Ольга написала заявление на отпуск в пятницу вечером. Начальница удивилась — обычно люди предупреждают заранее, планируют, согласовывают. А тут — с понедельника, срочно, на две недели.
— Что-то случилось?
— Семейные обстоятельства, — коротко ответила Ольга.
Врать она не любила, но и правду говорить не собиралась. Потому что правда была простая и неприятная: она подозревала мужа. Уже несколько месяцев Антон вёл себя странно. Задерживался где-то после работы, хотя официально давно перешёл на удалёнку. Прятал телефон, ставил на беззвучный режим. Отводил глаза, когда она спрашивала, как прошёл день.
Ольга не хотела верить в плохое. Они прожили вместе четырнадцать лет, вырастили сына, пережили кризисы и трудности. Антон никогда не давал повода для ревности. Но что-то изменилось. Она чувствовала это каждой клеточкой тела.
Подруга Марина, когда Ольга поделилась с ней сомнениями, сказала прямо:
— Проверь. Возьми отпуск, не говори ему. И посмотри, чем он занимается, пока тебя нет дома.
Ольга сопротивлялась. Следить за собственным мужем — это унизительно, это недоверие, это разрушение семьи. Но червячок сомнения грыз изнутри. И она сдалась.
В понедельник утром всё шло как обычно. Ольга встала, приготовила завтрак, разбудила Антона. Сын Кирилл уехал на первую пару в университет ещё раньше.
— Я на работу, — сказала Ольга, надевая пальто.
— Давай. Хорошего дня.
Антон даже не поднял глаз от телефона. Это тоже было новым — раньше он всегда провожал её до двери, целовал на прощание. Теперь — дежурная фраза и взгляд в экран.
Ольга вышла из квартиры, спустилась на первый этаж, но из подъезда не вышла. Села на подоконник между этажами, достала книгу, которую предусмотрительно взяла с собой. И стала ждать.
Ждать пришлось полтора часа. Потом хлопнула дверь наверху, послышались шаги. Ольга замерла. Антон прошёл мимо неё, не заметив — она спряталась в нише у мусоропровода. Он был одет по-уличному, с рюкзаком за спиной.
Куда он идёт? Он же работает из дома.
Ольга выждала минуту и вышла следом. Антон шёл быстрым шагом к автобусной остановке. Сел в маршрутку, Ольга запрыгнула в последний момент, встала в конце салона. Муж её не видел — сидел впереди, снова уткнувшись в телефон.
Они проехали шесть остановок. Антон вышел у старого парка на окраине района. Ольга выскочила следом, держась на расстоянии.
Муж свернул на боковую аллею, прошёл мимо детской площадки, остановился у невзрачного одноэтажного здания. Вывеска над входом гласила: «Центр социальной помощи».
Ольга нахмурилась. Что ему делать в центре социальной помощи?
Антон вошёл внутрь. Ольга подождала несколько минут, потом подошла к зданию, заглянула в окно. То, что она увидела, заставило её замереть.
В большой комнате за столами сидели старики — человек десять, может, больше. А между ними ходил Антон. Он что-то объяснял, показывал на экраны ноутбуков, помогал нажимать кнопки.
— Нет, Мария Степановна, вот сюда нажмите. Да, правильно. Видите, открылось письмо от внучки?
Старушка в цветастом платке радостно захлопала в ладоши.
— Ой, Антоша, получилось! А фотографию как посмотреть?
Ольга стояла у окна, не в силах пошевелиться. Её муж, который якобы работал из дома, учил пенсионеров пользоваться компьютером.
Она просидела на лавочке в парке до обеда. Смотрела, как Антон выходит покурить, как возвращается обратно. Видела через окно, как он терпеливо объясняет что-то старичку в очках, как смеётся вместе с группой бабушек над какой-то шуткой.
К двум часам занятия закончились. Старики расходились, благодарили Антона, жали ему руку. Одна женщина, совсем древняя, обняла его и что-то шепнула на ухо. Антон смущённо улыбнулся.
Ольга дождалась, пока он выйдет, и пошла за ним. Но не домой — Антон свернул в другую сторону. Прошёл два квартала, остановился у многоэтажки, набрал код домофона.
Ольга записала адрес. Подождала десять минут, потом вошла следом. На доске объявлений в подъезде висел список жильцов. Она сфотографировала его и вышла на улицу.
Дома она провела следующий час, изучая список. Никого знакомого. Обычные фамилии, обычные квартиры. Что Антон там делал?
На следующий день она повторила слежку. Всё то же самое — центр социальной помощи, занятия с пенсионерами, потом визит в ту же многоэтажку. В этот раз Ольга набралась смелости и зашла в подъезд следом, поднялась по лестнице. Антон вошёл в квартиру на третьем этаже.
Она стояла у двери и слушала. Голоса были приглушённые, но различимые.
— Антон, спасибо, что пришёл. Я бы сама не справилась.
Женский голос. Пожилой.
— Клавдия Ивановна, не переживайте. Давайте посмотрим, что там с краном.
С краном? Ольга прижалась ухом к двери.
— Вот, течёт уже неделю. Сантехника вызывала, он сказал — менять надо, три тысячи просит.
— Ничего менять не надо. Прокладка износилась, я принёс новую. Сейчас починим.
Ольга медленно отступила от двери. Её муж чинил кран какой-то Клавдии Ивановне. Не изменял. Не врал. Просто помогал одинокой старушке с бытовыми проблемами.
Она спустилась вниз, вышла на улицу, села на скамейку. Слёзы сами потекли по щекам — от облегчения, от стыда, от непонимания.
Вечером, когда Антон вернулся домой, Ольга сидела на кухне. Ужин был готов, но она к нему не притронулась.
— Ты рано сегодня, — сказал Антон, удивлённо глядя на накрытый стол.
— Я в отпуске.
— В отпуске? С каких пор?
— С понедельника.
Антон замер у двери.
— То есть ты… весь день дома была?
— Нет. Я была в центре социальной помощи. И у Клавдии Ивановны.
Он побледнел. Потом покраснел. Сел за стол, уставился в тарелку.
— Ты следила за мной?
— Да.
— Почему?
— Потому что ты врал. Говорил, что работаешь из дома, а сам уходил. Прятал телефон. Отводил глаза. Я думала…
— Что я изменяю?
Ольга кивнула.
Антон молчал долго. Потом заговорил — тихо, не поднимая глаз.
— Помнишь мою маму? Последние её годы?
Ольга помнила. Свекровь жила одна, далеко от них. Они навещали её редко — работа, дела, расстояние. А потом она тяжело заболела. Антон ездил к ней каждые выходные, но этого было мало.
— Когда она болела, я думал — вот бы кто-то был рядом. Кто-то, кто мог бы помочь. Починить кран, объяснить, как позвонить по видеосвязи, сходить за лекарством. Не потому что я не хотел — не мог. Работа, семья, деньги на дорогу. А она была одна.
Ольга слушала, не перебивая.
— Когда её не стало… я пообещал себе, что буду помогать. Другим. Тем, кто остался один. Нашёл этот центр, записался волонтёром. Сначала просто компьютерная грамотность — учу стариков пользоваться интернетом. Потом узнал про программу помощи одиноким пожилым людям. Стал ходить к ним домой, помогать по хозяйству.
— Почему ты не сказал мне?
Антон поднял глаза.
— Не знаю. Сначала думал — ты не поймёшь. Скажешь, что трачу время, что лучше бы подрабатывал. Потом привык скрывать. А потом уже не знал, как признаться.
— Что я не пойму? Что мой муж — хороший человек?
— Я не хороший человек. Я просто… пытаюсь загладить вину. Перед мамой. За то, что не был рядом, когда она нуждалась.
Ольга встала, обошла стол, обняла мужа.
— Ты дурак.
— Знаю.
— Нет, ты не понимаешь. Ты дурак, потому что скрывал от меня такое. Я бы гордилась тобой. А вместо этого думала невесть что.
Антон обнял её в ответ.
— Прости. Я должен был сказать.
— Должен был. Но я тоже хороша — следила, подслушивала. Как в детективе.
— Ты следила, потому что я вёл себя странно. Это моя вина.
Они сидели обнявшись, пока не остыл ужин. Потом Ольга разогрела еду, они поели молча, но это было хорошее молчание. Не тяжёлое, не напряжённое.
На следующий день Ольга поехала с Антоном в центр. Познакомилась с Марией Степановной, которая учила внучку вязать по видеосвязи. С Петром Николаевичем, который осваивал электронную почту, чтобы переписываться с сыном в Германии. С Клавдией Ивановной, которая плакала от счастья, что кран больше не течёт.
— Антоша у нас золотой, — сказала она Ольге. — Я бы без него пропала.
Ольга смотрела на мужа другими глазами. За четырнадцать лет она думала, что знает его полностью. Оказалось — нет. Он умел удивлять.
Через месяц Ольга тоже записалась волонтёром. По выходным они вместе ходили к подопечным — помогали с уборкой, ездили за продуктами, просто разговаривали. Старики ждали их как родных.
Однажды вечером, возвращаясь домой после очередного визита, Антон сказал:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что поняла. И за то, что присоединилась.
— Это меньшее, что я могла сделать. После того, как подозревала тебя в измене.
— А если бы я и правда изменял?
Ольга задумалась.
— Тогда я бы узнала правду. И приняла бы решение. Но правда оказалась другой. И решение тоже другое.
— Какое?
— Любить тебя ещё больше.
Антон остановился, посмотрел на неё.
— Я тоже тебя люблю. Всегда любил. Просто иногда забываю говорить.
Они шли домой по вечерним улицам, держась за руки. Как в молодости, когда только начинали встречаться. Ольга думала о том, как легко разрушить доверие и как трудно его восстановить. О том, что секреты бывают разные — одни разрушают, другие просто ждут своего часа.
Этот секрет ждал. И когда открылся — не разрушил ничего. Наоборот, сделал их ближе.
А ещё Ольга думала о Марии Степановне, которая впервые за пять лет увидела внучку по видеосвязи. О Клавдии Ивановне с её краном. О всех этих одиноких стариках, которым нужно так мало — просто чтобы кто-то пришёл.
Она взяла отпуск, чтобы узнать правду о муже. И узнала — не ту, которую ожидала, но ту, которая изменила её саму.
Иногда лучшие открытия случаются, когда ищешь совсем другое.
