она Игорю, — «не её». Он согласился. Тогда ещё соглашался. После свадьбы встал вопрос о жилье. Игорь снимал квартиру в областном центре, Но это было далеко и неудобно. «У меня есть квартира», — сказала Марина. «Бабушкина. Двушках берёзовские. Мы можем жить там». Игорь обрадовался. «Отлично. Сделаем ремонт, обставим как надо, будет конфетка». Квартирантов Марина предупредила за месяц. Ремонт сделали быстро, на деньги, которые она копила все эти годы. Игорь обещал потом компенсировать, но как-то забылось.
Они въехали в новую квартиру летом. Марина смотрела на свежие стены, на их общую спальню, на кухню с новой техникой и была счастлива. Это их дом, их семья, их будущее. Елена Викторовна приехала на новоселье и долго ходила по комнатам, трогая вещи и хмыкая. «Неплохо», — признала она наконец. «Для начала сойдет». «Это моя квартира». не удержалась Марина, досталась от бабушки. Свекровь посмотрела на неё странным взглядом. «Твоя, говоришь? Ну-ну». Марина не поняла, что она имела в виду. «Тогда не поняла. Первый год брака был похож на продолжение конфетно-букетного периода. Игорь оставался внимательным, помогал по дому, готовил завтраки по выходным.
Они много смеялись, ходили в гости к друзьям, строили планы. «Через пару лет накопим на машину», — мечтал Игорь. «Будем ездить на море, а потом, может, дом за городом». Марина слушала и улыбалась. Ей нравилось, что у мужа есть амбиции. Елена Викторовна приезжала в гости раз в месяц, потом раз в две недели. Потом каждые выходные. Она не предупреждала, просто появлялась на пороге с сумками. Решила навестить сыночка. «Ты же не против, невестушка?» Марина была против. Очень. Но Игорь смотрел на неё умоляющими глазами, и она сдавалась. Свекровь вела себя как хозяйка. Переставляла вещи в шкафах, критиковала готовку, находила пыль в углах, давала указания.
«Деточка, ты неправильно гладишь рубашки. Вот так надо». «Марина, этот борщ пересолен. В нашей семье так не готовят». «Что это за занавески? Совершенно не подходят к обоим». Игорь не вмешивался. Говорил, что мама просто хочет помочь, что она одинока и скучает по сыну. «Она моя мать», — повторял он. «Я не могу её обидеть». «А меня, значит, можешь?» — думала Марина, но вслух не говорила. Через полтора года после свадьбы она забеременела. Узнала случайно. Задержка. Тест из аптеки, две яркие полоски. Сидела на краю ванны и не могла пошевелиться. Ребёнок. У них будет ребёнок. Игорю сказала вечером.
Он просиял. «Правда? Марина, это здорово. Я буду отцом». Он обнял её, закружил по комнате, смеялся от счастья. В тот момент Марина подумала, «Может, ребёнок — это то, что им нужно, то, что сплотит семью». Елена Викторовна отреагировала иначе. «Уже? Вы всего полтора года женаты». «Не рановато ли?» «Мама, мы рады», — сказал Игорь. «Вы рады», — свекровь посмотрела на Марину. «А ты уверена, что готова к материнству?» «Это большая ответственность». «Уверена», — твёрдо ответила Марина. «Ну-ну, посмотрим». Беременность протекала тяжело. Марину мучил токсикоз. Она постоянно чувствовала усталость, часто болела.
Работу пришлось оставить раньше срока. Игорь сначала был внимательным. Приносил чай в постель, гладил живот, разговаривал с малышом. Но постепенно его энтузиазм угас. «Ты можешь хотя бы ужин приготовить?» — бросил он однажды, вернувшись с работы. «Я устал есть полуфабрикаты». «Мне плохо было весь день», — тихо ответила Марина. «Тебе всегда плохо». Проворчал он и ушёл смотреть телевизор. Это был первый звоночек. Маленький, почти незаметный. Марина списала на усталость, на стресс. Всё наладится после родов. Родился мальчик. Назвали Ванечкой, в честь деда Марины. Игорь был счастлив. Первые недели носил жены на руках, помогал с ребёнком, вставал по ночам.
Елена Викторовна практически переселилась к ним. Помогать с внуком. «Деточка, ты неправильно держишь бутылочку». «Марина, зачем надела на Ванечку эту кофточку? Она колется». «Господи, ребёнок плачет, потому что ты не умеешь успокаивать». Марина терпела. Ради ребёнка. Ради семьи. Но постепенно Игорь изменился. Начал задерживаться на работе. Приходил уставший, раздражённый. Помогать с Ваней перестал. «Я не высыпаюсь», — жаловался он. «Как я могу работать, если всю ночь не сплю?» Марина начала справляться одна. Недосып накапливался, усталость превращалась в постоянный фон. Она смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Бледная, осунувшаяся, с кругами под глазами.
«Ты совсем за собой не следишь», — заметил однажды Игорь. «Посмотри на себя». Располнела, опустилась. Это был удар. Марина расплакалась. «Я устала», — всхлипывала она. «Я всё делаю одна. Ты даже не замечаешь». Игорь поморщился. «Ну, началось. Я на работе пошу, деньги зарабатываю». А ты целый день дома сидишь и всё равно жалуешься». Он ушёл, хлопнув дверью. Марина осталась одна с плачущим ребёнком на руках. В ту ночь она позвонила Ленке. «Маринка, мне это не нравится», — сказала подруга, выслушав. «Он тебя использует». «Да что ты, он просто устает на работе». «Все мужики устают, но не все хамят жёном». Марина не ответила.
Сравнивать не хотелось. Ване исполнился год. Марина вернулась на работу на полставки, чтобы успевать забирать сына из яслей. Жизнь вошла в рутину. Работа, ребёнок, дом, сон. И так по кругу. Отношения с Игорем стали прохладными. Он все чаще задерживался на работе, приходил поздно, ужинал молча. Разговоров почти не было. Только бытовые вопросы. Интимная близость сошла на нет. Марина пыталась заговорить об этом, но Игорь отмахивался. «Устаю на работе. Не до этого». Елена Викторовна продолжала приезжать. Теперь у неё была своя комната, бывшая гостевая, которую она заняла временно и не собиралась освобождать. «Мне нужно помогать с внуком», — заявила она. «Ты же одна не справляешься».
Марина справлялась, но спорить со свекровью было бесполезно, а Игорь всегда принимал сторону матери. Однажды Марина пришла с работы и обнаружила, что её любимый комнатный цветок — фикус, подаренный Ленкой, исчез. — Где мой цветок? — спросила она. Елена Викторовна пожала плечами. — Этот. Страшный куст. Я его выбросила. Он портил интерьер. Марина застыла. «Вы выбросили мой цветок?» «Не драматизируй. Это просто растение». Марина повернулась к мужу. Игорь сидел на диване, уткнувшись в телефон. «Игорь, ты слышал?» «Марин, ну не ссорьтесь из-за ерунды». Не отрываясь от экрана. «Мама права, он был страшненький». Что-то внутри Марины оборвалось.
Маленькая трещина, первая в фундаменте их брака. Прошёл ещё год, Ване исполнилось два. К тому времени они наконец купили машину, небольшую, подержанную иномарку. Игорь хотел новую, дорогую, но денег не хватало. Марина настояла на практичном варианте. Машину оформили на неё, так было проще со страховкой. Игорь стал ездить в командировки. Раньше его работа этого не предполагала, но теперь — пожалуйста. Два-три дня в неделю его не было дома. «Новый проект», — объяснял он. «Нужно мотаться по области». Марина кивала, ей даже стало легче, когда его не было. Тише, спокойнее. Никто не критикует, не ворчит. Но однажды она заметила странное.
Игорь уехал в командировку на три дня в соседний город. А на следующий день Марина случайно встретила его коллегу Сашу в магазине. «О, Марина!» — обрадовался тот. «Как дела? Как Игорь? Отдыхает нормально?» «Отдыхает?» — не поняла она. «Он же в командировке». Саша удивлённо моргнул. «В командировке?» А начальник говорил, что он отгулы взял. «На неделю». Марина почувствовала, как похолодела внутри. «Наверное, я перепутала», — выдавила она. «Извини, мне пора». Она дошла до дома, как во сне. Руки тряслись. Отгулы. Не командировка, отгулы. Он взял отгулы и сказал ей, что едет по работе. «Зачем?» В ту ночь Марина не спала, лежала и смотрела в потолок, пока Ваня посапывал своей кроватки.
Мысли крутились по кругу. Может, Саша ошибся? Может, это какое-то недоразумение? Но чем больше она думала, тем больше вспоминала. Странности последних месяцев, которые она списывала на усталость и стресс. Телефон, который Игорь теперь всегда носил с собой, даже в ванна. Запах чужих духов. Сладковатый, цветочный. Не её. Возвращение из командировок не уставшей, а посвежевшей, отдохнувшей. Елена Викторовна, которая в последнее время смотрела на неё как-то странно, с жалостью, со злорадством. И тут Марина вспомнила. Несколько недель назад свекровь приезжала в гости. Игорь был в очередной командировке. Они пили чай на кухне, и Елена Викторовна вдруг сказала,
— Тяжело тебе одной с ребёнком, пока Игорёк работает. Что-то в её голосе было странное, какой-то намёк, недосказанность. «Знаешь, деточка», — продолжила свекровь, — «мужчинам иногда нужно отдыхать. От семьи, от быта. Это нормально». Тогда Марина не придала значения. А теперь? Она медленно села на кровати. Свекровь знает. Знает и намекает. Но на что? Ответ был очевиден. Настолько очевиден, что Марина до последнего не хотела его признавать. Любовница. Следующие недели Марина провела в странном состоянии. Внешне всё было как обычно. Работа, Ваня, дом. Но внутри она была как натянутая струна.
Она начала следить. Не нанимала детективов, не устраивала слежку, просто стала внимательнее. Проверила телефон мужа, когда он забыл его на тумбочке. Там был пароль, которого раньше не было. Посмотрела выписку по банковской карте, нашла траты в ресторанах и гостиницах, о которых не знала. Обратила внимание на мелочи. Новый одеколон, новое нижнее бельё, которое он покупал сам, раньше это делала она, Однажды, разбирая его карманы перед стиркой, нашла чек. Ювелирный магазин. Золотая подвеска. Дорогая. Марина держала этот чек в руках и чувствовала, как мир вокруг рушится. Она не получала никаких подарков. Ни на день рождения, ни на годовщину. «Денег нет», — говорил Игорь. «Потом как-нибудь». А на подвеску для кого-то другого деньги нашлись.
В тот вечер Игорь вернулся из очередной командировки. Весёлый, довольный, пахнущий теми самыми чужими духами. — Привет, — сказал он, чмокнув её в щёку. — Как Ваня? — Нормально, — ответила Марина. — Как командировка? — Замотался, клиенты сложные попались. Он врал. Смотрел ей в глаза и врал. Легко, привычно, без тени смущения. Марина не стала устраивать сцену. Не стала показывать чек, задавать вопросы. Она просто кивнула и пошла укладывать сына. В ту ночь, лёжа рядом со спящим мужем, она приняла решение. Нужные доказательства. Настоящие, неопровержимые. Чтобы он не смог отвертеться, не смог обвинить её в паранойи. А потом… Потом она решит, что делать.
Доказательства нашлись быстрее, чем она думала. Через неделю Игорь снова уехал в командировку. На три дня. Марина позвонила на его работу. Представилась курьером, спросила, когда можно доставить посылку для Игоря Кравцова. «А его нет», — ответила секретарша. «Он в отпуске до понедельника». «Значит, не командировка». «Опять». Марина села в машину и поехала в областной центр. У неё был адрес. Нашла его в старой записной книжке мужа. Какая-то квартира, которую он снимал для работы. Она припарковалась напротив дома и стала ждать. Ждать пришлось недолго. Через час и в подъезду вышел Игорь. Не один. С девушкой. Молодой, лет 25, с длинными ногами и крашенными волосами. Они смеялись.
Он обнимал её за талию. Марина смотрела на них через лобовое стекло и не чувствовала ничего. Ни боли, ни злости. Только пустоту. Они сели в его машину и уехали. Марина не поехала следом. Зачем? Она увидела достаточно. По дороге домой она остановилась на обочине и расплакалась. первый раз за все эти недели. Рыдала в голос, колотила кулаками по рулю, кричала в пустоту. А потом успокоилась, вытерла слёзы, посмотрела на себя в зеркало. «Хватит», — сказала она своему отражению, — «хватит терпеть». И поехала домой. Ваня ждал её у бабушки. Галина Васильевна приехала посидеть с внуком.
Марина забрала сына, уложила спать, а потом долго сидела на кухне, глядя в темноту за окном. Что делать? Развод — это понятно. Но как? Квартира её, это ясно. Но Игорь прописан здесь, и его мать фактически живёт с ними. Нужен план. Чёткий, продуманный, чтобы не оставить им ни единого шанса. Марина достала телефон и набрала номер. «Ленка? Прости, что поздно. Мне нужна твоя помощь». «Что случилось?» «Всё. Случилось всё. Приезжай завтра. Я тебе расскажу». Она повесила трубку и посмотрела на спящего сына. «Ничего, Ванечка», — прошептала она. «Мы справимся. Обязательно справимся».
За окном начинался рассвет. Новый день. Новая жизнь. Марина была готова. Ленка приехала на следующий день. Выслушала всё молча, только желваки ходили на скулах. «Сволочь!» — сказала она, когда Марина закончила. «Какая же он сволочь!» «Я знаю». И мамаша его — змея подколодная. Небось, всё знала, покрывала скорее всего ленка встала прошлась по кухне что будешь делать разводиться выгонять его из квартиры квартира же твоя моя до брака получила по наследству он не имеет на нее прав а прописка пропишу выпишу через суд если понадобится.
Ленка посмотрела на подругу с уважением. «Маринка, ты изменилась. Раньше ты бы плакала, сомневалась». «Раньше я была дурой», — отрезала Марина. «Хватит. Мне нужен план». Они просидели до ночи, обсуждая детали. Ленка оказалась на удивление практичной. Знала, как работают суды, какие нужны документы, где искать юриста. «У меня знакомая разводилась в прошлом году», — сказала она. Ситуация похожая. Муж гулял, она узнала, выгнала. Дам тебе контакт её адвоката. Толковый мужик, помог ей всё отсудить. Юриста звали Валентин Сергеевич. Пожилой, с седыми усами и цепким взглядом. Марина пришла к нему через два дня с папкой документов. «Так», — сказал он, изучая бумаги, — «квартира ваша, это однозначно. Получена до брака, по наследству».
Личная собственность разделу не подлежит. А что он прописан там? Прописка не даёт права собственности. При разводе он обязан выписаться. Если откажется, через суд. Сколько это займёт? Месяц-два, если всё пойдёт гладко. Есть доказательства измены. Марина выложила на стол фотографии, которые сделала у того дома. Чек из ювелирного. Выписку с его карты. Валентин Сергеевич кивнул. «Хорошо, это упростит дело. Подаем на развод?» «Подаем». Заявление Марина подписала в тот же день. Теперь нужно было подготовиться к главному. Следующие две недели она вела себя как обычно. Готовила завтраки, провожала Ваню в ясли, улыбалась мужу. Игорь ничего не подозревал. Он вообще давно не замечал ее. Приходил поздно, уходил.
Рано, в перерывах, сидя в телефоне. Елена Викторовна тоже ничего не заподозрила. Продолжала командовать, критиковать, давать указания. Марина кивала и соглашалась, пусть думает, что всё по-прежнему, а сама готовилась. Собрала все документы на квартиру, выписку из ЕГРН, свидетельство о наследстве, договор приватизации ещё на бабушку. Сделала копии, Оригиналы спрятала у родителей. Нашла слесаря, который мог поменять замки. Договорилась на определенный день, когда Игорь будет в очередной командировке. Позвонила маме, попросила приехать и забрать Ваню на несколько дней. «Что случилось, дочка?» — встревожилась Галина Васильевна. «Потом расскажу мам. Просто сделай, как прошу». Мама приехала и увезла внука, не задавая лишних вопросов.
Она всегда чувствовала, когда дочери нужна поддержка. Игорь уехал в четверг. Командировка на три дня, как обычно. «Пока», — бросил он с порога. «Позвоню». «Удачи», — ответила Марина. Он даже не поцеловал её на прощание. Впрочем, давно не целовал. Как только за ним закрылась дверь, Марина взялась за дело. Первым делом — вещи свекрови. Елена Викторовна уехала накануне, по делам, но половина её барахла осталась. Одежда в шкафу, тапочки в прихожей, кружка на кухне, какие-то журналы, косметика в ванной. Марина собирала всё это в коробки. Аккуратно, методично. Кофточки, юбки, халат. Книги, фотографии, статуэтки. Каждую вещь в коробку, коробку скотчем заклеить.
Потом вещи Игоря. Костюмы, рубашки, брюки. Обувь, ремни, галстуки. Бритва, одеколон, зубная щётка. Всё. К вечеру в прихожей выстроилась стена из коробок. Марина смотрела на них и чувствовала странное удовлетворение. Ленка приехала. Помогать. «Ничего себе!» — присвистнула она, увидев масштаб. и серьезно настроена. Абсолютно. Они вместе вынесли коробки на лестничную площадку. Аккуратно составили у стены, чтобы не мешали соседям. «Записку оставишь?» — спросила Ленка. «Да». Марина написала коротко. «Игорь, твои и твоей мамы вещи здесь. Ключи от квартиры у меня. Заявление на развод подано. Не пытайся вломиться. Вызову полицию».
Марина. Положила записку сверху на коробке. Слесарь пришёл утром. Молодой парень, быстрый и немногословный. Поменял замки за час, отдал новые ключи. «Вот», — сказал он, — «теперь только этими открывается». Марина заплатила и закрыла за ним дверь. Всё. Теперь остаётся только ждать. Ждать пришлось до воскресенья. Марина провела эти дни в странном спокойствии. Убралась в квартире, приготовила еду, посмотрела фильм. Спала крепко, без кошмаров. Впервые за долгое время. Ленка звонила каждый день. «Как ты?» «Нормально». «Не передумала?» «Нет». В воскресенье вечером около десяти раздался звонок в дверь. Потом еще один.
Потом грохот, будто кто-то бьет кулаком. «Марина, открывай! Что за хрень тут происходит?» Голос Игоря. Злой, испуганный. Марина не двинулась с места. Сидела на диване и слушала. Грохот продолжался. Потом звук ключа в замке. Игорь пытался открыть, но старый ключ больше не подходил. «Какого черта?» — заорал он. «Марина!» Телефон завибрировал. Его номер. Марина взяла трубку. «Алло! Ты где, овца?» — заорал Игорь так, что пришлось отодвинуть телефон от уха. «Почему ключ не подходит? Зачем ты выкинула мои и мамины вещи в подъезд? За такое я тебе все зубы выбью!» Марина молчала. Слушала его крик, ругань, угрозы. И не чувствовала ничего.
Ни страха, ни боли, только холодное спокойствие. «Ты меня слышишь?» — надрывался Игорь. «Открывай дверь немедленно. Это и мой дом тоже. Я тебя в порошок сотру, поняла? В порошок!» «Закончил?» — спокойно спросила Марина, когда он замолчал, чтобы набрать воздуха. «Что?» — я спрашиваю. «Ты закончил орать?» «Потому что теперь моя очередь говорить». и я советую тебе слушать внимательно». Что-то в её голосе заставило его замолчать. Он привык, что она плачет, оправдывается, просит прощения. Но эта Марина была другой. «Во-первых, — начала она ровным голосом, — это не твой дом. Это моя квартира. Я получила её до брака, в наследство от бабушки. Ты не имеешь на неё никаких прав».
Можешь проверить в Росреестре». «Марина, ты чего несёшь? Не перебивай. Во-вторых, я подала на развод. Заявление в суде. Тебе придёт повестка». «Какой развод? Ты с ума сошла?» «В-третьих, — продолжала Марина, — я знаю про твою любовницу. Знаю, что ты ездишь к ней, а не в командировке. Знаю, что берёшь отгулы и врёшь мне». Знаю про подвеску из ювелирного, ту, которую ты ей подарил. Знаю всё. Тишина. Абсолютная, звенящая. Откуда? Голос Игоря изменился. Ярость ушла, появился страх. Откуда ты? Не важно, откуда. Важно, что у меня есть доказательства. Фотографии, чеки, выписки с карты.
Все задокументировано. И если ты попытаешься мне угрожать, все это окажется в суде. Вместе с записью этого разговора. Какой записью? Ты только что угрожал мне физической расправой. Все зубы выбью. Твои слова. Я записала. Это статья 119 Уголовного кодекса. Угроза причинением тяжкого вреда здоровью. Марина слышала, как он дышит в трубку. Тяжело, прерывисто. Слышала, как рушится его мир. «Марина, послушай». Голос стал другим, просительным. «Давай поговорим. Я всё объясню. Это недоразумение». «Не ври, Игорь. Хватит. Я устала от твоей лжи». «Но мы же семья. У нас сын». О сыне я подумала.
Именно поэтому не хочу, чтобы он рос рядом с отцом, который называет его мать овцой и угрожает ей побоями. Снова тишина. Потом странный звук. Глухой удар, будто что-то упало. «Игорь?» — позвала Марина. Никто не ответил. Потом раздались шорохи. Чей-то голос. Женский, визгливый. «Алло! Алло!» Это была Елена Викторовна. «Что ты натворила, мерзавка? Игорю плохо, у него сердце. Если с ним что-то случится, это будет на твоей совести». «Вызывайте скорую, если ему плохо», — спокойно ответила Марина. «А меня больше не беспокойте. Все общение через адвоката». И нажала отбой. Руки дрожали. Только сейчас она почувствовала, как напряжение отпускает.
будто огромный камень, который она несла годами, наконец упал с плеч. Марина встала, подошла к окну. Внизу у подъезда стояла машина Игоря. Рядом суетилась Елена Викторовна. Сам Игорь сидел на лавочке, схватившись за грудь. Марина смотрела на них и не чувствовала ни жалости, ни злорадства. Только пустоту и облегчение. Она достала телефон и набрала номер Ленки. — Алло? — Всё. Я это сделала. — Как ты? — Нормально. Даже хорошо. — Он психанул? — Ещё как. Орал, угрожал. Я всё записала. — Умница. Держись. Я с тобой. Марина улыбнулась. Впервые за долгое время.
Следующие дни были похожи на войну. Игорь не сдавался. Он звонил с разных номеров. Свой Марина заблокировала. Писал сообщения. Гневные, умоляющие, угрожающие. Приходил к двери, стучал, кричал. «Марина, открой. Давай поговорим, я всё объясню». Она не открывала, не отвечала на звонки, не читала сообщения, делала скриншоты и отправляла юристу. «Это всё пригодится», — сказал Валентин Сергеевич. «Доказательство преследования». Елена Викторовна тоже не сидела сложа руки. Она обзвонила всех общих знакомых, рассказывая свою версию. Невестка сошла с ума, выгнала больного мужа на улицу, отнимает ребёнка у любящей бабушки. Некоторые поверили.
Звонили Марине, спрашивали, правда ли это, пытались помирить. «Маринка, ну что ты?» — говорила какая-то дальняя родственница Игоря. «Подумаешь, погулял немного. Все мужики такие. Надо прощать». «Не надо», — отвечала Марина и клала трубку. Через неделю приехала полиция. Игорь написал заявление, что жена незаконно выгнала его из дома и удерживает имущество. Марина показала полицейским документы, выписку из ЕГРН, свидетельство о наследстве, заявление на развод. «Квартира моя», — объяснила она. «Получено до брака. Он не имеет на неё прав». Полицейские переглянулись. «Гражданка, а где ваш муж прописан?» «Здесь». «Тогда он имеет право проживать по месту прописки». Марина похолодела.
То есть мне придется его впустить?» «Формально — да, пока он прописан». Когда полицейские ушли, Марина позвонила юристу. «Валентин Сергеевич, у нас проблема». «Я в курсе», — вздохнул он. «Это стандартная ситуация. Пока он прописан, имеет право на проживание. Но мы подадим на выписку вместе с разводом и на охранный ордер с учетом угроз». «А пока…» Пока не открывайте ему. Если будет ломиться, вести себя агрессивно, вызывайте полицию. Каждый такой вызов — доказательство в вашу пользу». Игорь вернулся вечером. Стучал в дверь, требовал впустить. «Полиция сказала, что я имею право здесь жить», — кричал он. «Открывай». Марина открыла. Но только на цепочку. «Чего тебе?» «Пусти».
Хочу помыться, переодеться». «Нет». «Марина, я имею право». «Право, может быть, но я тебя не пущу. Хочешь, вызывай полицию. Только предупреждаю, у меня есть запись, где ты угрожаешь мне». И заявление я уже написала. Он замолчал. Смотрел на неё через щель в двери. Злой, растерянный. «Ты за это поплатишься», — прошипел он. «Угрожаешь?»
«Продолжай, я записываю». Она показала ему телефон, который держала в руке. Игорь отшатнулся. «Сука». Процедил он сквозь зубы и ушёл. Марина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце колотилось, но страха не было. Только усталость и решимость. Суд назначили через месяц. Марина готовилась тщательно. Собирала документы, записывала факты,
консультировалась с Валентином Сергеевичем. Игорь тоже нанял адвоката, молодого нахала в дорогом костюме. На предварительном заседании адвокат Игоря заявил, что его клиент — пострадавшая страна. «Моя подзащитная незаконно лишила супруга жилья», — вещал он. «Выбросила его вещи, сменила замки, препятствовала доступу в квартиру, где он прописан. Мы требуем компенсации морального ущерба». Марина хотела возразить, но Валентин Сергеевич остановил её. «Не волнуйтесь, у нас всё есть». На основном заседании Марина представила доказательства. Выписку из ЕГРН, подтверждающую право собственности. Запись телефонного разговора с угрозами. Фотографии мужа с любовницей. Чеки и выписки с банковской карты. Адвокат Игоря пытался оспорить допустимость записи.
Сделано незаконно, без согласия второй стороны. Но судья, строгая женщина лет 50, была непреклонна. Запись является допустимой, так как сделана одна из сторон разговора для защиты своих прав. Игорь сидел бледный, вцепившись в подлокотники. Елена Викторовна, присутствовавшая в зале, громко возмущалась, пока судья не пригрозила удалить её. Решение было однозначным. Брак между Кравцовым Игорем Владимировичем и Кравцовой Марино Николаевной расторгнут. Ответчик обязан сняться с регистрационного учета по адресу проживания в течение 14 дней. Опека над несовершеннолетним Кравцовым Иваном передается матери. Отцу предоставляется право на общение с ребенком по выходным в присутствии третьих лиц.
— Это несправедливо! — вскочил Игорь. «Она всё подстроила!» «Гражданин Кравцов, сядьте!» — приказала судья. «Или я прикажу вывести вас из зала!» Он сел, но глаза горели ненавистью. Смотрел на Марину так, будто хотел убить. Марина выдержала этот взгляд. Не отвела глаз, не опустила голову. Смотрела спокойно, твёрдо. После заседания Елена Викторовна подошла к ней в коридоре. «Ты за это поплатишься», — прошипела она. «Думаешь, выиграла? Мы найдём способ отобрать у тебя всё. И квартиру, и ребёнка». «Попробуйте», — ответила Марина. «А я напомню, этот разговор тоже записывается», — она показала на телефон. Свекровь отпрянула и поспешно ушла, увлекая за собой сына.
Валентин Сергеевич подошёл, пожал Марине руку. «Поздравляю. Вы молодец. Спасибо вам за всё». Марина вышла на улицу. Светило солнце, дул тёплый ветер. Обычный весенний день. Но для неё это был день освобождения. Она достала телефон и набрала номер матери. «Мам, всё закончилось. Я свободна». На другом конце провода мама заплакала. От радости. «Доченька, я так за тебя рада. Приезжай. Ванечка соскучился». «Еду, мам. Уже еду». Марина села в машину и поехала за сыном. Впервые за долгое время она улыбалась. Игорь съехал в последний день срока. Марина не видела, как он забирал оставшиеся вещи. Специально ушла с Ваней к Ленке.
Когда вернулась, квартира была пуста. Никаких следов его присутствия. Она прошлась по комнатам, открыла окна, впуская свежий воздух. Запах его одеколона ещё витал в воздухе, но скоро выветрится. Ваня бегал по квартире, радуясь простору. «Мам, а папа больше не будет жить с нами?» «Нет, солнышко. Папа теперь живёт в другом месте». «А почему?» Марина присела перед сыном, посмотрела ему в глаза. «Так бывает, Ванечка. Иногда взрослые расходятся. Но папа всё равно тебя любит и будет приходить в гости». Ваня подумал и кивнул. «Ладно, а можно мне мороженое?» Марина рассмеялась. «Можно». Дети удивительно легко принимают перемены. Это взрослые цепляются за прошлое.
Вечером, когда Ваня уснул, Марина сидела на кухне и пила чай. Было тихо, спокойно. Никто не критикует, не ворчит, не требует. Только она и тишина. И это было прекрасно. Телефон зазвонил. Незнакомый номер. «Алло? Марина?» Голос женский, незнакомый. «Это… это Кристина». Вы меня не знаете, но… Марина напряглась. Кристина? Какая Кристина? Пауза, потом тихо. Я была с вашим мужем, бывшим мужем. Я знаю, вы, наверное, ненавидите меня, но мне нужно вам кое-что рассказать. Это важно. Марина молчала, не зная, что ответить. Эта женщина, та самая любовница. Зачем она звонит?
«Я слушаю», — сказала она наконец. «Не по телефону». «Можно встретиться?» «Пожалуйста». «Это касается вашей безопасности». «Безопасности? Что это значит?» «Хорошо», — медленно ответила Марина. «Завтра. В кафе на Центральной площади. В два часа». «Спасибо. Я приду». Марина положила трубку и долго смотрела на неё. Что ещё может рассказать эта Кристина? И почему именно сейчас, когда всё вроде бы закончилось? Ответы она получит завтра. А пока — ночь, тишина и свобода. Кристина оказалась худенькой девушкой лет 25 с усталым лицом и нервными движениями. Она сидела в углу кафе, теребя салфетку, и вскинула голову, когда Марина подошла. — Вы пришли.
Выдохнула она. «Я думала, не придёте». «Пришла». Марина села напротив. «Рассказывайте». Кристина помолчала, собираясь с мыслями. «Я не знаю, с чего начать. Наверное, с того, что я не хотела разрушать вашу семью. Он говорил, что вы давно чужие, что живёте вместе только из-за ребёнка». «Это он всем говорит», — перебила Марина. «Давайте ближе к делу. Кристина кивнула. «Он… он не тот, за кого себя выдает. Я это поняла слишком поздно». «Что вы имеете в виду?» «Он меня бил». Марина вздрогнула. Этого она не ожидала. «Бил?» «Да. Последние несколько месяцев. Сначала один раз сказал, что случайно, что погорячился. Потом еще и еще.
Кристина закотала рукав, показывая синяк на запястье. «Вот, это вчера». Марина смотрела на синяк и чувствовала странную смесь эмоций. Эта женщина была любовницей её мужа. Она разрушила их семью. Но сейчас Марина видела перед собой не разлучницу, а жертву. «Почему вы мне это рассказываете?» «Потому что…» Кристина сглотнула. потому что он угрожает. После развода он был в ярости. Говорил, что это вы во всём виноваты, что он вам отомстит, что заберёт сына. Заберёт сына? Да. Он говорил, что подаст в суд на опеку, что докажет, будто вы плохая мать, что у него есть связи. Марина сжала кулаки под столом. Связи? Его мать.
Елена Викторовна, она знакомая какого-то судьи. Не знаю подробностей, но Игорь хвастался, что может решить любой вопрос. Вот оно что. Значит, война не закончена. Она только начинается. У вас есть доказательства? — спросила Марина. — Того, что он вас бил. Кристина кивнула. Фотографии синяков, справка из травмпункта и… «Переписка». Он писал мне угрозы. Я всё сохранила. «Скиньте мне». «Зачем?» «На всякий случай. Если он попытается что-то провернуть через суд, это будет доказательством его характера». Кристина достала телефон и начала пересылать файлы. Марина смотрела, как приходят фотографии. Синяки на руках, на плечах, на шее. И чувствовала тошноту.
«Почему вы не ушли раньше?» — спросила она. Боялась. У меня никого нет. Родители умерли, работу я потеряла, он настоял, чтобы уволилась. Квартиру снимала на его деньги. Куда мне было идти? А сейчас? Сейчас нашла комнату у знакомых. Устроилась с продавцом. Начинаю заново. Марина помолчала, разглядывая эту девушку. Молодая, глупая, наивная, но не злая. Просто попала в ловушку, как и она сама когда-то. «Спасибо, что предупредили», — сказала она наконец. «Про суд и про связи». «Берегите себя», — тихо ответила Кристина. «И сына. Он опасный человек. Я это слишком поздно поняла». Они попрощались.
Марина вышла из кафе и долго стояла на улице, глядя в небо. Значит, Игорь не успокоится. Значит, будет война за ребёнка. Что ж, она готова. Первый удар нанесла Елена Викторовна. Через две недели после встречи с Кристиной Марине позвонили с работы. Главбух Зинаида Павловна, строгая тётка предпенсионного возраста. «Марина, зайди ко мне». В кабинете главбуха сидел директор, Пётр Семёнович, грузный мужчина с усталым лицом. «Марина Николаевна, — начал он официально, — нам поступил сигнал о том, что вы якобы допускаете финансовые нарушения». Марина похолодела. «Катей нарушения?» «Хищение средств, подделка документов». Директор достал бумагу. «Вот анонимное письмо с конкретными обвинениями.
Марина взяла письмо, прочитала. Почерк был незнакомый, но стиль… Этот официозный, напыщенный стиль она знала. «Это клевета», — сказала она твёрдо. «Можете проверить всю мою документацию». «Мы проверили», — вмешалась Зинаида Павловна. «Всё чисто. Ни одного нарушения». Директор вздохнул. «Я так и думал. Но по закону мы обязаны были провести проверку». «Это моя бывшая свекровь», — сказала Марина. «Елена Викторовна Кравцова. Она мстит за развод». «Понятно», — директор покачал головой. «Семейные дела — худшие дела». «Ладно, забудем об этом. Можете идти». Марина вышла из кабинета на ватных ногах. «Значит, началось». Елена Викторовна перешла в наступление. Она позвонила Валентину Сергеевичу.
Можно подать на клевету?» «Можно», — ответил юрист, «если есть доказательства, что это она написала письмо». «Письмо анонимное». «Тогда сложнее, но можно провести почерковедческую экспертизу». «Давайте попробуем». Они подали иск. Экспертиза подтвердила. Письмо написано Еленой Викторовной. Суд признал её виновной в клевете и назначил штраф — 50 000 рублей. Свекровь была в ярости. После суда подошла к Марине с перекошенным лицом. «Ты за это ответишь», — прошипела она. «Это только начало». «Продолжайте», — спокойно ответила Марина. «У меня телефон всегда записывает». Елена Викторовна осеклась и отошла. Но на этом не закончилось.
Через месяц Игорь подал иск на пересмотр опеки, — заявил, что Марина — неадекватная мать, что она настраивает ребёнка против отца, что не обеспечивает надлежащий уход. Марина готовилась к этому. У неё были характеристики из детского сада, отличные. Справки от врачей. Ваня здоров, развивается нормально. Показания соседей. Ничего плохого о Марине сказать не могли. А ещё у неё были материалы от Кристины. Фотографии синяков — переписка с угрозами, справки из травмпункта. «Это доказывает характер истца», — объяснял Валентин Сергеевич, судье. «Он склонен к насилию. Доверять ему опеку над ребёнком опасно». Адвокат Игоря возражал, мол, это не имеет отношения к делу, это другая женщина, нельзя обобщать. Но судья, та же строгая женщина, что вела дело о разводе, была непреклонна.
Суд принимает доказательства. Характер истца имеет прямое отношение к вопросу об опеке. Иск Игоря отклонили. Опека осталась у Марины. После суда Игорь догнал её на улице. «Ты думаешь, победила?» — процедил он. «Это не конец». «Для меня — конец», — ответила Марина. «А ты можешь продолжать сколько угодно. Только учти, каждый твой иск — Каждая твоя выходка — это доказательство против тебя. Рано или поздно суд вообще лишит тебя родительских прав. Игорь побледнел. «Ты не посмеешь». «Посмею». «Если ты не оставишь нас в покое, посмею». Она развернулась и ушла. Игорь остался стоять на тротуаре. Растерянный, злой, бессильный. После этого суда Игорь затих.
Не совсем, конечно, по-прежнему приходил. На встречи с сыном звонил иногда. Но агрессии больше не было. Видимо, понял, что проиграл. Елена Викторовна тоже отступила. Штраф за клевету подействовал отрезвляюще. Она ещё пыталась добиться встреч с внуком, подала иск, получила право видеться раз в месяц. Но Ваня её боялся и прятался за маму. После нескольких неудачных встреч свекровь сдалась. «Это ты его настроила?» — кричала она Марине по телефону. «Это вы сами себя настроили», — отвечала Марина, — «своим поведением». Жизнь постепенно входила в нормальное русло. Марина продолжала работать. Её повысили. Теперь она была старшим бухгалтером с хорошей зарплатой и перспективами.
Ваня рос, пошёл в детский сад. Весёлый, любознательный мальчишка, похожий на маму. С отцом виделся по выходным, в специальном центре под присмотром. Относился к этому спокойно, без истерик. Ленка приезжала часто. Они сидели на кухне, пили чай, разговаривали о жизни. «Маринка, тебе надо замуж», — говорила подруга. «Хватит одной сидеть». «Да кому я нужна с ребёнком?» — отмахивалась Марина. «Дура ты. Ты красивая, умная, самостоятельная. Мужики в очередь выстроиться». Марина смеялась. После всего пережитого о мужчинах думать не хотелось. Ей было хорошо одной. Спокойно, тихо, безопасно. Прошёл год. Потом ещё один.
Ваня пошёл в школу в первый класс с огромным букетом и новым рюкзаком. Марина стояла у ворот и смотрела, как он скрывается в здании, и чувствовала щемящую гордость. Её мальчик. Её счастье. Игорь к тому времени переехал в другой город. Звонил редко, присылал алименты, неохотно, с задержками, но присылал. Марина не настаивала на большем. Главное, он оставил их в покое. Андрея она встретила. Случайно. Это было на корпоративе. Фирма отмечала юбилей, сняли ресторан, пригласили партнёров. Марина не хотела идти, но Зинаида Павловна настояла. «Сходи, развейся, а то сидишь в своих бумагах, света белого не видишь». Марина пошла. В новом платье, с прической.
Даже накрасилась. Чувствовала себя неловко среди нарядных людей, держалась в стороне. «Тоже не любите такие мероприятия?» — спросил мужской голос. Она обернулась. Высокий, темноволосый, с добрыми глазами за стёклами очков. Улыбался мягко, без напора. «Не очень», — призналась она. «Я тоже. Андрей». Он протянул руку. «Марина». Они разговорились. Андрей работал программистом в компании-партнёре. Разведён, детей нет. Недавно переехал из столицы, устал от суеты, хотел жить спокойнее. «В маленьких городах люди добрее», — сказал он. «Не такие… зацикленные на себе». Марина кивнула. Она понимала, о чём он.
Они проговорили весь вечер, потом обменялись телефонами, потом начали встречаться. Не спеша, осторожно. Андрей был другим, не таким, как Игорь. Спокойный, терпеливый, внимательный. Не давил, не требовал, не обижался на её закрытость. «Я понимаю», — говорил он. «У тебя был тяжёлый опыт. Я подожду. Сколько нужно?» И он ждал. С Ваней познакомился через полгода, Марина долго не решалась. Но мальчик принял его удивительно легко. Они играли в конструктор, смотрели мультики, ходили в парк. «Мам, а Андрей хороший?» — сказал однажды Ваня. «Он не кричит, как папа». Марина обняла сына и ничего не ответила. В горле стоял ком. Прошло ещё два года.
Андрей сделал предложение просто, без пафоса, за завтраком на кухне. «Выйдешь за меня?» Марина смотрела на него, на этого доброго, спокойного человека, который вошел в ее жизнь так тихо и незаметно и чувствовала то, чего не чувствовала много лет. Покой. Настоящий, глубокий покой. «Да», — сказала она. «Свадьбу сыграли осенью. Скромно, без размаха, только близкие. Ленка была свидетельницей, Ваня, важный в новом костюме, нес кольца. Родители приехали, мама плакала от счастья. «Доченька, ты заслужила это», — шептала она. «Наконец-то». Игорь прислал сообщение, короткое. «Поздравляю». Марина не ответила. Прошлое осталось в прошлом.
Марина стояла у окна и смотрела на вечерний город. За спиной Ваня делал уроки, Андрей готовил ужин. На подоконнике дремал рыжий кот Барсик, тот самый, которого она завела ещё до Игоря и который пережил с ней всё. Пять лет. Пять лет прошло с того дня, когда она сменила замки и выставила вещи мужа на лестницу. Пять лет. Целая жизнь. Иногда ей снился тот телефонный звонок. «Ты где овца? Почему ключ не подходит?» Она просыпалась в холодном поту, но потом видела рядом Андрея, слышала его спокойное дыхание и страх отступал. Прошлое не исчезает бесследно. Оно оставляет шрамы. Но можно научиться жить с ними. Научиться не позволять прошлому определять будущее. Марина часто думала о других женщинах, тех, кто прямо сейчас сидит в своих квартирах и терпит.
Терпит унижения, ложь, измены, боится уйти, боится остаться одной. Если бы она могла сказать им что-то одно, она бы сказала, «Вы справитесь, обязательно, потому что вы сильнее, чем думаете, потому что жизнь не заканчивается на одном человеке, потому что вы заслуживаете лучшего, она заслуживала лучшего и получила». Не сразу, не легко, через боль, страх, борьбу. Но получила. «Мам, я закончил!» — крикнул Ваня из комнаты. «Можно поиграть?» «Можно, солнышко», — ответила Марина. «Только сначала ужинать». «Ужин готов!» — объявил Андрей из кухни. Марина улыбнулась и пошла к своей семье. К своему дому, к своей жизни. За окном зажигались первые звёзды.
Начинался обычный вечер. Обычная семья, обычное счастье. Но для Марины это было всё. Всё, о чём она когда-то мечтала и боялась даже надеяться. Она села за стол, посмотрела на Андрея, на Ваню, на кота, который требовательно мяукал под ногами. «Я вас люблю», — сказала она вдруг. Андрей улыбнулся. Ваня хихикнул и уткнулся в тарелку. Барсик продолжал мяукать. Обычный вечер. Но Марина знала — это и есть счастье. Настоящее, заработанное, выстраданное. И она его не отдаст. Никому. Никогда.
