Ольга замерла у окна, вглядываясь в темноту двора. Телефон в её руке всё ещё вибрировал от только что полученного сообщения. Фотография. Всего одна фотография, но её было достаточно, чтобы весь мир перевернулся.
На снимке — её квартира. Та самая, которую она копила пятнадцать лет. Однушка на окраине, скромная, но своя. Её крепость. Её независимость от родителей мужа, от их вечного контроля и наставлений. И вот сейчас, в этой её квартире, за её столом, в её кресле сидела Марина Петровна. Её свекровь. С чашкой кофе в руке и довольной улыбкой на лице.
Подпись под фото гласила: «Удобно устроилась, пока вас нет. Спасибо за ключи, Толя!»
Ольга медленно выдохнула. Руки задрожали. Не от страха. От ярости, которая поднималась откуда-то из глубины живота, заполняя всё её тело жаром. Анатолий. Её муж. Он отдал свекрови ключи от её квартиры. От ЕЁ квартиры, которую она купила на свои деньги ещё до свадьбы.
Она развернулась. Анатолий сидел на диване в их съёмной студии, уткнувшись в телефон. Они снимали это крохотное жильё уже три месяца, потому что после ремонта в их собственной квартире там «ещё не улеглась строительная пыль». Так сказала Марина Петровна, когда настояла, чтобы они не спешили возвращаться. Ольга тогда согласилась — ей казалось, что свекровь просто заботится об их здоровье.
Но сейчас она поняла. Марина Петровна никуда не собиралась уходить.
— Толя, — её голос прозвучал так тихо, что он даже не поднял головы.
— Ага, — буркнул он, не отрываясь от экрана.
— Толя, посмотри на меня.
Что-то в её интонации заставило его оторваться от телефона. Он поднял взгляд и встретился с её глазами. И похолодел.
— Зачем ты дал маме ключи от моей квартиры?
Тишина. Он открыл рот, закрыл. Потом попытался улыбнуться, но получилось жалко.
— Лен, ну… она же не чужая. Просто зашла проверить, всё ли в порядке после ремонта.
— Проверить? — Ольга сделала шаг вперёд, протягивая ему телефон с фотографией. — Она сидит в моём кресле. Пьёт кофе из моей чашки. И судя по тому, что на столе лежит её вязание, она там обосновалась всерьёз и надолго.
Анатолий посмотрел на фото. Покраснел. Попытался отмахнуться.
— Да брось ты. Мама просто присматривает, чтобы всё было в порядке. Ты же сама говорила, что боишься, что там что-то случится, пока мы не живём.
— Я боялась воров, Толя. Не твоей матери.
Он вскочил с дивана, раздражённо махнув рукой.
— Ну вот опять началось! Моя мама, моя мама! Она тебе плохого что сделала? Помогает нам, волнуется!
— Она живёт в моей квартире без моего разрешения!
— Да перестань ты! — он повысил голос, и Ольга увидела знакомое выражение на его лице. Защита. Всегда, в любой ситуации, он вставал между ней и матерью, как живой щит. — Мама одна живёт, ей тяжело! У неё после ремонта в её доме тоже пыль, вот она и…
— Постой, — Ольга подняла руку, останавливая его поток оправданий. — У неё тоже был ремонт?
— Ну да. Она стены перекрашивала, обои клеила. Я же говорил тебе.
— Нет, Толя. Ты мне не говорил.
Он замолчал. Понял, что сболтнул лишнее. А Ольга в этот момент с абсолютной ясностью увидела всю картину целиком. Ремонт в их квартире закончился две недели назад. Она сама звонила мастеру, он подтвердил, что всё готово, можно заселяться. Но Марина Петровна сказала: «Рано ещё, надо проветрить». И они послушались. А у свекрови в это же время шёл ремонт. И она просто переехала в их квартиру. Не спросив. Не предупредив. Просто взяла и заняла чужое жильё.
Ольга села на край кровати. Не потому что ослабли ноги. Просто ей нужно было собраться. Сейчас она примет решение, которое изменит всё.
— Мы едем туда. Прямо сейчас, — сказала она.
— Куда?
— В мою квартиру.
— Оль, сейчас одиннадцать вечера! Давай завтра, а?
— Нет. Сейчас.
Она встала, взяла куртку, сунула ноги в кроссовки. Анатолий смотрел на неё с недоумением, потом обречённо вздохнул и потянулся за своей курткой.
Они ехали в полной тишине. Ольга смотрела в окно, Анатолий нервно барабанил пальцами по рулю. Он несколько раз порывался что-то сказать, но так и не решился. Правильно делал.
Когда они поднялись на её этаж, из-за двери квартиры доносились звуки телевизора. Ольга достала свои ключи — те самые, которые Анатолий втихаря скопировал для мамочки, — и открыла дверь.
Марина Петровна сидела на диване в халате и смотрела сериал. На журнальном столике стояла её любимая кружка, рядом лежали очки, пульт, вязание. На полу, у дивана, стояли её домашние тапочки. Вся картина кричала: «Я здесь хозяйка».
Свекровь обернулась на звук открывающейся двери и улыбнулась.
— А, это вы! Толечка, сынок, я как раз хотела тебе позвонить. Тут у тебя в ванной смеситель подтекает, надо бы мастера вызвать.
— Добрый вечер, Марина Петровна, — Ольга шагнула в квартиру, и в её голосе прозвучала сталь. — Вы не могли бы объяснить, что вы делаете в моей квартире?
Свекровь удивлённо подняла брови, как будто услышала что-то странное.
— Как что? Присматриваю. Толя же мне ключи дал, попросил проверить, всё ли в порядке после ремонта.
— Проверить — это зайти, осмотреться и уйти. А не жить здесь.
— Я не живу, я просто иногда захожу. И телевизор ваш работает, проверяю.
— В халате. В одиннадцать вечера. С вязанием, — Ольга сделала паузу. — Марина Петровна, вы считаете меня дурой?
Повисла тишина. Анатолий побледнел. Свекровь медленно поднялась с дивана.
— Оленька, ты чего так? Я ж добра хочу.
— Добра? Вы въехали в мою квартиру без спроса. Это называется «добро»?
— Толя, скажи ей! — Марина Петровна повернулась к сыну. — Я же для вас стараюсь! Тут проветриваю, убираю, слежу, чтобы всё в порядке было!
— Мам, ну… может, правда, стоило спросить? — пролепетал Анатолий.
— Спросить?! — свекровь всплеснула руками. — У кого спросить? У этой… у твоей жены, которая вечно занята и никогда не отвечает на звонки? Я тебе звонила, Толечка, ты сам мне сказал заходить, когда хочу!
Ольга посмотрела на мужа. Он отвёл взгляд.
— Толя, это правда?
Молчание.
— Анатолий, я спрашиваю — это правда?
— Я… ну… мама говорила, что ей тяжело в своём доме с ремонтом, и я сказал, что она может иногда приходить к нам, если ей плохо…
— Иногда приходить — это не значит «вселяйся и живи», — Ольга почувствовала, как внутри неё затвердевает что-то холодное и тяжёлое, как камень. — Но спасибо, что прояснил.
Она повернулась к свекрови.
— Марина Петровна, соберите свои вещи. Прямо сейчас. Вы уходите.
— Что?! — свекровь побагровела. — Ты меня выгоняешь? Меня, мать твоего мужа?!
— Я прошу вас покинуть мою квартиру, в которую вы вселились без разрешения.
— Толя! — завопила Марина Петровна. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает?! Твоя жена выгоняет твою мать на улицу! Ночью!
Анатолий метался взглядом между ними двумя. Ольга видела, как он мнётся, как ищет компромисс, как хочет всех примирить и сделать хорошо и маме, и жене. Как всегда.
— Оль, ну давай завтра спокойно поговорим, а? — пробормотал он. — Мама уже легла, ей далеко ехать…
— Толя, твоя мать живёт в двадцати минутах отсюда. И у неё есть своя квартира, где закончился ремонт три дня назад. Я звонила её мастеру, пока мы ехали.
Марина Петровна побледнела. Анатолий растерянно захлопал глазами.
— Так что вопрос не в том, далеко ли ей ехать. Вопрос в том, почему она врала нам обоим и вселилась в моё жильё без спроса, — Ольга сделала шаг к свекрови. — И вопрос в том, уйдёт она сама или мне вызывать участкового.
— Ты что, с ума сошла?! — взвизгнула Марина Петровна. — Толя, она угрожает мне полицией! Твоей матери!
— Оля, ну хватит, в самом деле, — Анатолий попытался взять жену за руку, но она отстранилась.
— Хватит? Хватит?! Толя, очнись! Твоя мать обманом завладела моей квартирой! Она соврала про ремонт, выжидала, пока мы съедем, и заняла моё жильё! И ты на её стороне?!
— Я не на чьей стороне! Просто не надо устраивать скандал из-за ерунды!
— Ерунды?
Это слово повисло в воздухе. Ольга смотрела на мужа, и в её глазах медленно гас последний огонёк надежды.
— Для тебя это ерунда. Моя квартира, мои границы, моё право решать, кто в ней живёт — для тебя всё это ерунда. Главное, чтобы мамочке было удобно.
— Не передёргивай! Я просто хочу, чтобы мы все жили нормально!
— «Все» — это кто, Толя? Ты, я и твоя мать? Вот так ты видишь нашу семью?
Он замолчал. И его молчание было красноречивее любых слов.
Ольга кивнула. Всё стало понятно.
— Марина Петровна, — она снова повернулась к свекрови, — последний раз говорю. Уходите. Или я звоню в полицию и делаю официальное заявление о незаконном проникновении в жильё.
— Да как ты смеешь?! — свекровь шагнула к ней, и в её глазах полыхнула настоящая ненависть. — Я тебе не чужая тётка! Я мать твоего мужа, а это значит, что я имею право…
— Вы не имеете никаких прав на мою собственность, — оборвала её Ольга. — Эта квартира куплена на мои деньги до брака. По закону она только моя. И я не давала вам разрешения здесь находиться.
— Толя, скажи же ей! — Марина Петровна схватила сына за рукав. — Скажи, что это наша семейная квартира!
И вот тут Анатолий сделал выбор. Он посмотрел на мать, потом на жену. И выбрал.
— Оль, ну будь человеком. Это же моя мать. Давай она поживёт тут ещё недельку, пока у неё…
Он не договорил. Потому что Ольга развернулась и пошла к выходу.
— Оля! Стой! Куда ты?!
Она обернулась на пороге. Её лицо было спокойным, но глаза — как лёд.
— Вы оба остаётесь здесь. Живите на здоровье. Вместе. Как вы и хотели.
— Что?! Ты о чём?!
— О том, что я устала быть третьей лишней в отношениях сына с матерью, — Ольга достала из кармана ключи от квартиры и положила их на полку у входа. — Квартира оформлена на меня. Завтра я подам документы на развод. А через неделю — на выселение. У тебя, Марина Петровна, есть ровно семь дней, чтобы насладиться победой.
— Оля, постой! — Анатолий бросился к ней, но она уже вышла в подъезд.
— Не смей за мной идти, — бросила она через плечо. — Останься со своей мамой. Ты сделал выбор. Теперь живи с ним.
Она спустилась по лестнице, вышла на улицу. Холодный вечерний воздух ударил в лицо, и только тогда она почувствовала, как дрожат руки. Но это была не слабость. Это был адреналин. Адреналин свободы.
Она достала телефон и написала сообщение своей подруге-юристу: «Привет. Нужна консультация по разводу и выселению. Срочно.»
Ответ пришёл через минуту: «Завтра к девяти в моём офисе. Всё будет.»
Ольга убрала телефон и огляделась. Город ночью казался другим — тихим, тёмным, но каким-то правильным. Она сделала глубокий вдох.
Где-то там, в квартире на пятом этаже, Анатолий, наверное, утешал рыдающую мать. Объяснял, что жена не со зла, что она просто устала, что всё образуется. А Марина Петровна, скорее всего, уже строила план, как вернуть всё на круги своя.
Но они оба не понимали главного. Ольга не хлопнула дверью в истерике. Она закрыла её спокойно и осознанно. И за этой дверью остался не просто неудачный брак. Там остался страх. Страх обидеть свекровь. Страх показаться плохой женой. Страх отстаивать свои границы.
Она поймала такси. Села на заднее сиденье и назвала адрес гостиницы. Водитель кивнул и тронулся.
За окном мелькали огни ночного города. И каждый из них казался ей знаком. Знаком того, что впереди — новая жизнь. Без свекрови в её квартире. Без мужа, который выбирает мать вместо жены. Без вечного чувства вины за то, что она «недостаточно терпелива» и «недостаточно семейная».
Она наконец будет жить в своём доме. В своей квартире. По своим правилам.
И в следующий раз, когда кто-то попытается нарушить её границы, она не будет ждать три месяца. Она остановит это в первую же секунду.
Потому что она поняла главное: уважают только тех, кто уважает сам себя. И защищает только тот, кто готов защищать свои границы любой ценой.
Даже ценой брака с человеком, который так и не смог выбрать жену вместо матери.
