Анна стояла в прихожей и смотрела на конверт у зеркала. Печать суда. Холодное слово «Ответчику». Она развернула бумагу. Повестка о разделе имущества. Инициатор — Виктор Сергеевич, её муж, который три недели назад говорил, что ему просто нужно время подумать.
Половина его вещей исчезла из дома. Костюмы, обувь, книги — вывезены аккуратно, словно по плану. На кровати лежал забытый серый пиджак, тот самый, который он носил на работу лет пять назад. Анна взяла его, чтобы убрать в шкаф, но рука нащупала в кармане что-то твёрдое. Флешка.
Она вставила её в ноутбук. Три папки: «План», «Аудио», «Бухгалтерия». Первый файл открылся — документ Word, расписанный по пунктам. «Доказать неспособность вести хозяйство. Представить траты как нецелевые. Использовать записи — подать как агрессию». Ниже таблица. Её расходы на лекарства для отца помечены красным: «Нецелевое растрачивание бюджета».
Она запустила аудиофайл. Её голос звучал истерично: «Ты опять потратил деньги на поездки, а мне на отца не оставил!» Резкий обрыв. Но она помнила тот разговор — говорила тихо, почти шёпотом, чтобы не разбудить больного отца. Виктор вырезал паузы, усилил тон, убрал свои слова. Подделал запись.
Третья папка — таблица с цифрами. Его реальные доходы за три года. Те, что он никогда ей не показывал. Он копил деньги. Готовился.
Утром Анна пришла к адвокату. Женщина лет пятидесяти, с короткой стрижкой и жёстким взглядом, молча просмотрела файлы на флешке, остановилась на аудио.
— Он себя закопал, — сказала она коротко. — Видите даты? Редактировал записи за две недели до подачи на развод. Это фальсификация. Если он попытается использовать их в суде, мы его разнесём.
— Что мне делать?
— Ничего. Ждите суда и молчите. Пусть думает, что вы в неведении.
Но Виктор не дал ждать. Через два дня он приехал, позвонил в дверь резко, несколько раз подряд. Анна открыла. Он стоял на пороге, лицо красное, кулаки сжаты.
— Где моя флешка?
— Не знаю, о чём ты.
— Не валяй дурака, Анна! Она была в пиджаке, ты её взяла!
— Ничего я не брала.
Он шагнул вперёд, нависая над ней.
— Ты понимаешь, что это моё имущество? Я могу заявить в полицию, что ты украла мои документы!
— Заявляй, — ответила она спокойно. — Объясни им, что там записано. Покажи свои файлы.
Его челюсть задвигалась. Он молчал, глядя на неё так, будто впервые видел. Потом развернулся, хлопнул дверью, что задрожали стёкла.
В суде Виктор пришёл с адвокатом в дорогом костюме. Сел напротив, даже не взглянув на Анну. Только его адвокат оценивающе скользнул по ней взглядом — холодным, расчётливым.
Виктор встал первым. Говорил уверенно, почти небрежно.
— Ваша честь, моя супруга не справлялась с ведением хозяйства. Тратила деньги бесконтрольно, была агрессивна, устраивала скандалы. Я вынужден требовать раздела имущества, включая дом, который приобретался в браке на общие средства.
Его адвокат передал судье папку. Там были отредактированные аудиозаписи, выписки, чеки.
— Это записи её криков и угроз. Это траты на неизвестные цели. Мы просим учесть всё это при разделе.
Судья молча листала документы. Анна сидела с прямой спиной, руки на коленях. Её адвокат поднялась.
— Ваша честь, у нас тоже есть материалы. Но наши без редактуры.
Она передала флешку и распечатки. Виктор побледнел, дёрнулся, будто хотел вскочить, но его адвокат схватил за локоть.
Судья вставила флешку в компьютер. Тишина. Только щелчки мыши. Она открыла первый аудиофайл — оригинал, не тронутый редактурой. Голос Анны звучал устало и тихо:
Виктор, мне нужны деньги на лекарства для папы. Ты обещал.
Пауза. Потом его голос, раздражённый, громкий:
Опять твой папа! Я не банкомат, понятно тебе? Разберись сама со своими проблемами!
Молчание. Потом снова Анна, ещё тише:
Хорошо. Я разберусь.
Судья открыла второй файл. Третий. Лицо её оставалось каменным, но брови сдвинулись. Она посмотрела на Виктора.
— Это ваши записи?
— Да, но я имел право…
— Вы их редактировали?
Тишина. Адвокат Виктора что-то зашептал ему на ухо. Виктор сжал кулаки, побелевшие костяшки пальцев выделялись на красном лице.
— Я имел право записывать разговоры в своём доме!
— Имели, — согласилась судья. — Но не имели права подделывать их и представлять суду как доказательства. Здесь также обнаружена скрытая бухгалтерия с доходами, которые вы не декларировали. Объясните.
Виктор вскочил, стул с грохотом отъехал назад.
— Я заберу дом! — заорал он, ткнув пальцем в сторону Анны. — Это моё право, я вкладывал деньги в ремонт, в обстановку! Она ничего не сделала, только сидела на моей шее!
— Сядьте немедленно! — Голос судьи был негромким, но таким, что Виктор осел обратно. — Вы предоставили суду сфальсифицированные доказательства, скрыли реальные доходы и пытались манипулировать процессом. Дом является добрачным имуществом ответчицы, оформленным на её имя до регистрации брака. Ваши траты на ремонт не делают вас собственником. Заседание закрыто. Решение будет вынесено в течение недели.
Виктор поймал Анну у выхода из здания суда. Схватил за запястье, развернул к себе. Пальцы его впились в кожу, она почувствовала острую точку от его перстня.
— Ты думаешь, это конец? — прошипел он, наклонившись совсем близко. — Думаешь, я просто отступлю и дам тебе спокойно жить?
Анна посмотрела на его руку на своём запястье. Потом подняла глаза — спокойные, пустые.
— Отпусти.
— Ты разрушила всё! Из-за тебя я теперь…
— Ты сам себя разрушил, Виктор. — Голос её не дрогнул. — Своим враньём. Своими планами. Своей жадностью. А теперь отпусти меня.
Она не вырвалась, не закричала. Просто высвободила руку — медленно, без суеты — и отступила на шаг. Он смотрел на неё ещё несколько секунд, будто ждал, что она испугается, попросит прощения, заплачет. Но она стояла молча, и в этом молчании было что-то окончательное.
Виктор развернулся и пошёл прочь. Спина его сгорбилась, шаги были тяжёлыми.
Решение пришло через неделю. Анна открыла конверт на кухне, стоя у окна. Брак расторгнут. Дом остаётся за ней полностью. Виктору предписано выплатить компенсацию за попытку фальсификации. Суд учёл его скрытые доходы.
Она вышла на крыльцо. Весенний воздух пах сырой землёй и первой травой. Села на ступеньки, обхватила колени. Тишина. Никаких звонков, требований, обвинений. Впервые за много лет — настоящая тишина.
Через три дня позвонила соседка Марина. Сказала, что Виктора понизили на работе — после судебного разбирательства репутация подмочена, начальство не терпит скандалов. Он съезжает из съёмной квартиры, нанял грузчиков, лицо мрачное.
— Ты сильная, — сказала Марина перед тем как повесить трубку. — Я бы на твоём месте не выдержала.
Анна положила телефон на стол. Вышла снова на крыльцо, села на знакомые ступеньки. Солнце садилось, окрашивая небо в розовый. Она подумала об отце, который ждал её завтра в больнице. О том, что теперь сможет оплачивать его лекарства спокойно, без страха и контроля. Подумала о себе. Впереди была пустота, но не страшная. Та, которую можно заполнить чем-то своим.
Виктор пытался забрать у неё дом, уверенность, право голоса. Составлял планы, фальсифицировал записи, копил доказательства. Но забыл одну мелочь — старую флешку в кармане пиджака. Иногда правда прячется в самых неожиданных местах. И иногда враньё разрушает того, кто врёт, быстрее, чем того, кому врут.
Она больше не боялась. И больше никому не позволит решать за неё.
